* * *
Отец Иаков встретил близнецов как родных. Крепко пожал руку Тому и по-отечески тепло улыбнулся Магдалине. Он помнил, что она не любила чужих прикосновений. Их комнатка до сих пор ждала их. И, хотя Иаков предложил им жить раздельно, подразумевая, что выросшим близнецам может быть некомфортно делить одну комнату, они вежливо отказались, не желая ни разделяться, ни смущать настоятеля. Первое время они снова учились обходиться без магии. Работы в приходе было много и, отвыкнув за год от физического труда, близнецы сильно уставали. Отец Иаков только улыбался и говорил, что труд облагораживает человека. Том снова взялся за подработку, решив, что если уж он и будет страдать физически, то пусть за это хотя бы платят. А Магдалина приняла на свои хрупкие плечи заботу о приходе. Теперь близнецы виделись только по вечерам и рано утром за завтраком. Они едва успевали перекинутся парой слов перед сном, падая без сил на узкие койки. Да и настроения для праздных разговоров не было. Том приходил вымотанный и мог только жаловаться на ноющую спину и руки. Магдалина, ежедневно мывшая не маленькое помещение прихода, готовившая еду на четверых взрослых мужчин, включая Тома, обстирывавшая их обоих, находила какие-то крохи сил, чтобы растирать спину брата и обрабатывать его ссадины. В конце концов, все имеет свойство заканчиваться. И лето закончится тоже. Возвращаясь с очередной смены, которая, к всеобщей радости, закончилась ближе к обеду из-за необъяснимой щедрости бригадира, Том заметил девушку в светлом платье, которая складывала в холщовую сумку продукты. Молодой парень, едва ли старше самого Тома, широко улыбался ей, очевидно заигрывая. Такое выражение лица Том видел у Тони, когда тот, пользуясь всем своим обаянием, начинал ухлёстывать за очередной однокурсницей. Девушка проявляла стойкое безразличие, изредка кивая или коротко отвечая на заданный вопрос. И Том прошёл бы мимо, если бы не узнал в ней свою сестру. Он так привык видеть Магдалину в чёрной и наглухо застегнутой форме, что не сразу признал ее. Распущенные против обыкновения волосы были небрежно собраны на затылке гребнем. Светлое платье без рукавов удивительно ей шло. И, видимо, это заметил не только Том. Он перешёл улицу, намереваясь перехватить сестру и проводить до прихода. Когда настырный продавец, желая привлечь ее внимание, прикоснулся к обнажённому предплечью, Том скорее почувствовал, чем увидел, как Магдалину передернуло от отвращения. Она не переносила чужих прикосновений. В их кругу было не принято распускать руки. Никто не посмел бы прикоснуться к леди без разрешения. Даже грязнокровки это знали. Магдалина отстранилась, улыбнулась и, что-то торопливо сказав, поспешила дальше по улице. Том ускорился, нагнал сестру через несколько минут и осторожно прикоснулся к ее плечу, отметив, как по ее рукам побежали мурашки. Она дёрнулась, чуть не выронив сумку, обернулась, и в ее глазах Том увидел то, что ему категорически не понравилось. То, что явно не должен был увидеть. Он видел себя, тощего и окровавленного, валяющегося на пыльной мостовой. Видел Магдалину, рычавшую от злости, пытавшуюся вцепиться ногтями в покрытое шрамами от оспы лицо. Все это промелькнуло единой яркой вспышкой, завершившейся темнотой и одним единственным словом, которое произнес глухой низкий голос. Магдалина побледнела как полотно и отступила от него на пару шагов. Том механически перехватил сумку, выпавшую из ослабевших рук сестры, и пошел вперед, не оглядываясь. Магдалина поспешила следом, пытаясь остановить его, но Том не реагировал ни на свое имя, ни на безуспешные попытки сестры затормозить его шаг. Взлетев по ступеням прихода, он стремительно вошел в здание и, бросив сумку, скрылся в боковом проходе. На сестру он так и не посмотрел. Магдалина остановилась в растерянности. Она никогда не видела его таким. Чужим. До самого вечера он так и не объявился. Завершив все дела в приходе, Магдалина вошла в их комнатку, не заметив Тома, сидевшего на кровати в полной темноте. Вздрогнув от неожиданности, она ахнула, оступилась, запнувшись о ножку кровати, и опустилась на нее. Том смотрел на нее не мигая тяжелым взглядом. Повинуясь его магии, бушевавшей внутри, дверь закрылась сама по себе. Магдалина поежилась и неловко заерзала, смяв пальцами ткань своей юбки. — Когда ты собиралась мне рассказать? — голос брата звучал глухо. — Рассказать что? — после недолгого молчания переспросила она, избегая смотреть на него. — Не прикидывайся дурой, Магдалина. Она возмущенно вздохнула, посмотрев на Тома, который продолжал сверлить ее абсолютно черными глазами. Она чувствовала ярость, которую тот даже не пытался скрыть. Отвернувшись, Магдалина вытащила гребень из волос и принялась заплетать косу. — Это нелепо. Мне нечего тебе рассказывать. — Не заставляй меня, — он подался вперед, силой разворачивая ее к себе. — Лезть к тебе в голову. Магдалина попыталась вывернуться из его рук, но Том был значительно сильнее. Исподлобья взглянув на него, она хлопнула его по руке, зло прошипев: — Чего ты добиваешься? — Всего лишь правды о том, что на самом деле произошло летом после второго курса. Когда ты едва не умерла. Магдалина побледнела. Брат сильнее сжал ее руки, удерживая на месте. — Ты там был, — слабо воспротивилась она, отведя взгляд. — Магдалина. Правду. Она согнулась, занавесившись волной черных волос. Тяжело вздохнула, словно собиралась с силами и, резко подняв голову, посмотрела прямо в глаза Тома. Ее воспоминания хлынули в его разум бурным потоком. Он видел себя, еще совсем ребенком, налысо бритым, отощавшим и грязным, волокущим за собой холщовый мешок с нехитрым добром. Видел высокого плотного мужчину, который отправил его в нокаут одним выверенным движением. Магдалина, маленькая, почти прозрачная от худобы, бросилась к нему и тут же отлетела в сторону от ленивой отмашки. Том видел все ее глазами, чувствовал ее кожей, и у него заныло в груди, так же, как и у нее, когда тот человек походя пнул ее, как собаку, подбирая их добычу. Она упрямо поднялась на локтях, пытаясь встать и добраться до валяющегося в пыли брата. В ушах стоял такой звон, что она почти не разбирала, о чем с насмешливой улыбкой говорил ей мужчина. Он схватил ее за руку, одним рывком поставив на ноги. Магдалина рванулась вперед, чтобы вывернуться из захвата, озлобленно оскалилась и попыталась отпихнуть взрослого мужика. Он наотмашь ударил ее по лицу. Шум в ушах стал нестерпимым. Кажется, она что-то сказала ему. По крайней мере, насмешливая ухмылка сменилась злорадным оскалом. Бросив быстрый взгляд на все еще безвольно барахтающегося в грязи Тома, мужчина толкнул ее на землю. Она больно ударилась головой, но судорожно завозилась, пытаясь подняться и броситься к брату. Насильник небрежно пнул ее в живот, опрокидывая на спину, а затем, оглянувшись по сторонам, резко опустился, придавив ее к земле. Как-то криво улыбнувшись, он по-хозяйски ощупал ее и с притворной жалостью посетовал, что уж больно она костлявая, но на безрыбье и рак рыба. Магдалина изогнулась, пытаясь вырваться из рук человека, который уже рвал на ней хлипкую рубашку. Магия бурлила в ней, готовилась вырваться наружу огненным всплеском. Она попыталась вцепиться в лицо насильника, выпустить свою силу, убив его. Но он резко подался вперед, разгадав ее маневр, и с силой ударил лбом прямо в переносицу. Оглушающая боль на короткий миг едва не отключила ее, но этого насильнику было мало. Он схватил ее за лицо, до хруста зубов сжав челюсти, и с силой ударил затылком о мостовую. В тот же миг резко ввел в нее пальцы. Последним, что она помнила, были ощущения от того, как он с силой вытер руку о ее бедро, и его тихое, но отчетливое: “Узенькая”. Том отшатнулся от нее с судорожным вздохом. Магдалина безвольно опустила голову. На сведенные руки упали крупные капли слез. — Доволен? — глухо спросила она. Он не ответил. Смотрел на нее с каким-то первобытным ужасом. Отвращение, навеянное ее воспоминаниями, медленно сменялось ледяной ненавистью. Том убил ублюдка. Он помнил, с каким хлюпаньем и треском лопалась голова под ударами кирпича. Но если бы мог, он бы оживил эту тварь, просто для того, чтобы убивать снова и снова. Всеми способами, которые только смог бы придумать. Том протянул руку, желая притянуть дрожащую Магдалину к себе, сжать ее в объятиях. Но не смог прикоснуться к бледной коже. Отвращение, от которого дрожала сестра, когда кто-нибудь неосторожно задевал ее, захватило его. Не в силах справиться с этим чувством, он опустил руку, не заметив, как красивое лицо Магдалины обезобразила кривая усмешка. Неправильно расценив этот жест, она пришла к единственно логичному выводу — брат ей побрезговал. — Прости, — едва слышно попросил Том, сжав голову руками. Близнецы сидели друг напротив друга, погруженные в черное отчаяние. Магдалина утерла слезы и выдохнула, пытаясь унять трясущиеся руки. — Мне тебя не за что прощать. Том медленно поднял голову и посмотрел на сестру больными глазами. Она почувствовала лютую, непримиримую ненависть, которую он испытывал к самому себе. Том покачал головой и, резко поднявшись, стремительно вышел из комнаты. Оставшаяся в одиночестве Магдалина свернулась калачиком на своей кровати и, закусив кулак, горько заплакала. Следующие дни Том избегал сестру. Она и сама не искала с ним встречи. Только иногда бросала обеспокоенные взгляды, заставлявшие ненавидеть себя с еще большей яростью. Том никак не мог взять в толк, как, зная Магдалину всю жизнь, он мог быть настолько слеп, чтобы не заметить в ней такой надлом. Как он мог быть настолько беспечен, что не оградил ее. Не спрятал от всего мира. Почему она решила, что проще будет пережить все в одиночестве, чем разделить свою боль с ним. Том ненавидел слабость. И неприятная мысль о том, что Магдалина сочла его слабым, колола каждую секунду. Это он должен был быть ее защитником. Он старше, сильнее. Злее. Вот только эта злость грызла его внутренности и никак не помогала найти решение. Магдалина вновь закрылась в броне этикета, став отстраненно-вежливой. Ушла с головой в работу, стараясь выматывать себя так, чтобы к концу дня падать без сил. Чтобы в гудящей голове не появлялись лишние мысли. Сквозь сон она слышала, как приходил Том. Знала, что он подолгу сидел, рассматривая ее, источая волны душащего гнева. Это его состояние не могло не отразиться на ней. Но Магдалина, как и Том, умела скрывать эмоции. Даже такие сильные — как те, что разъедали ее брата.Глава 9.1
8 октября 2020 г. в 20:09
— У нас пропадает второкурсница, — гремел голос декана Когтеврана. — И вы сообщаете об этом на третьи сутки? Как это понимать?
На старост факультета было страшно смотреть. Они стояли прямые и бледные, сверля стену директорского кабинета пустыми взглядами. Остальные старосты молча держались позади, опасаясь попасть под горячую руку.
— Она не в первый раз пропадает, сэр, просто раньше она пряталась в замке, — попытался оправдаться Кристофер. — Обычно кто-нибудь находил ее в подземельях или около выхода и приводил в башню.
— Это вопиющая безответственность, мистер Рой. Вы должны следить за вверенными вам студентами, а не надеяться на внимательность ваших однокурсников!
Кристофер вжал голову в плечи. Сказать в свое оправдание ему было нечего. Чертова грязнокровка. Если она найдется, он ее со свету сживет.
Его напарница смаргивала слезы и едва сдерживала судорожные всхлипы. Это она, не на шутку перепугавшись, выдернула его из постели и заставила бегать по замку, заглядывая во все углы и все кабинеты, опрашивая портреты и встречных привидений. Все для того, чтобы найти эту малолетнюю дуру, забившуюся в какую-то дыру, чтобы не показываться на глаза. И вот теперь их распекают на глазах у остальных, на глазах у директора. От этого позора потом замучаешься отмываться. Чертова Миртл. Лучше бы ей вылезти из своей норы как можно быстрее.
— Свободны, — негромко, но четко произнес директор Диппет. Повинуясь его жесту, дверь кабинета отворилась, и студенты поспешили уйти, пряча глаза. Профессора сохраняли мрачное молчание, сверля директора напряженными взглядами.
— Предложения?
— Нужно обыскать школу и лес. Если девочка в порыве эмоций выбежала из замка, она может все еще бродить там,— огладив бороду, сказал Альбус.
— Три дня в Запретном лесу?
— Шансы найти ее живой стремительно уменьшаются с каждой минутой, — раздраженно бросил Олдас Лингрейм. — Нам нужна помощь со стороны.
— Мы можем попытаться найти ее: вряд ли она успела уйти далеко, — покачал головой Дамблдор. — Огласка в таком щекотливом деле…
— Бога ради, Альбус! — всплеснул руками Лингрейм. — Пропал ребенок! Совет порвет нас, если мы не решим эту проблему. А если следующая безмозглая дурочка, которая пойдет в лес назло своим обидчикам, окажется чистокровной? Или, упаси Господь, благородной?
— Если бы пропала благородная, наемники ковена уже сравняли бы замок с землей, — покачал головой Слизнорт.
— Тихо! — повысил голос Диппет, сурово сверкая темными глазами из-под кустистых бровей. — Это не первый случай, когда магглорожденные проявляют свойственное им безрассудство. Все мы прекрасно знаем, что они не воспринимают Запретный лес опасным местом. Олдас прав, счет идет на минуты. Мы не можем прочесывать лес и замок одновременно. Нам нужна помощь.
Он грузно поднялся и, шагнув к камину, бросил в слабый огонь горсть пороха:
— Кабинет комиссара Лиама Осборна.
Какое-то время слышался только треск пламени, но спустя несколько томительных минут в камине взвились зеленые языки:
— Комиссар Осборн, — раздался низкий голос.
— Лиам, это Армандо, я могу зайти? У нас случилось чрезвычайное происшествие.
— Проходи.
Директор прошел в пламя и, бросив под ноги очередную горсть, исчез.
Констебли отдела магического правопорядка прибыли в Хогвартс через несколько часов. Часть из них немедленно оцепила школу и начала методично прочесывать этаж за этажом, часть во главе с хмурым сержантом начала допрашивать студентов, а остальные ушли на поиски в Запретный лес.
Студенты — от природы любопытные создания — ходили за констеблями хвостиками, пытаясь разузнать подробности происшествия. Это, конечно, не добавляло стражам порядка хорошего настроения, и в итоге привело к тому, что старост факультетов обязали сдерживать разошедшихся однокурсников. Как будто мало им было отлавливать любопытных по вечерам, теперь приходилось церберами ходить по этажам, загоняя других учеников в гостиные. Это не говоря уже про унизительные допросы, на которых следователь задавал одни и те же вопросы раз за разом, пытаясь поймать подростков на лжи. Эти разговоры длились часами. Он вызывал их снова и снова.
— Когда вы в последний раз видели Миртл Уоррен?
— В прошлый раз мы говорили о ваших дежурствах. Напомните, что вы делали третьего дня?
— С кем общалась Миртл Уоррен?
— Кто может подтвердить ваши слова?
— Кто может знать, куда бы пошла мисс Уоррен?
— Вы можете еще что-нибудь рассказать?
Сержант бесстрастно задавал свои вопросы, а его зачарованное перо, небрежно ныряя в чернильницу, изводило свиток за свитком. Но дальше этих разговоров дело не заходило, и совершенно непонятно, зачем вообще были нужны эти допросы. Совершенно очевидно, что никого из студентов не подозревали в совершении преступления. Скорее всего сержант просто хотел выяснить, не решил ли кто-нибудь из детей зло пошутить над грязнокровкой, на спор отправив ее переночевать в Запретном лесу.
Пока же удалось найти несколько студенческих заначек и выявить организатора внутришкольного тотализатора. Напуганные суровыми констеблями школьники уже на втором-третьм допросе начинали сознаваться в своих мелких грешках, но к пропавшей девочке они не имели никакого отношения. Хотя и без неожиданных открытий не обошлось.
Не по годам огромный третьекурсник Гриффиндора, мямля и заикаясь, пытался уговорить констеблей не заходить в один из многочисленных забытых чуланчиков. Конечно, после таких слов те прямой наводкой направились в чуланчик, ожидая найти там что угодно, включая тело пропавшей девочки, но никак не подрощенного акромантула. Детеныш паука содержался в большом сундуке и, когда констебль открыл крышку, бросился на него, разведя пока еще небольшие жвалы. Реакция, выработанная за долгие годы службы, не подвела констебля. Зеленая вспышка заклинания сорвалась с палочки за долю секунды, и покрытая жесткими волосками тушка безвольно упала на пол.
Взбешенный сержант долго и со вкусом выговаривал декану Гриффиндора и директору Хогвартса все, что он думал по поводу доморощенных зоологов. Бледный и зареванный третьекурсник клялся и божился, что его питомец не мог никого обидеть. Он вообще никогда его не выпускал, и тот точно не мог напугать Миртл Уоррен до такой степени, что она стремглав умчалась в ночной лес. Эта новость разнеслась по школе уже к ужину, и гриффиндорского студента провожали взглядами разной степени сочувствия и злорадства. Том, услышав про это, только качал головой, подумав, что при других обстоятельствах, это восьминогое чудовище вполне могло бы сыграть значимую роль.
И все же ничто так и не пролило свет на таинственное исчезновение двенадцатилетней девочки из замка, под завязку набитого портретами, призраками и студентами. Правду говорят — у семи нянек дитя без глазу.
Те же, кто знал правду о произошедшем, молчали. Близнецы, которых не единожды допрашивали, как и других старост, вежливо отвечали на все вопросы. Неизменно одно и то же. Магдалина промокала уголки глаз тонким платочком. Том равнодушно стряхивал с рукава пиджака невидимые пылинки. Натянутая между ними цепь помогала сохранять спокойствие. Они точно знали, о чем не стоит говорить, а все остальное было недоказуемо.
Тайная комната надежно хранила их секрет. Древний змей дремал в своей колыбели.
Тем временем, шел уже третий день оперативной работы. Девочка словно провалилась сквозь землю. Все студенты, особенно с ее факультета, были опрошены. Путь панического бегства смогли отследить до второго этажа, и то скорее чудом, чем благодаря реальной помощи портретов, некоторые из которых были настолько древними, что не только путали девочек с мальчиками, но и вообще забывали, о чем вели речь пару секунд назад. Даже домовик, которому дали конспект Миртл и попросили отнести его ей, только качал головой, хлопая ушами, и повторял, что такой студентки в школе нет и он никак не сможет выполнить поручение господина сержанта. Прочесывание леса тоже не дало никаких результатов.
— Мы должны увеличить радиус поиска, — говорил сержант, очерчивая палочкой внушительный круг вокруг школы. — Надежды найти девочку живой уже нет. Но мы должны найти тело. Я запросил поддержку у старшего инспектора Освальда, и он пришлет отряд авроров. Со старшим группы мы разделим зону на сектора и прочешем лес еще раз. Возможно потребуется помощь егерей...
— Оборотней к школе я не подпущу, — прервал его Диппет. — Только после того, как уедут студенты.
Сержант поджал губы, исподлобья глянув на директора. Он явно был не согласен, но спорить не стал. По его разумению спешить было уже некуда. Шесть дней в лесу неподготовленная девочка продержаться не могла. И наверняка ее доконал ночной холод — если, конечно, ее чудом никто не сожрал. Если господину директору хочется подождать еще пару дней, пока фестралы не обглодают останки, оставив только раздробленные кости, то они подождут. Хотя всего десяток егерей разом решил бы эту проблему. Да и полнолуние будет еще не скоро.
— Завтра с рассветом мы выступаем двойной цепью, — после недолгой паузы продолжил сержант. — Половина идет по земле, половина смотрит с воздуха. Не хочу вас расстраивать, директор Диппет, но если мы и после этого не найдем ее следов, значит, и искать там нечего. На вашем месте я бы подумал, что говорить родителям.
Армандо Диппет холодно кивнул, мрачно рассматривая карту. Нет ничего хуже, чем сообщать о смерти ребенка. Но лучше сказать правду и помочь несчастным людям, притупив их боль, чем, как иногда действовали волшебники, вообще стереть им память о том, что когда-то у них была дочь.
— Хорошо, господа. Значит, все решится завтра.
Сержант смерил его ничего не выражающим взглядом и, собрав бумаги, удалился вместе с помощниками, оставив старого директора в одиночестве. Диппет долго еще стоял у окна и, подслеповато щурясь, всматривался в чернеющую чащу. Тяжело выдохнув, усталый старик уселся за стол и, сгорбившись, подтянул к себе чистый пергамент.
Его ждала долгая ночь, наполненная тщетными попытками смягчить страшные вести.
На следующий день пятьдесят констеблей отдела магического правопорядка и бойцов аврорского корпуса собрались перед школой на глазах у любопытных студентов, примкнувших к окнам в попытке разглядеть, что же происходит там внизу.
— Итак, — повысив голос, начал инструктаж сержант. — У нас есть пять секторов. Делимся на десятки: пять человек идут низом, пять смотрят сверху. Мы ищем девочку двенадцати лет, одетую в школьную форму, факультет Когтевран. Белая, волосы темные. Выступаем.
Разбившись на группы, констебли выдвинулись в лес, а над ними взвились в воздух авроры.
Прорубаясь сквозь заросли, они методично осматривали все впадины в земле, сдувая опавшие листья и труху. То и дело мелькали вспышки заклинаний, слышались короткие рубленые фразы, которыми обменивались напарники. Авроры летали над кронами деревьев, выглядывая сверху прогалины, русла ручьев и поляны. Распугивая местную живность своей магией, они медленно прочесывали сектор за сектором.
И с каждым часом надежды найти хоть что-то становилось все меньше.
Отряд за отрядом констебли возвращались к школе ни с чем. И директор Диппет не знал, радоваться этому или нет. Пока день не закончился, и все сектора не были изучены, еще была надежда. Надежда, которая стремительно таяла.
В надвигавшихся сумерках особенно ярко и безнадежно взвились в небо последние сигнальные искры. Спустя нескончаемо долгие пятнадцать минут из леса вышли оставшиеся констебли.
Поиски не принесли результатов.
— Живо по гостиным! — прикрикнул Альбус Дамблдор с несвойственной ему суровостью. — Старосты, проводите студентов. Здесь не на что смотреть.
Немногочисленные свидетели неохотно потянулись в коридоры, подгоняемые старостами. Пересчитав своих подопечных по головам, старосты факультетов отчитались деканам, и те запечатали двери гостиных, чтобы до самого утра никто не мог их покинуть.
В кабинете директора собрался консилиум.
— Как я и говорил, — сержант устало потер лоб. — Найти девочку через семь дней в Запретном лесу невозможно. Боюсь, и егеря тут не помогут.
Армандо молчал, мрачно глядя в окно. Задерживать констеблей больше не было смысла. Похоже, тайна пропажи второкурсницы останется неразгаданной. И безутешным родителям придется хоронить пустой гроб. В то, что девочка сумела выжить, не верили ни констебли, ни сам директор.
Даже в магическом мире таких чудес не происходит.
— Благодарю, сержант, — глухо откликнулся Диппет. — Полагаю, на этом расследование завершится?
— Мисс Уоррен останется в списках пропавших без вести. По крайней мере, пока не будут найдены останки.
— Не думаю, что это возможно.
— Невозможно. Но у нас есть протоколы.
— Понимаю, — директор бросил взгляд на усталых и грязных констеблей. — Вы можете отдохнуть в Хогвартсе.
— Благодарю за гостеприимство, директор, — сержант покачал головой и направился к камину. — Но мои люди хотят домой. До свидания.
Констебли один за другим исчезали в зеленых вспышках пламени. Профессора в полном молчании отправились проверять своих подопечных: им нужно было навести порядок в гостиных, успокоить взбудораженных детей и дать указания старостам. Директор молча проводил их взглядом и тяжело опустился в свое кресло. Ему предстояло написать несколько непростых писем.
Близнецы, сидевшие на большом диване, в пустой гостиной Слизерина, молчали, размышляя каждый о своем. Магдалина завозилась, устраиваясь удобнее под боком брата. Скинув туфли, она поджала под себя ноги и, положив голову на плечо Тома, взяла его за руку, поглаживая длинные пальцы. Том потерся щекой о ее макушку и крепче прижал к себе.
Дверь гостиной вспыхнула огнем чар, пропустив мрачного декана. Близнецы поднялись, с беспокойством вглядываясь в усталое лицо профессора Слагхорна. Тот только покачал головой, отвечая на незаданный вопрос. Магдалина ахнула и, прикрыв рот ладонью, тихо заплакала. Том поспешно обнял ее, позволив спрятать лицо на своей груди. Декан хотел что-то сказать, но тяжело вздохнув, только достал из кармана небольшой пузырек и вложил его в руку Тома:
— Умиротворяющий бальзам. Пусть мисс Гонт выпьет перед сном. Завтра нас ждет много работы.
— Спасибо, декан, — благодарно кивнул Том.
Профессор Слагхорн махнул рукой и поспешил покинуть гостиную, заперев двери целым комплексом чар.
Магдалина немедленно отстранилась от груди брата.
Ее глаза были совершенно сухими.
Последний день в Хогвартсе был омрачен страшными новостями.
Директор Диппет оглядел собравшихся на завтрак студентов. Они переговаривались, обмениваясь слухами и домыслами. В силу возраста многие из них еще не сталкивались с потерями и теперь с болезненно-брезгливым любопытством пытались вызнать подробности. Остальные сохраняли спокойствие. В своей короткой жизни они успели пережить вещи страшнее новости о пропавшем ребенке. И это мрачное знание отражалось в ничего не выражающих взглядах и пустых улыбках.
— Друзья, — начал директор, поднявшись со своего места. Шум в зале начал стихать. — Как вы уже знаете, у нас произошло ужасное происшествие. С прискорбием я должен сообщить, что ваша однокурсница, мисс Миртл Уоррен, сбежала в Запретный лес и пропала без вести. Мы никогда не узнаем, что послужило первопричиной этой трагедии. Но я надеюсь, что это останется в нашей памяти горьким уроком. И в будущем мы будем проявлять больше терпения и понимания к нашим ближним, потому что иногда одно доброе слово может спасти жизнь.
Он замолчал и, пожевав губами, обвел зал внимательным взглядом. От него не укрылись попытки когтевранских второкурсниц стыдливо спрятать глаза. Из записей допросов студентов следовало, что мисс Уоррен подвергалась регулярным издевательствам со стороны однокурсниц, и абсолютно никто не обращал на это внимания. Разве что староста Гонт пошла ей на встречу, но девочка этим так и не воспользовалась. Была ли в случившемся вина директора и декана? Несомненно. Виноваты ли были однокурсницы мисс Уоррен? Да.
И всем им нести этот тяжкий груз вины всю жизнь.
Опустившись на свое место, он махнул рукой, отпуская студентов. Потихоньку, небольшими группами, те покидали зал. Через несколько часов Хогвартс-экспресс унесет их в Лондон.
И страшное происшествие вскоре сотрется из их памяти.