Будет больно

У Гектора даже на губах привкус горького миндаля, будто целуешь его и сам себя травишь, с благодарностью пьёшь отраву, принимаешь всё им предложенное без остатка. На сегодня Гектор, кажется, успокоился. Не брыкается, не пытается разозлить, ластится как послушный, страстный любовник. Чейзу не хочется отпускать его, всё ещё мелькают болезненные мысли: хоть на цепь сажай. Но разве это выход. Простые цепи Гектора не удержат, он мастер разрушать себя изнутри, сгорит в два счёта и Чейза заодно сожжёт. Гектор плохо ест — Чейз чувствует это, ведя губами по выступающим рёбрам, оглаживая бока и сжимая упругий зад, почти тощий. Раньше мышц было больше, но Гектор явно нашёл новый способ себя наказывать. Мысль кормить его на встречах кажется смешной не больше секунды. Если будет нужно — накормит. Но сейчас время утолить свой голод, ждать больше нет никаких сил. Чейз накрывает член Гектора губами, берёт неглубоко — попробуй запихни в рот такое богатство. Но Гектор, как всегда, отзывчив до одури: гнётся под ним, мечется, и вот оно — то, что Чейза больше всего привлекает — отдаётся без остатка, показывая чей он в эту минуту, для кого он здесь. Чейзу редко не хочется причинять боли. Для него особый кайф в сексе на грани с насилием. Но сегодня один из плохих для доминирования и хороших для ванили дней. Если бы не пугающая мысль, что Гектор жестоко накажет себя за удовольствие, Чейз хотел бы с ним нежности чаще. Главное, не забыть после наказать самостоятельно. Так он хотя бы будет знать, что не навредит излишне. Гектор сжимает пальцами прутья в изголовье, шире разводит ноги, требовательно толкаясь бёдрами, пытаясь засадить глубже — то ли в рот вставить, то ли лучше почувствовать пальцы в заднице. Чейз теперь больше понимает: туго входят, не было никакой работы задницей, Гектор снова врёт, чтобы взбесить. И ведь получается. Блять, даже пару пальцев Гектор сжимает сильно, больно. Может, вообще никого после их встреч не было. Чейз знает — это самообман, но хочется верить. От мысли, что кто-то другой трахал Гектора, внутри демоны просыпаются. — Перевернись на живот. Вот так, правильно, чуть шире ноги разведи, теперь прогнись… Чейз позволяет себе пару поцелуев — слишком привлекательны ямочки на ягодицах. Потом припечатывает их ладонью. На каждом сильном шлепке Гектор стонет, оттопыривает зад сильнее и тянется руками, разводит ягодицы, демонстрируя раскрасневшуюся после растяжки пальцами дырку. Вогнать бы ему до основания, но Чейз сам себя мучает: вставляет медленно, наблюдая, как с трудом поддаются мышцы, и наслаждаясь тихим всхлипом Гектора, когда головка после сильного нажатия входит целиком. Плоть пульсирует вокруг, и Чейз прикрывает глаза, позволяя себе несколько секунд чистейшего наслаждения. — Пусти до конца, давай, расслабься и дай мне выбить из тебя дурь. Чейз сжимает зубами загривок Гектора и продолжает давить, не обращая внимания на тихие всхлипы под собой, зная — им двоим это нужно. Гектор дрожит — Чейз знает — его инстинкты вопят, требуя подчиниться. Такая позиция естественна для их вида. В прошлом при нехватке омег более сильные альфы не брезговали слабыми сородичами. Позволение схватить зубами за загривок и вставить в зад — признание поражения и превосходства вожака. У Гектора на шее сильнейшая эрогенная зона. Чейз давно знает об этом и бесстыдно пользуется, прихватывая зубами, зализывая и снова кусая. Вставить до утолщения у основания члена трудно — у альф к подобным вторжениям не приспособлен организм. Такой секс должен быть пыткой, унижением, но Гектор кайфует. И казнит себя за это. Чейз знает, он сможет решить и эту проблему. Ремень он оставил не просто так. — Вот так, как же охуенно в тебе. Больше не смей врать мне — туго, будто ты никогда в зад не трахался. Но это мы исправим, дыши… Чейз раскачивается медленно, двигаясь в теле Гектора как никогда осторожно. Воздух густой, терпкий, пропитанный запахом возбуждения: сейчас яблоко ощущается ярко и миндаль лишь дополняет его, вплетаясь в запах Чейза, пропитывая насквозь. Гектор терпит медленный темп недолго — жадный, страстный — только для Чейза. Такой — только для него. Он гнётся сильнее, плавится под сильными руками и начинает подмахивать, с трудом проталкивая до основания и выпуская, чтобы снова насадиться до предела. Они оба потные, перевозбуждённые и абсолютно счастливые. Даже стоны у Гектора более томные, чем обычно. Он не требует — чистый кайф, наслаждение и одно безумие на двоих. Чейз кусает губы, чтобы не сорваться и не высказать всё о чём думает: Гектор ненавидит нежности. Поэтому Чейз прикрывает глаза и ускоряется, зная — сегодня он не станет вынимать и возьмёт всё время рядом с Гектором, заставит его лежать под собой покорно, ожидая, когда спадёт узел. И будет тискать, мять, гладить и целовать. И ни слова не скажет: чем более ванильным покажется Гектору секс, тем больше тот будет казнить себя. Узел распирает, ощущение, что вот-вот порвёт. Гектор дышит загнанно, и кажется, что оргазм длится вечность. Семя уже не течёт, но Чейз продолжает гладить его, член пульсирует, а сердце бьётся заполошно и так хорошо, даже не хочется думать о неправильности происходящего. От вида растраханного отверстия, из которого вытекает его сперма, Чейзу сносит крышу. Снова возникает мысль посадить Гектора на цепь и никогда не отпускать. Чейз всегда хочет этого после секса, после сессий и даже просто после разговора с Гектором. Но сейчас требуется другое. Игры с цепью — главное, чтобы это были игры — они попробуют позже. — Отдышался? Ты ведь знаешь — за удовольствие нужно платить. Как считаешь, сколько ударов ты заслужил? Чейз поднимается с постели и берёт в руки ремень, щёлкая им резко, будто проверяя на прочность. На самом деле он лишь пугает Гектора, заставляя напрячься заранее. Может быть, так он назовёт меньшее количество ударов. — Пятьдесят… Сдавленно, голос у Гектора дрожит и его самого колотит — от оргазма отойти не так просто. Сегодня ему было особенно хорошо, и он будет наказывать себя до тех пор, пока не отпустит. Максимум, что он выдерживал — тридцать. Что с ним будет ещё после двадцати ударов, Гектор не знает. У Чейза тяжёлая рука. Хочется встряхнуть Гектора, заставить отказаться от порки, хотя бы уменьшить наказание. Видимо, ему было просто охуенно, раз желание причинить себе боль настолько сильно. — Считай. Чейз знает, если удары будут щадящими, не такими, как обычно, Гектор поймёт. И найдёт новый способ себя истязать или хуже — снова сбежит. Первый десяток идёт просто — кожа краснеет, вздуваются редкие полосы — Чейз бьёт по бёдрам, заднице и бокам, чтобы не задеть рисунок. На втором десятке кожа становится бордовой, кое-где остаются опухшие участки, а на третьем — одна из полос лопается и появляется кровь. К концу наказания Гектор орёт в голос и плачет — бёдра и задница напоминают сплошную рану. Он сбивается со счёта, икает, но не пытается остановить Чейза. Сумасшедший. Абсолютный отвязный псих — такому, как Чейз, не мог достаться другой. Хотя и Гектор пока не достался. Немного придя в себя и расплескав поданный Чейзом стакан воды, Гектор кое-как одевается, шипя, матерясь и проклиная всё на свете. Он даже не оборачивается перед тем, как уйти. И, конечно, не прощается. Чейз смотрит в окно на ложащегося на заднее сидение такси Гектора — сидеть он не сможет долго — и открывает бутылку виски. Хочется нажраться до зелёных чертей и натворить глупостей. Но он не станет. Для глупостей у него есть Гектор. И Чейз, к счастью, пока знает, где его найти.