Panther Moon

В крови вскипал адреналин, энергия покалывала под кожей, придавая ускорения и безумного, азартного веселья. Ичиго мчался через пески, настигал жертву, бил – не смертельно, лишь оставляя отметину, будто играл, наслаждаясь злым рычанием и пугливыми вскриками. Под ногами загудел и взорвался песок – из-под него выскочил похожий на костяного червя пустой, чем-то знакомый, но всё же неуловимо чужой – однако Куросаки отпрыгивает, изворачивается в полёте и наносит удар, оставляя глубокую трещину на маске. В паре десятков метров мелькают вспышки «когтей» Пантеры. Неподалёку от леса меносов переполох. – Как охота, Кур-р-росаки? – беззлобно, можно сказать, весело рычит приблизившийся Гриммджо. – Напоминает о былых деньках, – коротко облизнулся тот, получая согласный хмык: – Мне тоже! – тогда у него были сильные челюсти и четыре лапы, свита, последовавшая за его мечтой, нет, целью. Была жажда силы и постоянный, неутолимый голод. Когда каждый из них приблизился к полусотне «меченых», Ичиго замер, услышав крик, слишком необычный для такого места. Детский плач, полный паники и страха… Но среди пустых не бывает детей, а мелкие несмышлёные пустые сознанием больше похожи на диких или домашних животных, нежели людей. Этот голосок звал на помощь совсем рядом, точнее, приближаясь. Однако со всех сторон сновали растревоженные пустые, увидеть что-либо не представлялось возможным. И в тот момент, когда рыжий вновь поворачивается в поисках источника голоса, мимо него проносится нечто крохотное и зелёное, а следом мчится, щёлкая клювоподобной пастью, крупный адъюкас. Такой не мог не обратить внимания на оказавшегося рядом Ичиго, что был куда больше преследуемого существа и казался такой лёгкой добычей – ведь на вид был слабее любого пустого, будучи несоизмеримо меньше. Напасть он не успел – только развернуть крючковатый клюв в его сторону – и оказался пронзённым от одного движения широким чёрным клинком. – Ицуго!! – прозвучал за спиной тот самый детский голос, и в следующий миг в спину Куросаки врезалось что-то мелкое, он едва ли почувствовал удар, повернул голову – на плече повис, цепляясь за ткань косодэ, ребёнок в маске пустого! Из-под забавной черепушки торчали задорные зелёные кудряшки и блестели слезами огромные, то ли светло-карие, то ли зелёные глаза. Радостный взгляд малыша упёрся в полосу на щеке прямо перед ним и со свойственным детям преувеличенным ужасом картаво воскликнул: – Ты ранен, Ицуго! Ничего, щас Нэлл тебя вылечит! От объёмного плевка Ичиго увернулся на одних только инстинктах, и кроха насупилась, мол, ну чего ты, Ицуго, слюна Нэлл целебная, забыл? А он бы с удовольствием и не вспоминал, но находясь в этой серой пустыне достаточно долго, к нему постепенно возвращалось всё больше событий времён их атаки на базу Айзена. И своих глуповатых проводников теперь припомнил тоже, хотя и весьма смутно. Не решив пока, как реагировать на старую знакомую, он смог выдавить из себя только короткое: – Я не ранен. Недоразумение всё больше набирало обороты, когда Нэлл Ту устроила панику от вида Секса Эспады, настойчиво советуя Куросаки спасаться. Стоит ли говорить, какой гомон начался, когда свою маленькую госпожу нагнали бывшие фрассьоны – Пеше и Дундучакка – в ужасе обвиняя и моля отпустить похитителей эту сопливую кроху... С большим трудом и порчей нервных окончаний их всех удалось спровадить – Нэлл пришлось чуть ли не силой отрывать от Ичиго, так сильно она в него вцепилась. Может, и ничего, если Куросаки встретит свою старую команду, думал голубоволосый, провожая взглядом удирающее трио. С этими же пересёкся – и явно узнал – но прогнал, так сказать, с миром. Кстати о них: что-то чувствовалось в этой крохе, нечто смутно знакомое… Джаггерждак прищурился, сосредотачивая чувства на ощущении силы: – А она сильнее, чем кажется. – Знаю, – Куросаки ещё несколько секунд смотрел вдаль с хмурым лицом, затем развернулся, уходя из-под руки мужчины, и перевёл тему, не желая больше думать о давно минувших событиях: – А знаешь, чего хочет Король? – Нет, я ещё не решил, – оскалился довольно тот. Ичиго тут же возмутился: – Ты?! Я победил! – Ага, конечно, перевес-то в мою пользу на две штуки. – Нет, в мою! Правда, один всё-таки развеялся по ветру, но ещё один есть. Сорок девять против сорока шести. – Я так и сказал. Ухмылка не сходила с лица Шестого, всё больше раззадоривая парня, который охотно вёлся на подначки, как будто всерьёз. За пустым спором арранкары добрались до белёсых стен, как раз достигнув запала для хорошего спарринга. Но постепенно удары кулаков всё больше чередовались с прикосновениями, щипками и поглаживаниями, а желание поцеловать противника пересиливало желание вмазать ему по самодовольной – или хмурой – морде. Гриммджо не выдерживает первым, сминая подбитые губы в жёстком поцелуе, смакуя железистый вкус выступившей крови, чувствуя улыбку партнёра, его довольный стон, его мозолистые ладони под своей курткой, с силой сжимающие бока. Они целовались, будто стараясь проглотить друг друга, как самые настоящие пустые, рыча и кусаясь, изредка отрываясь, чтобы вдохнуть и вновь накидываясь, распаляя страсть и желание. Вновь отстранившись, Гриммджо хрипло выдохнул в такие близкие губы партнёра: – Так чего же желает Король? – Большего, – последовал лаконичный ответ плохо контролируемым, скрежещущим голосом. В полумраке комплекса Лас-Ночес глаза Ичиго совсем потемнели, от былого золота остались лишь пара тёплых бликов. Рука на теле Шестого шевельнулась, проводя кончиками пальцев по краю дыры – тот рвано выдохнул горячий воздух, глядя в ответ не менее тёмным взглядом затуманенных голубых глаз. Не так давно они выяснили особенную чувствительность кожи вблизи арранкарских дыр, но почти не использовали это – уж очень сильно уносило от этого ощущения. Вот и сейчас Джаггерджак мгновенно завёлся от одного осторожного прикосновения и ни за что не желал оставаться в долгу: стремительно сократил расстояние и широко лизнул по краю дыру Куросаки, затем прикусывая расположенную рядом выпирающую ключицу. Рыжий резко втянул воздух, дрожащие веки опустились, откинув голову назад, он длинно простонал, изгибаясь в крепких объятиях. Они прижимались пахом друг к другу, ощущая взаимное возбуждение через слои одежды, потирались, словно большие дикие коты, сильнее распаляя, доводя до предела терпения, когда уже не думаешь ни о чём, кроме разрядки – и горько-сладкого, будто тёмный шоколад, удовольствия. Куросаки достиг пика, когда, соединив эрекции ладонью, почувствовал касания к обоим краям дыры под своим горлом – спереди его дразнил язык Джаггерджака, а сзади, пробравшись в оттянутый ворот, ласкали подушечки пальцев. Он оглох и ослеп, он не слышал своего крика, не видел, как кончил Гриммджо – зато чувствовал, ощущал каждой клеточкой тела не только своё, но и его удовольствие, неконтролируемые потоки реацу танцевали вокруг, даря невероятное ощущение единства двух организмов, двух сущностей. *** Всего через несколько «дней» к ним неожиданно пришёл Урахара – уже традиционно прервав на этот раз рукопашный бой – и с самым серьёзным лицом, какое только видел у него Ичиго за всё знакомство, попросил о помощи. И конечно, ему сразу же дали… от ворот поворот: – А какое это имеет отношение к нам? – грубо начал Гриммджо, нависая над пришедшим. – Это ваши синигамские разборки, с чего пустые должны вам как-то помогать, а? Однако доводы нашлись и не только в духе «эти люди сильные противники, как вы и любите, Джаггерджак-сан», но и более разумные и вксомые, ибо для квинси пустые такие же враги, как и синигами. И они не пощадят их, даже если это уже не просто голодные монстры, а разумные арранкары. Ичиго прекрасно знал ещё одну причину сопротивления своего избранника: встреча с товарищами рыжего из «прошлой жизни». И всё же они соглашаются, ведь перед лицом общего врага союзников стоит искать даже среди бывших противников. Или «погибших» союзников. Когда они вышли из гарганты в глубоком подвале магазинчика, их уже ждали. Киске держал ребят в курсе успеха своего эксперимента, и друзья Ичиго знали – весьма размыто – о его арранкарской судьбе, но так и не видели. Бывший капитан не позволял им этого, а кроме него никто не открыл бы ребятам переход в Уэко-Мундо без ненужных вопросов. Шок и неверие были написаны на их лицах сейчас, когда один из прошедших сквозь врата людей действительно выглядел, как их старый друг. Юноши и девушка обступили его, разглядывая вблизи, не решаясь прикоснуться, будто это видение тотчас развеется. По щекам Орихиме текли слёзы, но она словно бы не замечала их, счастливо улыбаясь, даже Исида слегка приподнял уголки губ, по Чаду никогда нельзя было сказать наверняка о чувствах, но его руки подрагивали, когда он протянул их к товарищу для объятий. Он едва не сгрёб их всех в охапку, когда неожиданно со спины рыжего оказался другой их старый – неприятно – знакомый и по-хозяйски опустил руку на его плечо, вставая вплотную позади и самодовольно усмехаясь над другим плечом, наслаждаясь произведённым эффектом. На лицах напротив проявились сначала растерянность, затем непонимание и осторожный гнев. – Куросаки-кун… Джаггерджак-сан? – негромко выдохнула Иноэ, широко распахнув свои ореховые очи. Садо сжал кулаки и губы,чувствуя пульсацию своей силы, приняли боевые стойки наблюдавшие поодаль работники магазина. Напряжение от встречи с близким другом, которого уже и не надеялись никогда увидеть, сменилось напряжённым ожиданием подвоха, возможно, даже атаки со стороны бывшего врага. Ведь бывшего же? Все подростки, за исключением Орихиме, явно были настроены негативно в отношении голубоволосого арранкара, девушка же пребывала в смешанных чувствах. Она прекрасно помнила, сколь он жесток и высокомерен, но и в своём роде благороден и честен. Этот мужчина спас её от издевательств двух приспешниц Айзена; он дал ей исцелить – возродить – убитого Улькиоррой Ичиго. Она не могла ненавидеть этого человека. Рыжий же арранкар, не пытаясь отстраниться от прежнего противника, скользнул острым взглядом янтарно-золотистых глаз по притихшей пятёрке и нахмурился в сторону Урахары: – Вы не сказали им. – Ну что Вы, Куросаки-сан, как я мог! – драматично отгородился от него веером бывший капитан. – Я бы не смог предположить, что Ваш друг отправиться вместе с нами. Гриммджо и Ичиго почти синхронно закатили глаза: кого этот старый пройдоха пытается обмануть? Он знал всё ещё до того, как ступил на пепельные пески Уэко-Мундо этим утром. Куросаки снова взглянул на своих прижизненных друзей, чтобы понять, что он ощущает, глядя на них – он физически ощущал напряжение стоящего позади мужчины, который усиленно делал вид, что ничего не происходит, но рыжий точно знает – это не так. И ему захотелось развеять все сомнения. – Хотите вы или нет, мы будем работать вместе, – он сжал предплечье руки на своём плече, даря невербальную поддержку. Как бы Секста ни делал вид, его беспокоит происходящее, и Ичиго не нужно поворачиваться, чтобы увидеть затаённый страх одиночества в голубых глазах этого дикого зверя. – Как скажешь Куросаки-кун… – медленно произнесла Орихиме, медленно осознавая слова её старой любви. Её мало волновало включение в их команду нового лица, ведь она наконец-то разглядела важные детали, присуще каждому арранкару: зубастый осколок маски под глазом, алую метку под другим, дыру в том самом месте, где она однажды видела её – и внутренне содрогнулась сейчас от воспоминаний. Но что завораживало и настораживало сильнее – холодный взгляд, обращённый на них. Не к месту – или наоборот? – вспомнился взор того гигантского пустого, похожего на шипастую ящерицу, которую они встретили через год или около того после смерти рыжего синигами. Вздрогнула – Ичиго понял это по-своему: – Если вас это беспокоит, я многое помню: ваши боевые навыки, ваши слабости, даже увлечения. Исида отлично шьёт, – кстати, где он? – Орихиме странно готовит, Чад очень любит мелкое зверьё. Я более-менее помню наши приключения, но... мне плевать, верите вы, что я тот самый Ичиго Куросаки, или нет. Потому что впервые после превращения это имя я услышал от него, – он указал большим пальцем себе за спину. Слова Урахары он не считал: мало ли как его мог назвать этот незнакомый на тот момент человек. Но вот то, что его под таким именем знал кто-то ещё, тем более, недружелюбно настроенный – именно это подтвердило личность и дало толчок к воспоминаниям прежней жизни. – Так вы… больше не воюете? –пробасил Ясутора, прищурившись. Его похоже беспокоило, чтобы эти двое не принялись сражаться друг с другом посреди поля боя. – Ну как сказать, – усмехнулся Секста, одновременно провёл пальцем в паре сантиметров от дыры бывшего синигами, за что тут же получил локтем в бок, чтоб руки не распускал. Удивив подростков, Гриммджо лишь хрипло посмеялся над ухом Ичиго. – К слову сказать, я бы размялся, Кур-р-росаки. Хватит болтать! – Только, п-пожалуйста, – робко подала голос Уруру, с вечным испугом в огромных глазах глядя на арранкаров. Но Гриммджо неплохо помнил, что именно эта соплячка вынесла в бою одного из его фрассьёнов. – Не высвобождайте мечи: такой выб-брос реацу эта комната скрыть н-не сможет. – Харе мямлить, дура! – гаркнул на подругу Дзинта. «Грозно» зыркнув на всю разношёрстную компанию перед ним, мальчишка развернулся и ушёл в направлении хозяина; вежливо поклонившись, за ним потрусила и девчонка. Довольно скалясь, Гриммджо сладко потянулся, хрустнул костяшками пальцев, наконец-то отлепившись от рыжего: – Вот и славно. Нас как раз так неудачно прервали, а, Куросаки? Но размяться им почти не позволили: Киске перенастроил гарганту на Сейрейтей настолько быстро, насколько смог. Прощались быстро, было принято решение, что Чад и Иноэ останутся здесь до сигнала Урахары, что возможно, и вовсе было уловкой, чтобы оставить в сравнительной безопасности хотя бы их. Перед перемещением к месту событий Киске выдал им плащи, маскирующие реацу, чтобы никто раньше времени не догадался, что подкреплением синигами являются арранкары – и что один из них Ичиго. Так же ему была выдана новая одежда, скрывающая принадлежность виду: под косоде теперь была надета безрукавка с высоким, застёгивающимся на молнию воротником, доходящим до середины переносицы наподобие куртки Трес Эспады. Напарник лишь прикрыл дыру на животе и татуировку с номером чёрной футболкой под куртку. «Готей-13 опять будет в ярости, – довольно потирал руки бывший капитан, – жду не дождусь увидеть их ошарашенные лица!». Мало кто разделял его настроение, даже жаждавшие сражения пустые притихли с тех пор, как узнали об уходе Исиды. Это случилось почти так же тихо, как когда-то с Орихиме, только в этот раз у человека в стане врага был план, и друзья знали это. Но нельзя не волноваться о своём товарище, усиленно отгоняя тёмные мысли о его полном переходе на сторону Яхве. Урю ведь никогда особо не любил синигами, они всё так же повинны в жестоком истреблении его рода, убийстве его любимого деда. Уж лучше тревожные мысли о его раскрытии, или что ему не удастся достаточно войти в доверие, и парень останется где-то на краю иерархии, где мало чем сможет помочь… Главное, чтобы остался в живых, ведь Вандерейх не знает пощады. – Женщина, – от рычащего голоса за спиной Орихимэ, с беспокойством смотрящая в темноту врат, вздрогнула, спешно разворачиваясь: она не слышала шагов. Впрочем, девушка сильно погрузилась в мысли, и могла не обратить внимания… Но этот пустой умел красться почти бесшумно. Сейчас он встал рядом, небрежно сложив руки в карманы штанов, и не отрывал взгляда от стоящего неподалёку бывшего синигами, негромко проурчал: – Он единственный, кто может быть Королём надо мной. Так что я не собираюсь возвращать его. ** Едва появившись, они тут же наткнулись на противников в белой униформе и фуражках: квинси Вандерейха. Пятнистый хвастун пусть и был жутко талантлив в регенерации, однако противником был скучным, и схватка с ним быстро утомила Гриммджо. Зашвырнув его так далеко, как мог – и разрушив не меньше десятка строений – арранкар двинулся дальше, туда, где громыхали всплески реацу, напоминавшие взрывы. Он не беспокоился за оставленного позади Ичиго: у них снова началась Охота, и не в его интересах позволять сопернику догнать его в счёте! Куросаки достался более настойчивый противник, который, впрочем, не догадывался, кто перед ним, и всё желал захватить банкай незнакомого синигами, не подозревая, что того у него нынче нет. Этот Килге неплохо держался против Клыка Небес – новую версию Гетсуги Теншо – однако удара, объединённого с взрывным тёмно-красным серо выдержать уже не смог и был повержен после серии атак. Вскоре Куросаки нагнал голубоволосого арранкара, окружённого командой девиц. Впрочем, командой они казались лишь на первый взгляд, в их работе не было слаженности, они не сражались сообща, а лишь зло подтрунивали друг над другом. Ичиго оказался достаточно быстр, чтобы оказаться позади прямоволосой брюнетки и отшвырнуть её в стену ближайшего здания – и поступить так же с ещё двумя девушками, последнюю ударил его напарник. Широко улыбнулся Шестому, пусть это и было видно только по глазам: – Четыре-два, Гриммджо! – Мы только начали, – хмыкнул тот в ответ, – я покрою разницу раньше, чем ты... Он не договорил: на огромной скорости его собеседника снесло с места нечто розовое, что даже не удалось разглядеть. Бывший синигами своим телом внёс вклад в снос зданий Сейрейтея. Позади Сексты послышался хруст электричества, и из руин поднялась разъярённая зеленоволосая девица, яростно завопила: – Ты испортил мне причёску! Ублюдок, знаешь, сколько нужно на это времени?! – Могу ещё и лицо поправить, – оскалился Гриммджо, вытаскивая меч. Может, на этот раз будет интересно? От этой Кандисы ощущение силы куда больше, чем от того трепла. Чувствовали силу не только они, проникнуть в Общество Душ незамеченными никому не удавалось – за исключением квинси, пожалуй – однако узнать новых «бедоков» удалось только когда те вступили в активный бой. Это едва не стоило капитану Шинджи пропущенного удара, когда он, как и другие восстановленные в Готее-13 вайзарды, узнал реацу пустого Ичиго и его... противника? На стороне Вандерейха сражаются пустые?.. Изменённую духовную силу узнал и Бьякуя, которому довелось некогда сразиться с потерявшим контроль над собой Куросаки и едва не проиграл его непредсказуемости. Он жив? Капитан тонко усмехается: от этого неугомонного мальчишки иного и ожидать не стоило. Бывший синигами, смеясь сталью своего клинка, довольно сражался со сверкающими голубыми стрелами, которые Менина выпускала в него долгими очередями, постоянно перемещаясь своей быстрой поступью. Ичиго то разил их мечом, то выставлял его как щит, а когда впервые раскрутил его за ленту, то чуть не рубанул и саму квинси, за что насмешливо извинился: пока что ему было интересно. Будучи пустым, тем более арранкаром, ему всего второй раз приходилось биться с квинси, и до сего момента он ещё не испробовал всё, что хотелось. Задумавшись, Ичиго пропустил стрелу, но успел поймать её у плеча другой рукой и несколько коротких секунд с удивлением наблюдал, как искрящаяся силой «стрела» рассыпается на частицы, и ощущал, как эти частицы впитываются в него, смешиваясь с собственной силой. Странное ощущение – такое чужеродное и вместе с тем родное, как будто он пришёл в свой разрушенный дом – а он оказался цел и невредим. Едва успел выйти из оцепенения и отразить новую атаку – на этот раз лицом к лицу, когда МакЭллон использовала свою сверхсильную особенность. Несмотря на явный контраст сильных рук с помощью чистой духовной силы и массивного чёрного тесака Ичиго, последний с приятным удивлением ощутил новый прилив интереса и лёгкое сожаление, что поединок фехтования устроить не удастся. То ли дело Гриммджо: его искрящаяся противница использовала свой аналог банкая или ресуррексиона, то метая молнии, словно стрелы, а порой и беря их в руки наподобие парных мечей. Стремясь понять новое ощущение, Ичиго больше не уклонялся от стрел и почти не отбивал – напротив, норовил побольше поймать руками, даже зубами, приводя девушку в недоумение. В какой-то момент, сложив пальцы «пистолетом», он вытянул руку в направлении противницы и выстрелил – на миг от его кисти проявились пара едва видимых, робких лучей вверх и вниз, будто от лука. Белое серо с голубым краем кометой пронеслось в направлении изумлённой квинси, которая даже не успела уйти от удара – и была серьёзно ранена уже через миг. Сила квинси, смешанная с ядовитой для неё силой пустого закончила поединок. Рядом громыхали молнии – Джаггерджак противостоял Электрической казни, применив ресуррексион. Чувствуя опасность для партнёра, Ичиго проскочил между ним и техникой Кэнди, использовал Клык небес совместно с десгарроном Пантеры. Последовал мощный взрыв, отбросивший противников в разные стороны, и Кэтнипп пропала из виду. – Какого хрена, Куросаки?! – вспылил Гриммджо, хватая парня за ворот косодэ когтистой лапой. – Это была моя добыча! – Твоя-твоя, благодарный ты Кот, – со смехом приглушённо отозвался тот, примирительно поднимая руки. И нахмурился, отводя взгляд в сторону, почувствовав, как и Джаггерджак: – Мы не одни. Вскоре через поднявшуюся пыль к ним вышел Кучики Бьякуя, такой же строгий, каким помнил его рыжий. с холодным, равнодушным даже, взглядом тёмных глаз. Идеальному образу мешал лишь запачканный в бою хаори. Некоторое время он молчал, рассматривая неожиданных... союзников? Это следует уточнить сразу: – Опади, – меч в его руке рассыпался сияющими лепестками сакуры, мгновенно окружившими насторожившихся пустых. Ичиго вздохнул: – Снова? Бьякуя, повторяешься. – Я просил не обращаться ко мне по-имени, – голос капитана смягчился, удостоверившись в личности скрывавшего почти всё лицо знакомого. – И всё же я не могу так просто отпустить вас. Он из Эспады, не так ли? Что же касается тебя, Ичиго Куросаки, мои сестра и лейтенант лично присутствовали на твоих похоронах. – Никогда не знаешь, как повернётся жизнь в мире вроде нашего, – беззаботно прозвенел голос рыжего; рядом Секста вернул меч в его обычную форму, вставая плечом к плечу с бывшим синигами. – Так на чьей вы стороне? – задал главный интересующий вопрос Кучики, чьё нетерпение не проявилось на лице или в голосе, однако лепестки вокруг задвигались иначе, выдавая хозяина. В разговор вступил Джаггерджак, с вызовом глядя на другого Шестого: – Может, мы не друзья синигами! Зато враги квинси... Мы здесь ради себя, не обольщайся, капитан. Как ни странно, это полностью устроило Бьякую: он вспомнил урок рыжего о разнице между «правильным поступком» и «поступком по правилам». Эти двое могли оказать им весомую помощь в этой войне, и нерационально пренебрегать таким союзником. Кроме того, насколько он знал этого рыжего, тот всё равно вступит в бой, как бы ему ни запрещали. Едва заметно изогнув губы в удовлетворённой ответом улыбке, он развеял шикай, возвращая мечу облик катаны. – Цель предводителя квинси – Яхве – атака на дворец Короля душ. Нельзя позволить его людям проникнуть туда. Развернувшись, он ушёл в направлении, где всё так же бушевала реацу... и добавился столб пламени – Генрюусай Ямамото вступил в бой. С кем бы ни сражался Главнокомандующий, это не повод расслабиться, оставив всё на него. Нужно сделать всё, что возможно, и даже больше, чтобы не дать планам очередного самопровозглашённого бога осуществиться, если не им, то его последователями. Троица решила поторопиться, быстрой поступью приближаясь к месту сражения, а вскоре кроме огромной энергии Ямамото товарищи почувствовали ещё одну: неподалёку с кем-то бился Маюри, чувствовалась энергия Йоруичи и Киске. Их и самих перехватили приближённые Императора – особый отряд квинси Шуцштаффель, рассеявшийся по району, чтобы полноценно насладиться боем и не помешать друг другу. Неизвестно, что до остальных, но арранкарам так было даже выгодно: не приходилось оглядываться на синигами и их проблемы. Оставалось только приятно провести время с противником. – Чёрт, Кур-р-росаки, что-то не задалась Охота! – снова им приходилось делить бой на двоих. А Ичиго припомнил недавний поединок: – Что, Гриммджо, поджарили твою королевскую задницу? – Уж кто бы говорил, Король нашинкованный, у самого-то видок потрёпанный не меньше. – Я вам не мешаю? – похоже, они разозлили этого одноглазого стрелка. Оба чувствовали, что он ни чета прошлым «буквам» и решили не испытывать его долгими «прелюдиями». – Ничуть! Так может, пора уже? – предвкушающе крикнул парень, дёргая молнию ворота, демонстрируя хищный оскал. Бьякуя однажды видел почти такой же – когда впервые сражался против спасителя своей сестры – только взгляд теперь осмысленнее, безумие отнюдь не бесконтрольно, как это было тогда... Команды прозвучали в унисон: – Руби, Луна! – Разор-рви, Пантер-ра! И взмыли ввысь, высвобожденной энергией разрушая бесперебойно летящие мелкие снаряды. Над полем битвы взмыли белые «дракон» и «пантера», мгновенно начав атаковать соперников. До этого Ичиго почти не использовал серо, чтобы синигами – или квинси – не подняли панику раньше времени, теперь же он мог пользоваться им вовсю, сея разрушение и хаослл о. Казалось, он танцует в свете пламени на своих рогах. В отличие от большинства квинси, его нынешнее состояние позволяло ему выбирать: оставаться на дальнем бою или навязать ближний. Как и его напарник: синие полосы «когтей» Гриммджо оставляли на земле глубокие следы, однако соперник попался крепкий, и хвостатый с радостью погрузился в бой, сражаясь в полную силу, совмещая свои атаки с Ичиго. Пусть у арранкаров было чести немногим больше, чем у этих квинси, у них также было сильное чувство гордости, не позволявшее им делить добычу с кем-то другим – так их воспитала эволюция мира Уэко-Мундо. Сожри или съедят тебя. Никакой пощады. ** Ичиго надрывно кричал, ржавый от невыплаканных слёз голос рвал барабанные перепонки, с рогов беспорядочно срывались нестабильные сферы серо, при случайном – или нет? – попадании по цели, разрывая её в клочья. Ему как никогда хотелось уничтожать, ощущать наслаждение от чужой боли, чтобы хоть как-то заглушить свою. Перед золотистыми глазами стояла картина, как его возлюбленного отбрасывают, будто надоевшего котёнка – он едва ли успел поймать его тело. Не чувствуя тока реацу, рыжий не мог сказать, жив ли Джаггерджак, не ощущал слишком плотным иерро его медленного дыхания, лишь молясь, чтобы оно вообще было. Его продолжал атаковать своей силой квинси, в отдалении слышалась насмешка Яхве – он был сильно ранен Генрюусаем и успел «подкрепиться» жизнями нескольких своих приспешников. Но Ичиго не чувствовал этого, даже не понимал, что впитывает все снаряды многокрылого Лилье Барро в себя, пока этой энергии не стало слишком много, пока не появилась необходимость высвободить её. И тогда он вновь закричал – его голос больше походил на рык механического зверя, древнего мифического ящера, но не человека. Его маска почернела, полосы из кроваво-красных стали голубыми, будто в знак отчаяния по арранкару в его когтистых руках. Из спины вырастали яркие шипы, маска словно слилась с организмом, в новом крике разомкнулись уже две зубастые челюсти, демонстрируя бирюзовый язык, длинные рыжие волосы побелели от корней на треть. Энергия всё переполняла и пульсировала внутри, повинуясь внутреннему порыву, Ичиго поднял и вытянул вперёд правую руку, покрытие которой почернело от когтей и выше локтя, почти до плеча. Та самая энергия – белоснежная, с голубыми всполохами силы квинси – сконцентрировалась в ладони и высвободилась разрушительным, уничтожающим всё на своём пути залпом. Стирая в пыль окружавшие его поле боя здания вместе с противником, разлетаясь энергетической волной по округе. Смешанная с силой пустого, она отравила всех квинси в нескольких километрах от него – в том числе Яхве, и без того смертельно раненого особой стрелой Исиды и пламенем Рюджинджакки. На то, чтобы подняться просто не было сил, ресуррексион развеялся сразу после залпа, их так и нашли: рыжего «синигами», держащего на руках своего товарища-арранкара в изрядно подранной и местами подпаленной одежде. Многие до конца не поверили, что Куросаки и сам пустой, но теперь, отлично видя зияющую в груди дыру, поневоле поверишь. Быстрее сориентировался Бьякуя, к изумлению многих приказал разыскать целителей четвёртого отряда, которым было чем заняться здесь: из пулевых ран по торсу Гриммджо струилась кровь, сам он так и не пришёл в сознание, но распадаться на частицы тоже не спешил; кроме ранений тела, правая рука Ичиго будто тоже близко познакомилась с банкаем Главнокомандующего, покрытая пылью и сажей, с изодранным рукавом косоде она представляла собой ужасающее зрелище, и похоже не могла двигаться, бессильно лежала поверх не слишком белых хакама Сексты, пачкая их ещё и в своей крови. Синигами опасались их трогать, и природа видов тут ни при чём: получить «на орехи» от капитана Уноханы за неправильное перемещение пациентов не хотелось никому. Впрочем, растерянных и ещё не осознавших до конца, что война окончена, синигами споро организовывали капитаны: Маюри требовались люди на разгребание завалов лаборатории, кого-то направили на другие руины для поиска выживших, нужно было найти и помочь пленникам Вандерейха, о которых поведал Исида. Где-то за звонкими голосами Бьякуи и Сой Фон слышался довольный смех Кенпачи, хвалившего своих сильно потрёпанных офицеров... Ренджи подошёл к сидящему на земле рыжему со спины, боясь заглянуть в его лицо: он или не он? Однако замер в паре шагов, увидев, как левая рука ерошит голубой беспорядок на чужой голове, и услышав ржавый металл, чуть искажающий знакомый голос: – Ты, главное, живи, Гриммджо. – Твоими молитвами... Ты идиот, Куросаки, – беззлобно рыкнул Джаггерджак, приоткрывая свои невозможно-яркие глаза, насмешливо взглянул на своего защитника: – Выглядишь хреново. Жаль, что не я тебя отделал. – Заткнись, – усмехнулся рыжий, и скривил на миг губы из-за боли в рёбрах. – Ты бы себя видел, придурок… Вот «починимся», и я покажу тебе, кто тут Король! ** Пока Совет-46 спорил о том, как поступить с несколькими живыми, оказывается, и почти невредимыми арранкарами, а также сдавшимися остатками Вандерейха, многие из которых были в ужасе от Ауцвалена своего Императора, они все свободно гуляли по территории Сейрейтея. Ну, как «свободно»? Разумеется, к ним приставили офицеров званием от пятого до лейтенантов, чтобы не сбежали.. и не отлынивали от работы по расчистке и восстановлению разрушенных районов. Впрочем, арранкарам здесь повезло: кроме того, что из-за ран Унохана запретила им физически нагружаться ещё несколько недель, за ними следить обязали Абараи – и старые враги отлично поладили, обладая схожим темпераментом. Почти всё время они проводили с офицерами Одиннадцатого отряда, чей общий воинственно-позитивный настрой весьма пришёлся по душе и Джаггерджаку, и желтоглазому Куросаки. Единственный минус – приходилось постоянно уклоняться от предложений и провокаций со стороны капитана... Большая часть синигами всё ещё поражённо провожали взглядом колоритную троицу, особенно, конечно, арранкаров – подумать только, пустые в Сейрейтее! А ожившую легенду, Ичиго Куросаки самые смелые норовили коснуться, чтобы убедиться лично. Особенно наглых приходилось бить по рукам – буквально – когда эти самые руки подбирались близко к «сердцу». Рукия долго не могла поверить в то, что действительно видит перед собой своего друга, тем более, что память об Аарониро, забравшем облик её семпая, всё ещё была жива в ней. Однако именно брат был тем, кто сообщил ей новости, а его словам и чувству реацу можно верить. Девушка расплакалась, чего не случалось с ней уже очень давно, и улыбалась сквозь эти слёзы вместе с широкой ухмылкой рыжего. Иногда, гуляя по улицам с мелкими – и лёгкими во всех смыслах – поручениями, они встречали квинси, трудившихся в поте лица среди синигами. Забинтованные и перевязанные, с недовольными лицами или смиренными, они занимали себя работой в ожидании приговора от ненавистного Совета. Так, Гриммджо едва не подрался с Базз-Би, обладателем яркого ирокеза и не менее азартного характера, и Ичиго даже не пытался их остановить, поддерживая идею ехидными комментариями – Ренджи оказался в меньшинстве. – Да ладно тебе, дай парням размяться! – подлил масла в огонь Юмичика, приставленный к розоволосому квинси и его приятелю-блондину. В итоге обошлось малой кровью – то есть разбитыми носами и губами – и противники остались вполне довольны друг другом. Ичиго закатил глаза и усмехнулся: если эти сорок шесть зануд ещё дольше потянут с вердиктом, они обретут здесь «многонациональное» недовольство сплотившихся экс-врагов. Нетрудно понять, что этот стрелок одного с ними поля ягода. А ещё всех поражало общение Ичиго и Гриммджо. Они были похожи… на старых приятелей, которые могут как посмеяться над одним им известной шуткой, так и спорить едва ли не до драки – а порой и до неё. Почти никто не замечал, но их прикосновения говорили куда больше слов при общении: чуть дольше, чем норма, задержать касание на предплечье; коротко огладить спину под курткой от дыры до лопаток; постучать по костяной челюсти или растрепать рыжую шевелюру, напоследок огладив её вдоль роста волос. Если кто и заметил хоть что-то из этого, то не придал значения – а может, не хотел? Друзья привыкли, что тайны Ичиго – только его, и если он захочет, то поделится ими сам. Он делиться не спешил, дотянул едва ли не до «конца». К счастью, неделю спустя всех «бедоков» приговорили к изгнанию. Над сдавшимися квинси признали главенство Урю Исиды, и юноша был обязан следить, чтобы его «подопечные» не высовывались без крайней надобности и не покидали Генсей. Советники хотели бы заблокировать их силы, и постепенно восстановленный НИИ смог бы решить эту задачу через некоторое время, но новый глава смог убедить стариков, что их следует оставить так – в качестве дополнительной защиты Мира Живых от пустых. Кстати, выживших арранкаров также обязали вернуться на свою «родину» – в Уэко-Мундо и тоже не покидать его желательно никогда. И те были совершенно не против оказаться среди серых песков под одиноким серпом стареющей луны. Урахара прикрыл веером усмешку: в его планах был эксперимент. И плевать ему на решения каких-то не властных над ним структур.