21 глава. «Визави».
Солнце давно скрылось за горизонтом, и ледяная луна устрашающе глядела на весь Лондон. Все вокруг замерзло: скамейки, дорожки, фонари. А сухой ветер развевал от поры до времени выбившиеся пряди девушки. Неуютный свет и напряженная атмосфера, страх и дыхание зимы давили на Остин. Кто-то положил ей руку на плечо: — Все в порядке? — Насторожился мистер Марлоу, что вернулся с короткой прогулки с Бэлой. Сервантес застали врасплох, она дернулась от резкого прикосновения. — Все нормально, просто жду, когда вернутся Кассандра и мистер Осборн. Надеюсь, с ними ничего не успело произойти, — девушка в очередной раз глядела по обе стороны набережной, пытаясь разглядеть хоть мнимые намеки на фигуры друзей. Мужчина развернулся к ней боком, облокачиваясь о каменный забор, что разделял их от пропасти, чем являлась река Темза. Она почти никогда не мерзла, и даже сейчас воды неспешно стремились куда-то на юг. В парламенте Великобритании (в которой некогда проходила конференция Юна) виднелись какие-то огни, и некоторые фонари на пришвартованных кораблях отдавали легким светом. Вокруг была тишина. Бэле тоже не сиделось на месте, она ерзала между Остин и мистером Марлоу. Девушка пригнулась погладить собаку: — Ты тоже отправишься с нами, — обращалась Сервантес к аките. — Тебя ведь не с кем оставить. — Я бы очень хотел, чтобы Бэла побыла с Невиллом — моим братом, но… — Джеймс повернул голову, глядя на сидящего питомца, — он до сих пор считает, что я мертв. Мне не хватило времени, а может духу объявится на его пороге. — Я представляю, какого ему: жить с мыслями, что важного для тебя человека вдруг не стало. Жить с мыслью, что частички твоего собственного сердца дали трещину, — девушка смотрела в глаза животному. — Но, как бы жестоко это не звучало, так сейчас лучше для всех: если бы ваш брат узнал, что вы живы, он бы не отпустил вас так просто в другую страну, не пойми за чем, не пойми за кем… — Я тоже так подумал, — вздохнул мистер Марлоу. Он прошелся рукой по лицу, не в состоянии привыкнуть к отсутствию своей бороды. — Хотя потом Невилл будет на меня злиться, очень злиться… Наступила очередная неприятная пауза. Продолжая поглаживать Бэлу, Остин осторожно рассматривала своего бывшего коллегу: он словно ни о чем не жалел, вел себя так, будто не было никакого происшествия и предательства, что могло стоить ему жизни. Никто не мог поделить с Сервантес тот страх, что она ощутила. Никто, кроме мистера Марлоу. Чтобы как-то возобновить разговор девушка приподнялась на ногах: — Мистер Марлоу, скажите, почему вы решили участвовать в этой авантюре? — По-другому назвать это было невозможно. — Вы желаете отомстить? За покушение? — Остин звучала немного злобно, как будто ее товарищ не имел никакого права требовать реванша. Или так просто показалось. Мужчина, спрятав руки в карманы куртки, вопросительно обернулся. — Отомстить? — Кратко переспросил он. — За покушение? — Сервантес удивилась равнодушному отношению. Ее ладони, что были формированы в кулаки от напряжения, ослабли. — Вы… Как только я вас увидела спустя столько времени, вы не подали ни единого проблеска огорчения или гнева. Почему? — Не понимала бывший сержант. Она начала ходить взад и вперед, жестикулируя. — Почему вы открыто не проклинаете Кевина? Почему вы так спокойно относитесь ко всему? Даже мистер Осборн поменялся — он словно потерял свое профессиональное безразличие. У вас есть причины ненавидеть Кевина! Так почему вы не желаете ему пройти через то, что прошли вы?! — Ему сейчас хуже, чем мне. Остин резко остановилась спиной к Джеймсу. На снегу остались многочисленные протоптанные ею следы. Девушка на момент остолбенела от ответа: — Хуже?.. — Прошептала она. Сервантес решила взглянуть на мимику собеседника. Тот уже оказывается курил сигарету. Блондинка выгнула бровь. — А, прости, мне не стоило при тебе — — Объяснитесь, — потребовала Остин. Бэла тревожно прижала уши, чувствуя что-то неладное. — Что значит: «Ему сейчас хуже, чем мне»? — Мистер Марлоу задумался: — Остин, — обратился он к ней, — тебе хочется знать мотивы моего участия в этом незаконно проводимом расследовании? Или ты хочешь узнать, почему я так спокоен? — Мужчина лицезрел небосвод Лондона, терпеливо ведя разговор. — Я… Я хочу знать, что вы обо всем думаете. — А ты сама? Почему ты, будучи не инспектором и даже уже не сержантом, проявляешь инициативу в поимке Кевина? — Повернул вопрос мужчина, продолжая говорить с сигаретой меж зубов. Сервантес легонько свела светлые брови. — Я… — Ей было тяжело говорить, словно ком застрял в горле. Остин переводила неспокойный взгляд с Бэлы на мистера Марлоу, но на последнем ее глаза долго не задерживались. — Просто… Дело в том, что, — девушка почувствовала, как ее дыхание начинает сбиваться. Так случалось почти всегда, когда она задумывалась об этом. Остин опустила плечи. Не нужно быть мистером Осборном, чтобы прочесть в ее движениях печаль. Первой опомнилась Бэла; она навострила уши и чуть встала. Мужчина, заметив обеспокоенность питомца, с новой внимательностью осмотрел Сервантес. Он абсолютно не понимал логику подруги. Была ли она? — Остин… — Позвал мистер Марлоу ее, протянув зачем-то руку, будто та была в шаге от прыжка в пропасть. Зеленоглазая в смятении медленно хлопала ресницами. Все вокруг казалось девушке нереальным, не имеющим никакого значения. В ее душе давно образовалась дыра, что ныла от боли; дыра, которая разрасталась с каждым разом, когда Сервантес долго задумывалась о том злосчастном бале, о тех событиях, что преследовали ее в сновидениях. И каждый раз, глядя на луну, Остин задавалась вопросом: а смотрит ли он тоже на нее сейчас? Думает ли он о них, о ней? — Я скучаю по нему, — в итоге слетело с уст Сервантес. Это далось ей сложнее, чем она рассчитывала. Мистер Марлоу распахнул глаза, но потом он понял… понял все. Его рука опустилась, и мужчина жалостливо смягчил взгляд. — Я хочу, чтобы все было так, как прежде. Я боюсь, что с ним что-то случится. Я не хочу, чтобы мы его нашли, если это значит, что ему будет угрожать опасность, — она прикрыла веки, а ее лицо приняло такой мученический вид, будто ее пронзили мечом. — Я знаю, что это неправильно! — Остин, — вновь позвал мистер Марлоу Сервантес. На самом деле инспектор был без понятия, что нужно сказать, как поступить. Он нервно поправил волосы. А взглянув на сигарету в своих руках, мужчина почувствовал почему-то отвращение. Дело привычки уже не приносило ему никакого удовольствия или умиротворения. Им обоим нужно было встретиться лицом к лицу с фактами, которые они отрицали или были не в состоянии принять. Что-то нам приходится таить в самых темных и безлюдных частях души, чтобы лишний раз не тревожить уязвимую рану. Но разве правильно бесконечно страдать из-за собственных страхов, когда все настолько очевидно! Это неправильно! — Остин, — сколько раз он уже произнес ее имя? Сервантес подняла тусклые глаза. Ее розовые щеки и нос никак не вязались с пустым и печальным взглядом. Сложно было сказать: жалела ли девушка о начатом разговоре. Мистер Марлоу решил, что слова не особо помогут. Мужчина шагнул к бывшему сержанту и раскрыл руки; раскрыл руки, как обычно делают родители, которых, к сожалению, не существовало в ее жизни, которые обрекли маленькую Остин на лишение того счастья, что заслуживают все дети. Мистер Марлоу заметил, как начали блестеть ее глаза. — Это плохо? — Не естественно в своем тоне произнесла блондинка. Бэла не могла сидеть на месте, она подошла ближе. — Я не могу так… — В итоге она дала себя заключить в объятиях своего самого первого партнера-инспектора. Остин прикрыла глаза; не в силах сдерживаться теплые слезинки катились по ее круглому лицу. Она вспоминала, как тогда уже давно-давно обнимал ее Кевин. Сервантес до сих пор хранила в разуме его запах, как его светлые пряди щекотали ее ухо, как она спустя столько лет вновь почувствовала человеческое тепло, ласку, руки… Прошло столько времени, а это событие все никак не теряло своей значимости. Почему? Остин, может, пора уже понять, почему? Ты слишком долго это откладывала. — Мистер Марлоу, — продолжала она говорить, не отпуская друга. От накативших эмоций Сервантес сжимала куртку товарища — Бэла, что стояла позади хозяина, внимательно глядела, ожидая, что скажет Остин. Никакого ответа не последовало. — Не торопись, — успокаивающе поддержал Джеймс. — Но я так больше не могу… — Остин уткнулась ему в плечо. Собака тихо заскулила. — Я устала притворяться хорошим инспектором! Я устала делать вид, что мне все равно! Мне не все равно! Мне не все равно на Кевина! — Она неосознанно повышала голос. — Я боюсь, что мистер Осборн покончит с ним, как только у него подвернется шанс. Я не могу спокойно слушать истории Кэсс о нем! Я такая эгоистка… Дальше послышался лишь плачь, режущий слух, режущий все живое внутри мистера Марлоу, который привык видеть либо счастливую, либо серьезную Остин. Девушка не решалась покинуть хватку мужчины; давно ее вот так просто не обнимали. Она продолжала плакать не в силах выдавить из себя какие-либо слова. Сервантес ощущала себя слабой, когда сталкивалась со своими чувствами и эмоциями. В этот момент в ней не было ничего, кроме гробовой тишины в голове и конца света в сердце. Джеймс не отпускал девушку, а собака, обойдя ее, решила показать себя мистеру Марлоу. Животное демонстративно спокойно село. Мужчине казалось, что Бэла хотела что-то сказать, но не могла. У мистера Марлоу не было детей, но он желал вновь обзавестись семьей, только вот инспектор был уже далеко не в прежнем состоянии. Бэла была единственной, о которой он так бережно заботился, словно к ребенку. А Остин так резко появилась в его жизни… В общем, Джеймсу были важны тревоги блондинки. Он почему-то думал, что это его обязанности — помогать ей. — Остин, — тихо, но достаточно громко, чтобы она услышала, позвал мистер Марлоу, — ты не безразлична к Кевину? — На момент звенящий плач прекратился, сменившись неуютным беззвучным эхом, который разрезал ледяной английский воздух.
***
Ты не безразлична к нему?
Ты не безразлична к нему?
Ты не безразлична к нему?
— Ты не безразлична ко мне?
— Что? — Спросила Остин, глядя с испугом на человека, что стоял перед ней.
— Остин, это правда? — Говорил Кевин. Сзади него не было ничего, кроме пустого черного всепоглощающего пространства. Сервантес обернулась — все та же пустота.— Можешь ли ты честно ответить хотя бы самой себе?
— Кевин, почему?.. Почему ты так поступил?.. — На ее глазах навернулись слезы с новой силой. Кевин протянул руку к ее лицу. Его тонкие и аккуратные пальцы бережно вытерли катившиеся слезинки.
— Ты не поймешь, пока что, — мягко вел Форсайт, будто речь шла не о покушении на чужую жизнь. — Ты тоже нужна мне, Остин.
— Кевин, я не знаю, где ты! — Сервантес схватила ледяное запястье парня, дрожащим голосом моля о любых объяснениях. — Пожалуйста, Кевин, я…
— Не стоит ничего говорить, — Форсайт шагнул еще ближе к ней. — Настанет время, и мы встретимся с тобой, — он отвел взгляд куда-то в пол, расстроенно продолжая. — Остин, ответь мне… — Девушка встретилась с ним глазами. — Будешь ли ты верна своим чувствам?
— Моим… чувствам? — Повторила Сервантес. Перед ее глазами все начало трескаться, будто в это время она глядела в зеркало. Резкие гулкие звуки эхом отдавались в бесконечном помещении. Они становились громче.
— В быстросменном мире хватит ли тебе смелости остаться при своих принципах? — Остин молча и шокирована наблюдала, как на красивом лице Кевина появлялись уродливые косые линии.
Парень не дождался ответа и, тоскливо развернувшись, начал брести во мглу акварельной бездны. Только с секунды спустя девушка бросилась с места вдогонку другу. С каждым ее шагом навстречу Кевину под ногами образовывались новые расщелины, как извивающиеся змеи преследовавшие Остин.
— Кевин, постой, нет! — Кричала она ему — дребезжащий треск перекрывал все остальные звуки. Сколько бы не бежала девушка, расстояние между ними не уменьшалось. Блондинка боялась упустить Форсайта даже в этот момент. — Пожалуйста, остановись, умоляю! Скажи что-нибудь!
— Действительно ли ты любишь меня?
А дальше — разбитые осколки.