Thanks for the memories

"Соединятся наши вкусы в спелом соке..." – Осаму, ос-сторожнее!.. – воскликнул Ацуши, чуть вздернувшись под тяжестью чужого тела. Дазай прекрасно слышал его, прекрасно слышал в его ангельском голосе то забавное и так присущее ему сопротивление искушению, но вряд ли бы остановился даже под упреком Всевышнего, ведь страстно желанное тепло было слишком близко: рыча от нетерпеливого удовольствия, он наслаждался каждой клеточкой любимого тела, ревностно вжимал Накаджиму в кровать, терся и с упоением слизывал холодные взбитые сливки с его твердых сосков. Чужая беспомощность опасно возбуждала его, напряженный член гудел и щедро мочил смазкой насквозь пропитанное ею белье, а просящие стоны ласкали слух и казались слаще самых нежных сливок; Ацуши принадлежал ему, весь, целиком, милый Ацуши, верный, послушный, вкусный, с сочным румянцем на невинном личике, с гладкой молочной кожей, со стройной талией, соблазнительными бедрами и упругими ягодицами!.. Задыхаясь от восхитительных ощущений, плотно закрыв дверь их укромного уединения, за которой он позволял себе все свои слабости, Осаму давал бурю неугомонной фантазии и растворялся в потоке желаний... Ацуши не успел заметить, в какой момент их невинная идея приготовить торт по новому рецепту Наоми переросла в жаркие поцелуи на кухонном столе, а после и в страстное слияние тел в разворошенной постели. Дазай, блестя несдержанно искрящейся похотью в глазах, с ухмылкой предложил добавить "изюминку" в их любовную шалость, и по его сверкающему, дикому взгляду, по его решительным и настойчивым движениям Накаджима сразу понял, что отпираться и пытаться противостоять ему слишком бесполезно. Он, впрочем, не то чтобы был против – в тщательно скрываемых фантазиях сладкие извращения возбуждали и его, – только, боже, такая глупая, бесполезная растрата продуктов!.. А Осаму заходил все дальше, ведомый позволением и страстью, в самую чащу, нисколько не собираясь останавливать свой чуткий пыл: слизнув остатки сливок с пухлого от слюны соска, он облизнулся, нежно провел сахарными губами по ямочке солнечного сплетения и, жадно зажав бока Ацуши в своих руках, стремительными поцелуями поскользил вниз по его впалому животу. Мальчик хотел вскрикнуть, но из легких выбился лишь тоненький писк, смешанный с возгласом горячего наслаждения, – слишком быстро Дазай добрался до его возбужденного члена, слишком быстро испачкал его новой порцией сливок и слишком быстро целиком вобрал в рот, стиснув теснотой узкой глотки. – Ос-саму!!.. Осаму, пожалуйста!! – умолял Ацуши и слабеющими руками пытался оттолкнуть его голову – пожар возлюбленного мужчины был слишком мощным, почти пугающим; колени предательски задрожали, а низ живота свело огненным сладострастием, и бедный мальчик уже не мог контролировать себя. Дазай, глухо рыкнув, с хлюпающим причмоком провел плотно сжатыми губами по его плоти, влажными ласками языка подразнил скользкую головку и заглотил снова, душно сжав глубиной горла. Он был без остатка поглощен любимым податливым телом в своей власти. Ацуши, хрипло простонав, запрокинул голову и гибко выгнулся, чувствуя, как мокро брызнула в тесный рот его горячая сперма – он мог выдержать любое испытание, любое ненастье, любую боль, но выдержать умелую, пылкую любовь Дазая он не был способен. От стыда хотелось провалиться, но от дикого наслаждения... душа просилась в рай. Бешеное сердце отстукивало стремительный пляс под ребрами, грудь вздымалась в такт частому, рваному дыханию, и Дазаю пришлось успокаивать их громкий ритм, тщательно покрывая нежными поцелуями. Он мягко сжимал руку Ацуши в своей, мурлыкая, целовал его и слушал, как успокаивается его организм. По дрожащим, жарким, почти смеющимся вздохам в его шею мальчик понял, что Осаму кончил не менее ярко и путался в тугом ошейнике сдержанности лишь по своей глупой заморочке – он все еще не мог привыкнуть, что с Ацуши ему впервые в жизни действительно, по-волшебному хорошо. В конце концов они уютно улеглись под одеялом, Накаджима сонно уткнулся Дазаю в грудь, а Дазай крепко обнял его и прижал к себе, зарывшись носом в взъерошенные светлые волосы. Обнаженное в своей искренности поведение всегда выдавало его удовольствие после оргазма, сколько бы он ни пытался его скрывать. – А я не знал, что ты так можешь, – тихо пробормотал Ацуши и зевнул. Он был молчаливо поражен умениями ловкого языка Осаму и – несмотря ни на что – чертовски доволен. – Теперь знаешь. – Дазай улыбнулся, прикрыв глаза. – И когда мы с тобой решим приготовить что-нибудь в следующий раз, я покажу тебе еще много, много интересного...