1.

Он закончил петь. Слезы, не сдерживаемые более, текли у него из глаз... Губы его дрожали. Ему хотелось упасть, и больше не вставать.... ...Не смог. Человек дернул головой, и, шатаясь, поднялся... ...Вдруг его внимание привлекло что-то. Он замер. Небольшое тело Нацуки лежало прямо перед ним. Отец... Кровавая лужа пропитала собой ее форму. Источник ее был где-то в нижней части тела... Медленно, как во сне, и чтобы убедиться, человек приподнял складку юбки. Кроваво-алая, и развороченная дыра на месте того, что когда-то было телом. ... Рука человека, держащая складку, разжалась. Он встал. Повернулся к ней спиной. Перед глазами виделось знакомое и утомленное лицо с зелеными глазищами. - Моника... ... Она не отпустила их. Затеяв эту игру, она с самого начала вновь, в очередной раз, обрекла их на гибель. Глаза заволокло влажным туманом. Он закрыл их, шатаясь, встал, и прислонился к стенке. Все провалилось. Надежды. Мечта... Все, что было вокруг. Остались уничтоженные ей внутри и снаружи дети. И еще осталась боль. Его нескончаемая, и в кромешной тьме тысячелетняя мука. Все было попрано. Моника уничтожила их. Всех. Он так до конца ничего и не узнал... Не смог узнать. А то, что видел он сейчас... - Как ты могла... Что... Что ты наделала? Что ты понаписала, изменяя все это? Как ты посмела даже подумать... Он, закрыв глаза, шептал ей эти ничего не значащие слова, успокаивая свой дрожащий от всего пережитого разум... - ...Нацуки. О Господи... Что она с ней сделала... Больной, несчастный образ зеленоглазой девочки раскололся перед глазами. - ...И... всеми ими. Что они в этот раз с ним пережили... Каждая из них. И все... из некой... преследуемой ей цели. - ...И он ведь знал эту цель? Или уже нет? Что вообще мог он знать, здесь, он, растерявший и проигравший все?.. - Что. Ты... - он не узнал свой голос. Из-за нее... Человек ощущал себя странно. Исчезла боль. Будто бы расширился, поглощая окружающее пространство, разум... Человек глубоко вздохнул... С грациозным изяществом сверкала сверху большая комната с бедной, лежащей на полу Нацуки... ...Человек сделал попытку опереться дрожащими пальцами на подоконник, но чуть не упал. Комната расплывалась перед глазами... Воздуха не хватало... ...Разум его помутнился. Голова человека задрожала. Он закрыл глаза. Он обхватил лицо руками, отмахиваясь от чего-то, боясь, унимая перед невинным розовым светом свои кошмары, загоняя их поглубже. По лицу его тек пот. Руки забились дрожью. Лицо задергалось в конвульсиях, задрожал, сотрясаясь, взгляд. ...Задрожала, упруго, вытянутая над какой-то неведомой пропастью тонкая, упругая золотая линия-ниточка. Забился в остервенении пульс - виски превращались в опутанные раскаленным железом вен пульсирующие, сжимающие этими стальными тисками, капканы. Ненависть. Человек закричал. От ярости, боли, и уже не сдерживаемой, проснувшейся сейчас в нем гремучей, вырывавшей его из непреодолимого, безграничного горя, ярости. В мгновение выросшей в сердце, и наполнившее своими липкими паутинами. Он знал и чувствовал эти глубокие, бездонные зеленые глаза где-то рядом, на себе... И больше, больше всего на свете он пожелал сейчас дотянуться до них... Человек чувствовал, как хрустят от ненависти во рту сжимаемые им со всей его силой челюсти. Что-то менялось в нем... Он с размаху, со всей силы ударил лоб в стекло... Из глаз его брызнули искры. По лицу пошло мокрым. Упал от удара на пол. Забился, хрипя, стремясь почему-то не допустить, чтобы он сделал что-то, чтобы вытащил наконец это из кармана куртки... Он чувствовал, что будто умирал... Сердце задрожало в груди неостановимым гудящим молотом... Человек замер. ... Сад. Трава. Ночное небо. Саери... Он забыл об этом всем, и о ней самой в это самое роковое свое мгновение... ... Он шел к Монике. Он шел... Он знал это. Но ни желал. Ни спасения. Ни разговоров. Ему хотелось, чтобы она ответила за все ей совершенное... И все. Ничего более. Ради всего этого. За шелестящую вокруг траву в саду. За звезды. За свет. За все красивое и чистое, что было здесь измарано и с удовольствием, черной грязной насмешкой уничтожено у него на глазах, и попрано... За мертвые и недвижимые глаза Саери в петле. За вспоротую ножом грудь Юри. ...И, то... То самое... То, что было сейчас... То, что... Да... Да. Да... Да... Да... Да... Да. Нацуки... Расплавились глубже его легкие. Затрепетал в них свист, и свет, и ветер. ... Тут что-то вдруг толкнулось ему в руку. Тонкой, и граненой рукояткой вошло в ладонь. Он поднял ее. Нож... Юри... Он все еще был у него... Темное, матовое лезвие мерцало прозрачным, раскаленным отражением... Человек застыл. На секунду. Прикрыл глаза... А затем со всей силой, и будто бы по чьюму-то наитию, обеими руками его вогнал себе глубоко в сердце... Медленно, неспешно поднимался перед ним клинок. Медленно вдавливал на мгновение в тело теплую, обезумевшую от освобождения кровь. Кровь... Его кровь разлилась вмиг по комнате огневеющим фонтаном... Но человек не упал. Только привстал обессиленно, и на мгновение, на колено... Чтобы затем вновь, затем, подняться. Огненный, исторгающийся из сердца смерч не лился. Он рвался своими алыми, мягкими кружевами, он плыл куда-то вверх... Мир вокруг задрожал. Лопнуло раскаленное до бела стекло от тысячелетнего сна. Рухнуло, облегченно, проваливаясь вниз, окно. Задрожал, задребезжал, окончательно ломаясь где-то в глубине механизм, приводящий окружающий мир в движение. Он раздулся, на глазах его задрожал, и лопнул. Рухнул окончательно... И комната исчезла, лопаясь и звеня мириадами осыпающихся каскадами лопнувших осколков цифр... Кровь его размывала, разбила собой, плавило в воск все, что было перед его, человека, глазами. И человек смотрел туда, наверх. Он видел... ...Купол потолка разорвался, и лопнул, под напором невидимой, освобожденной и примененной его силой. Освобождая, и обнажая... Зрение человека изменилось. Оно будто раскрылось по-новому, лопаясь, промываясь и слепея, перерождаясь от того нового мира его глаза-зрачки... Тело налилось дрожащей, кипучей силой... Он видел... Новый мир. Совсем новый... Над его головой, над рушащейся, бьющейся на части, и бьющийся в агонии замкнутой комнатной вселенной, был огромный, опущенный над ними, над ним, и мертвой Нацуки призрачный, мерцающий купол... ...И он поднял взгляд, и посмотрел на наверх. И он смотрел долго. Над собой. В каскаде дрожащих, сотрясающихся разноцветных констант он видел холодное, и страшно перекошенное от гнева лицо Моники... ...Купол разбился, и треснул, обрушившись вниз дождем осколков.... ...Моника уже была перед ним. Стояла там. Ждала. ... Одеяние ее развевалось, подобно вздуееном ветром грозно плащу. Взгляд, готовый и собранный, смотрел на него. Из рук, ... Человек вытянул перед собой обе свои руки. Проваливаясь в каскады рушащихся воспоминаний, они держали в руках не нож... А Острый, тяжелый и пламенеющий клинок играл багряными переплетениями блеска... Огромный, и двуручный меч... Человек взял его, почувствовал его одной рукой... ... Он двинулся вперед. ... Моника яростно взмахнула рукой, и в ладонях ее в миг появилась пара зеленых, мерцающих огнем клинков. ...Бой начался... ... Человек не знал. Он ничего на знал, и уже не хотел... Все было кончено. Все, что ему хотелось сейчас - вогнать клинок в ядовитое сердце смотрящего на него сейчас чудовища... ...Хватит. Было уже слишком долго. Он терпел... Стремясь ей помочь. ...Кто она? Он не знал. Кто он? Да тоже... А чем она больна?.. Тем, что позволило ей сделать то, что она сделала... Переступив черту. Его оболочка, странная, невнятная... Как тогда, когда он увидел себя в первый раз здесь, в начале пути, получив наконец осознанность... Он видел синие рукава с... ... Он вступил в бой. Его меч, с отточенной и филигранной мощью столкнулся с парными клинками Моники. ...И человек забился в схватке. ...Человек бился. Яростные, гулкие удары мечей сотрясали собой пространство. ...Человек забился в схватке... ...И место, где они сражались заплясало мириадами искр. То место... Он видел, как дрожит взбешенная жила на лбу у Моники, как бегают нервно ее глаза... Как дрожит, вздымаясь, его собственный меч, легко, легко и раз за разом отбивая шипящие, брызжущие от столкновений зеленым сабли. ...Он чувствовал разжигающуюся у него внутри, вырывающуюся кровью, холодную, и глубинную, черную ведь, как бесконечность, и неизбывную ярость. ...А Моника отступает. Оставляет за собой все новые, и новые метры окровавленного пространства. Человеку было легко и свободно... Его пропоротое кинжалом сердце в груди, жило, и из нее лилась, твердея, черная, и не мешавшая ему, а только прибавляющая силы, кровь... ...Губа ее была от ярости прикушена. Кровь человека, остающаяся на полу, и свет заливали пространство огромного, неведомых размеров, висящего в прозрачном и ясном свете, зала. Он мельком видел - белое. Вокруг, внизу за спиной - одни неясно белые и золотистые цвета... И где - они были на находящемся высоко в небесах неведомом пространстве, будто бы вершине некой башни. Плоской, дрожащей, увенчанной неведомыми колоннами, уносящейся в небеса платформе... От золотистых следов в драгоценное белое лил свет. ... Моника вдруг, отбивая очередной удар, элегантно выпрямилась, и сабли, заброшенные в ножны оказались по бокам от нее, и прямо спинно. Она расставила по сторонам ладонями вверх согнутые в кистях руки, и длинно, певучим голосом прокричала что-то... При этих словах из кончиков разведенных пальцев брызнули золотисто-зеленые молнии, а сама Моника на секунду оторвалась от земли, с слегка согнутыми непропорционально коленями запарила будто бы над ней... Человек заслонился рукой, но пространство вокруг брызнуло, ломаясь, и разъедаясь появившимися черными плитами, и взломанно заскулив, рухнуло в темноту... ... ... Он видел. Он удержался, и огляделся... Она должна быть здесь. Он знает. Чувствует ее сейчас... ... Достать... Достать ее... ... Вокруг была темнота. Какие-то строения снова, неведомые во мраке трещащие энергиями сотканные нематериально залы... полные вибрациями окружающих сил. ... Сверху раздался шум, и она выпрыгнула сверху, вытянувшейся , ему на спину кошкой из темноты... Он с легкостью отбил удар целящихся ему в шею смертоносных сабель, принял своим мечом, рукой отшвырнул ее прочь. Моника покатилась по полупрозрачному темному полу. Человек, медленно, неспешно и не торопясь шел к ней. Настигал. Она резко вскочила. Подняла одну саблю. Отбила занесенный меч... И человек почувствовал... Моника, крутанувшись вогнала обеими руками клинок ему в сердце... И он с легкостью схватил ее рукой за горло, вновь бросив к невидимой стене. ...Глаза человека запылали огнем. А Моника ошарашенно уставилась на торчащий в груди, и не причиняющий ему вреда клинок... ... Вокруг пылали звездочетные сады. Искрилась светом звезд дорожка, на которой были они... Моника с усилием поднялась. Кровь, алая кровь, струилась из разбитого виска. Она, тяжело сжав зубы от усилия и боли, сделала в воздухе на дорожке дрожащими ладонями вдруг упругие, вымученные пассы. ...Изумрудно-зеленый, огненный свет резанул человека по глазам, но пламя бессильно остыло, съеживалось, облепляя его, сползая, и не задерживаясь на нем, и он прошел дальше... Сжав зубы, с холодной ненавистью занес он снова боком над головой меч... ...Моника еле стояла на полусогнутых ногах, бежевые волосы облепляли вспотевшее лицо. И зеленые сабли вновь появились в ее руках, и бой продолжился... ...Он нанес ей удар - клинки сдержали его, но Моника, замедлившись перед глазами, перевернулась в воздухе от удара... Она, покачиваясь, пыталась встать. Нога ее поехала. ...Парировала один удар, а два других свалили ее на живот... ...Клинки, тела мелькали в воздухе в диком, едином танце... ...Клинки ее бессильно в миг разрезали воздух, а рука человека сомкнулась на горле чудовища... ...И вот - они снова на верху золотистой башни... Моника вцепилась руками в его локоть, задыхаясь, стараясь сбросить смертельную хватку... ...Он с силой поднял ее перед собой... ...Моника затрепыхалась, бессильно глотая воздух. ...Из груди человека свободно лилась кровь. Внизу полыхала, колыхалась пропасть с далекими, золотистыми от света солнца, облаками. ... Солнечный свет ласково коснулся человек лучистым в глаза сиянием... Сейчас. Сейчас... Ради этого... Все... Все это и было... ...В глаза его ударил мутный прозрачный поток, разрезанный местами реальностью. Моникой, светом, составляющими кусочками их, теневого мрака. Все задвоилось перед глазами. ...Человек глубоко, резко, вдохнул, пытаясь справиться, глотая воздух... - Нет... Нет... Он обратил свой взгляд на грудь... Из нее тек его, последний, и аленький ручеек. Это силы его вдруг, неспешно, подошли к концу... Человек резко ощутил слабость. Он, подкосившись, упал, медленно, и на колени... А Моника... Моника, на подкосившихся ногах, встала, и победно отряхнулась... Он дернул было рукой... ...А она раскинула руки, и небо все заволокло черно-изумрудным, все вокруг потонуло в зеленом смерче собираемого ей в пучок торнадо света... ...Человек смотрел на нее. Вперед. ...Последним усилием он, обращаясь к себе, выжал, вытянул из себя паутинкой силы, и с трудом приподнял тяжелую руку от пола. ... Моника засветилась. Она вбирала в тело зеленосветную изумрудную силу. Глаза ее мерцали от нее зеленым... ...А человек смотрел. Бессильно. Он стоял на коленях и колючие черные звездочки плясали перед его глазами. ... Моника, спокойно-гордо, вырвала свою руку высоко в сгущающиеся небеса, запрокинула голову... В нее вливался с грохотом рушащей мир бури изумрудно-торнадного свечения. Человек слегка, с усилием приподнял руку с мечом... ...В голове гудело. Мир разгонялся, изгибался пластилином, рушился перед его глазами. Пол трясся, ощущая колоссальную мощь того, что делала Моника сейчас. ...Она не смеялась... Она была сосредоточена. Глаза ее гневно мерцали нестерпимым изумрудным заревом, кровь на виске обуглилась, потемнела ниткой паутины-темной краской... ... И когда наконец, с последним усилием человек с трудом заслонил себя дрожащим мечем, она в тот же миг нанесла удар... ... Меч не сдержал напора. Огромный зеленый бесформенный мировой конус голой мощи смел его в мгновение ока, обрушивая под пол, в гремучую и черную бездну... ...Моника снова была перед ним... Удары ее посыпались со всех сторон. А человек вяло, и уже кое-как отбивался... Он выставил над головой кричащее от боли лезвие... Надеясь уклониться, но изумрудные клинки были уже быстрее. А он сделал все слишком поздно. Скрещенный удар двух зеленых мечей, пройдя насквозь сквозь его оборону, и засвистев, лихо, и уверенно вошел сверху рубящим ударом человеку в голову, разбрызгивая вокруг кровавые листья из крови... ...Разум его погас. Вокруг человека вновь сгущалась тьма... ...И резануло его вдруг яркое, солнечное воспоминание - яркий, и мягкий, полощущийся далекий рассветный свет...