All for One, All for Him

«Слишком ярко», — подумал Изуку. Хотя солнце и омывало его своим теплом, этого было недостаточно. Ослепительно светили лучи, отбрасывая тени на кладбище, где находился зелёноволосый мужчина. Могила перед ним была простая: обычный каменный обелиск с выбитым на нём «Мидория» и с лежащими под ним гвоздиками, которые недавно принёс Изуку. Он сложил руки вместе, закрыв глаза и молясь за свою мать. Вскоре он открыл их вновь. — Я буду благодарен, если ты удержишься от причинения вреда могилам, — он тихо произнёс. Позади него была женщина в повседневной одежде. Он моментально смог узнать её. — Даже после всех этих лет я всё равно могу понять, что это ты, Очако, — заявил Изуку. Сильно трясясь, она стояла, сжимая и разжимая кулаки. — Я каждый день стояла здесь, ожидая твоего прихода. Сначала я не была уверена, что ты вообще придёшь, — её голос звучал напряжённо, словно бы она сдерживала всё, что было у неё на душе. — И всё же… Ты здесь. Даже такой, как ты, всё настаивает на том, чтобы скорбеть по тем, кого он оставил позади. — Я не могу быть частью жизни каждого, — вздохнул Изуку. — Но это не значит, что я не могу уважать и любить их. — Любовь? — Урарака вскинула рукой. — Любовь?! Этим ты называешь это?! Она каждый день ждала твоего возвращения. Каждый день! Ты не видел, как каждый раз у неё был нервный срыв, когда она видела хоть что-то, что могло напоминать ей о тебе! Ты не был там, в тот момент, когда она узнала тебя в новостях! Тебя не было тогда, когда она решила… Она прервала себя, прикрывая рот и удерживаясь от рыданий:  — Тебя не было там! Никогда не было! И это ты называешь любовью? — У меня не было выбора, — не оборачиваясь, ответил Изуку. — В конце концов, жертвы должны были быть принесены. Я хочу познать плоды моего видения этого мира. Это единственное, что движет мной. — Поэтому ты убил Ииду? — она прорычала. Изуку молчал. Она продолжила.  — Я не понимаю тебя, но я хочу. Я хочу знать, почему ты такой. Твоя мать всё время говорила каким милым ребёнком ты был. Сейчас посмотри на себя, — Очако плюнула. — Настолько безжалостный, что кажешься совсем отстранённым от того факта, что твоя собственная мать убила себя с горя. — Не говори так, будто знаешь меня! — закричал Изуку, прерывисто дыша. Он развернулся с глазами полными ярости и слезами, текущими по его лицу:  — Конечно, я сожалею! Я скучаю по ней больше, чем ты! Женщина была ошеломлена тем, как мужчина указал на неё обвиняюще:  — Ты не представляешь, каким душераздирающим уход от неё был для меня. Каждый раз, видя её на улице, ищущую меня и раздающую листовки; это было подобно ножу в мою грудь. Я так сильно хотел прибежать к ней в объятия и сказать «я дома». Но если бы я это сделал, то мне пришлось бы забросить всё над чем я с таким трудом работал! Я выбрал бросить её ради защиты своего брата- — Перестань называть его так, он не твой брат! — Он и есть мой брат! Меня не волнует, что у нас не одна кровь. Он был единственным человеком, который помог сохранить мне рассудок в мире, которому я не нужен был. Урарака остановилась. — Я никогда не смогу отплатить ему за всё, что он сделал для меня. Это фальшивое общество оставило нас двоих разлагаться, и он увидел это. Он спас меня. И в ответ я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вырвать этот уродливый мир с корнем подобно сорняку-паразиту, которым он и является, — он вновь вернул взгляд на могилу матери, прикрывая от боли глаза. — Я поставлю этот мир на колени, я заставлю всех внимательно взглянуть друг на друга. Я сделаю это общество таким, что люди, подобные Томуре, не будут волноваться о том, что они будут брошены своими соседями; ждущими очередного фальшивого героя, который не хочет ничего, кроме славы и богатств. — Ты звучишь как Пятно. — Я научился паре вещей от него, — усмехнулся Изуку. — Я не перенял полностью себе его взгляды, но мы нашли отклик друг в друге. — Он был безжалостным убийцей. — Он знал, что ему необходимо запачкать руки, чтобы изменить общество. Сильно запачкать. — Поэтому ты убил Ииду? Потому что тебе было необходимо испачкать свои руки? — Он сказал мне, что либо я возвращаюсь с ним, либо он умрёт, пытаясь сделать это, — ответил Изуку. — Я вполне был готов оставить его в живых… Мужчина сжал руки в кулаки:  — … но он сделал невероятно тупую вещь. Я не могу простить его за то, что он совершил. Урарака опустила взгляд вниз, она держалась изо всех сил, чтобы не напасть на злодея.  — Раз за разом ты отпускаешь Бакуго. Каждый раз, когда он находит тебя, то ты избиваешь его до полусмерти, но отказываешься убивать, — она сделала глубокий вдох. — Иида даже не хотел арестовывать тебя. Он думал, что тебе промыли мозги. Он собирался забрать тебя домой. Ему казалось, что увидь ты свою мать, то вернулся бы в прежнее состояние. Он знал, что ему надо было арестовать тебя, он был готов нарушить закон ради тебя. Знаешь, это не то, что Иида обычно делает. Урарака почувствовала, как слёзы жгут ей глаза:  — Так… тогда почему? Почему ты продолжаешь щадить Катсуки, когда убиваешь каждого, кто встаёт на твоём пути. Изуку взглянул на неё на мгновение, прежде чем ответить:  — Он отказывается меняться. Он принёс боль многим людям вокруг себя, стремясь стать героем номер один. Я хочу внедрить этот факт в самые глубины его существа. Я хочу столкнуть его на самое дно, и дать ему барахтаться там, пока он испытывает на себе каково это быть таким, как его маленький Деку. Я хочу, чтобы он видел, как я меняю это общество, на котором он так зациклен. И если он всё ещё будет хотеть умереть после моего триумфа, тогда я позволю ему это. Женщина заскрипела зубами. Злость в его голосе… даже если у него были промыты мозги, Урарака давным давно убедила себя, что его уже не спасти. Изуку взглянул на небо, вглядываясь в его голубизну и белое солнце. Над ними пролетело облако, отбрасывая на них лёгкую тень. — Это был интересный разговор, Урарака, но мне надо идти. Я советую тебе перестать приходить, если ты желаешь сохранить свой квирк, — он обернулся, когда чёрно-фиолетовый портал открылся между ним и могилой его матери. И ушёл, ничего так больше и не сказав. — Что произошло с тобой, Изуку? — упала на колени Урарака.