Королевская пара

      Август прошел сумбурно: казалось, только было первое число, а вот уже пора собирать чемоданы и готовиться к поездке в неизвестность. Магдалина выкраивала каждую свободную минутку, чтобы привести в порядок их с братом мантии и форму, довязать два теплых шарфа из раскроенного палантина, убедиться, что зимние ботинки и пальто проживут еще зиму, и, помимо всего прочего, заняться многим-многим другим, о чем Том даже не задумывался. Он штудировал учебники, видимо, собираясь заучить их наизусть, и часто читал сестре вслух, пока она, сгорбившись, подшивала очередную рубашку или штаны.       Едва успев доделать все до последней недели августа, Магдалина вдруг пришла в ужас оттого, что она ничего не знает, и принялась глотать купленные книги, забывая про сон и еду. Брату приходилось силой заставлять ее спать и посещать обеды, и все равно к первому сентября она напоминала призрак и не почти не расставалась с книгой по зельеварению.       В день отъезда Магдалина подскочила ни свет ни заря с панической мыслью “опоздаем!” и, как ужаленная, бросилась будить Тома. Тот затащил ее в свою постель, укрыл одеялом и, не слушая возражений, засопел, крепко обнимая ее всеми конечностями.       Ближе к семи утра Магдалина все же заставила брата встать, умыться, одеться и спуститься на кухню, потому что они “уже почти опоздали, поезд уйдет без нас, я так и знала, Том, что ты начнешь тянуть резину”. Ее брат относился к этой панике философски, зная, что они везде успеют, но Магдалине всегда нужно было приехать на час раньше и сидеть ждать. Она просто ненавидела опаздывать.       Так в итоге и получилось: благополучно позавтракав и собрав с собой нехитрый перекус в дорогу, близнецы получили от настоятельницы благословение и наказ учиться прилежно, не посрамив честь приюта Вула, после чего отправились на автобус. Поездку провели в молчании. Магдалину тошнило от волнения, она смотрела в пыльное окно автобуса и тяжело дышала, а Том дремал, грея в ладонях ледяные руки сестры.       Высадившись у самого вокзала Кингс-Кросс, брат и сестра нашли колонну, разделявшую девятую и десятую платформы, и замерли в нерешительности. С одной стороны, профессор Дамблдор ясно сказал, что проход здесь, с другой — шагать на глазах у всех прямо в кирпичную стену — верный билет в бедлам. Двое детей без взрослых на вокзале — нечастое явление, и вскоре ими заинтересуются или бобби, или местное ворье. И неизвестно, что хуже. Том настороженно огляделся по сторонам и потянул сестру за собой к злополучной колонне.       — С дороги, мелюзга, — грубо буркнул высокий парень на вид лет шестнадцати и просто вошел прямо в стену, мгновенно в ней растворившись. Переглянувшись, близнецы шагнули за ним. На минуту им показалось, что они увязают в киселе, но со следующим шагом это неприятное ощущение прошло.       Они оказались на светлой платформе с высокими мраморными колоннами, подпиравшими раскрашенный потолок. Их окружил гул голосов, заглушаемый шипением огромного красного паровоза. По перрону курсировали взрослые, раскланиваясь друг с другом. Бегали дети. То и дело доносились радостные возгласы. Мимо прошел молодой человек в черной мантии с желтой нашивкой, увлеченно читавший какую-то книгу, а по воздуху за ним следовал сундук, иногда проваливаясь в невидимые воздушные ямы.       Близнецы пошли в конец состава, разыскивая вагон, в который можно было бы сесть. В больших окнах виднелись купе, уже занятые учениками, которые оживленно общались друг с другом. Почти у самого хвоста поезда детей перехватила улыбчивая девушка:       — Первый курс? — тряхнув русой челкой, спросила она. И, дождавшись робких кивков, указала на предпоследний вагон: — Первокурсникам туда. Занимайте места и не волнуйтесь. Уже скоро отправляемся.       Поднявшись по высоким кованым ступенькам, близнецы практически сразу нашли пустое купе и заняли его, уложив чемоданы под сиденья. Магдалина зачарованно смотрела из окна на провожающих, а Том, который всегда прохладно относился к путешествиям, достал книгу и, удобно устроившись под боком сестры, принялся лениво перелистывать страницы.       Не прошло и получаса, как раздался оглушающий гудок паровоза, а еще через несколько минут состав медленно двинулся вперед. На секунду показалось, что они прошли сквозь прозрачную пленку, похожую на бок мыльного пузыря, но Магдалина решила, что это солнечные блики так отражаются от блестящих боков вагона. Поезд медленно набирал ход. Городские окраины за окном сменились ровной зеленью пастбищ.       Несколько раз к ним в купе заглядывали взъерошенные дети, но, лишь бросив взгляд, сразу уходили. Убаюканная мерным стуком колес, Магдалина задремала, положив голову на плечо брата. Волнение постепенно отпустило ее, но сил любоваться чудесными пейзажами уже не было. Том позволил обнять свою руку и, положив раскрытую книгу на колени, бездумно смотрел в окно.       Они ехали уже около часа, когда двери в купе вновь отворились, и внутрь заглянул светловолосый мальчик.       — О! — жизнерадостно воскликнул он. — Кажется, в этом вагоне я знаю еще не всех. Антонин Долохов. Можно просто Тони!       Он протянул руку Тому, широко улыбаясь. Тот помедлил, но ответил на приветствие:       — Том Реддл, а это моя сестра — Магдалина.       Девочка проморгалась спросонья и, сфокусировав взгляд на госте, кивнула:       — Здравствуй.       Тони прошел в купе и занял сиденье напротив, отчего места сразу стало будто вдвое меньше. Он много шутил, болтал о всяких мелочах, а когда понял, что Том и Лина маглорожденные, начал сыпать фактами про магический мир.       Близнецы втянулись в разговор, с интересом слушая истории про Хогвартс. Узнав про разные факультеты, Том напрягся и, прищурившись, устроил Тони форменный допрос, чтобы вызнать, как происходит распределение. Но тот только отмахивался и говорил что-то про разумную шляпу, которая отправляет по факультетам, читая мысли.       Магдалина недоверчиво хмыкала. У нее в голове не укладывалось, что такое важное решение кто-то может доверить простой шапке. Пусть и принадлежавшей когда-то одному из Основателей. Тони же лукаво улыбался и обещал им еще много сюрпризов, наотрез отказываясь делиться информацией. Он был смешливым и шумным, активно жестикулировал, и не привыкшие к такой активности близнецы временами чувствовали себя не в своей тарелке.       — Да вы совсем ледяные, англичане! — смеялся Тони. — С вами не в Хогвартс, а на поминки хорошо ехать. И настроение создадите, и лица соответствующие.       В приоткрытую дверь купе снова заглянули. На этот раз высокий мальчик с черными волосами и лицом настолько надменным, будто по происхождению он был не меньше, чем наследный принц.       — Ищешь себе новых питомцев, Долохов? — протянул он, брезгливо окинув взглядом близнецов. — Выбирал бы хоть не из дворняжек.       — Иди отсюда, Блэк. Родословными меряются в другом купе, — с той же широкой улыбкой, но абсолютно ледяным тоном, ответил ему Долохов.       Блэк улыбнулся краем губ и, негромко сказав что-то скрытому стеной собеседнику, удалился.       Магдалина робко спросила, кивнув на дверь:       — Кто это?       Тони пожал плечами:       — Один зазнавшийся маменькин сынок. Не стоит нашего внимания, поверьте.       Том бросил тяжелый злой взгляд на двери купе. Лина накрыла его ладонь своей, успокаивая вспыльчивого брата. Долохов, если и заметил, не подал вида, вновь став раздражающе жизнерадостным. Они болтали довольно долго, обсудив буквально все — от нехитрых жизненных историй до самых популярных книг в магической Британии. Конечно, в основном близнецы слушали и недоверчиво хмыкали, а Тони Долохов рассказывал байки магического мира, и по нему было решительно непонятно — врет он или говорит чистейшую правду.       В коридоре вагона раздался звон колокольчика, и громкий голос объявил:       — Сладости! Волшебные сладости!       Тони встрепенулся и, хлопнув себя по коленям, подскочил:       — Я обещал друга найти, а вместо этого с вами заболтался! Не скучайте! — он почти вышел из купе, но оглянулся. — Рекомендую сахарные перья и котлокексы. Но если есть желание рискнуть, возьмите всевкусные драже.       И, подмигнув, унесся куда-то шумным вихрем. Минутой позже дверь отворила маленькая и сморщенная, как печеное яблоко, старушка. Подслеповато прищурившись, она указала рукой на свою тележку и мягко поинтересовалась:       — Может, сладкого, милые? Совсем же бледные сидите.       Немного денег у близнецов было. Магдалина относилась к сладостям спокойно, часто отдавая свою долю брату, который, казалось, мог родину продать за яблоко в карамели. Девочка махнула рукой:       — Выбирай, чего тебе хочется, — и, подняв отложенную Томом книгу, подтянула под себя ноги и углубилась в главу про варку зелья от прыщей.       Когда двери в купе захлопнулись, она посмотрела на брата, раскладывавшего по сиденью упаковки с волшебными сладостями, и ворчливо пробурчала:       — Ты хоть не все потратил?       — Я же не дурак, — отмахнулся от нее Том.       Он водил над яркими коробочками рукой, как в лавке с волшебными палочками, тоже, видимо, ожидая, что одна из них его выберет. Эта нерешительность развеселила Лину, и она выхватила большую коробку прямо у него из под носа.       — Лина! — обиженно воскликнул Том, которому, конечно, тут же захотелось попробовать первой именно эту сладость. Все еще посмеиваясь, сестра вернула надувшемуся брату коробку, а сама вернулась к книге.       — Я оставлю, — пообещал тот и зашуршал обертками.       Магдалина его уже не слушала. Она смотрела на страницы, но не видела ни строчки. Сейчас, с запозданием, ее оглушила мысль, что все это совсем не сон. И не выдумка. И не затянувшаяся дурная шутка. Они и правда едут в волшебную школу, чтобы… чтобы стать волшебниками? Они с Томом, сироты из приюта на окраине Лондона?       Пусть их жизнь никогда не была легкой, но зато она была предсказуемой и понятной. Лина могла сказать, что будет и завтра, и через неделю, и летом. Что в шестнадцать она пойдет в училище при церковном приходе, где получит образование гувернантки, а потом сможет работать. Что Том выучится и сможет стать камердиннером. Простолюдинам из приюта глупо рассчитывать на что-то большее, чем быть слугами при дворе богатых людей. Но что лучше: быть прачкой при заводе или камеристкой при леди? Сорвать спину, разгружая суда в порту, или только кланяться, приветствуя своего господина?       А сейчас вся эта выверенная жизнь летела к чертям. И Магдалине стало страшно. Она чувствовала себя улиткой, чью раковину разбили, обнажив нежное тельце всем невзгодам окружающего мира.       Она ненавидела перемены.       Том решительно отодвинул нераспакованные коробки и, забрав книгу из ослабевших рук сестры, обнял ее, крепко прижав к своей груди. В тишине их купе Магдалина безмолвно кричала. Он гладил ее по волосам, пытался отогреть источившуюся от переживаний сестру.       — Что с нами теперь будет? — обманчиво спокойно спросила она, заглядывая в темные глаза брата.       — Ничего, — твердо ответил он.       Девочка спрятала лицо на груди Тома и, рвано выдохнув, пробормотала:       — Я вообще не знаю, как нам теперь дальше...       — Все будет хорошо. Мы выучимся, а там посмотрим. Не надо заглядывать настолько далеко, Лина.       Том знал о расписанном на всю жизнь плане сестры, и, хотя ему нисколько не улыбалась судьба лакея в знатной семье, он мог понять, почему прагматичная Магдалина считала это одним из лучших исходов. Мир магии даст им возможность изменить это грустное будущее. Он надеялся на это и был готов волоком тащить за собой упрямую, боявшуюся всего нового сестру.       Такой шанс появляется лишь единожды. И они обязаны выжать из себя все.       Хогвартс-экспресс стучал колесами и летел по зеленым пологим холмам к своей конечной станции. А в его вагонах зарождались первая дружба и первая вражда, встречались влюбленные и пытались скрыться друг от друга бывшие возлюбленные. Благородные наследницы и наследники вели тихие разговоры, а дети из простых семей бегали по коридорам и громко смеялись. Старосты школы и старосты факультетов завершали обходы, заглядывая в каждое купе и предупреждая, что дорога скоро закончится и пора приводить себя в порядок. Особо увлекшихся встречей парочек вытаскивали из запертых купе и строго напоминали о приличиях. Испуганных первокурсников успокаивали старосты школы.       В двери купе деликатно постучали, и спустя минуту в открывшийся проем заглянула красивая невысокая девушка с гладко зачесанными светлыми волосами. Придирчиво оглядев купе, она обратила внимание на близнецов, чинно сидевших рядом, и, мягко улыбнувшись, поинтересовалась:       — Все в порядке, котята?       Дети посмотрели на нее недоумением — за всю свою жизнь “котята” в свой адрес они слышали в первый раз. Та в ответ подмигнула им, словно не заметив неловкости, и, быстро шагнув вперед, достала палочку, взмахнула ею над головами напрягшихся близнецов и вполголоса пробормотала какую-то тарабарщину. Растрепавшиеся волосы Магдалины тут же легли послушными волнами. Простенькое платье школьной формы, купленное в лавке подержанных мантий, разгладилось. Заблестели носы туфель и встала на место шатавшаяся набойка. Не сдержав восхищенного возгласа, девочка посмотрела на брата, чей костюм теперь тоже был выглажен, волосы аккуратно лежали крупными кудрями, а туфли со стертым носом казались совсем новыми.       — Спасибо! — хором ответили близнецы, открыто и светло улыбнувшись девушке.       — Эбигейл! С твоей благотворительностью обход мы завершим завтра, — в дверях купе замер высокий молодой человек с серыми, почти прозрачными глазами.       — Мы уже подъезжаем, котята, — ласково сказала Эбигейл. — За вещи можете не волноваться — их доставят в ваши комнаты. Будьте готовы и не разбегайтесь с платформы. Кто-то из преподавателей встретит вас и проведет в школу. Увидимся на распределении.       Она обернулась к своему напарнику и, мягко вытолкав его в проход, затворила дверь.       Том взял сестру за руку и, глядя ей в глаза, спросил:       — Разве ты не хочешь так же?       Магдалина рассеянно пожала его теплую ладонь:       — Хочу. Конечно, хочу, Том. Но что будет, если нас разделят? Если мы не сможем быть вместе?       — Не смогут. Мы же близнецы, — брат улыбнулся, но в его глазах загорелся нехороший огонек. — Никто и никогда нас не разлучит. Обещаю.       Он наклонился к ней, и они соприкоснулись лбами. Для Тома, не любившего телячьи нежности, это было наивысшее проявление любви. Магдалина почему-то была уверена, что таким образом он пытается делиться с ней своей силой и уверенностью. И всегда признавала, что ему это удавалось. Вот и сейчас, улыбнувшись, она мягко боднула его головой.       — Вот увидишь, все будет хорошо.       — Я тебе верю.       Паровоз загудел. Магдалина вгляделась в окно, удивившись, что уже начало смеркаться. Вдали виднелись огоньки, которые стремительно приближались: они почти приехали. Плавно замедлившись, состав остановился у длинной платформы, которую освещали высокие кованые фонари.       Двери соседних купе захлопали, и коридор наполнился шумом, который издавали взволнованные дети. Том взял сестру за руку и потянул ее к выходу, где бурлящий поток детей подхватил их и понес на платформу. Оказавшись на свежем воздухе, первокурсники скучковались вокруг той самой невысокой старосты, которая держала в вытянутой руке палочку, кончик которой светился мягким светом.       — Собираемся, первокурсники! Не разбредайтесь!       Замешкавшихся детей сгонял в одну кучу второй староста. Из других вагонов выходили ученики постарше и, под присмотром старост факультетов, организованно двигались к каретам, стоявшим у края платформы. Присмотревшись, Магдалина поняла, что у карет не было не то, что кучера, но и лошадей. Но это не мешало им по одной трогаться с места и довольно быстро уезжать, скрываясь за раскидистыми кустарниками.       — Добрый вечер, Эбигейл, Коул, — раздался высокий строгий голос.       Первокурсники зашевелились и поспешили найти взглядом новое лицо. Им оказалась тонкая женщина с темными волосами, собранными в высокий пучок. Она была облачена в закрытое платье, украшенное у горла белым кружевом, которое украшала большая брошь-камея.       — Здравствуйте, профессор Вилкост.       — Поезжайте в замок.       Эбигейл нашла взглядом бледное лицо Магдалины и ободряюще ей улыбнулась. Ее напарник уже нетерпеливо топтался у последней кареты.       Профессор Вилкост оглядела первокурсников и, удовлетворенно кивнув, объявила:       — Стройтесь по двое и не отставайте!       И пошла совсем не в ту сторону, в какую уехали старшекурсники. Подсвечивая дорогу палочкой, профессор вывела их на берег большого озера. Здесь, у небольшой деревянной пристани, были пришвартованы маленькие лодки. Магдалина подумала, что это так странно: везти их в школу таким образом. Но тут Том сжал ее ладонь, и девочка могла поклясться, что ее сдержанный брат ахнул. Она подняла взгляд и замерла, разом забыв обо всем на свете.       На другой стороне озера на скалистом холме раскинулся замок. В темных водах отражались теплые огни окон. Магдалина смотрела на него и чувствовала внутри невероятное тепло. Он словно звал их… домой. Будто после долгого и трудного пути она, наконец, нашла место, где ее всегда ждали. Рядом ярким солнышком горело сердце брата — он тоже чувствовал эту радость долгожданной встречи. Магдалина сморгнула слезы.       — Рассаживаемся в лодки по четверо, — разрушил невесомое ощущение голос профессора Вилкост.       Первокурсники зашевелились и поспешили к лодкам. Том помог сестре усесться в шаткой посудине и сам занял место рядом, не отпуская ее руки. Напротив тут же упал Долохов, на буксире притащивший с собой миловидную светленькую девочку.       Лодки мягко покачнулись и медленно поплыли, разрезая острыми носами зеркальную гладь воды. Им понадобилась всего пара минут, чтобы преодолеть озеро, но эти минуты были самыми долгими в жизни детей. Наконец причалив у каменной пристани под самой стеной замка, первокурсники гурьбой высыпались на землю и, чуть ли не подпрыгивая от радостного возбуждения, обернулись к профессору, которая вновь заговорила:       — Все добрались благополучно? Никто не промок? — она окинула толпу придирчивым взглядом и, выйдя вперед, поманила их рукой: — Тогда за мной.       Они поднялись по каменной лестнице к огромным дверям из потемневшего от времени дерева. Профессор лишь слегка коснулась их палочкой, и те неспешно отворились. Когда все зашли в небольшой зал, она вновь обратилась к детям:       — Через пару минут начнется распределение. Как многие из вас знают, всего в Хогвартсе четыре факультета: Гриффиндор, Слизерин, Хаффлпафф и Когтевран. Один из них станет вашей семьей на долгие семь лет. Здесь вы найдете верных друзей и знания. Здесь вы научитесь ответственности, ведь каждое ваше действие непременно отразится на факультете. И помните: в Хогвартсе нет лучшего факультета, ведь каждый из них выпускал великих волшебников и волшебниц, — она бросила предупреждающий взгляд тех детей, которые держались особняком. — А сейчас у вас есть немного времени, чтобы привести себя в порядок и успокоиться. Я скоро вернусь за вами.       После этих слов она скрылась за высокими дверями в другом конце зала, оставив бледных от волнения первокурсников нервно ожидать обещанного распределения. Магдалина пригладила волосы, одернула юбку и повернулась подтянуть галстук брата. За всем этим с улыбкой наблюдал Тони.       — Не волнуйся так! Это же не экзамен, это праздник!       — Ты меня ни капли не успокоил, — заверила его Лина, переминаясь с ноги на ногу. — Если нас распределят на разные факультеты…       — То спать будете в разных концах замка, — перебил ее Долохов, — не накручивай себя.       — Это было бы большой радостью — ночевать как можно дальше от тебя, дорогой родственник, — присоединилась к разговору его светленькая спутница.       — Моя милая кузина — Иванна Долохова, — пояснил Тони и, кивком указав на близнецов, представил их. — Эта волнующаяся особа — Магдалина Реддл, а этот джентльмен — ее брат Том.       — Очень приятно, — отозвалась Магдалина. Том ограничился рассеянным кивком. Он мысленно был уже там — за резными дверями — и даже не прислушивался к разговору.       — Что это все-таки будет за распределение? — обратилась к Иванне Лина, но Тони только хитро заулыбался и, наклонившись к кузине, громко зашептал:       — Я говорил, что это будет Шляпа, но милая Магдалина совершенно мне не поверила.       — И правильно сделала, — тем же шепотом ответила Иванна, после чего сказала уже нормальным голосом: — Верить этому прохвосту — последнее дело. Он мастер на выдумки. Но здесь не соврал: распределение действительно ведет Шляпа, так нам говорили родители.       Магдалина хотела задать еще один вопрос, но двери, за которые вышла профессор, вновь приоткрылись.       — Постройтесь в колонну по двое, — раздался ее громкий голос.       Дети поспешно собрались в неровный строй, даже не пытаясь справиться с охватившим их волнительным предвкушением. Взмахнув палочкой, профессор отворила двери нараспашку, и в небольшой зал ворвались гул голосов и яркий свет. Дети быстро прошли между рядами длинных столов, за которыми сидели разновозрастные студенты, с интересом разглядывавшие новичков.       Если бы не Том, Магдалина не смогла бы сделать ни шага, остолбенев от ужаса под сотнями внимательных глаз. Но брат крепко держал ее за руку, отчего ей передавались его уверенность и азарт. И она послушно шагала рядом с ним, глядя прямо перед собой.       Их вывели на свободное пространство перед столом преподавателей, в центре которого сидел пожилой волшебник. Магдалина вцепилась в руку брата мертвой хваткой, наверняка наделав синяков. Все лица сидевших за столом профессоров слились в одно невнятное цветное пятно. Сердце барабанной дробью билось где-то в горле. Зацепившись взглядом за знакомые рыже-каштановые волосы, девочка опознала в одном из силуэтов Дамблдора. Профессор улыбнулся и подмигнул ей, и Магдалине сразу стало немножечко легче. Настолько, что за шумом в ушах она смогла разобрать речь, которую говорил старый маг.       — Добро пожаловать в Хогвартс! Сегодня наши двери открылись для новых сердец. И мы рады принять вас в большую и дружную семью, — он улыбнулся и, погладив седую бороду, махнул рукой: — Не будем тянуть время — профессор Вилкост, приступайте!       — Как только я назову ваше имя, — объявила профессор, — вы должны будете подойти ко мне. Я надену на вас Распределяющую Шляпу, и она назовет факультет.       Она внимательно оглядела нервничавшую толпу первокурсников и, взяв древнюю на вид коричневую шляпу, развернула длинный свиток и зачитала первую фамилию:       — Блэк, Орион!       Тот самый надменный мальчик из Хогвартс-Экспресса вышел из толпы и присел на табурет, стоявший рядом с профессором. Едва коснувшись его макушки, старая шляпа зашевелилась, вдруг обзавелась чем-то смутно напоминающим лицо и громко воскликнула:       — Слизерин!       Мальчик кивнул профессору и направился к одному из столов, над которым реяли изумрудные полотна с вытканными змеями. Факультет сдержанно приветствовал новичка аплодисментами.       Магдалина почувствовала, как ноги стали ватными. А вдруг ей вообще скажут, что для нее не будет места ни на одном из факультетов? Может, директор по ошибке выписал приглашение на ее имя? С трудом сохраняя равновесие, девочка оперлась о твердую руку брата. В глазах плясали черные мушки, казалось, настолько плохо ей не было никогда.       Первокурсники разбегались по столам своих факультетов, падали на массивные скамьи и радостно знакомились с остальными. Места для них были приготовлены с самого края длинных столов, ближе всего к столу профессоров, в то время как старшие курсы занимали самые дальние края, ближе всего к выходу. Однако с краю сидели по двое старших, видимо, старосты, которые рассаживали детей, что-то им объясняли и поздравляли с распределением.       — Реддл, Магдалина!       Девочка вздрогнула. Брат мягко подтолкнул ее в спину, прошептав:       — Иди вперед, я за тобой.       Она прошла к табурету на негнущихся ногах, и, едва присев, почувствовала, как на голову опустилась широкополая шляпа, разом закрыв собой зал и забрав все звуки. Магдалине показалось на мгновение, что по голове пробежал холодный ветерок, вызвавший целый сонм мурашек. А в следующую секунду на весь зал прозвучало краткое:       — Слизерин!       Темные поля исчезли, и Магдалина снова увидела зал. Неловко встав и пробормотав тихое “спасибо”, она прошла к тому самому столу под изумрудными гобеленами. Там уже сидел сияющий Долохов и его менее сияющая кузина.       — Ну что, страшно? — спросил он, когда девочка опустилась рядом.       — До смерти, если честно, — шепотом поделилась та.       — Реддл, Том! — позвала профессор.       Том вышел к шляпе спокойно и уверенно, будто делал это каждый день. Но Магдалину, всегда чувствовашую близнеца, это обмануть не могло. Она точно знала, как сильно он боялся в тот миг. Шляпа пробыла у него на голове с полминуты, прежде чем выкрикнуть:: “Слизерин!”. Том улыбнулся и направился к столу факультета. Только когда он опустился рядом с ней на скамью, Магдалина поняла, что сжала кулаки так, что от ногтей на ладонях остались глубокие болезненные следы.       — Я же говорил — я за тобой, — шепнул он ей.       — Поздравляю, неразлучники! — громко сказал Тони и, обратившись к Иванне, сделал обиженное лицо. — Почему бы тебе не порадоваться, что следующие семь лет мы будем вместе, милая кузина?       — Я рада, милый кузен, — хладнокровно ответила та.       Близнецы почти не обращали на них внимания, переводя дух после самого волнительного момента в их жизни. Они негромко переговаривались, почти соприкасаясь головами.       Тем временем последний студент занял место за столом своего факультета. Седой волшебник — директор Диппет, как поняла Магдалина, — поднялся со своего места:       — Поздравляю первокурсников с обретением факультета. Надеюсь, в будущем вы прославите свой новый дом. А сейчас хочу напомнить, что посещение Запретного леса без преподавателей все еще строго карается. Дуэли в замке по-прежнему запрещены. А с уставом школы все желающие могут ознакомиться в библиотеке. Старосты, не забудьте о собрании перед завтраком, и, надеюсь, наши новые старосты знают, что значок — это не только символ власти, но и ответственность за ваши факультеты, — он хлопнул в ладоши. — А сейчас — пир!       На пустых столах мгновенно появилась еда. Блюда, доверху наполненные различной снедью, едва умещались на столешницах. Близнецы, до этого видевшие только весьма скромный рождественский ужин в приюте, растерялись. Хотелось попробовать все и сразу, но после такого волнительного дня живот неприятно сводило только от одной мысли о еде. Магдалина поняла, что не сможет проглотить ни кусочка, но, чтобы не сидеть белой вороной, положила на тарелку пару вареных картофелин и маленький кусочек белой рыбы. Зал наполнился шумом. Студенты переговаривались, передавая друг другу тарелки. Те, что постарше, заговорщицки перемигивались с друзьями с других факультетов.       Сумев заставить себя проглотить пару ложек, Магдалина с сожалением поняла, что, несмотря на то, что было невероятно вкусно, она просто не может заставить свой организм наслаждаться угощением. Поэтому, отложив приборы, просто рассматривала зал. Светлый, большой, со стенами, украшенными полотнами и каменными скульптурами, он поражал воображение. Вместо потолка над головами студентов находилось темное вечернее небо, в котором плавали тысячи свечей.       Она вздохнула. Почему остальные не смотрят наверх? Неужели к такому можно привыкнуть? Из стен в зал стали проникать полупрозрачные фигуры и, скользя в паре метров над полом, принялись раскланиваться как друг с другом, так и с учениками. Если бы у Магдалины еще оставались силы удивляться, она была бы в ужасе от того, что прямо перед ней печально пролетело настоящее приведение. Но разум, утомленный чудесами, воспринял это совершенно спокойно. И, пожав плечами, девочка взяла позолоченный кубок и отпила теплый желтый напиток, на вкус отдающий тыквой.       Когда сытые студенты отвалились от столов, еда так же внезапно пропала, чтобы ее место заняли не менее разнообразные десерты: от шоколадных пирожных до мороженого всех возможных видов и окрасов. По лицу Тома стало понятно, что именно так он представляет себе рай. Сок на столах сменился дымящимися чайничками. Уступив своему любопытству, Магдалина приняла от Долохова чашку и, вдохнув терпкий запах трав, принялась пить чуть сладкий чай мелкими глотками. Спустя еще минут двадцать она начала искренне удивляться, сколько же можно есть. Хотя, говоря откровенно, большинство студентов общались, а не пытались набить животы, словно последний раз ели в далеком детстве.       Наконец, столы опустели. Директор Диппет снова поднялся и, хлопнув в ладоши, распустил студентов:       — Завтра будет тяжелый день. Все спать! Старосты, убедитесь, что в ваших гостиных будут сохраняться хотя бы элементарные приличия.       Старшекурсники ответили на это дружным смехом. Директор покачал головой, улыбаясь в усы, и покинул зал в сопровождении других профессоров.       — Первокурсники! — громко позвала высокая черноволосая девушка с блестевшей на груди брошью. — Собираемся по двое и не отстаем!       Дети послушно выстроились в неровную колонну и поспешили за своей старостой. Замыкал строй парень с такой же брошью. Они шли довольно быстро, спускаясь по широким лестницам все глубже под замок, пока не вышли в широкий коридор без окон. Редкие факелы едва разгоняли темноту. Массивная каменная дверь возникла в конце коридора словно из ниоткуда. Украшенная переплетенными змеями и большим гербом школы и почему-то без всякого намека на ручку. Уставшая Магдалина едва удержалась от того, чтобы не прошипеть змейкам приказ отворить уже замки и пустить ее в кровать, и, судя по сорвавшемуся на тихий свист Тому, эта идея пришла в голову не только ей.       — Твердость и постоянство, — сказала староста, обращаясь к двери, и та не замедлила совершенно бесшумно отвориться.       Первокурсники прошли сквозь широкий проем и, оказавшись в большой полутемной гостиной, замерли, ожидая дальнейших указаний. Девушка-староста окинула замученных детей внимательным взглядом:       — Приветственных речей сегодня не будет, вы все равно ничего не запомните, — махнула рукой она. — Сейчас спать. Подъем в семь утра. В половину восьмого я буду ждать вас всех здесь на общем собрании с деканом факультета. Девочки идут за мной, мальчики за Михаэлем.       Поделив группу, старосты повели их в разные коридоры, расположенные по бокам от входа в гостиную. Магдалина едва передвигала ноги, поэтому на то, чтобы рассматривать убранство, у нее не было сил.       — Комнаты на двоих человек. Фамилии на дверях, — коротко пояснила старшекурсница, когда они оказались в крохотном тупичке.       Найдя свое имя на ближайшей двери, Магдалина толкнула ее, порадовавшись, что здесь не требуется пароль. В соседки ей досталась плотная девочка с пышными русыми косами. Она деловито прошла в спальню, оглядела ее и, найдя свой сундук, принялась доставать оттуда ночнушку и полотенца. Лина последовала ее примеру.       Маленькая ванная обнаружилась у входа и располагала двумя огороженными душевыми, раковиной с большим зеркалом в деревянной раме и массивным унитазом с медной цепочкой, свисавшей с бака под потолком.       Наскоро приняв душ и заплетя влажные волосы, девочки вернулись в спальню.       — Меня Марта зовут, — подала голос соседка, укладываясь в свою кровать.       — Очень приятно. Магдалина, — ответила Лина, сдерживая сводящий челюсти зевок.       — Вот и славно. Завтра познакомимся основательней, — постановила Марта и, отвернувшись, почти сразу засопела.       Магдалина забралась в свою кровать, показавшуюся ей неимоверно мягкой, и, завернувшись в одеяло, уснула, едва только ее голова коснулась подушки.       Свечи, освещавшие комнату, погасли одна за другой.