1.

День начался. И вот уже новая реальность, столь резко, радикально изменившаяся, вошла в его сознание, всколыхнув его... Звенели невидимые колокольчики, растягивая ткань мира... Юри была перед ним. Человек смотрел за тем, как волосы Моники разваливались на плечах длинной игривой прядью. Как каштановым светом блестит, играя, бронза на фоне под розоватым, под розовато-предметным, и мутным окаймлением комнаты. Как она перебирает что-то на уровне живота в руках, слегка изящно выставив из-за спины локти, наклонив голову... Он не мог знать, о чем она думает... Но кое-что он чувствовал. И чувствовал куда сильнее прежнего. Моника собранно смотрела за ним холодными зелеными глазами... "Ребята, у меня есть новости..." ...Все прошло, как обычно. Никаких новых разговоров. Никаких жестов. Ни взглядов. Никаких больше новых стихотворений. Остались только он, Юри, и Моника... Нацуки суетилась где-то в углу, не обращая на них внимания. Ей все еще было некомфортно, и человек, все еще ожидая чего-то в нагретой пустоте комнаты, начал первым. С того, о чем он вдруг, внезапно, вспомнил... - Твоя книга... Она еще у тебя? Грудь Юри тяжело вздымалась, зрачки то сужались, то расширялись... Она слегка дрожала, на лице ее медленно застывало все то же виноватое выражение, и глубокий, солнечный, как масло, цвет комнаты измачивал ее своими отблесками. Человек прочистил горло. Юри отреагировала односложно и тихо, даже не глядя на него. Человек успокаивающе улыбнулся ей. - Ничего. Все хорошо. Сердце его глубоко и четко стучало. Юри робко, с интересом подняла на него взгляд. - Помнишь, ты сказала, насколько ты любишь литературу? Кровь его, неостановимо сочащаяся по телу, хлюпнула где-то под ногами. Человек чувствовал себя от этого нехорошо. Он ощущал, что ослабел с момента ухода Саери. Но даже так он все равно чувствовал, как при его словах, как будто чувствуя что-то нехорошее, предупреждающе екнуло сердце. - Да. Ты... запомнил? - Юри снова залилась краской, и уставилась на сложенные внизу домиком руки. Человек сглотнул, в ожидании беды, но постарался не подать виду. - Не хочешь почитать ее со мной? Юри кивнула, заметно ободрившись. Человек смотрел, как ее тонкие фаланги неспешно перебирают содержимое сумки, как она водит по нему мечтательными глубокими огоньками глаз... - Вот. Готово. Вот она. - Юри достала книгу из рюкзака... Но человек вдруг будто услышал, ощутил, воспринял каким-то внезапным новым чувством кровоточащего сердца, как при этих словах пространство вокруг будто хрупнуло... Дернулось, и повелось. Как сочащаяся от Юри невидимая черная тьма вдруг устремила свой взгляд на него, продирая его загробным холодом, да так, что он едва не рухнул. ...Единственное, что держало его - так это теплая, и своя алая кровь, исходящая из него сейчас. Если бы не она, то казалось, что тело человека скрутило бы от боли. "Нет. Нет... Держись. Юри... этого не заслуживает. Она... спасется от тебя... Я обещаю". - шептал он в панике, стараясь удержаться, устоять от этого предчувствия беды... Юри положила книгу на стол... Человек взглянул на нее, и не смог оторвать глаз. Выведенный на обложке символ в виде глаза прожигал насквозь душу. Человек зажмурил будто слепнущие от ненавидящего его предмета глаза, и обхватил руками голову, опав локтями на стол. Ноги его чуть не свело. Юри вежливо ждала, пока он обратит на нее внимание. Он выпрямился. - Да. - легкая полуулыбка проложила у нее на лице ямочки. - Хочу. Человек, хлюпая, с облегчением поскорее сел. На его лице оседал пот, как будто после долгой и частой ходьбы. Юри раскрыла книгу. Человек с мукой поднял взгляд на долгожданные, в первый раз так четко видимые им страницы... Черные буквы как будто ударили его наотмашь. Он рухнул на стул, закричав от рвущей его на куски боли... Юри сидела к нему боком, также, как и раньше. Глаза ее с расслабленным тяжеловесным упорством прочитывали страницы. Лицо ее вытянулось, стало подобно жреческой маске. Юри подняла взгляд теряющих четкость глаз. Абсолютно, совершенно безумных и пустых. Лицо раздалось в оскале. - Что именно тебе от меня нужно? - вдруг зазвенел у него в голове звонкий, чужой, будто далекий и визгливо шипящий, плачущий голос... Лицо Юри оставалось неподвижным. - Оставь... Какое... ты имеешь право? Это... моя, и... только моя личная жизнь... личная! - голос зашелся от рыданий, а из роговиц вздувшихся в орбитах глаз девушки выплеснулась, испачкав щеки, с шумом, кровь. - Ничего плохого... я тебе не делаю! - Нет. Ты не права... - тихо ответил он ей. Внутренняя кровавая темная боль рвала и мяла его внутренности, вытягивала из тела каждую жилу. - Мне... Мне хорошо от этого. - Ты... говоришь так потому, поскольку ничего другого ты не знаешь. Нет ничего хорошего от мерзкого и злого. Зло убивает тебя и оскверняет... Оно... Оно поработило тебя... Смотри, - он слегка, морщась, приподнялся на своих дрожащих руках. - Моя..! Человек, зажмурившись, начал вспоминать... Повешенная из-за нее Саери... Боль и муки... Он, молча дающий себе клятву в подвешенной и пустой темноте... Ужасные, уродливые движения голодных слепых глаз... - Это обман... Либо у тебя есть свет, красота и высота, либо в тебе есть искра света, либо их нет... А... "личная..." Тебе... внушили, что это так. Юри смотрела на него. Он выдержал ее взгляд, хотя это далось ему и нелегко. - Есть лишь добро и зло. Лишь высота и низость. Человечность... и моральное гниение. А это - то, в каком состоянии находится человек, и есть... самое главное на свете. Говорить, что... это все равно - все равно, что подписывать приговор человеку, заживо убивая и разрушая его. Поверь... - Человек вспомнил то, как плохо он вел себя с Саери... - Я знаю. Что это. И знаю также, что ничего важнее нет. Возьми... - он зашептал, чувствуя, как у него кончаются силы - Возьми мою руку... - Он смотрел в ее жуткие глаза, пробиваясь сквозь, впитывая собой их. Юри осклабилась. Оскал ее уже не умещался на лице, и, раненый, слушающий лишь капли своей падающий крови, человек ощутил ужас. Беззвучный, бесплотный голос ее пропал. Как много ее ненависти к нему, того, что было чуждо свету, к себе чувствовал он сейчас... Казалось, она сейчас разорвет его на кусочки. Огромные буркала ее лихорадочно бегали по лицу, стремительно рассматривая его. Зрачки скрылись, утонув в белке наверху. Юри зашипела. Рот чуть раскрылся. Из него со смехом полилась, свешиваясь на форму, длинная нитка слюны. И человек все смотрел на нее. Он не отвел взгляд. Увиденное, взгляд на то, что ее терзает, лишь укрепил его решимость сделать все, лишь бы избавить ее от этого. Он продолжал смотреть, все впитывая, и впитывая в себя ее взгляд... ... И взгляд Юри мало-помалу очистился. Оскал, сдувшись, пропал. Юри непонимающе провела ладонью по лицу, и поднесла руку к глазам. Грудь ее напряженно вздымалась. Человек вздохнул. Пульс рвал его изнутри. То, что он впитал в себя, пока смотрел на нее, ускорило бег вырывающейся из него крови. Он поднял свою дрожащую правую руку. Рука была как липкая и алая перчатка. Будто взрезанная, она отдавала в мир свою кровь. Все впитанное ушло в нее. Юри сглотнула. Лицо ее окончательно приняло нормальное выражение. Но в нем остался боль и страх. - Мне... мне нехорошо. - Она согнулась пополам, и ее вырвало. Человек обессиленно присел на стул. Он чувствовал огромную усталость... Он остался сидеть. У него уже не было сил на то, чтобы подняться. Под ним неспешно образовывалась лужица стынущей, размазывающейся, разливающейся по полу крови. Человек закрыл глаза. Закусил язык, унимая пульсирующую внутри боль. Расслабился, замедляя сердечный ритм. Человек ощущал внутреннее сотрясение... Он с стонущим хрипом натруженных легких закрыл глаза, проваливаясь в свет. Он парил где-то на грани между реальностью и черной рекой небытия сейчас... Поток вдруг мягко понес его прочь. И в нем ему пришло воспоминание - и ощущение. ...Старый серебролистный, с мягкой росой сад облил его своим запахом. Все все чувства человека с льющейся по телу кровью затрепетали, вырываясь наружу. Саери... Юри, шипя от боли, раскачивалась на стуле, обхватив руками голову. ...Человек с трудом распахнул слипшиеся тьмой веки поднял голову и устремился двоящимся и хрупким взглядом в потолок. Он дышал с трудом, как будто потерял за раз половину легких. От принятого от нее мрака у него начинала кружиться голова. Он улыбнулся. Он прошел первый этап. Помог Юри. Избавил ее. От первой... От... От... От тьмы. Ему был так хорошо... Что он даже и не заметил, как свет погас... Лицо Юри при взгляде на него вдруг стало меняться. И сад в его памяти вдруг дрогнул...