На грани Фолла

Мия

      Это в самом деле происходит?       Грудь сдавило, куда-то исчезла способность дышать. Лёгкое, совсем невесомое касание губ сковало тело, а сердце заставило биться, словно в лихорадке. И снова этот запах… Ансамбль из табака и шоколада, в котором явно доминирует первый, заполняет сознание калейдоскопом каждой из наших встреч. Голова кружится.       Пить меньше надо.       Мгновения одностороннего поцелуя, кажется, длятся вечность. Ты стоишь, словно поставленный на паузу, и не делаешь абсолютно ничего. Неужели ты просто терпишь? Что ж, стоит признать: с самого начала всё это было глупостью… Единственно правильное решение теперь — отскочить, как от прокаженного, убежать в дом, подняться к себе и вдавить пунцовое лицо в подушку. А потом всё-всё-всё отрицать, а лучше — вообще впредь не пересекаться, а ещё…       Мысленно уже планируя побег в другую страну, я подаюсь назад, но вдруг встречаю сопротивление. Твои руки на моей талии. Бросает в дрожь. Решаюсь открыть глаза…       Между нашими лицами едва ли пара сантиметров. Прямой взгляд не оставляет возможности избежать зрительного контакта. Смотрящие пристально и напряжённо, янтарные радужки выдают внутреннюю борьбу. Чертовски тебя понимаю, Фолл… И настолько же сильно мне хочется, чтобы ты поддался. Только сегодня. Сейчас. Я смотрю на тебя, не скрывая этой надежды.       Твой взгляд меняется.       Пальцами врезаясь в кожу сквозь шёлк, ты жадно стискиваешь, вжимаешь моё тело с своё и, рыкнув, сам набрасываешься на мои губы. В груди что-то поднялось и затрепетало. Я приоткрываю рот, порывисто выдыхая, и поцелуй мгновенно углубляется. Твой язык напористо вторгается внутрь, переплетаясь с моим, и мне становится так бесконечно жарко, будто плавится сама кожа.       Поначалу нежные движения стремительно обретают грубость и нетерпение. Ты прикусываешь мою нижнюю губу, срывая случайный стон. Одной рукой я приобнимаю тебя за шею, а второй наощупь подцепляю резинку, поддерживающую твой небрежный хвост. Стягиваю вниз. Длинные пшеничные волосы рассыпались по плечам, и я немедленно запускаю в них пальцы, прихватывая на затылке. Господи, как давно я хотела так сделать…       Влажными губами ты скользишь ниже, целуешь шею, обжигаешь бьющуюся под кожей артерию. С трудом давлю вскрик, когда зубы вонзаются в оголённый участок тела рядом с ключицей, а затем тут же, словно извиняясь, горячий язык оглаживает укус. Мысли о твоих отметинах на моём теле отзываются сладостным трепетом в каждой клеточке. Оставь их побольше.       Пока ты исследуешь мою шею поцелуями, я одной рукой взлохмачиваю мягкую копну твоих волос, немного царапая кожу ногтями. Вторая тут же движется ниже по крупному плечу, оглаживает руку и пробует наощупь упругость мышц, напряжение которых отлично чувствуется даже сквозь мягкий трикотаж.       Касания на шее внезапно пропадают. Я слышу, как ты жадно втягиваешь носом воздух у самой кожи, будто возвращаясь в тот вечер, положивший начало всему этому безумию. — Блять, Мия… — горячий воздух прерывисто опаляет ключицу, — Ты ещё можешь прекратить это дерьмо… только скажи… — И мы остановимся? — Да… — А что потом? Мы просто забудем и… — Не знаю я, что будет потом! — твои пальцы сжались на моём теле ещё сильнее, — Просто скажи мне уйти, сейчас!       Ты прав. Конечно, ты прав, я... — Не скажу.       Хриплая усмешка. — Вот ведь упрямая стерва.       Ты резко поднял голову. Мгновение в меня впивается хищный взгляд, а затем ты вновь пылко овладеваешь моими губами. Горячие руки обхватили мои плечи и стремительно потащили в сторону двери, всё это время распахнутой настежь.       В плену непрерывного поцелуя я не заметила, как мы вновь попали в тепло гостинной, а я оказалась припечатанной спиной к ближайшей стене. Сдавленно, практически жалобно мычу, когда твои пальцы находят через шёлковую ткань грудь и несильно сжимают горошину соска. — Если хочешь нежности, тебе не следовало меня злить, — шепчешь прямо в губы.       Я затуманенным взором нахожу твои глаза, сейчас будто светящиеся золотом в полумраке комнаты: — Не хочу. — Стоило ожидать, — едва заметно ухмыляешься.       Давление пальцев на соске мгновенно усиливается, причиняя боль вперемешку с каким-то нездоровым удовольствием. Мой вскрик тонет в твоих поцелуях, грудь лихорадочно вздымается в такт учащённому дыханию. Ты грубо сминаешь мои губы своими, очерчиваешь их языком, и я вторю твоим движениям, ловя на краю сознания мысль, что проваливаюсь в бездну желания всё дальше.       От твоих беспощадных касаний соски мучительно покалывает, отголоски боли всё ещё слышатся сквозь пелену возбуждения, но я совру, если скажу, что всё это не приносит мне просто сумасшедший кайф. Твои губы жёсткие, горячие, и покрывать их поцелуями отчего-то слишком приятно.       Чёрт возьми, я практически всхлипываю.       Оторвавшись от моих губ, ты рывком разворачиваешь меня лицом к стене и с силой вжимаешься в бёдра так, что я отчётливо ощущаю твёрдость твоих намерений. — Твоя вина, — шепчешь мне на ухо, и в ответ я лишь рвано дышу, упираясь руками в стену, чтобы ненароком не оставить своё раскрасневшееся лицо на кремовых обоях.       Твоя рука тут же находит мою шею и, чуть сжимая, тянет назад, заставляя запрокинуть голову. В это время вторая резко задирает до пояса кожаную юбку и стискивает ладонью ягодицу. Мгновение. Звонкий шлепок обжигает кожу сквозь тонкий капрон колготок. — А-ах! — вдох срывается, обернувшись охрипшим стоном.       Рефлекторно дёргаюсь в сторону. Твоя хватка на шее мгновенно ослабевает и пропадает, а рука соскальзывает с бёдер, не оказывая сопротивление. До меня вдруг доходит, что даже в бреду возбуждения ты не сделаешь со мной того, что бы мне не понравилось. Осознание этого заставляет окончательно довериться тебе.       Словно в мании, я переплетаюсь пальцами с твоей рукой и заставляю её вернуться на мою шею, а затем призывно выгибаюсь, подставляя ягодицы под твои жалящие касания, ставшие в одночасье такими желанными. — Хочешь ещё?       Отрывисто киваю. — Дикая, — бархатистый голос выдаёт улыбку и на покрасневшую кожу обрушивается новый шлепок, — Как я могу отказать, — ещё один, — когда ты сама просишь.       Сознание повело.       С каждым новым ударом ладони мои стоны звучат всё более пошло, и вскоре я совсем перестаю себя контролировать. Разум погрузился в какой-то исполненный похотью транс: я забыла, кто я и где сейчас нахожусь, а все запечатанные внутри мысли, как и всё вокруг, в миг потеряли свою значимость. Среди всех этих ненужных обрывков реальности важными остались лишь жёсткие касания твоих рук.       Шлепки прекращаются, оставляя кожу пылающей и, наверняка, цветом напоминающей спелую вишню, но это едва ли волнует меня. Сразу поле финального удара твоя рука проскальзывает вниз между бёдер и твёрдо касается чувствительного места пальцами. — Я даже через колготки чувствую, какая ты мокрая, — пальцами с нажимом проходишься вперёд-назад, а языком скользишь вверх по мочке уха и прикусываешь хрящик, — И кто после этого извращенец, Мия?       Я завожу руку за спину и касаюсь тебя, нащупывая призывно натянутую ткань джинс в районе ширинки: — И кто же?       Глухой рык. Ты разворачиваешь меня и подхватываешь на руки так легко, словно я ничего не вешу. Вновь настигнув мои губы поцелуем, ты шагаешь со мной на руках в сторону лестницы, и сердце заходится в предвкушении. О, боже…       Кивком головы я указываю на нужную нам дверь. Мы оказываемся в моей комнате, ты делаешь два шага и припечатываешь меня к кровати. К той, где совсем недавно я упивалась лишь призрачными фантазиями о том, что прямо сейчас происходит наяву.       Ты нависаешь надо мной, упираясь одной рукой совсем рядом с лицом, а второй гуляя по моему телу сверху вниз и обратно. Проникнув под шелковую ткань, твои пальцы оглаживают с лёгким нажимом каждый сантиметр, исследуют чуть проступающие косточки рёбер и движутся вверх, касаясь холмиков груди. Пальцы вновь находят чувствительные вершины, которые моментально отзываются на ласку. Давя стон, отрывисто выдыхаю. От твоих прикосновений кожу прошивают миллиарды электрических импульсов, а сама я стремительно плавлюсь под твоим пристальным взглядом. — Такая нежная кожа, — будто сам для себя подмечаешь ты.       Рука движется выше, касается лица, очерчивает линию подбородка. Касания внезапно мягкие, ласковые, но вместе с тем уверенные и настойчивые. Глазами ты внимательно повторяешь путь своих движений и я чувствую, как большой палец ложится на нижнюю губу и легко оттягивает её.       Под твоим жадным взглядом я покорно приоткрываю рот. Палец проскальзывает внутрь и, найдя язык, проходится по нему из стороны в сторону. Щекотно. Смыкаю губы и нежно посасываю, а ты смотришь, словно заворожённый, пока лицо принимает очаровательное, возбуждённо-изнемогающее выражение.       Шумно выдохнув, ты вынимаешь палец и с бешеным напором возобновляешь поцелуй. Наши языки сплетаются в каком-то подобии борьбы, ни на секунду не желая уступать сопернику. — Я столько всего хочу сделать с тобой, — твой шепот заставляет мурашки забегать по телу с новой силой. — Разговоры, разговоры.       Ты отстранился и угрожающе оскалился. Резко перемещаешь руки к моим бёдрам, хватаешься за собравшуюся на талии гармошку юбки, тянешь вниз и я, расправившись с замком, охотно помогаю тебе избавиться наконец от такой ненужной сейчас вещи. Следом летит топ. Когда остаюсь перед тобой в одних лишь чёрных колготках, которые ты по какой-то причине решил оставить, я ловлю твой любующийся плотоядный взгляд. — И всё-таки ты что-то мне подсыпала, — тихо произносишь ты, — Это слишком красиво, чтобы быть реальным.       Я заливаюсь краской. На секунду возник порыв прикрыться чем-нибудь, скрыть наготу, но я быстро отмахиваюсь от него. Развратный взгляд твоих потемневших глаз — словно наркотик, отказываться от которого нет ни малейшего желания.       Когда наступает твоя очередь избавиться от одежды и тёмно-зелёный свитшот соскальзывает с белокурой макушки, я зачарованно замираю, пленённая открывшейся картиной.       Я, конечно, подозревала, но… Вот чёрт!       Природа наградила тебя просто безбожно рельефной мускулатурой. И, бьюсь об заклад, ты регулярно проводишь часы за тяганием железа, усиливая этот эффект, иначе как объяснить то, насколько идеально твоё тело?       Неспособная сопротивляться одолевшему меня какому-то животному импульсу, я приподнимаюсь к тебе ближе. Сперва касаюсь твоего пресса руками, а затем и вовсе утыкаюсь лицом в проступающие сквозь кожу точёные мышцы. Дурманящий запах твоего тела теперь настолько яркий, что внутри всё сводит от желания пройтись по разгорячённой коже языком и попробовать на вкус.       Инстинкты вновь берут над стеснением верх.       Язык скользит по каждой выпуклости рельефа, ощущая вкусовыми рецепторами нечто совершенно неописуемое, отчего внизу живота ноющий узел возбуждения затягивается всё туже. Я буду гореть в аду.       Я поднимаю на тебя взгляд и понимаю, что ты всё это время неотрывно наблюдаешь за мной. В твоих глазах — квинтэссенция чистой похоти, а на губах играет довольная ухмылка. Запрокинув голову, ты тихо стонешь сквозь сомкнутые губы, и это заводит меня едва ли не сильнее, чем всё, что этому предшествовало.       Тебе нравится.       Влажными поцелуями я прокладываю путь по твоему животу ниже, к краю джинс, и дрожащими от нетерпения руками справляюсь с застёжкой. Чувствую, как ты рукой зарываешься в мои волосы, смыкая пальцы на затылке, и это лишь подстёгивает меня продолжить. Приспускаю джинсы до колен и ты остаешься лишь в тёмных боксерах, на которых красным принтом поперёк что-то написано… — И чего ты лыбишься?       Я поднимаю на тебя взгляд. Не ржать, Мия, только не ржать… — Прости, но… «альфа»? — Женщина… — твои губы тоже едва сдерживают улыбку, — Может их снять, раз они так тебя отвлекают? — Слово альфы — закон! — Вот сучка, — смешок всё же вырвался из твоих уст и я тут же чувствую, как пальцы на моём затылке сжались чуть сильнее, — Не я это сказал.       Стоит мне заметить, как сквозь натянутую ткань белья рельефно выпирает возбуждённая плоть, неуместное веселье улетучивается. Я невольно облизываю губы, что, конечно, не смогло укрыться от твоего внимания. — Голодная? — ухмыляешься.       Будешь скалиться — откушу, так и знай.       Я встаю на четвереньки и, пальцами подцепив резинку, стягиваю последнюю деталь твоего гардероба. Матерь божья… Налитая твёрдая плоть со вздувшимися под кожей венками призывно подрагивает, и я, чёрт возьми, не в силах ей отказать. Окружаю пальцами у основания и начинаю двигать рукой вверх-вниз, сперва легонько, но постепенно увеличивая нажим и амплитуду. Нарушающее тишину, твоё частое, рваное дыхание говорит о том, что я всё делаю верно. Пора двигаться дальше.       Подползаю ближе и легко, дразняще касаюсь языком упругой головки, и очередной шумный выдох сверху обрывается низким стоном. Кружу кончиком языка вокруг подрагивающего тела, постепенно увеличивая площадь соприкосновения. Пальцы на затылке сжались ещё сильнее, подталкивая ближе. Какой нетерпеливый.       Подаюсь ещё чуть-чуть вперёд и, касаясь горячей плоти губами, оставляю невесомый поцелуй. Ну почему это так возбуждает?       Приоткрываю рот, пропускаю немного глубже, обхватываю губами и начинаю облизывать головку, вырисовывая языком узоры. Короткие, тихие стоны нетерпения стали раздаваться всё чаще, и я поднимаю на тебя глаза. О, боги, твоё выражение лица определённо стоит того. Нахмуренные брови, подёрнутые дымкой вожделения потемневшие глаза, неотрывно следящие за каждым моим движением, и чуть прикушенный уголок губ. Уверена, это лицо надолго отпечатается в моей памяти.       Чувствую, что нажим на затылке становится ещё сильнее, и понимаю, что тебе нужно больше. Поддаюсь давлению и вбираю член глубже, пока язык продолжает свой причудливый танец. Твои губы размыкаются, выпуская наружу тихий полурык-полустон, а рука, сжимающая волосы, вдруг поменяла положение, жёстко накрутив пряди на кулак. Зафиксировав голову, теперь уже двигаешься ты сам, и эта властная грубость заставляет меня покориться. — Да, вот так… Блять… — выдыхаешь надтреснутым голосом, запрокинув голову.       Поступательные движения, сперва медленные и неглубокие, постепенно набирают скорость и становятся напористее, нетерпеливее. Член уже проникает довольно глубоко, мне чудовищно не хватает воздуха, нежные стенки слизистой сокращаются, пытаясь вытолкнуть давящее на них тело, но я не поддаюсь, изо всех сил стараясь расслабить горло.       Ты низким, охрипшим голосом стонешь в такт движениям, шипишь, втягивая воздух сквозь зубы, и это возбуждает так сильно, что моё бельё можно практически выжимать. От резких глубоких проникновений на глазах рефлекторно выступают слёзы, которые я тут же смаргиваю и чувствую, как влажные дорожки бегут по щекам. — Чш-ш-ш.       Движения замедляются, а твоя рука тянется к моему лицу и оглаживает кожу, смахивая слезинки.       Ты ещё дважды толкаешься в мой рот, а затем останавливаешься и склоняешься к моему лицу, накрывая губы неожиданно нежным поцелуем. — Я чуть не сдох нахер, Мия, — шепчешь сквозь поцелуй, — Ты охуенная…       Тебе определённо следует запомнить последнюю фразу. И повторять почаще.       Сбросив с ног остатки своей одежды, ты поднимаешь меня из ладонно-коленной позиции и, продолжая терзать мои губы, валишь на спину, вдавливая в кровать. Нависаешь совсем близко, опираясь на локоть, и я уже чувствую в месте сосредоточения моего возбуждения твёрдые пальцы, начавшие уверенно ласкать меня через тонкие колготки.       Охрипший стон поднялся из груди и мгновенно сорвался с губ. Я так давно нуждаюсь в этой ласке, что сейчас ощущения кажутся чересчур яркими. Тело словно пронзила молния, и я резко выгнулась навстречу твоей руке. — Я лишь слегка коснулся тебя, а ты уже так бурно реагируешь, — усмехнувшись, опаляешь ухо шёпотом, — Так сильно возбудилась? — З-заткн-нись… — прерывисто шепчу в ответ, едва находя в себе силы, чтобы не выстанывать это в голос.       Когда на нежной мочке сомкнулись зубы, я вскрикиваю. Движения руки стали резче, быстрее, давление пальцев усилилось. Внезапно остановившись, ты двумя руками хватаешься за ткань колготок на месте шва и резко тянешь в стороны. От стен комнаты эхом отскочил треск тонких капроновых нитей. — Фолл, какого х…       Оборвавшееся ругательство превратилось в стон. Твоя рука резким движением отодвинула ткань трусиков и прильнула к оголённой коже. Я порывисто прижимаю ладонь к губам.       Проводя пальцами вдоль влажных складочек, ты будто рисуешь узоры, иногда, словно ненароком, касаясь чувствительного бугорка, чем вызываешь у меня всё новые сокращения мышц и сдавленные всхлипы. Не прекращая пытки, ты поднимаешься и хватаешь свободной рукой мою, зажимающую рот, а затем одёргиваешь, припечатывая к кровати. — Я хочу слышать тебя, — ты усиливаешь напор, большой палец всё чаще надавливает на ужасно чувствительный сейчас клитор, описывает круговые движения, и я чувствую, что стремительно схожу с ума, — Не сдерживайся.       Размыкая губы, отпускаю стон настолько изнемогающе пошлый, что щёки бы мгновенно покрылись стыдливым румянцем, будь я в состоянии сейчас испытывать хоть что-то, кроме сумасшедшего, застилающего глаза вожделения. Ты продолжаешь безжалостно дразнить истекающий соками вход, погружать пальцы лишь слегка и незначительно, и я уже готова взвыть. — Макс… — Чего ты хочешь, Мия?       Не заставляй меня произносить это вслух! — П-пожалуйста… — выстанываю словно не своим, практически умоляющим голосом.       Пальцы вновь издевательски проходятся по промежности вверх-вниз. — Хм-м… — наклоняешься ближе, — Можешь выражаться яснее? — Да чёрт бы тебя побрал, вставь их уже!       Тело выгнулось дугой. Реальность затрещала по швам, когда сразу два пальца легко входят в меня на всю длину. Я так много думала о твоих руках, жадно трогающих меня всюду, куда только дотянутся, но… Никак не могла представить, что реальные ощущения окажутся настолько головокружительными.       Поступательные движения уверенные, твёрдые, словно ты точно знаешь, где именно и под каким углом нужно надавить, чтобы мне в очередной раз сорвало крышу. Ты целуешь меня, легонько прикусывая губы, пока пальцы погружаются всё быстрее, резче, грубее, отчего всё тело раз за разом пронзают спазмы наслаждения. Колготки вокруг разрыва чудовищно намокли и теперь холодят разгорячённую кожу бёдер. — Ты так сильно течёшь, просто с ума сойти…       Пальцы внутри меня чуть разводятся в стороны, растягивая стенки, а затем движутся глубже и начинают напористо массировать ту самую, заветную точку. — Чувствуешь? — А-ах!       Ты вновь наклоняешься к моей шее, вдыхаешь запах. Кожа горит под влажными поцелуями. — Дай мне минуту.       Пальцы, без которых теперь невозможно представить комфортное существование, покидают меня.       Ты привстаешь с кровати и наклоняешься, начав копаться в карманах джинс, оставленных на полу. Тело непроизвольно начинает извиваться и гореть с удвоенной силой, а в голосе, который жалобно-просяще поскуливает, моля о немедленном заполнении образовавшейся пустоты, я с трудом узнаю свой.       Характерный звук разрывающейся фольги заставляет в предвкушении сжать ноги, чтобы хоть как-то унять жажду прикосновений. Ничего толком не успеваю понять, когда ты взбираешься на кровать, стягиваешь с меня трусики вместе с теперь уже бесполезной капроновой тряпкой и мгновенно наваливаешься сверху, подхватывая под колени и задирая их чуть ли не к голове. Я оказываюсь целиком и полностью открытой для тебя и могу лишь беспомощно сгорать во всепоглощающем пламени твоих янтарных светил.       Твоё лицо внезапно обрело обеспокоенное выражение: — Я правильно понимаю, ты уже… — Да, Макс, — подаюсь головой чуть вперёд и прижимаюсь к твоим губам, — Не переживай об этом.       Лёгкий, почти невинный поцелуй. — Я должен был спросить.       Чувствую прикосновение к разгорячённой коже твёрдой плоти. Дразнящее движение сверху вниз, и новый возмущённый вздох срывается с губ. Чуть подаюсь бёдрами навстречу и уже собираюсь разразиться благим матом на тему твоей медлительности, но ты резко толкаешься вперёд. — А-а-ах!.. — Чёрт...       Ты погрузился сразу глубоко. Тугое чувство заполненности вышибает из головы всё начисто, сознание будто в один миг вывернулось наизнанку. Я поднимаю на тебя затуманенный взгляд и вижу, как внимательно ты наблюдаешь за моей реакцией. Чуть подрагивающая рука поднимается к моему лицу и касается кожи, смахивая упавшую прядь волос. Инстинктивно поворачиваюсь и, уткнувшись в грубую кожу, целую ладонь.       Твои глаза угрожающе сверкнули. Рука быстро меняет положение и хватает моё лицо, сдавив пальцами щёки. Ты резко приблизился и с голодом припал к моим губам, одновременно с этим погружаясь в меня до упора. Не будь я поглощена поцелуем, точно бы сорвала голос.       Ты начал двигаться. Сразу жёстко, решительно, будто и не было той до одури странной нежности.       Безвыходно теряюсь в ощущениях. Чувство скольжения внутри заставляет всё сильнее сжиматься вокруг твоего члена. С каждым новым проникновением моё тело словно охватывает пламя, а глаза неестественно закатываются от удовольствия.       Как. Же. Хорошо…       Воздух пронзают шлепки соприкасающихся тел вперемешку с твоим низким рычанием и моими заглушёнными стонами. Не замедляя движений, ты наконец оставляешь мои настрадавшиеся губы в покое и, нависая сверху, ловишь мой расфокусированный взгляд. — Не представляешь, как ты сейчас прекрасна. Хочу видеть тебя такой как можно чаще.       Склоняешься к шее, вонзаешься зубами…       Я снова вскрикиваю, цепляясь за твою спину ногтями. — Хочу, Мия, — подбираешься к уху, переходишь на шёпот, — Каждый день…       Кажется, я больше не принадлежу себе. Мысли рассыпаются, не успевая собраться хоть в какое-то подобие формы. Когда ты успел получить надо мной такую власть? Я чувствую, что вот-вот обернусь пеплом. И заберу тебя с собой. — Поцелуй меня, Макс…       Тебя не нужно просить дважды. Сгребаешь мои руки своими, переплетаешься пальцами и прижимаешь у меня над головой. Увлекаешь в поцелуй. Страстный, обжигающий, каждый раз лишающий остатков здравого смысла.       Взаимная ненависть — единственное, что было между нами ясно наверняка. Теперь… Что с нами будет теперь?