Эрик мёртв

Миновало девять лет Эрик провалялся в постели до полудня, пока в его дверь не постучали. Так как он попросил Алена не беспокоить его, то сразу понял, что это была Кристина. Ворчание Кристина приняла за согласие и вошла внутрь. Эрик спрятался в одеяле — то не детский жест, а банальная усталость. — Ты даже не оделся? Мы же так опоздаем! — запричитала она, и только попыталась прикоснуться, как одеяло пробормотало: — Ты уже одета и готова, а я… приеду позже… — в полусне и немного скомкано, а ещё половина слов «съедена» подушкой. Кристина села на постель, её руки медленно стягивают с него одеяло. — Мой Ангел, я понимаю, что ты устал, но сегодня — день открытия Оперы Гарнье. Эрик, ты ведь сам потом будешь жалеть, что всё пропустил. Мужчина промолчал, тем не менее, позволяя снять с него одеяло, и тогда Кристине пришлось применить хитрость. С преувеличенным восторгом она воскликнула: — А мне бы так хотелось увидеть наш с тобой дом у озера… Эрик так быстро спрыгнул с постели, что Кристина вздрогнула и замерла, после чего хихикнула и вышла, не мешая ему переодеваться. Сама же Кристина была одета в длинное платье, бежевого цвета, кофейного. С открытой шеей и ключицей, рукава короткие, и лиф очень облегающий её фигуру. Образ невинного и чистого ангела. Этот наряд сшил Эрик, по её заказу. В карете они сидели напротив друг друга. — Ты хочешь присутствовать на открытии? — спросила Кристина. Эрик пожал плечами. — Мне было бы приятно увидеть само открытие, видеть первое впечатление у публики на этот театр. «Верно. Опера — его первое масштабное здание, которое он построил, ведь в Персии он никогда не был» — подумала Кристина. — Но если тебе будет не комфортно среди шумной толпы, не бойся сказать об этом мне. Она протянула свою руку к нему. Эрик бережно сжал её в своей ладони и поцеловал костяшки её пальцев, наклонив голову вниз. — Скажу. Но ты хотела, чтобы я показал наш подземный дом, — он отпустил её руку, задумался и спросил. — Или… ты покажешь его мне? И мы проверим, насколько же точно мне удалось отобразить тот образ из твоих снов. Кристина улыбнулась. — Что ж, проверим. Но… ты позволишь мне вести тебя? Дразнящий тон, сияние её лазурных глаз… это напрочь лишало Эрика здравомыслия, он хотел бы, чтобы это волшебное, чарующее ощущение счастья замерло. Желательно, навсегда. — Я пойду за тобой и в рай, и ад, — пылко ответил он. — Мой Ангел, я хочу тебе повиноваться, быть с тобой — для меня это уже награда, которой я недостоин… Девушка хмыкнула. — Ты — достоин, — она подняла руку, опережая его слова. — Разве, не мне это решать? Я хочу быть с тобой, и у нас было достаточно времени, чтобы разобрат… Ей, к сожалению, пришлось замолчать — они приехали на место, и беседа сама собой замялась. Он, привычным жестом, помогает Кристине спуститься с кареты, и, девушка принимает его ладонь. Рядом с Оперой уже собралась порядочная толпа, шумная, но пока терпимо. Подойдя ближе, Эрик, увидев немаленькую толпу, что перешёптывалась, гомонила и восклицала то тут, то там, нашёл руку Кристины снова и с внезапной силой сжал. В его глазах отразился ужас. — Я… п-передумал… идём скорее… отсюда… пожалуйста, — пролепетал он, боясь также и того, что Кристина посмеётся над ним. Девушка молча увела его прочь, к улице Скриба, где с уверенностью отодвинула решётку и повела Эрика по тоннелям, где он потихоньку успокоился. — Подумать только, столько лет прошло, но я до сих пор не могу находиться средь такой большой толпы… — Не оправдывайся, не нужно. — Кристина сжала его руку и погладила большим пальцем тыльную сторону его ладони. — Это я сглупила. Нужно было сразу идти сюда. — Кристина… если честно, то меня не волновало мнение других о построенном мною театре, я хотел… чтобы ты повеселилась на банкете… и я думал, что смогу это выдержать… ради тебя. «Кроме Ангела, Призрак тоже был всегда таким самоотверженным? Но это… безрассудство. Он надеялся порадовать меня, зная, что будет трудно, что он вредит себе… Ах да, он же (пусть и другой) решил умереть, думая, что это обрадует меня!» — Если, чтобы продолжить беседу, нужно быть откровенным, то… Эрик, я не хочу никакой банкет. Я хотела провести это время с тобой, побыть вдвоём. Нам так редко выпадал такой шанс. На протяжении всех этих девяти лет, нормально побыть друг с другом они могли только на Рождество — у Эрика выпадало два месяца отпуска. Но это в идеале два месяца. На самом же деле месяц и три недели — из-за утомления, Эрик высыпался неделю. Истинной роскошью было просто держаться за руки, прикасаться, или просто смотреть друг на друга. Они восполняли тоску друг по другу за всё то время, что провели порознь. Также ходили вместе в ресторан. Правда, однажды, пришлось резко уйти, так как совершенно неожиданно, там оказалось много посетителей. Эрик извинялся перед Кристиной всю обратную дорогу, стучал в бессилии кулаком по сиденью кареты и своим коленям, и никакие заверения о том, что она всё понимает, не работали. — Почему я не могу… Почему толпа так давит на меня? — всхлипнул он. — Потому что раньше ты не мог ждать от толпы ничего хорошего, — ответила Кристина. — И сейчас, даже если они не обращают на тебя внимания, тебе кажется, что каждому есть до тебя дело, что они будут смеяться и мучить тебя. Кристина похлопала по месту рядом с собой, и Эрик пересел к ней. Девушка потянула его вниз, и через несколько секунд его голова была у неё на коленях. Руки её медленно гладят его по плечу. Остаток дороги они ехали молча. Также, однажды у них состоялся разговор, когда они оба сидели на диване в гостиной, и смотрели, как в камине горит огонь. Это было после Рождества, на котором они сообщили Валериусам и Дае, что влюблены. Её голова у него на плече, он обнимает её за тонкую талию. — Эрик… — Да, что вы хотели сказать? Кристина подняла голову, взглянув на него. — Не обращайся ко мне больше так официально. Я — не твоя госпожа, как мы уже говорили, помнишь? Это было нужно, чтобы тебя не вернули обратно. — А как мне к вам… к тебе обращаться? — Так, как сочтёшь обращаться к своей возлюбленной, — она хитро усмехнулась, после чего подарила один из самых нежных поцелуев, что у них были. Иногда они вместе сидели на скамье в саду, смотрели на замёрзший фонтан, на тонкий слой снежного ковра. Эрик особенно любил такие прогулки, потому что у Кристины щёки становились розовыми от мороза, что прибавляло ей очарования, и ещё, что после этого их, как детей, гнала к камину Селин, что делала для них обоих горячий кофе, и, лишь когда они могли пошевелить пальцами рук, гнала пару наверх — переодеваться и принимать ванну. Иногда случались дни, когда им хотелось петь до изнеможения, друг другу или просто так, или же вместе. Иногда они особо и не общались, и им достаточно было просто молчать, но быть рядом. Кристина осмотрелась. Первым делом зашла в комнату Эрика. Так как она не рассказала ему про гроб, его здесь и не было. Была лишь постель, самая обыкновенная. И остальной дом тоже был самым обычным. Разве что, Кристина заметила, что Эрик использовал стиль её и своей спальни, объединив их в этом доме — особенно это ощущалось в гостиной. — Тебе здесь нравится? — неуверенно спросил Эрик. Кристина фыркнула, всем своим видом выказывая своё недовольство. — Даже если мне здесь нравится, я буду здесь одна? — Я оставлял тебя во снах одну? — При чём здесь сны?! Когда ты собирался сказать мне, что месье Гарнье порекомендовал тебя, как одного из лучших строителей, своему другу? — Откуда ты знаешь? — спокойно спросил он, сложив руки на груди. Девушка отвела глаза. Отчего-то стало неловко. — Случайно подслушала ваш с Аленом разговор. — И чем ты недовольна? — Я не… Ох, я рада за тебя, Эрик, очень, за твой успех, но… что же, мы снова будем порознь? Мужчина подошёл ближе и обнял её. — Во-первых, месье Гарнье также сказал своему другу, что мне и остальным, кого порекомендовали, нужен отдых на полгода, после завершения работы над Оперой, — Эрик погладил её по волосам. — Во-вторых, новая работа будет не настолько масштабной, как театр, так что, займёт чуть меньше времени, — его рука спустилась вниз по спине, Эрик прижал девушку крепче, целуя её волосы. — В третьих, в этот раз не будет чего-то дополнительного, вроде подземного дома, — говорить с каждой секундой всё труднее, дыхание сбивается, мысли путаются. Кристина прижала его ближе к себе и застонала — его тонкие губы спустились ниже, целуя изящную шейку девушки. Эрик отстраняется, чтобы добавить. — Я более вынослив, чем был, так что, не беспокойся, у нас есть время. Секунда, вторая. Мужчина и женщина смотрят друг на друга. Столько лет быть так близко и так далеко. А здесь они одни. Посреди гостиной. — Кристина… я… — Я тоже… Желание, что легко читалось во взглядах пары, страсть, с которой они накрыли губы друг друга, и любовь, которой были наполнены их сердца — всё, что было важно для них сейчас. Эрик заплакал, но вопреки всему, улыбнулся в губы Кристины. Её ноготки так нежно и так приятно царапают кожу его головы. Поцелуй углубляется, рука Эрика круговыми движениями гладит по спине и бедру, отчего Кристина стонет снова и снова. Они оба возбуждены, даже понимая, что пока рано заходить слишком далеко. На пол падает его плащ, пара, не прерывая поцелуй, перемещается ближе к дивану и падает туда. Эрик вынимает шпильки из её волос, разрывая поцелуй, чтобы полюбоваться на неё. В доме становится всё жарче, и разве имеет значение, что огонь в камине почти потух? (Эрик ещё со вчерашнего дня позаботился о том, чтобы, когда сюда войдёт Кристина, было уютно и тепло). Кристина подаётся вперёд, соприкасаясь своим лбом с его. Эрик держит ладонями её щёки, а девушка сжимает руками его тонкие запястья. — Через месяц я устроюсь сюда, в Оперу. — сказала она. Ни для кого из них это не новость, так как она планировала это с тех пор, как в театре появилось первое окно. — Надеюсь, ты будешь присутствовать там со мной? На репетициях и первом представлении? И после? Что-то мелькнуло в его взгляде. Что-то, что не должно было понравится Кристине. — Мой Ангел, помнишь, я сказал, что не будет дополнительной работы… Это вряд ли. Я, как ты и сама знаешь, композитор, но занимаясь постройкой театра, об этом надолго пришлось забыть. — Кристина подняла одну бровь. — Но я не буду уставать также сильно, как было… Я всё понимаю, но я не могу бездействовать, я… — Я бы никогда не подумала, что твои таланты могут повлиять на нашу разлуку. Во снах это было нашей идиллией. Особенно музыка. С другой стороны, ты разрешишь мне помочь тебе? В музыке, разумеется, а не на стройке. Эрик хихикнул. — Буду рад.