* * *
Дом Морфина был наполовину скрыт зарослями сорной травы. Магдалина поставила свой чемодан на землю и аккуратно положила сверху свернутую мантию. Поудобнее перехватив палочку, она медленно пошла к крыльцу, прорубаясь сквозь сорняки. Заклинания, которыми она запечатала дверь, еще держались, едва заметно поблескивая на свету. Тошнотворная вонь уже успела выветриться, сменившись характерным для давно пустующих домов запахом запустения. В углах под самым потолком свисала паутина, покрытая сероватыми хлопьями пыли и многочисленными трупиками насекомых. Сквозь желтые от нагара окна едва пробивался дневной свет. Магдалина осторожно прошла внутрь и едва не упала, споткнувшись о разбросанные бутылки. Они с Томом не осматривали дом, побрезговав заходить сюда, но сейчас особого выбора у нее не было. До ночи еще есть время, и она успеет привести это место в относительный порядок. В доме было всего три небольших комнатки, одна из которых, проходная, служила и гостиной, и кухней. Еще в одной стояла грубо сколоченная кровать, на которой лежал продавленный матрац. В третьей — узкие нары, несколько сундуков и небольшая железная ванна, обильно покрытая пятнами ржавчины. Эта комната выглядела так, словно в нее не заходили уже много лет: дверь перекосило до такой степени, что Магдалине пришлось приложить немало сил, чтобы сдвинуть ее с места. Закончив обход, она встала посреди центральной комнаты и, мысленно поблагодарив своих предков и Господа Бога за то, что родилась ведьмой, закатала рукава рубашки. Вызвав несколько мерцающих светляков, Магдалина решительно взмахнула палочкой, уничтожая разбросанный по полу мусор. Поначалу ей казалось, что пол в доме землянной, настолько грязным он был. Но под слоем занесенной с улицы грязи, пепла и перегнивших остатков еды нашелся деревянный пол. Стены когда-то были обклеены обоями, которые либо наполовину свисали с них, либо лежали пыльными кучами на полу. На потолке прямо над печкой было огромное пятно черного нагара, а внутри у нее был такой слой пепла, будто Морфин чистил ее только тогда, когда дрова переставали пролезать внутрь. Точнее вываливал лишнее прямо на пол. Когда первый мусор был уничтожен, Магдалина выдохнула и, удовлетворенно кивнув, отправилась в дальнюю комнату, которая, видимо, служила Морфину спальней. Матрац, покрытый бурыми пятнами, о происхождении которых она не хотела иметь ни малейшего представления, был уничтожен без всякого сожаления. За ним в небытие отправились и тонкая подушка, и шерстяное одеяло, к которым Магдалина не прикоснулась бы ни за какие деньги. На колченогий стул, стоявший у небольшого окошка, была брошена потрепанная засаленная куртка, резко пахнущая застарелым потом и дешевым табаком. Эту куртку Магдалина подняла заклинанием и, пожав плечами, уничтожила тоже. В оставшейся комнате был относительный порядок, если сравнивать с остальным домом, конечно. Поддавшись любопытству, Магдалина откинула крышку одного из сундуков и обнаружила там какое-то непонятное тряпье. Переборов первую брезгливость, она осторожно подняла первую попавшуюся вещь, которая на поверку оказалась старым платьем. Заинтересовавшись, Магдалина вытащила оба сундука на улицу и вытряхнула их содержимое на траву. Большая часть вещей была настолько древней и заношенной, что расползалась на нитки от малейших усилий и годилась только на тряпки. Но несколько платьев, лежавшие на самом дне сундука, заботливо обернутые в полотно и переложенные сухими травами, неплохо сохранились, хотя и были морально устаревшими. Впрочем, в магическом мире, некоторые представители которого разменяли уже вторую сотню лет, к таким вещам относились куда проще, чем в маггловском. Магдалина аккуратно сложила платья обратно в сундук, мимолетно подумав, что они могли принадлежать маме или бабушке. Потом она рассмотрит их внимательнее, а пока ее ждала уборка, ради которой придется посетить Косой переулок, потому что ничего подходящего для оттирания многолетней грязи у Магдалины попросту не было. А обходится одними заклинаниями она не хотела, предпочитая все воспоминания о предыдущем хозяине смыть водой и зельями. Переложив свои пожитки в освободившийся сундук, Магдалина подхватила чемодан и трансгрессировала к “Дырявому Котлу”. Вежливо поздоровавшись с барменом, она прошла на задний двор и легким движением палочки открыла проход на магическую аллею. Том не любил этот обязательный променад перед поездкой к школе, но никогда не отпускал ее одну. Он ходил за ней следом с выражением вселенского смирения на лице и тягостно вздыхал, как будто это могло ускорить процесс. Иногда они встречали такие же пары, и молодые люди обменивались понимающими взглядами. В такие моменты Магдалина жалела, что в Косом переулке нет специального места, в которое можно было бы сдать брата, чтобы он не нервировал ее своим присутствием. — Много времени это не займет. Так что не начинай, — негромко сказала Магдалина, оборачиваясь назад. Но вместо Тома, который обычно говорил что-нибудь ехидное, широко улыбаясь, на нее с непониманием смотрела незнакомая женщина. Магдалина скомкано извинилась и сделала вид, что высматривает кого-то на улице. На языке стало так горько, что от этого свело скулы. Прикусив щеку, Магдалина решительно толкнула дверь и прошла в прохладное помещение первой лавки в ее списке. Несколько часов она провела в Косом переулке, заходя то в одну лавку, то в другую. Как обычно бывает: за одной покупкой тянулась следующая. В доме не было никаких запасов, словно Морфин питался дешевым виски и солнечным светом. Оставив в лавках порядка пятнадцати галлеонов, Магдалина, наконец, вернулась в дом дяди. Пора уже начать звать это место своим домом. За неимением другого. До позднего вечера Магдалина раз за разом перемывала комнаты, думая о том, что они кажутся крохотными только до тех пор, пока не начинаешь их убирать. Если бы она не была ведьмой, то последовала бы совету Тома и сожгла этот дом, потому что без магии привести его в порядок было просто невозможно. Но когда с уборкой было покончено, Магдалина уняла подрагивающие от напряжения руки и, встав посреди гостиной, широко улыбнулась. Она была собой довольна. Теперь здесь вполне можно жить, не содрогаясь от отвращения. Конечно, дом все еще не был обжит, но это дело времени. Заправив кровать новым бельем, Магдалина разгладила складки легким движением палочки. Новый матрац, подушки и одеяло стоили ей целого состояния — шести галлеонов. Но отказывать себе в комфорте она не собиралась. Не хватало еще просыпаться среди ночи от того, что трансфигурированная постель вновь возвращалась в исходное состояние. Негромко напевая, Магдалина разожгла в печке огонь, поставила на чугунную плиту отмытый чайник и достала из буфета чашки, расставив их на выскобленном столе. Отряхнув руки, она разлила чай и, размешивая в одной из кружек уже четвертую ложку сахара, как любил Том, вдруг замерла. Ложка выскользнула из ослабевших пальцев, звонко звякнув о край чашки. Магдалина смотрела перед собой невидящим взглядом. Забив голову работой, она почти забыла о том, что осталась совершенно одна. Что-то внутри встало ледяным комом, обжигая внутренности до боли. Глаза нестерпимо закололо, но слезы так и не пошли. В тишине, нарушаемой только едва слышным треском дров в печи, Магдалина вновь услышала спокойный голос Тома: “Мне без тебя будет легче”. Боль прострелила голову. Магдалина сгорбилась и обхватив себя за плечи, пытаясь унять бушующую внутри магию. Она почти ослепла от рези в глазах. Сердце билось где-то в ушах, жар поднялся от груди, обжигая лицо и уши. С трудом справившись с сильным приступом тошноты и головокружения, Магдалина по стеночке добралась до кровати. На то, чтобы раздеться, у нее ушли последние силы. Отбросив платье на стул, она рухнула на кровать и, закусив кулак, тихо, без слез, заплакала. Она очнулась на рассвете. Сквозь небольшое окошко хорошо было видно розовеющее небо. Магдалина равнодушно смотрела в потолок, чувствуя знакомую тяжесть в груди. Ее тело одеревенело. Несмотря на все усилия, ей не удавалось пошевелить и пальцем. Где-то позади послышались негромкие шаги, и в оконном отражении Магдалина увидела брата. Высокий силуэт Тома замер в ее изголовье. Магдалина попыталась улыбнуться, внутренне обрадовавшись, что он все же передумал, понял, что они должны идти рука об руку. Как близнецы, как им и положено. Но Том молчал, не подходил, только смотрел на нее. От появившейся страшной догадки стало нестерпимо горько. Собрав все свои силы, Магдалина смогла повернуть голову и увидела, как красивое лицо брата искажается неприятной гримасой. Он смотрел на нее с тем выражением, которое она обычно видела, когда им приходилось разделывать какую-нибудь членистоногую дурнопахнущую живность на зельеварении. Он смотрел на нее с брезгливым любопытством. Не в силах отвести взгляд, Магдалина судорожно изогнулась, задыхаясь от сдавившей грудь стальной хватки. В голове словно взорвался фейерверк, на мгновение ослепив ее резкой болью. Зажмурившись, она хрипло застонала и сразу почувствовала судороги, волной прошедшие по телу. Когда она открыла слезящиеся глаза, страшный морок уже растворился в слабых лучах утреннего солнца. Сев на кровати, с трудом опираясь на дрожащие руки, Магдалина невидящим взглядом смотрела в дверной проем. Рядом с Томом ее никогда не мучил паралич. Рядом с Томом никогда не было кошмаров. Какой-то самой звериной частью своей души Магдалина знала, что брат защитит ее от любой угрозы. Но теперь, когда собственный близнец превратился в самый лютый кошмар, кто ее защитит? Разделение близнецов — это нечто совершенно особенное. Это как быть человеком, который пережил страшное землетрясение, и теперь совершенно не узнает окружающий мир. Изменился ландшафт. Изменилась линия горизонта. Изменился даже свет солнца. Сам человек, правда, остался жив, но это уже совсем другая жизнь. Поэтому неудивительно, что люди, выжившие в подобных катастрофах, часто сожалеют, что не погибли вместе с остальными. От Тома не было никаких вестей. Иногда Магдалина мрачно думала, что ему и правда настолько легче без нее, что он просто выбросил из головы и сестру, и все, что с ней было связано. Представлять такое было мучительно, но по свойственной ей привычке Магдалина поддалась, позволила воображению взять над собой верх. Представила самый худший вариант развития событий и поверила, что все это случилось. И, как ни странно, это помогло. Она выдохнула и взяла себя в руки. В конце концов, Магдалина была слишком гордой, чтобы тоскливо сидеть у окна дни напролет в ожидании брата. И слишком упрямой, чтобы так просто его простить. Она итак потеряла достаточно времени, жалея себя.* * *
Магдалина сидела на крыльце дома, задумчиво листая газету. Том оставил большую часть сбережений, но жить на них даже с совсем скромными запросами было нельзя. И теперь она вдумчиво выбирала себе работу. С отличным аттестатом и блестящими рекомендациями она могла рассчитывать на очень хорошее место. В теории. На практике же дело обстояло куда сложнее. Магическое общество было весьма консервативно, и для юной девушки далеко не все дороги были открыты. Магдалина могла пойти в гильдию, чтобы продолжить обучение, но это стоило денег, которых у нее не было и которые вряд ли появятся в ближайшее время. К тому же, мастера не любили принимать женщин, особенно благородных, считая, что те в скором времени выйдут замуж и забросят обучение. А гильдии не нуждались в громких именах. Аврорат Магдалина не рассматривала, помня о своих успехах на ЗОТИ. Ухода за больными и умирающими ей хватило во время войны. Закусив губу, Магдалина решительно вычеркнула еще несколько предложений и, свернув газету, отложила ее. В конце концов, не одним Косым переулком един магический мир. Анклавы существовали по всей стране, и где-нибудь она точно найдет свое место. И это заняло куда больше времени, чем она рассчитывала. Молодая замужняя девушка в глазах потенциальных работодателей выглядела мало привлекательным сотрудником. Отказ следовал за отказом, и в какой-то момент Магдалина почти сдалась, решив, что если завтрашняя встреча закончится ничем, то пойти в госпиталь будет неплохим решением. На следующий день Магдалина трансгрессировала в Рексхам, где располагалась гильдия артефакторов. Древняя академия, основанная еще в тринадцатом веке, славилась большим количеством именитых мастеров, среди которых встречались и Гонты, и Блэки, и многие другие представители благородных семейств. И там в обширную библиотеку требовался помощник архивариуса. Для Магдалины одно описание будущих обязанностей звучало как песня, и она искренне надеялась получить это место. Здание гильдии Гилмора выглядело внушительным и старинным, но совсем не напоминало Хогвартс, потому что нем не было того непередаваемого ощущения родства. А может, все дело было в том, что здесь Магдалина не провела детство. Поднявшись по ступеням, она решительно толкнула двери, и оказалась в светлом холле. Из круглого помещения, пол которого был выложен светлыми мраморными плитами с гербом гильдии, вели несколько коридоров. Магдалина замерла в нерешительности, оглядываясь по сторонам. За неплотно прикрытыми дверьми слышался гул голосов. — Вы, видимо, леди Гонт? — обратился к ней мужчина, еще не старый, затянутый в строгий темный костюм. — Добро пожаловать в гильдию Гилмора. Магдалина вздрогнула от неожиданности и сразу вежливо улыбнулась, приседая в книксене. — Здравствуйте. Мне назначено у мастера Гарднера. — Да-да. Он вас ждет. Пойдемте. Мужчина дружелюбно улыбнулся и, указав на один из коридоров, повел ее за собой. Магдалина старалась не отставать, но все равно то и дело замирала на секунду, чтобы рассмотреть богатое убранство дома. Хогвартс был древним замком, которому не пытались придать внешний лоск, а здесь же стены были убраны деревянными панелями, окна скрывали тяжелые портьеры, и даже портреты блестели позолоченными рамами. И на фоне всего этого великолепия Магдалина чувствовала себя бедной родственницей. Остановившись перед внушительными дверями из красного дерева, ее провожатый церемонно постучал и распахнул их после короткого: “Войдите”. Несмело пройдя внутрь кабинета, Магдалина замерла перед массивным столом, который, кажется, был даже больше того, что стоял у директора Диппета. Мужчина, мастер Гарднер, возглавлявший гильдию последние восемьдесят лет, оторвался от изучения бумаги и внимательно на нее посмотрел. Магдалина присела в книксене и, выпрямившись, спокойно встретила его цепкий, изучающий взгляд. — Последний раз член семьи Гонт приходил в эти стены больше трехсот лет назад, — голос у мастера был глубокий и звучный, его хотелось слушать. — Отрадно снова видеть здесь представителя этой династии. Жаль, что не в качестве ученика. Магдалина вежливо улыбнулась, но промолчала, не совсем понимая, какой реакции от нее ждут. — Признаться честно, я был удивлен тем, что юная девушка откликнулась на столь скучное объявление. — Мне оно не показалось скучным, мастер, — ответила Магдалина, едва сдерживая нервное желание прокрутить на пальце кольцо, чтобы хоть чем-то занять дрожащие руки. — Считать возможность работать в одной из лучших библиотек Англии скучной — кощунство. — Тут с вами не согласилась бы половина наших учеников, — чуть улыбнулся Гарднер и, выдвинув ящик стола, достал из него аккуратно сложенные бумаги, в которых Магдалина узнала свои документы. — Блестящие рекомендации от всего профессорского состава, репутация примерной ученицы и ответственной старосты, отличные результаты экзаменов — и из всего многообразия вы выбираете должность помощника архивариуса? — Я выбирала то, что лежит мне по сердцу, мастер, — осторожно подбирая слова, ответила Магдалина. Она уже усвоила, как легко потерять расположение влиятельного человека, сказав не то, что он хотел бы услышать. — Откровенно говоря, у меня нет причин не взять вас, — Гарднер сделал паузу, от которой у Магдалины что-то неприятно екнуло внутри и ощутимо загорели уши. — Но наш архивариус правит своим царством единолично, не допуская в него посторонних. Если вы сможете сработаться с ним, я буду рад принять вас в наши ряды. — Благодарю, мастер, — Магдалина вновь присела в книксене, с трудом сохраняя спокойное выражение лица. — Доусон проводит вас. Был рад познакомится, леди Гонт. — Взаимно, мастер. Уже знакомый провожатый встретил ее в коридоре и, вежливо улыбнувшись, жестом пригласил следовать за собой. Они поднялись на второй этаж по широкой лестнице, прошли несколько коридоров, пока не оказались в небольшом холле. Отворив большие двери, Доусон пропустил внутрь Магдалину и, оставив ее рассматривать стеллажи, ушел вглубь библиотеки. — Я просил найти мне толкового помощника, а Гарднер принимает девицу, соблазнившись громким именем, — послышался громкий возмущенный голос. Доусон отвечал тихо, и его слова расслышать никак не получалось. — Человек не становится достойнее, если к его имени приставляют словечко “лорд”. Магдалина отвернулась к ближайшему стеллажу, сделав вид, что ослепла и оглохла, полностью поглощенная изучением книжных корешков. — Леди Гонт, — окликнул ее Доусон, и Магдалина обернулась, чинно присев в книксене перед невысоким сухим стариком, который смотрел на нее с неприкрытым раздражением. — Позвольте представить вам нашего архивариуса, Уолдена Бёрка. Уолден, эта юная леди, Магдалина Гонт... — Оставь эту чепуху для тех, кому есть до нее дело, — перебил его Уолден и поманил к себе Магдалину, с сарказмом добавив: — Пойдем, помощница. Доусон покачал головой и, одобрительно улыбнувшись ей, оставил их. Магдалина прикусила щеку и пошла следом за Бёрком, стараясь сохранять спокойное выражение лица. — Я могу только надеяться, что Гарднер в кои-то веки принял решение, основываясь на здравом смысле, а не на кошельках спонсоров. Боюсь представить кого он возьмет, в следующий раз. Может, пятилетку какого, — бурчал Бёрк, даже не пытаясь изображать вежливость. За большим залом библиотеки располагался просторный кабинет, вдоль стен которого шли многочисленные узкие шкафы, полностью заставленные папками, а напротив них стояли два массивных стола, один из которых был полностью завален бумагами, а на втором неровными стопками были свалены папки, не плотно набитые документами. — Здесь, помощница, будут проходить твои дни, — Бёрк обвел помещение широким жестом и, хмыкнув, добавил. — Подходящее место для высокородной? — Да, мастер, — ровно ответила та, начиная понимать, почему мастер Гарднер сделал такой акцент на своеобразии архивариуса. — Я ожидаю видеть тебя в этом кабинете каждый день ровно в девять утра. Надеюсь, с этим заданием проблем не возникнет? — Конечно, мастер. — Выход найдешь сама, — Бёрк махнул рукой на дверь и, усевшись за стол, добавил. — Завтра. В девять. — До встречи, мастер, — вежливо попрощалась Магдалина, присев в книксене, отчего Бёрк сморщился, не удостоив ее и взглядом.* * *
Магдалине нравилась ее работа. Даже если опустить вечно брюжащего, всем недовольного Бёрка, который придирался и едко комментировал любое ее действие. С ним можно было смириться, если воспринимать как неизбежное зло. Магдалина спокойно разбирала и вносила в архив многочисленные гильдейские документы, подшивала записи собраний и результаты экзаменационных комиссий. Отдельные папки состояли только из описаний последних разработок мастеров, и их нужно было контролировать с особой тщательностью. У Магдалины никогда не было проблем ни с внимательностью, ни с усидчивостью. Она легко вникла в работу и начала получать от нее удовольствие. Ей нравилось сидеть в тишине, нарушаемой только брюзжащим в полголоса Бёрком. В архив никого не допускали, а Магдалина не нуждалась в общении с людьми и была практически счастлива. Спустя две недели совместной работы Бёрк, кажется, смирился с ее присутствием и даже начал приветствовать сухим кивком, что с его стороны было выражением дружелюбия. Оценив исполнительность и педантичность Магдалины и находясь в самом благостном расположении духа, он разрешил ей брать книги, которые не относились к учебным пособиям. Конечно, только если она и дальше будет показывать себя с лучшей стороны, а не сядет ему на шею, воспользовавшись его добротой. Магдалина вежливо улыбалась и благодарила сварливого начальника, полностью довольная тем, что с ним сработало все то же самое, что до это прекрасно показало себя и с деканами, и с директором. Ей несложно было изображать послушание и пропускать мимо ушей язвительные комментарии. Как не смущало ее и показательное пренебрежение. Магдалина еще в Хогвартсе научилась говорить и демонстрировать только то, что от нее хотели бы услышать, а не то, что она думала на самом деле. По-настоящему искренней она была только с Томом. Но его здесь не было, а значит, и в искренности не было никакой нужды. Дни ее протекали размеренно и спокойно. Жизнь была простой и понятной. У нее был дом, который она постепенно обживала, постепенно превращая его из последнего приюта всеми забытого Морфина в свое спокойное убежище. У нее было дело, которым она любила заниматься. У нее были книги. Не хватало только Тома. Но и он рано или поздно вернется. Магдалину устраивала ее тихая жизнь. Она была практически счастлива. Но, как обычно и бывает, за затишьем обязательно следует буря. Хотя и нельзя так назвать простое письмо от Иванны. Магдалина считала, что их пути с будущей леди Розье разошлись. Слишком разным был их круг, слишком разным было их положение. Но Иванна, видимо, имела на нее какие-то только ей одной известные планы и не собиралась отказываться от них только потому, что сама Магдалина никогда не стремилась стать частью высшего света. И, прочитав приглашение на субботний пятичасовой чай в поместье семьи Долоховых, Магдалина поначалу собиралась вежливо отказаться. Но поразмыслив, решила все же навестить подругу, общения с которой ей не хватало. Иванна долгое время поддерживала ее, своим покровительством обеспечив спокойную жизнь в Хогвартсе, научила всему, что знала о реалиях магического мира. В конце концов, она действительно была ее единственной подругой. И, переборов это невнятное смущение, Магдалина ответила согласием. До субботы было еще далеко, и многое могло измениться. И было достаточно времени, чтобы морально подготовиться к встрече и хотя бы предположить, что будет нужно милой Иванне. И продумать мягкий отказ, если ее просьба пойдет вразрез с желаниями самой Магдалины. Эти размышления занимали ее долгие вечера. Магдалина чинила старые платья, найденные в сундуках, и вела диалоги сама с собой. В их кругу не были приняты ни к чему не обязывающие встречи и пустые разговоры, поэтому Магдалина пыталась предсказать возможные варианты. Она умела играть в эти игры и бесконечно устала от них еще в Хогвартсе. Уезжая в Уэльс, Магдалина надеялась оставить их позади. Мисс Реддл могла позволить себе тихую жизнь в провинции, наполненную простыми жизненными заботами и радостями. Леди Гонт представляла свою жизнь довольно мрачной. Воображение рисовало ей трудные обязанности, общество, которому она была чужой, и одиночество, поистине беспредельное. Раздавшийся стук отвлек Магдалину от шитья. Она уколола палец, вздрогнув от неожиданности, и, раздраженно зашипев, поднялась из-за стола. На узком подоконнике сидела небольшая сова и, недовольно вздыбив перья на круглой голове, клевала стекло. Магдалина распахнула створки, пропуская назойливую птицу, которая немедленно перелетела на стол и устроилась прямо на разложенном платье. После чего, громко ухнув, наконец протянула лапку. — Кыш! — махнула рукой Магдалина, отвязав письмо. Не хватало еще, чтобы сова испортила ткань. Птица попыталась цапнуть ее за руку, но промахнулась и была согнана жалящим заклинанием. Выгнав вредную сову на улицу, Магдалина закрыла ставни и только после этого посмотрела на конверт. Опустившись на стул, она не спеша распечатала его и достала плотный лист желтоватой бумаги. Резкий почерк Тома Магдалина узнала с первого слова. И тут же опустила письмо на стол и нервно поднялась, прижав холодные ладони к полыхающим щекам. Нервно шагая по комнате, она то и дело бросала быстрый взгляд на этот проклятый листок, разрываясь от желания немедленно избавиться от него и все же прочитать, снедаемая любопытством. Остановившись, Магдалина выдохнула и, взяв себя в руки, подошла к столу и осторожно, словно боясь обжечься, подняла письмо. “Лина”, — писал Том, почти прорывая бумагу нажимом пера. Точка после ее имени стояла такая жирная, словно он долго не отрывал руку, раздумывая над следующими словами. — “Получилось. Скоро.” И размашистая подпись внизу. Магдалина медленно подняла глаза, невидящим взглядом уставившись в стену. Нервно рассмеявшись, она смяла листок и швырнула его на стол. — Целый месяц тебе понадобился, чтобы написать два слова, Том Марволо Гонт?! — Магдалина всплеснула руками, от возмущения почти перейдя на парселтанг. — И что, по твоему мнению, я должна на это ответить? Она не знала — плакать ей или смеяться. С одной стороны: Том про нее не забыл. С другой — это было так похоже на пустую отписку. Магдалина подняла и разгладила письмо, снова перечитывая его. Покачав головой, она аккуратно сложила его обратно в конверт и положила на стол. Снова взяв в руки иглу, Магдалина вернулась к прерванному занятию, время от времени бросая на него задумчивый взгляд. Несколько дней она тщетно пыталась придумать ответ, который не содержал бы только язвительность. Магдалина долго сидела, рассеянно постукивая металлическим наконечником пера по столу. В голове было абсолютно пусто, вместо хоть каких-то толковых мыслей звучал только белый шум. Переведя взгляд на окно, Магдалина тяжело и раздраженно вздохнула. Но вскоре взгляд ее прояснился и, прикусив губу, она решительно вывела на чистом листе одно единственное слово. Почтовую сову, которая уносила ее послание, Магдалина провожала, едва улыбаясь самым краем губ.