* * *
Все их действия превратились в дурной спектакль. На людях близнецы не показывали, насколько глубока была развернувшаяся между ними пропасть. Вместе посещали собрания, вместе водили первокурсников, вместе решали немногочисленные конфликты внутри серпентария. Но, стоило им оказаться наедине в пустоте хогвартских коридоров, Том непременно отставал и брел за сестрой, заложив руки в карманы брюк. Разговаривали они немного и только по делу, а все остальное время проводили в неуютном молчании. Скажи кто Магдалине раньше, что ее брат начнет обходить ее стороной, как прокаженную, она рассмеялась бы этому человеку в лицо. А сейчас на языке становилось горько, стоило только посмотреть на отрешенное лицо Тома. Спустя несколько дней Иванна начала спрашивать прямо — что на самом деле случилось, раз она ходит как в воду опущенная, а ее брат прячет за улыбками оскал? Магдалина только качала головой и прятала больные глаза. Отговаривалась пустыми фразами и убеждала саму себя, что все рано или поздно наладится. Все войдет в колею. Знать бы только, в какую. Магдалине до судорог не хватало тепла. Она мерзла, куталась в шаль, и даже согревающие чары помогали плохо. Холод поднимался по позвоночнику, кровь стыла в жилах, а губы бледнели, из-за чего Магдалина казалась себе полумертвой. Том же внешне был спокоен и отстранен. Он успел переварить свою ярость, и пока она свилась внутри гремучей змеей. Трещотка на конце хвоста напряженно подрагивала каждый раз, когда кто-то приближался к Магдалине, заговаривал с ней первым. Он с трудом переносил даже своих собственных друзей, которые иногда общались с ней. Жизнерадостный Тони, который не упускал возможности проявить джентльменские качества — постоянно подавал руку или использовал любой повод поцеловать запястье, — заставлял Тома сжимать зубы до скрежета. Он мог сдерживать себя, когда дело касалось приятелей, которым не пришло бы в голову даже словом задеть Магдалину, но его миролюбие не распространялось на остальных. Во время очередного дежурства, задумавшись, он ушел слишком далеко вперед и оставил сестру медленно брести по коридору в одиночестве. Магдалина не окликнула его, не попыталась нагнать, только проводила обреченным взглядом и, обхватив себя за плечи, развернулась и пошла обратно. Его общество, его холод и его молчание начали ее тяготить. Лучше бы Том накричал на нее. Лучше бы схватил за плечи и встряхнул, высказал бы все, что накипело внутри. Но он предпочитал держать все в себе. А она устала от тишины. Медленно перебирая ногами, она шла по коридору, почти ничего не видя перед собой до тех пор, пока кто-то не завозился в нише, мимо которой она проходила. Магдалина остановилась и недолго думая заглянула в нее, подсвечивая себе палочкой. И почти столкнулась с рослым юношей, который, очевидно, прятался здесь, избегая их с братом патруля. Тот широко улыбнулся и, подняв руки, медленно шагнул навстречу. Магдалина обернулась, бросив быстрый взгляд вперед в попытке высмотреть высокий силуэт Тома, и, приложив палец к губам, медленно отступила. Парень понимающе кивнул и, обогнув ее, побежал по коридору, надеясь успеть завернуть за угол до того, как покажется второй староста. Магдалина едва слышно хмыкнула, глядя ему вслед. Постояла немного в тишине и, поплотнее закутавшись в шаль, пошла дальше. Том нагнал ее у гостиной. Смерил тяжелым взглядом, но ничего не сказал. А она даже не посмотрела на него и равнодушно ушла в свою комнату. Через несколько дней Магдалина вновь увидела этого юношу, когда расставляла книги по полкам в библиотеке. Он учтиво перехватил стопку и, широко улыбнувшись, подал ей верхний фолиант. — Привет, — голос у него был низкий и хриплый. — Феликс Грант. — Привет. Магдалина Гонт. Феликс шел за ней вдоль стеллажей, помогая раскладывать книги. Он ничего не говорил, только улыбался, когда замечал растерянный взгляд Магдалины. Молчание длилось до тех пор, пока они не вернулись к столу, на котором остались ее разложенные вещи. — Я могу чем-то помочь? — спросила она, не совсем понимая, что ему может быть от нее нужно. — Ты уже помогла мне пару дней назад, — сказал Феликс и, понизив голос, добавил: — Спасибо, что не выдала своему брату и нашим старостам. — Не за что. Только не надо думать, что я всегда столь милосердна. — Конечно. Поэтому я не мог не выразить свою благодарность. Он протянул к ней раскрытую ладонь и, чуть помедлив, Магдалина вложила в нее свою руку. Феликс улыбнулся и, глядя прямо в ее глаза, медленно поднес тонкие пальцы к губам. Обжег горячим дыханием и задержал чуть дольше, чем было положено. Если бы Магдалина могла, она бы покраснела. Феликс отпустил ее пальцы и, едва заметно кивнув, покинул ее. А она прижала полыхающую ладонь к груди и, пытаясь унять нервную дрожь, смотрела ему вслед. Смятение резко сменилось злостью, и Магдалину передернуло от неожиданной силы этого чувства. Она стремительно обернулась. Между стеллажами стоял Том, который пристально смотрел в сторону выхода, где пару минут назад скрылся Феликс. Магдалина видела, как на его лице заходили желваки. Она шагнула ему навстречу, но брат стремительно вышел из библиотеки, не удостоив ее и взглядом. А спустя несколько дней Магдалина стала свидетелем странного разговора. Она не хотела подслушивать, но неизвестные студенты, скрытые от нее стеллажами, упомянули ее брата. — Я тебе говорил — Гонт конченный. Чем ты вообще думал, когда заигрывал с его сестрой у него на глазах? — Не поверишь, думал, что в наши дни это не запрещено. — А я говорил. — Иди на хер, Джек. — Сколько снял-то? — Пятьдесят. Дважды после отбоя словил, сука. Крис сказал, что если еще раз ему Гонт укажет, что он за своими не следит, он меня лично оприходует. И еще десятку сверху нарисовал. — Мудак. — Мудак. Магдалина задумчиво поставила книгу за место. Двадцать пять баллов — несоразмерное наказание за прогулку после отбоя. Между старостами было негласное правило: они не снимали так много за мелкие нарушения. И Том об этом знал. Появившийся из-за стеллажа Феликс посмотрел на нее каким-то нечитаемым взглядом, словно она была виновата в странном поведении Тома. Его друг только покачал головой и пробурчал: — Сука породистая. И сразу замолчал как-то зло посмотрев в проход, которого Магдалине видно не было. Том, который появился минуту спустя, явно услышал последнюю реплику и теперь неприятно улыбался. Магдалина поспешила подхватить свою сумку и уйти, но брат перегородил ей выход. — Оскорбление старосты, значит, — вкрадчиво прошелестел Том, почти переходя на парселтанг. Магдалина не видела его лица, но чувствовала какую-то шальную злость. — Том, — тихо позвала она. — Не надо. Он словно не слышал ее, продолжая пристально смотреть на набычившихся парней. — И кто из вас, недоумков, получает приз? — Пошел ты на хер, Гонт, — мрачно отозвался Феликс. — Я смотрю, ты тоже не хочешь уходить без подарка? — Том, — Магдалина вновь безуспешно позвала брата. — Не надо. Она медленно подошла к нему и, на мгновение задержав дыхание, взяла за руку. Словно боялась спугнуть. — Десять баллов с каждого. Свободны, — медленно сказал Том, механически сжав узкую ладонь сестры, и парни поспешили убраться, пока он не передумал. Когда они скрылись за стеллажами, близнецам послышалось тихое: “Вот ублюдок”. — Еще десять баллов, — резюмировал Том, покачав головой. — Дегенераты. Магдалина все еще держала его за руку, и ее пальцы подрагивали. Не глядя на сестру, Том осторожно высвободил руку и, сухо кивнув, оставил ее в одиночестве. Тяжело вздохнув, она отвернулась к стене, смаргивая непрошенные слезы. Том, давно покинувший библиотеку, бездумно смотрел в окно, сжимая в кулак ладонь, которой касалась Магдалина. После этой крошечной оттепели сестра вновь заковалась в свою ледяную броню. Она начала игнорировать Тома, в глубине души надеясь, что хотя бы это сподвигнет брата завершить свои странные игры. Она стала настолько отчужденной, словно они не были неразлучны шестнадцать лет. Том мог поклясться, что Магдалина была в шаге от того, чтобы звать его “наследник Гонт”. Все свое время она проводила среди подруг, чем-то занималась дополнительно или помогала первокурсникам. Для тех, кто плохо знал близнецов, внешне почти никаких изменений не было. Они никогда не демонстрировали тепла по отношению друг к другу, считая, что личное должно оставаться личным. А близкие же считали, что в их светлости разберутся сами. Антонин, успокаивая кузину, легкомысленно говорил, что упрямые Гонты всегда ругаются с размахом. — Помирятся к Рождеству, — предсказывал он. — Помяни мое слово. Наши милые друзья склонны к шекспировским драмам. — Может, ты поговоришь с ним? — предложила Иванна, задумчиво глядя на близнецов, которые тайком поглядывали друг на друга, когда думали, что никто этого не замечает. — Уже, — отмахнулся Тони. — И что он сказал? — Если опустить выражения, которые неприлично слышать леди, то он промолчал, — хмыкнул он и, вдруг повернувшись к Иванне, сказал. — Хорошо, что мы с тобой никогда не ссорились, милая кузина. — Ссорились, — не согласилась та.— Но ты настолько чурбан, милый кузен, что ни разу этого не заметил.* * *
Том продолжал зверствовать, постепенно выстроив вокруг своей сестры зону отчуждения. Студенты идиотами не были и быстро поняли, что раз за косой взгляд или любое выражение, которое ему покажется оскорбительным, следует неминуемая расплата, то лучше избегать молчаливую леди Гонт. Тем более, что ее брат обладал хорошей памятью и мстительной натурой, что в совокупности с фамильным упрямством гарантировало, что виноватых он найдет и со свойственной ему въедливостью придумает, к чему придраться. Магдалина едва ли это замечала, полностью погрузившись в свой мрачный мир. Окружающие люди не вызывали у нее никакого интереса. Единственный человек во всем мире, который был ей дорог, старательно ее избегал. А когда обязанности сводили их вместе, молчал, только изредка, когда она не видела, бросал на нее тоскливые взгляды. И все же Том не мог при всем желании следить за сестрой все время. Как бы ему ни хотелось, у них было много дел и виделись они не так часто. Он чувствовал себя ненормальным из-за того, что тайком следил за сестрой, и всерьез раздумывал повесить на нее следилку, чтобы всегда знать, куда она направилась. Эта идея в какой-то момент показалась ему настолько привлекательной, что он потратил немало времени, изучая разные виды отслеживающих чар и тренируя их на своих друзьях. Чаще всего на Тони, потому что тому не повезло быть его соседом. Долохов почти слезно просил его помириться уже с сестрой и перестать быть таким бараном. Но Том был упрям и умел убеждать, поэтому добросердечный Тони какое-то время ходил, светясь от целой грозди чар, пока его терпению окончательно не пришел конец, и он не пообещал приложить зациклившегося Тома чем-нибудь фамильным. В какой-то момент Магдалина стала ловить на себе заинтересованные взгляды девочек помладше. Они следили за ней, перешептываясь и хихикая. Каждый раз разные, они всегда неизменно садились неподалеку в библиотеке или шли за ней по коридору. Наблюдая за ними, Магдалина поняла, что они то ли играют в шпионов, то ли просто изучают благородную леди в естественной среде обитания. В этом не было ничего необычного: магглорожденные часто хвостиками ходили за старшекурсницами, воображая, что благородные девицы были кем-то вроде принцесс в магическом мире. Она сама так делала. С возрастом этот интерес угасает, а то и заменяется пренебрежением или ревностью. Некоторые благородные окружали себя целой свитой магглорожденных, постепенно обучая их реалиям магического мира. Сама Магдалина этим не занималась — ей достаточно было обязанностей старосты, — зато Иванна по настроению могла и ответить на вопросы девочек. Иногда она привлекала к лекциям Магдалину, как пример правильного воспитания леди, скромно умалчивая, что своими манерами и знаниями леди Гонт полностью обязана леди Долоховой. Поэтому такое внимание не вызвало у Магдалины никакого удивления. Девочки не пытались заговорить с ней, только наблюдали со стороны. И она предпочла просто не замечать их. В очередной раз засидевшись в библиотеке за написанием длиннющего эссе для проффесора Слизнорта, Магдалина устало потерла глаза и серьезно задумалась о том, чтобы пойти в гостиную. До отбоя оставалось пара часов, а в зале еще сидело немало учеников. Исполняя свой долг старосты, она подошла к каждому занятому столу и напомнила, что пора возвращаться в гостиные. Кто-то отмахивался, кто-то спешно собирал вещи, сетуя, что ужин опять прошел мимо. Магдалина еще раз сказала студентам, что после отбоя гулять не стоит, а дежурит сегодня профессор Лингрейм, который был известен любовью к дисциплине. Посчитав, что на этом ее полномочия окончены, она покинула библиотеку, стремясь быстрее оказаться в гостиной. От долгого изучения пыльных книг, у нее разболелась голова. Вспомнив, что в сундуке еще оставалось зелье, она ускорила шаг, морщась от резких приступов мигрени, от которых начинало резать глаза. Она остановилась у окна, приложив к ним холодные пальцы. Позади раздались торопливые шаги, а за ними — тонкие девичьи голоса. Магдалина обернулась и с удивлением посмотрела на испуганных первокурсниц. — Потерялись? — ласково спросила она. Девочки переглянулись и неуверенно кивнули. — Пойдемте, я провожу вас до поворота. Гостиная Хаффлпафа тоже в подземельях. Поманив их за собой, она спустилась на первый этаж, попутно показывая ориентиры, и, остановившись на развилке, отправила первокурсниц, сказав, что тут они уже не заблудятся. И в этом тоже не было ничего необычного. Все старосты отлавливали детей по школе весь первый семестр. Рядовое событие. Вот только она встречала их не единожды. И других младшекурсников, которые время от времени следовали за ней. Решив проверить свою догадку, Магдалина однажды специально пошла долгим путем, петляя по коридорам. И преследующие ее младшекурсники не отставали. Потеряв терпение, она остановилась посреди коридора, резко развернулась и пристально посмотрела на детей. — И как это понимать? — Мы заблудились, — пожав плечами, ответил мальчик, стараясь не смотреть ей в глаза. — На третьем курсе пора бы научиться ориентироваться в школе. Говорите правду. Дети молчали, нервно переминаясь на месте. Магдалина вздохнула и, присев перед ними, вновь задала вопрос: — Зачем вы за мной ходите? — Это услуга, — нехотя пояснил второй младшекурсник. — Какая услуга? — Тво… Ваш брат поймал нас после отбоя. Он сказал, что не снимет с нас баллы и не скажет никому, если мы окажем ему услугу. Когда он попросит. Магдалина едва сдержала смешок. — И в чем заключается услуга? — Просто последить за вами. Он сказал, что волнуется и попросил один вечер присмотреть за вами, потому что сам он не может. Магдалина устало прикрыла глаза. Что ж, это многое объясняет. Особенно то, что ее брат дурак. Обаятельный, но дурак. — Ну раз так, — улыбнулась она. — Тогда проводите меня до гостиной. Дети заулыбались в ответ, поняв, что она не собирается наказывать их. Они действительно проводили ее до гостиной и убежали — чтобы, по-видимому, отчитаться Тому, со странным весельем подумала Магдалина. Ну раз ее брату проще развернуть целую шпионскую сеть из детей, чем просто поговорить с ней, она не будет упрощать ему жизнь. Где-то внутри проснулась давно забытая радость, которую Магдалина постаралась притушить, побоявшись ошибиться. Она никак не подала вид, что узнала о действиях Тома, позволив ему и дальше находиться в неведении. Послушно не замечала за собой слежки, не смотрела на брата во время совместных дежурств. Делала вид, что ничего не произошло, обдумывая свой собственный план. Магдалина хотела заманить его в ловушку. Заставить самого явиться к ней и не отпускать, пока не выяснит, что, черт побери, творится в его голове. И для этого в замке существовало только одно место. В котором у нее даже был потенциальный союзник. Для воплощения своей задумки она выбрала субботний день. Спокойно взяла полюбившийся роман и ушла, собираясь провести в своем убежище несколько спокойных часов. Она не позволяла себе надеяться, что Том придет за ней, но с какой-то шальной уверенностью спустилась в Тайную комнату. Если он не придет, то… она не знала, что будет тогда. Не хотела знать. Том довольно быстро понял, зачем Магдалина прячется от него. След следящих заклинаний, которые он тайком повесил на сестру, вел на второй этаж. Он несколько раз приходил к проему, понимая, что она не просто так решила уйти в то место, где найти ее может только он. Магдалина не была дурой, а он не особо скрывался. И теперь она хотела поговорить. Мог ли он отказать сестре в такой малости? Тайная комната встретила его тишиной. Магдалина сидела на трансфигурированной кушетке, облокотившись о бок василиска, и казалась невероятно хрупкой на фоне огромного змея. Заслышав его шаги, она подняла голову, посмотрев на него холодными темными глазами, и вновь вернулась к чтению, аккуратно перевернув страницу. Том замер напротив, заложив руки в карманы брюк. Близнецы молчали. Напряжение ощущалось почти физически, но Том отстраненно рассматривал искусно вырезанные змеиные статуи, а Магдалина едва слышно шуршала страницами. — Как ты? — вдруг спросила она, посмотрев на него. — Как твои дела, Том? Он хмыкнул и как-то криво улыбнулся, развеселившись от настолько неуместного вопроса. — Я вдруг поняла, — как ни в чем ни бывало продолжала Магдалина, — что мы так давно не разговаривали с тобой. Так как твои дела? — Ты же не за этим спустилась сюда, — Том обернулся к сестре, которая безучастно смотрела на него. — Мне было интересно, придешь ли ты. — Как видишь, я здесь. Магдалина закрыла книгу и убрала ее в лежащую на полу сумку. Огладила юбку, пряча в складках ткани дрожащие пальцы. — Тогда, может, расскажешь, что происходит? — Ничего. — Том Марволо Гонт, — она медленно поднялась со своего места и сделала пару шагов к нему навстречу. — Мне надоели твои игры. Том сжал челюсти до скрипа и, посмотрев на сестру исподлобья, зло усмехнулся. Магдалина стояла перед ним, натянутая, как струна, и сверкала глазами. Она была решительно настроена вывернуть ему душу наизнанку. Том знал, насколько упрямой она была. Они оба были. — Игры? — он прищурился, шагнув к ней. — А не ты ли начала все это? Не ты ли всегда говорила, что мы близнецы и должны быть всегда друг за друга? И не ты ли мне соврала, Магдалина Гонт? — Я не соврала, — она побледнела, но сжала ладони в кулаки, продолжая смотреть ему прямо в глаза. — Ничего не произошло. Том горько рассмеялся и, покачав головой, резко развернулся, намереваясь уйти. Магдалина почти бегом нагнала его и схватила за руку, останавливая. Прикосновение холодных рук сестры вызвало целый сонм мурашек, резвым табуном пробежавших по хребту. — Мы могли умереть в любой день, — тихо сказала она, медленно обходя его. Уперлась ладонями ему в грудь, удерживая на месте, однако в лицо так и не посмотрела. — По сравнению со всем, что мы пережили, это мелочь. — О которой мне, видимо, не полагалось знать? — в тон ей произнёс он. — Ты уже отомстил. Я просто хотела забыть. Том криво усмехнулся и, словно переборов себя, осторожно приподнял ее лицо. Магдалина положила свою ладонь поверх его, прижимаясь к ней щекой. Закрыла глаза, прислушиваясь к чувствам брата, которые он упорно прятал от нее за маской равнодушия. Сейчас она ясно видела его болезненную, озлобленную ревность. Ту, что заставляла его цербером кружить вокруг, отгоняя всех, кто посмел приблизиться на расстояние вытянутой руки. Злобу, которая заставила его ожесточиться, стать без меры подозрительным. И страх, который он перенял у нее, который отравил его разум, заставив сторониться, избегать. Почти свел с ума. Том провел пальцем по ее щеке, стирая слезы, Магдалина отозвалась на эту нехитрую ласку, посмотрев прямо ему в глаза. Она никогда не говорила этого вслух, но он ясно понимал, что она все еще его любит. Несмотря на то, что он оказался слеп и глух, как кутенок. И за это был готов встать между ней и всем миром, защищая единственное родное существо любыми способами от любых угроз. Истинных или нет. — Я убью каждого, кто встанет между нами, — тихо пообещал он, прислоняясь к ее лбу, и Магдалина улыбнулась, чувствуя в нем эту мрачную решимость. — Сожгу заживо. — Пусть горят, — покладисто согласилась она, обнимая его за шею. — Ничто не важно. Только мы. Близнецы стояли посреди Тайной комнаты. Единые в мыслях и чувствах. Как и должно было быть.