* * *
Однако проще было сказать, чем сделать. При всем своем уме и начитанности Том не был профессиональным искателем сокровищ и вообще смутно представлял, с чего стоит начать поиски. Но сдаваться не собирался. Хогвартские архивы, бесконечный склад информации любого толка, хранили не только бесценные труды ученых, но и совершенно бесполезные для школьников сведения о строении древнего замка. Никто в здравом уме не стал бы изучать старые карты и записи. Никто, кроме наследника Гонта, который стремился найти что-то вполне конкретное. С трудом продираясь сквозь витиеватые тексты на старо-английском, он выписывал в толстую тетрадь все, что вообще могло помочь поискам. Разумно рассудив, что проще всего спрятать таинственное святилище в обширных катакомбах, в древности служивших ритуальными залами, оружейными и пыточными, Том морально готовился к долгим поискам в подземельях. Здесь как никогда кстати пришлись вечерние дежурства. Любящая сестра легко отпускала его заниматься своими делами, не высказывая недовольства, разве что просила не искать приключений на голову. И Том, скрестив пальцы, обещал ей это. Вооружившись картами Хогвартса, он облазил все подземелья школы, чувствуя себя последним идиотом. Несколько раз он почти бросил это бесполезное занятие, придя к выводу, что найти Тайную комнату просто невозможно. А на следующий день его осеняла новая идея, и он снова шел проверять свои догадки. Ответ совершенно неожиданно нашелся в хрониках семьи. В сотый раз изучая историю Хогвартса, Том наткнулся на собственное родовое имя и, заинтересовавшись, начал копать в этом направлении. И, когда спустя неделю он обошел в замке все туалетные комнаты, то уже вполне искренне считал, что пора заканчивать с этим безумием. Предок-архитектор это, конечно, очень почетно. Но с чего он вдруг так уверился, что конкретно этот предок имел отношение к сокрытию Тайной комнаты, Том не знал. И начал подозревать у себя помешательство. Решив, что он для собственного успокоения проверит еще один этаж и на этом навсегда закроет эту безумную историю, Том привычно запечатал за собой двери и, тяжело вздохнув, осмотрел просторное помещение. Расстелив две скопированные из архива карты этажа на полу — одну самую старую, что он сумел найти, весьма условную и неточную, и вторую, датированную 1768 годом, составленную, судя по подписи Корвином Гонтом, Том привычно сравнил их друг с другом. Глаз зацепился за явные несоответствия, и Том прищурился, внимательно вглядываясь в чертежи. Он мало что понимал в архитектуре, но даже его смутных познаний хватило для того, чтобы ударить себя по лбу и, обругав последними словами, обессиленно опуститься на колени. Посмеявшись над собственной глупостью, Том вновь посмотрел на карты, безжалостно смяв и наложив одну на другую. Что ему мешало внимательнее рассмотреть их раньше? Шоры на глазах, не иначе. Том поднялся на ноги и медленно обошел туалетную комнату. Она была больше остальных, пусть и незначительно, и в ней единственной раковины стояли не по центру, а заметно правее. Это казалось сущей мелочью. Ошибка в расчетах, кривые руки рабочих, что угодно могло быть причиной. Вот только в старых картах на этом этаже был просто зал с лишней отметкой для двери, если Том правильно понимал значение коротких черточек. Тоже мелочь, мало ли, архитектор мог ошибиться, а может, перо дрогнуло. И если бы реставратором Хогвартса был не Гонт, Том даже не заметил бы этого нюанса. Но Корвин занимался совершенно конкретным аспектом школы — системой канализации — а кроме него здесь работал еще целый выводок архитекторов, руководящих модернизацией замка. Куда менее именитые, чем Корвин Гонт. И такой выбор направления работы явно был сделан не случайно. Именно этим и успокаивал себя Том, рыская по туалетным комнатам то ли как извращенец, то ли как последний дурак. И неизвестно, что хуже. Неужели ему наконец-то улыбнулась удача? Том обошел раковины по кругу, рассматривая старинный фаянс. Все краны, выполненные из одинакового желтоватого металла, блестели натертыми вентилями. Все кроме одного. Заинтересовавшись, Том остановился и, наклонившись внимательно осмотрел его. Сбоку виднелось едва заметное клеймо: коронованная змея, герб рода Гонт. Том осторожно открутил вентиль, но вода так и не пошла. Кран был нерабочим. Если он все понял правильно, именно здесь покоится семейная тайна. И как же лорд Гонт мог спрятать ее, оставив лазейку для наследников? Сделав пару шагов назад, Том вздохнул и уверенно произнес: — Откройся. Резкий, шипящий звук парселтанга отразился от каменных стен. С каменным скрежетом раковины разъехались и сложились, открывая проход в темный тоннель. Том замер на краю провала, неверяще глядя вниз. Он не мог поверить, что у него получилось. Еще неделю он готовился к спуску. Не так легко было решиться на что-то подобное. Кто знал, что мог приготовить далекий предок для любопытных потомков. Его гложило любопытство пополам с сомнениями. Том порывался рассказать обо всем Магдалине, но каждый раз останавливал себя. Сестра точно не оценила бы его желания спуститься неизвестно куда с неясными перспективами. Нет. Он расскажет ей все после того, как все разведает. В конце концов, он наследник Слизерина. Что с ним может случиться в месте, доступном только наследнику? Ускользнув от навязчивых друзей, Том поднялся на второй этаж и, поспешно запечатав двери, открыл проход. Сжав палочку в кулаке, он шагнул в провал, готовясь смягчать падение. Но труба мягко изогнулась, и вынесла его в подземелья. Далеко наверху со скрежетом закрылся люк. Отряхнувшись, Том поднялся и зажег огонек на кончике палочки. Низкий потолок, завешанный белесыми полотнами паутины, неприятно давил, заставляя чувствовать себя мелкой заблудшей букашкой. Том осторожно двинулся вперед, напряженно оглядываясь по сторонам. Подземелья разветвлялись широкими коридорами. Откуда-то издалека доносился мерный звук капающей воды. В полной тишине и темноте то и дело чудились чьи-то вкрадчивые шаги, чье-то тихое дыхание. Том не боялся призраков. Он видел их каждый день. Но было в этом месте что-то такое, от чего волосы становились дыбом, а по спине табуном ходил целый сонм мурашек. Упрямо сжав челюсти, он продолжил осторожно красться по коридору, давя желание пригнуться и идти дальше на полусогнутых. Под ногами хрустели тонкие косточки, и шум от них вызывал смутное скрежещущее эхо. Из некоторых тоннелей сквозило, в некоторых виднелись отблески слабого света, а из других слышался плеск воды. Том шел прямо, не рискуя сворачивать: пусть он никогда и не жаловался на топографический кретинизм, но не планировал блуждать по тоннелям. В конце концов, ему никто не помешает вернуться сюда снова и как следует изучить все эти проходы. Широкий коридор привел его в тупик. На гладкой стене, отполированной неизвестным мастером, были вырезаны две змеи, холодные глаза которых мрачно сияли в неровном свете его палочки. Том замер, тупо рассматривая искусный узор. Неужели это реальность? — Откройся, — просипел он, и на последнем слоге его голос предательски дрогнул.* * *
Том был собой доволен. Восхищение в глазах сестры приятно грело его самолюбие. Ему хотелось, чтобы она им гордилась. Магдалина счастливо улыбалась, держа его за руку холодными пальцами. Она то и дело заглядывала в лицо брата, стремясь поймать его взгляд, мимолетно прижималась к его боку и тихо смеялась. Восторг, охвативший ее, требовал выхода. Магдалине хотелось совершить какое-то безумие. Она сдерживала себя, цепляясь за вбитые в подкорку правила поведения. Том наблюдал за ней с понимающей улыбкой. Около гостиной Магдалина остановилась и сделала глубокий вдох, пытаясь вернуть лицу спокойное выражение. Но, стоит ей бросить хоть один взгляд на брата, и непослушная улыбка вновь скользит по губам, а из груди рвется смех. Том развернул ее к себе и обнял, прижав к груди. Они стояли в молчании, только иногда плечи сестры сотрясала мелкая дрожь от сдерживаемого смеха. Спустя несколько минут Магдалина отстранилась и, запрокинув голову, посмотрела на брата. — Я в порядке. Том хмыкнул, но выпустил ее из рук. Магдалина повернулась к двери и тихо произнесла: — Право и честь. В гостиной было тихо и пусто. Немногочисленные однокурсники предпочитали проводить время в своих покоях или сидели с друзьями в гостиных других факультетов. Близнецы разошлись по своим спальням, обменявшись долгими взглядами. Закрыв дверь своей комнаты, Том сбросил форменный пиджак и рухнул на кровать. Заложив руки за голову, он закрыл глаза и широко улыбнулся. Реакция Магдалины полностью оправдала все вложенные усилия: каждый день, проведенный в пыльных архивах, каждое дежурство, с которого она великодушно его отпускала. Его гордыня довольно урчала от слов сестры. “Лорд Василиск”. Пусть она сказала это скорее в шутку, но Том внутренне примерил на себя это прозвище и нашел его подходящим. Сейчас Гонты не более чем осколки былого величия, их имя не имеет ни цены, ни веса. Старая сказка магического мира. Семья, которую приводят как пример вырождения чистокровных: несколько разгромных поражений в последних ковенских войнах, потеря почти всех вассалов, века кровосмесительных браков, безумие. Магнус Гонт ухитрился проиграть все состояние семьи, а когда платить стало нечем, наемники убили должника и разобрали поместье по камешку, вынеся все, что имело хоть какую-то ценность. Леди Гонт смогла спасти только несколько книг, фамильный медальон и кольца рода. И даже после этого долгов оставалось столько, что за всю свою жизнь она так и не смогла расплатиться. Ей пришлось продать младшую дочь в ковен, чтобы снять хотя бы часть долга. Два поколения расплачивались за дурость Магнуса Гонта, оставив потомкам только развалины родового гнезда и громкие легенды о прошлом. И не менее громкий позор. Лорд Морфин, очевидно, не собирался ничего предпринимать для восстановления родовой чести. Он жил как животное, довольствуясь призрачным величием и непомерной гордыней. Тома передернуло от одной мысли о том, что в самом плохом варианте он сам может стать таким. Не такого будущего он себе желал. Он жаждал спокойствия в том виде, в каком его понимал: быть достаточно сильным и значимым в обществе, чтобы никто не посягал на его жизнь и семью. Достаточно влиятельным, чтобы в его сторону боялись даже косо посмотреть. Чтобы его сестра никогда не знала нужды. Чтобы имя рода Гонт открывало любые двери. И если для этого придется пройти по головам, что ж, цель оправдывает средства. И открытие Тайной комнаты Том считал своей первой победой. Первым шагом к своим целям. Но, пожалуй, он ни за что не расскажет, что на поиски Тайной Комнаты его подтолкнул Долохов. Их дружба была странной с самого начала. Тони — благородный наследник — со скуки ли или по странному велению души решил взять себе в приятели человека совершенно другого круга. Что послужило этому причиной, Том никогда не спрашивал. Откровенно говоря, ему это было не интересно. И сам Долохов ему был малоинтересен. Он понимал его полезность: доброе отношение будущего лорда Долохова было полезно Тому Реддлу, а будущий лорд Гонт мог приобрести в его лице выгодного союзника. Возможно, Тому не доставало расчетливости Магдалины, но такие очевидные плюсы он увидеть был вполне в состоянии. К тому же, дружба с Долоховым была не обременительна. Тони вполне справлялся сам. Он сам придумал себе друга в лице Тома и дружил с ним без всякой помощи. Иногда Тому казалось, что Тони вообще не представляет, кого именно легкомысленно зовет другом. Да и остальные приятели больше общались с Тони, чем с самим Томом, позволяя ему лишь делать вид, что он заинтересован во всем этом. Том считал себя слишком самодостаточным, чтобы не нуждаться в друзьях. Ему вполне хватало Магдалины. Им двоим, как он был уверен, вообще не нужны были посторонние. Но назвать сестру своим другом он не мог. Она не была ему другом. Она была его частью. Магдалина знала его достаточно, чтобы не задавать лишних вопросов и никогда не мешала набивать синяки. Она терпеливо сносила его мании и принимала со всеми изъянами. Возможно, даже больше, чем стоило. И Том мог поставить на кон все, что у него было, полностью уверенный: что бы ни случилось, Магдалина всегда будет на его стороне. Они близнецы. Больше, чем просто брат и сестра. Но о захвативших его поисках старой семейной легенды он все же ей не рассказал. Том словно наяву видел, как она улыбнулась бы краем губ и, снисходительно покачав головой, пожелала бы ему удачи. Магдалина всегда была слишком прагматична и расчетлива, чтобы увлекаться древними тайнами. Она никогда не стала бы рыскать вместе с ним по всем углам замка, выискивая подсказки, и не копалась бы в архивах, пытаясь найти туманную связь между картами Хогвартса и легендами магического мира. И точно не полезла бы в сомнительную дыру, руководствуясь только догадками о священной комнате Основателя. Магдалина была совершенно не так воспитана. Леди не ползают по канализациям. Для этого у них есть рыцари. Иногда Тому казалось, что влияние Иванны испортило его сестру. Но и представить Магдалину в антураже пыльных катакомб не мог. Она скорее ненавязчиво расспросила бы своих всезнающих подруг и по слухам и домыслам пришла к тому же выводу, что и он сам. Возможно, ему стоило все рассказать, и она сэкономила бы ему несколько месяцев. Но Том чувствовал, что до всего должен был дойти сам. И преподнести свое открытие сестре, как подарок. Который только она одна могла оценить по достоинству.* * *
В дверь его спальни осторожно поскреблись. Том махнул палочкой, снимая собственные чары, и в комнату немедленно прошла Магдалина. Она уже успела сменить платье, но ее волосы были все еще влажными. Сестра опустилась на кровать, бесцеремонно сдвинув его ноги. Судя по ее горящим глазам и широкой улыбке, она намерена была устроить ему форменный допрос. Том приподнялся, подтянул подушку и устроился полулежа, глядя на нее сквозь прикрытые веки. — Ты же понимаешь, что я не уйду, пока ты мне все не расскажешь? — вкрадчиво спросила Магдалина. Она подалась вперед и улеглась ему на грудь, положив под подбородок скрещенные руки. — С чего начать? — лениво уточнил Том, накручивая темный локон сестры на палец. — С начала. — Сначала было Слово… — Том! Он рассмеялся и щелкнул сестру по носу. Магдалина возмущенно фыркнула и хлопнула его по груди. Том прикрыл глаза и, продолжая пропускать мягкие волосы сестры сквозь пальцы, начал рассказывать, опуская некоторые подробности, за которые Магдалина вполне могла проклясть его от переизбытка чувств. Иногда она тихо ахала и бормотала что-то вроде “И где была твоя голова?”. Рассказ получился долгим. Выговорившись и ответив на все вопросы сестры, Том молча рассматривал полог своей кровати. Магдалина лежала на его плече, задумчиво откручивая пуговицу на рубашке. — Он может оттуда выбраться? — В школу? Нет, насколько я понял. Его нужно выпустить через проход. — Значит, он вечность провел в подземелье. Бедный. Том скосил взгляд на сестру, которая грустно вздохнув, перевернулась на спину. — Ну в лес-то он вылезти может. Надо же ему что-то есть. — И за сотни лет никто не обнаружил чудовищную змею, вольготно ползающую по округе? Бред, — скептически хмыкнула Магдалина. — Это же змея. Ему надо есть раз в месяц, если не реже. Не крысами же питается монстр весом в несколько тонн. — Все равно кто-нибудь да заметил бы. — Может, и замечали. Может, поэтому Запретный лес и называется Запретным. Магдалина повернулась к нему и, протянув руку, погладила по растрепавшимся волосам. — Том, — она требовательно повернула его лицо к себе. — Когда тебя в следующий раз посетит очередная великая идея, расскажи обо всем мне. Хорошо, что в этот раз все обошлось. Но если бы что-то случилось?.. В темных глазах Магдалины промелькнуло какое-то странное выражение. Она поднялась и села на кровати спиной к нему, сгорбившись и обхватив себя за плечи. Сквозь темную ткань платья проступили острые позвонки. — Я бы даже не знала, где ты и что с тобой. Том немедленно поднялся, обнял сестру за пояс и прижал к себе, положив голову на узкое плечо. — Лина… Она вывернулась из его рук, обернулась и, взяв его лицо в холодные ладони, прислонилась к его лбу. — Не надо играть со мной в тайны, Том. Мы близнецы. Когда уже ты это запомнишь? Отстранившись, она попыталась встать, но сильные руки брата не позволили ей этого. Он уверенно вернул ее в свои объятия, лишив возможности уйти. Том потерся щекой и пушистую макушку сестры. Ее волосы едва заметно пахли цветами. — Я никогда тебя не оставлю, Лина. Так легко ты от меня не избавишься. Магдалина только глубоко вздохнула и, покачав головой, обняла Тома в ответ, положив голову ему на плечо. — В этом я тебе верю.* * *
Тайная комната стала их убежищем. Их тайной и их сокровищем. Сюда близнецы приходили, желая побыть только вдвоем и в тишине. Здесь, среди каменных змей, под присмотром предка, они могли позволить себе расслабиться. А старый василиск, больше всего любивший спать в своем гнезде, иногда присоединялся к ним. Ему нравилось, когда Магдалина садилась рядом и тихо разговаривала с ним, гладила темную чешую или просто дремала, привалившись к прохладному боку. Тому он таких вольностей не позволял и защищал тонкую фигурку Магдалины, сворачиваясь вокруг нее кольцами и недовольно шипя. Тому ничего не оставалось, кроме как разводить руками и шутливо ревновать сестру к чешуйчатому собственнику. С окончанием каникул выбираться в Тайную комнату стало невозможно. Студенты, ошалевшие от безнаказанности за время каникул, туго входили в колею, доводя весь коллектив старост до белого каления. К тому же, никто не отменял грядущие СОВы и выматывающую подготовку к ним. Да и соскучившиеся за каникулы друзья тоже требовали внимания. Погруженные в круговорот повседневных задач, близнецы даже друг друга видели только на уроках и патрулированиях. Им оставалось только ждать, когда уже уляжется суматоха, чтобы хотя бы на пару часов вырваться в свое убежище и морально отдохнуть. Василиск тоже скучал. Иногда он поднимался по трубам, которые когда-то проложили специально для него, и ползал по замку, шипя что-то неразборчивое. Иногда преданно ждал под входом в Тайную комнату. Магдалине было его безумно жаль. Она успела привязаться к вредному змею, но рисковать сохранностью наследия не собиралась. Не хватало еще открыть проход прямо под носом у какой-нибудь студентки. Чего-чего, а вот славы первой в истории наследницы, феерично уничтожившей тайну своего рода, она не хотела. Сидя по вечерам в гостиной факультета или неспешно бродя по коридорам во время патрулирований, близнецы искренне жалели, что не могут вернуться в прошлое и остаться там хотя бы на день. Впрочем, чем ближе становилось лето, тем меньше времени у пятикурсников вообще оставалось на размышления, не связанные с учебой. СОВы приближались неотвратимо и стоили несчастным студентам последних остатков здравого смысла. Хуже было только выпускникам, которые стали совсем дикими и, неосторожно оказавшись поблизости, можно было легко схватить сглаз настолько хитровыдуманный, насколько только способно было воспаленное сознание студента. На и так не самом добром характере близнецов все это сказалось не самым лучшим образом. Озверевшая от нагрузок Магдалина не глядя штрафовала и своих и чужих, стоило им попасться под горячую руку. Тома вообще обходили стороной, хотя из них двоих он был спокойнее и даже усмирял иногда совсем расходившуюся сестру. На первый экзамен Магдалина шла, как на эшафот. В голове звенела абсолютная пустота, словно кто-то за ночь полностью стер все ее знания. Внутренне приготовившись к провалу, она была удивительно спокойна. — Перед смертью не надышишься, — криво усмехалась она, отвечая на все вопросы подруг. Тони, бахвалившийся своей уверенностью, наоборот судорожно листал конспекты, пытаясь уложить в голове то, что, как ему казалось, он помнил хуже всего. Том, в противовес, был уверен в себе, не представляя, как вообще можно провалиться. Иванна, в силу своего характера, вообще малоэмоционально реагировала на все раздражители. Только чуть подрагивающие руки выдавали в ней напряжение. Вся экзаменационная неделя слилась в один день сурка. И когда все закончилось, пятикурсники, бледные и красноглазые, сбежали из Хогвартса, радостно побросав все свои дела и позабыв все, что так долго зубрили. Сидя на берегу Черного Озера в кругу друзей, близнецы наконец выдохнули, чувствуя, как их отпускает напряжение последних дней. Осталось только дождаться результатов и уехать из школы, радуясь, что весь следующий год можно будет не думать ни о каких министерских экзаменах. Ведь ТРИТОНы только через два года. А это практически вечность. Подобревшие после экзаменов старосты вновь стали смотреть на выходки студентов сквозь пальцы, используя свои патрулирования скорее как повод назначить кому-нибудь свидание и, пользуясь возможностями, закатить вечеринку в ванной старост, согнав на нее полфакультета. Преподаватели, отдавая себе отчет в том, что от нагрузок студенты медленно сходят с ума, и вовсе пустили все на самотек, вмешиваясь только тогда, когда гулянки выходили за все рамки разумного. Близнецы, мало интересовавшиеся вечеринками и свиданиями, большую часть времени проводили в Тайной комнате, восстанавливая душевное равновесие и моральное здоровье. Хотя Тому не удалось отвертеться от настойчивого Тони, и несколько вечеров в ванной собиралась толпа слизеринцев, радостно празднующих окончание года. Магдалина, в свою очередь, была вынуждена устроить там девичник, потому что ее собственные подружки просто не поняли бы пренебрежения такой замечательной возможностью. Блокноты старост превратились в расписание посещений ванной и список фамилий тех, кто с кем и куда ходит на тайные встречи. До отъезда оставалось совсем немного времени, и студенты спешили урвать от школы все, что она могла им дать.* * *
Последние дни до отъезда Миртл переживала из последних сил. Ей отчаянно хотелось домой. Подальше от Хогвартса, подальше от однокурсников, подальше от магии. Ей до тошноты надоело все это. Пусть и после вмешательства старосты Гонт однокурсницы притихли и долгое время опасались как либо вредить ей, зная о крутом характере близнецов, ничто хорошее не могло длиться вечно. Постепенно нападки возобновились. А воспользоваться правом, любезно предоставленным Магдалиной, Миртл стеснялась. Она подозревала, что слизеринская староста сделала этот странный жест из вежливости: все же та была леди из старого рода. Подобного рода поступки были распространены среди их круга. По крайней мере, к такому выводу Миртл пришла, наблюдая за благородными с собственного факультета. К тому же, с тех пор Магдалина Гонт никак не замечала ее существования, занятая своими собственными делами. Невзрачная второкурсница не могла надолго отложиться в ее памяти. Возможно, если бы у Миртл хватило смелости хоть раз подойти к ней и просто поздороваться, все могло бы сложиться по-другому. Но Магдалина никогда не была одна: ее всегда сопровождал либо надменный близнец, либо целая стайка подруг, среди которых особенно выделялась светловолосая девушка с такими холодными глазами, что становилось дурно от одной мысли о том, чтобы заговорить с Магдалиной при ней. Да и что она могла ей сказать? Не факт, что Магдалина вообще помнила про их разговор. А если она узнает о том, что Миртл — грязнокровка? Ей достаточно было особого отношения на собственном факультете, чтобы и в глазах старосты Гонт увидеть презрение. Оставалось сжать зубы и терпеть. Мама говорила, что когда школа закончится, она больше и не встретит своих однокурсниц. А если и встретит, то даже не вспомнит о них. Миртл криво улыбалась и кивала. Конечно не встретит. Где она и где Оливия Хорнби, чистокровная, хотя и не знатная. Ей точно не светит вернуться в маггловский мир, как самой Миртл, потому что она не верила, что когда-нибудь сможет найти причину не сбежать отсюда. Но это все ерунда. Осталось потерпеть всего пару недель. Скоро она будет дома, и весь этот год забудется, как дурной сон. — Удивительно, — раздался вкрадчивый голос ненавистной Оливии, вырвавший Миртл из теплых размышлений о доме. — Как тебя вообще взяли на Когтевран, Уоррен? Миртл подняла на нее глаза и, едва сдержав разочарованный стон, увидела в ее руках свой свиток с оценками. Черт бы побрал эти экзамены. Она едва могла готовиться, постоянно ожидая пакостей со стороны дорогих однокурсниц. И результаты ее были далеки от совершенства. — Шляпа определенно ошиблась в тот день, — продолжала Оливия. — Это же надо — не получить ни одной “В”! — Отстань, Оливия, — устало попросила Миртл, зная, что это не поможет. Хорнби не успокоится, пока не смешает ее с грязью. — Ты позоришь наш факультет. Практически сквибка, да еще и мозгов не хватает, чтобы выучить теорию. Миртл отвернулась, сдерживая слезы. Ей и правда многое не давалось, и от этого становилось особенно больно. Может, если бы ей не мешали, она смогла бы им всем показать. Она могла бы стать лучше их всех. — Нечего сказать в свое оправдание, Уоррен? — с обманчивым сочувствием спросила Оливия. — А может, скажешь нам, что пойдешь и пожалуешься Гонтам? — Если не отстанешь, может и пойду! — с неожиданной злостью ответила Миртл, сверкая мокрыми от слез глазами из-за толстых линз очков. — Ну сходи. Расскажи отличнику Тому и его отличнице-сестре, что тебя обижают из-за плохой учебы, — издевательски предложила Хорнби, кидая на журнальный столик свиток с оценками. Ее подружки рассмеялись, в лицах изображая реакцию близнецов на такое заявление. — Я расскажу, как вы не давали мне готовиться. Как портили вещи. Как домашние задания мои рвали, — не выдержав, выкрикнула Миртл, сминая проклятый свиток. — И ты думаешь, они тебе поверят, грязнокровка? — Поверят. Магдалина поверит. Оливия медленно отошла в сторону, указывая рукой на дверь гостиной. Лицо ее стало особенно неприятным, исказившись злой ухмылкой. — Иди. Раз Магдалина Гонт такая добрая, то не забудь попросить у нее мозгов. И заодно красоты пусть отсыпет, — Оливия рассмеялась, изобразив издевательский реверанс. — Только это не поможет. Ты все равно останешься позорищем факультета. Она сделала какое-то хитрое движение палочкой, и Миртл почувствовала, как нестерпимо зачесалось лицо. Это был любимый сглаз Оливии — Фурункулюс. — Знаешь, я столько раз использовала это заклятие... но вот именно на тебе совершенно не вижу его действия. Ее подпевали дружно засмеялись. Оливия бросила на Миртл еще один издевательский взгляд, сморщившись так, словно увидела что-то максимально отвратительное, и ушла в женское крыло, окруженная своими подружками. Миртл едва дотерпела до того, как они скроются за углом. Слезы было уже не сдержать: они падали на сведенные руки крупными каплями. Поднявшись с крохотного диванчика в самом углу гостиной, Миртл стремительно выбежала в коридор, слетела с лестницы и бросилась бежать, не разбирая дороги. Она почти ничего не видела из-за пелены перед глазами. Врезавшись во что-то, Миртл остановилась и, протерев глаза, узнала дверь туалетной комнаты второго этажа. Судорожно дернув ее на себя, она влетела внутрь и, увидев обезображенное крупными фурункулами лицо, горько заплакала. Ей хотелось швырнуть что-нибудь в чертово зеркало. От злости она ударила по нему кулаком, оставив на зеркальной поверхности вмятину. Рука немедленно заныла, и, баюкая ее, Миртл спряталась в ближайшей кабинке, потому что услышала звуки чужих шагов в коридоре. Двери туалетной комнаты отворились с тихим скрипом. Кто-то вошел внутрь. Миртл ничего не видела. Боясь выдать себя, она забралась на унитаз с ногами. Раздался тихий смех, и женский голос что-то прошелестел. Миртл не смогла ничего разобрать, но ей вдруг показалось, что это Оливия, не наигравшись в гостиной, послала за ней своих ручных крыс. Или одна из них самостоятельно решила выслужиться перед подругой. Сжав кулаки, Миртл глубоко вздохнула, решив, что с нее хватит. В памяти всплыло заклинание, которое она выучила, но так и не решилась использовать. Она достала палочку и, быстро проговорив про себя формулу, резко распахнула дверь кабинки. Прямо напротив нее из дыры в полу показалась тупая морда чудовища. Как завороженная, Миртл посмотрела в янтарные глаза с узкой полоской зрачка. Их взгляды встретились на одно короткое мгновение. А потом пришла нестерпимая боль. И темнота.* * *
Близнецы молча смотрели на тело второкурсницы. Опомнившись, Том резким движением палочки запер двери туалетной комнаты и резким голосом приказал василиску убраться. Магдалина опустилась рядом с девочкой на колени. Прикоснувшись к ее шее, она попыталась нащупать пульс, но так и не смогла этого сделать. Коротко взмахнув палочкой, она попыталась привести девочку в чувство, но и это не помогло. Поднявшись на ноги, Магдалина привела в порядок платье, стряхнув с него пыль и посмотрев на брата, сказала: — Мертва. — Не удивительно. От взгляда василиска в упор еще никто не выживал. — Нам это как-то удалось. — Как раз в этом ничего удивительного нет. Магдалина рассматривала покрытое фурункулами лицо мертвой девочки и размышляла. Та казалась ей смутно знакомой: что-то цеплялось в памяти, но Магдалина никак не могла поймать мысль за хвост. Том прошелся по рядам кабинок, открывая каждую из них. Сюрпризы ему были не нужны. Если кто-то еще оставался здесь, стоило бы позаботиться о нем или о ней сразу. — Миртл Уоррен, Когтевран, — щелкнула пальцами Магдалина. — И что нам это дает? Сестра неопределенно пожала плечами. Нужно было срочно что-то решать, а в принятии экстренных решений она никогда не была сильна. — Пойдем отсюда, — Том потянул ее к выходу, готовясь закрыть проход в Тайную комнату. Теперь уже видимо навсегда. — А с этим что делать? — она указала палочкой на тело. — Мы не можем просто так уйти. — И что ты предлагаешь? Авроров вызвать? — в минуты волнения Том всегда становился без меры язвительным, но Магдалина уже давно научилась не обращать на это внимания. Она напряженно размышляла, отметая одну идею за другой. Просто уйти означало поставить под удар Тайную комнату. Сообщить о смерти — стать первым подозреваемым. Спрятать? — Нет тела — нет дела, — она задумчиво процитировала эту нехитрую мысль, услышанную в приходе от одного из полицейских. Том подошел к ней, хмуро разглядывая мертвую второкурсницу, которой не повезло оказаться не в то время и не в том месте. — Кто она? — спросил он. — Магглорожденная, если ты об этом. Это ей я тогда обещала помочь, помнишь? Том кивнул, смутно узнавая нескладную девочку, на которой Магдалина решила поупражняться в благородстве. — Ее будут искать? — Кто? Магглы? — сестра фыркнула, очевидно придя к какому-то решению. — Бедняжку так травили однокурсницы. Том внимательно посмотрел на спокойное лицо сестры, привычно улавливая отголоски ее мыслей. — Детям свойственны неразумные поступки, — медленно сказал он, начиная понимать, к чему ведут удивительно прагматичные, что неудивительно с ее-то характером, размышления Магдалины. — Особенно девочкам, — согласно кивнула та и, чуть улыбнувшись, посмотрела ему в глаза. — После таких издевательств немудрено сбежать. — И потерятся. Особенно, если решить бежать в Хогсмид. Магдалина улыбнулась шире, почувствовав, что Том понял ее замысел. Легким движением палочки она подняла безжизненное тело Миртл в воздух и направила его прямо к зиявшему в полу проходу. Встряхнув рукой, Магдалина сбросила чары, опуская свою ношу в свободный полет по туннелю. Спустя несколько секунд до близнецов донесся едва слышный шорох. — Тайная комната столетиями хранила секрет Слизерина, — Том подошел к краю провала и задумчиво посмотрел вниз. Магдалина обняла его за пояс и спокойно дополнила: — Значит, она сохранит и секрет его потомков. Том обнял сестру за плечи и криво усмехнулся, когда она, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку. — Ужин, — негромко прошипел он, зная, что огромный старый змей глубоко под землей заинтересованно приблизился к маленькому телу.