Когда бездна всматривается в тебя

Они прибыли на планету Редоран всего двенадцать часов спустя, а всё потому, что Анакин лихачил, рискованно обновил детали корабля и безответственно использовал незащищённые трассы в гиперпространстве. — Ноги моей больше не будет на твоём корабле, — сказал Оби-Ван, когда отстегнул ремень безопасности. — Врёшь и сам это знаешь, — отозвался Анакин и выпрыгнул из корабля. А потом вздохнул и накинул капюшон, когда их встретил сильный снегопад. — И почему нельзя хоть раз отправиться на райскую планетку? Терпеть не могу снег. Хуже только песок. Оби-Ван вышел наружу следом и задрожал несмотря на более плотные робы, которые они надели ещё на корабле. Хотя сам он к снегу ненависти не питал, при минусовой температуре и он чувствовал себя неуютно. — Мы же выполняли задание на Сергусе пару месяцев назад, — напомнил он. — И всё время просидели в четырёх стенах, пока разрешали какой-то скучный конфликт, — проворчал Анакин по дороге к бару, где три дня назад видели двойников. — И что вообще понадобилось ситху на такой планете, как Редоран? Тут и цивилизации почти нет. Удивительно, как вообще нашлась камера, чтобы заснять их. — Одной камеры оказалось достаточно, чтобы видео разлетелось по всему Голонету, — сухо сказал Оби-Ван. Анакин скорчил мину. — Даже Падме уже видела. Оби-Ван отвернулся. — Правда? И что сказала? Анакин хохотнул. — По больше части оно её позабавило. — Позабавило, что в другой жизни ты ситх? — уточнил Оби-Ван нарочито бесстрастным тоном. Наверное, тон вышел не столь уж и бесстрастный, потому что Анакин вскинул на него удивлённый взгляд. — Конечно нет. — Он пожал плечами. — Вряд ли она знает даже, что у ситхов золотые глаза. Мы с ней никогда особо не говорили о Силе. Про себя Оби-Ван нашёл это странным: как можно не делиться такой важной частью жизни с любимой женщиной? — Её позабавила бурная реакция в сети, — продолжил Анакин. — Ты знал, что, оказывается, есть фанаты, которые думают, что мы… ну, ты и я… встречаемся? Оби-Ван снова отвёл взгляд в сторону. Ну конечно, он знал. Не просто же так он никогда не заходил в Голонет. На самом деле вопрос этот поднял магистр Винду. И тогда состоялся самый неловкий разговор в жизни Оби-Вана. Как видно, стоило им с Анакином обрести нежеланную славу, как они привлекли внимание огромной группы молодых женщин, которые сочли их знаменитостями. Этих фанатов, видимо, очаровала их явная химия на поле боя и довольно интригующая близость, которая порождала бесконечные домыслы в Голонете. Когда Мейс спросил, не назначать ли его с Анакином на разные задания, чтобы их перестали воспринимать как единое целое, Оби-Ван сказал нет. Как бы неуютно от этих сплетен он себя ни чувствовал, не хотелось терять Анакина из-за них. Хватало и того, что они медленно, но верно отдалялись друг от друга с тех пор, как Анакина посвятили в рыцари. У них осталось не так уж много времени вместе, чтобы вот так запросто от него отказываться. Сама идея, что у них есть фанаты, сбивала Оби-Вана с толку. Ничего привлекательного в войне он не находил. На поле боя они без конца теряли друзей, и каждое выигранное сражение было делом грязным, причиняло боль и лишало надежды. Странно: вместо того, чтобы думать о войне, их рассматривали как привлекательных знаменитостей — и тратили время на размышления о том, есть между ними что-нибудь или нет. Последнее особенно тревожило. Оби-Ван не мог не задумываться о том, не заметил ли кто. Что он смотрит на Анакина так, как смотреть не следует. Как бы там ни было, Оби-Вану не нравилось, что их отношения оказались под прицелом множества глаз. И представить нельзя, насколько всё стало хуже теперь, когда головидео расползлось по всему Голонету. — Я знал, да, — ровным тоном ответил Оби-Ван, будто они о погоде говорили, а не о том, что у них есть фанаты, которые подозревают между ними любовную связь. Анакин смерил его не совсем читаемым взглядом. — Как тебе удаётся сохранять спокойствие? Тебя разве не задевает? Оби-Ван пожал плечами. — О войне надо думать. Небылицы не стоят нашего внимания. Анакин коротко кивнул, по-прежнему излучая замешательство. — В любом случае, — продолжил он, — мы с Падме и не могли об этом поговорить — ты же знаешь, всегда остаётся риск, что нас прослушивают. Например, репортёры. Так что я не знаю наверняка, что она подумала. Падме политик, она хорошо скрывает чувства, прям как ты, учитель. — Какой же из меня политик. — Очень хороший. Если есть мир, где я ситх, должен быть и такой, где ты политик. С этим Оби-Ван не стал спорить. Ему всё ещё не верилось, что Анакин, из какого угодно измерения, смог стать ситхом. Немыслимая метаморфоза. Но потом, он бы в жизни не поверил, что падаван способен вырезать целую деревню таскенов, если бы Анакин сам ему не рассказал. Возможно, его ослепляет привязанность. Мысль… встревожила. Заставила усомниться в себе: сумеет ли он сам разглядеть нарастающую тьму в бывшем падаване? Оби-Ван всё ещё размышлял над этим, когда они наконец дошли до бара. Помещение манило теплом: приятный контраст после минусовой температуры снаружи. Оби-Ван обшарил зал взглядом, но двойников не нашёл. Ну конечно, иначе было бы слишком легко. Двойников наверняка уже как ветром сдуло. Повезёт напасть хотя бы на их след. Он всё раздумывал, с чего лучше начать, когда Анакин вдруг схватил его за руку и довольно грубо потащил к столику в углу. Давно научившись доверять его чутью, Оби-Ван не противился, даже когда Анакин чуть ли не швырнул его на кожаный стул и сел рядом. Капюшон опускать он не стал. — Такое обращение как-то объясняется или тебе просто захотелось меня пошвырять? — беззлобно спросил Оби-Ван, он ещё раз осмотрелся, но не заметил ничего такого. Пришлось признать: Анакин выбрал хороший столик, не так далеко от двери, но с хорошим обзором и стеной позади, так что удара со спины можно было не ждать. — За нами наблюдают, — тихо ответил Анакин, одну руку он закинул Оби-Вану за спину, а другую приблизил к световому мечу, спрятанному под робами. Он напрягся и прямо-таки источал настороженность и враждебность. Оби-Ван нахмурился. Сам он ничего не замечал, но потом, Анакин всегда лучше чувствовал Силу. И точно, к ним направился крупный гуманоид с хмурым лицом. — Ты! Думал, с капюшоном я тебя не узнаю? Анакин поднял брови и слегка расслабился, явно уже не рассматривая гуманоида как угрозу. — Мы знакомы? Гуманоид побагровел. — Не смей притворяться, что не помнишь меня, ты, карков друк! Ушли, а плата за номер где? И сломанную кровать тоже надо бы оплатить! От намёков гуманоида кровь бросилась Оби-Вану в лицо. Он почувствовал, как Анакин рядом напрягся, но посмотреть на него не осмелился. Не смог. — Не говоря уж о том, что распугали мне всех клиентов! — всё кипятился гуманоид. — У меня приличное заведение, а не притон для извращенцев! — Он осклабился. — Слушай, лично мне всё равно, что ты там творишь со своей шлюхой, но ведь можно было заткнуть ему рот и попользовать, не ломая мою собственность! Давай сюда мои кредиты. Оби-Ван изо всех сил постарался сохранить невозмутимое выражение лица. Проклиная свою светлую кожу, он отвёл взгляд и усилием воли задышал медленнее. — Что-то не припомню, чтоб мы так уж сильно повредили кровать, — сказал Анакин весьма странным для Оби-Вана голосом, хоть и вполне обычным для постороннего. — Давай, ты покажешь нам ущерб, а уж мы решим, стоит ли его оплачивать. Гуманоид утвердительно хрюкнул, а затем повернулся, видимо, ожидая, что они последуют за ним. Так они и поступили. «Приличное заведение» оказалось захудалым двухэтажным строением неподалёку. Гуманоид провёл их в крошечный номер на первом этаже. — Видишь? Только выбросить и осталось! — Ты хочешь уйти, — с нажимом сказал Оби-Ван, применяя Силу. — Есть дела поважнее одной сломанной кровати. — Я хочу уйти, — повторил гуманоид, глаза его заволокла пелена. — Есть дела поважнее одной сломанной кровати. Он ушёл, и Оби-Ван закрыл за ним дверь. Повернувшись, он увидел, что Анакин смотрит на сломанную кровать с крайне странным выражением лица, а его загорелые щёки тронуты румянцем. Оби-Ван кашлянул. — Чувствуешь что-нибудь? Что они задумали? Анакин изумлённо на него посмотрел, и с губ его сорвался сдавленный смешок. – Чувствую только, как много здесь трахались. Хочешь узнать, сколько раз мой двойник овладел вторым тобой в этой самой комнате? Стараясь не покраснеть и не обращать внимания на волну возбуждения, Оби-Ван смерил его спокойным взглядом. — Давай без грубостей, Анакин. — Но, если начистоту, тот был прав. Даже сам Оби-Ван улавливал остатки наслаждения в комнате. Особо чувствительные к Силе могли оставлять в ней свои отпечатки, когда их обуревали сильные переживания, и помимо похоти в номере витало лишь головокружительное, нездоровое желание обладать, которое явно принадлежало Анакину-ситху. Тот несколько отличался в Силе от его Анакина, но — и это пугало — не настолько, как ожидал Оби-Ван. Весьма тревожный звонок. Анакин фыркнул и огляделся. — Грубо — это сказать, что мой близнец-ситх обожает трахать тебя в рот, учитель. Оби-Ван отвернулся и задышал глубже; как же хорошо, что он носит плотные робы. Сила, дай ему мужества. Он знал, что Анакина просто злила и смущала сложившаяся обстановка, из которой и проистекала его задиристость и грубость, но находиться с ним рядом, когда он в таком состоянии, — настоящая мука. Наверняка Анакин сейчас изводит себя беспокойными размышлениями о том, что же случилось в другом мире с сенатором Амидалой, раз его двойник-ситх в отношениях не с кем-нибудь, а с Оби-Ваном. Наверное, поэтому Анакин грубил и огрызался. — Что-то тебя не очень удивили его сексуальные предпочтения, — не зная, что ещё сказать, произнёс Оби-Ван. Анакин хохотнул. — Может, не будем об этом, а, учитель? Не хочу, чтоб ты упал в обморок. Не оценив шутку, Оби-Ван пересёкся с ним взглядом. — Быть джедаем вовсе не означает быть святошей. Пожалуй, у тебя сложилось обо мне неверное представление. Анакин улыбнулся. — Я с тобой живу, Оби-Ван, забыл? С тех пор, как ты взял меня в падаваны, ты же чуть ли не монахом заделался. Уж я-то знаю. Разумеется, за эти годы кто только не пытался тебя соблазнить, но либо ты притворялся, что ничего не замечаешь, либо я их отпугивал. Оби-Ван сузил глаза. — Отпугивал? И не подумав устыдиться, Анакин пожал плечами. — Иногда. Так гадко пускали на тебя слюни, аж скулы сводило. Ты для них слишком хорош. Не мог же я допустить, чтобы они облапали моего учителя своими грязными лапами. Твоя мягкость выйдет тебе боком, Оби-Ван. Тот едва не рассмеялся. То, каким идеальным видел его Анакин, прямо-таки умиляло. Знай тот правду, неизвестно ещё, кто тут упал бы в обморок. Любопытно. Оби-Ван заметил, что Анакин стремится возвести сенатора Амидалу на пьедестал, воображая её неким ангелом во плоти, но до сих пор он и не подозревал, что Анакин и о нём думает в похожем ключе. В своих чувствах по этому поводу ещё предстояло разобраться. — Святой из меня так себе, — сухо ответил Оби-Ван, качая головой. — И я тебя уверяю, с тех пор, как я взял тебя в падаваны, монахом я точно не жил. Анакин резко вскинул голову и сузил глаза. Секунду казалось, что он вот-вот потребует назвать имена, но потом он заметным усилием взял себя в руки — наверное, понял, как нелепо такое поведение. Что же у него за неразбериха-то в голове, с внезапной нежностью подумал Оби-Ван. Порой ход мыслей падавана поражал своей парадоксальностью. Оби-Ван не сомневался, что и сам Анакин не всегда понимал собственные мысли и чувства, настолько те были запутанными и многогранными. — Хочешь… сказать, что не брезговал случайными связями? — произнёс Анакин несколько ошарашенно и вместе с тем гневно. — Но ты же… Оби-Ван криво улыбнулся. — Джедай? Так случайные связи джедаям не запрещены. Всё беды возникают тогда, когда они перестают быть случайными. Анакин медленно покачал головой, по-прежнему с таким видом, будто Оби-Ван весь его мир перевернул с ног на голову. От него плотными волнами шли ярость и смятение. — Но ты же… Оби-Ван. У тебя не может быть никаких случайных связей! Шутливое настроение сменилось недоумением. Анакин говорил так, будто чувствовал, что его предали. Как-то слишком уж странно, даже для него. — С заданием это вряд ли связано, — сказал Оби-Ван и решил помедитировать над этим после. Он огляделся в поисках зацепок. И ничего не нашёл. Оби-Ван стиснул пальцами переносицу. — Возможно, надо подумать, как они. Это же мы, в конце-то концов. Хмурый Анакин смене темы, как видно, не обрадовался, во взгляде его ещё читалось обвинение, хоть и слабо. Закрыв на это глаза, Оби-Ван зашагал по комнате. — Немного странно, что они не оплатили номер. Когда не хотят привлекать внимание, стараются не оставлять за собой следов, таких как недовольный владелец отеля. — Может, у них просто кредитов не было. Оби-Ван покачал головой, поглаживая бороду, и рассеянно подумал, как же хорошо, что Анакин, похоже, напрочь позабыл про их глупое пари насчёт бороды. — Ситх твоего незаурядного таланта нашёл бы способ украсть кредиты в случае нужды. Нет. Тут что-то другое. — Может, они хотят, чтобы их нашли. Оби-Ван поразмыслил над этим. — Возможно. Тогда ясно, почему просто не заставить владельца забыть. Но если так оно и есть, то где же они? — Погоди-ка, — сказал Анакин. Он вдруг направился к зеркалу и снял с него крошечное подслушивающее устройство. Он склонил голову набок, внимательно его рассматривая. — Точно я создал, будь у меня мало подручных средств. Грубо, но эффективно на небольшом… — он замер и поднял взгляд на дверь. — Они тут. Секунду спустя Оби-Ван тоже их почувствовал. Он положил руку на световой меч и шагнул к Анакину, который уже тоже вооружился. — Мы пришли поговорить, — сказал Оби-Ван, обращаясь и к Анакину, и к двойникам, которые, судя по всему, слышали весь их разговор. — Магистр Йода велел попытаться поговорить с ними, а ещё он всегда уверяет, что попыток не существует. Непоследовательный старикашка. — Анакин! — возмутился Оби-Ван, но уголки его губ против воли дёрнулись в усмешке. Анакин улыбнулся ему в ответ, когда дверь отворилась, и в комнату вошёл его двойник — в тёмной одежде, с золотыми глазами. Оби-Ван знал, что должен остерегаться. Это же ситх как-никак. Но опасаться Анакина при всём желании не получалось. «Он не я», — сказал ему Анакин через связь. Оби-Ван вздрогнул от неожиданности. Анакин так давно не открывал связь, чтобы сообщить ему что-то. «Я знаю, сердце моё», — отозвался Оби-Ван, не в силах сдержать ласковое обращение. При разговоре через связь владеть собой было гораздо сложнее. Он постарался сосредоточиться на двойниках, чему откровенно мешала вновь открывшаяся связь. Оби-Ван так давно не чувствовал Анакина на столь глубоком уровне; связь приносила столько удовольствия, что грозила вытеснить собой всё. Пытаясь не выдать, насколько он отвлёкся, Оби-Ван заставил себя сосредоточить всё внимание на двойниках. Те, отзеркалив их позы, с любопытством на них уставились. — Ты не ситх, — сказал вдруг Анакин, обращаясь ко второму Оби-Вану. Оби-Ван нахмурился и тоже поглядел на двойника. В головидео он почти не обратил на него внимания, слишком уж поразили его глаза Анакина и поцелуй, глаз другого Оби-Вана он не заметил. А теперь внимательно всмотрелся в них. Глаза были серо-голубые, в точности как у него. Другой Оби-Ван улыбнулся и с едва уловимой тоской посмотрел на Анакина помоложе. — Я почти уже позабыл, какие красивые у тебя были глаза. Золотые глаза ситха сузились. Он положил ладонь Оби-Вану на плечо и сжал его металлической рукой, явно причиняя боль. — Осторожнее, старик, — предостерёг он. Другой Оби-Ван, как видно, привыкший к боли, даже не поморщился. Несколько покоробленный таким обращением, Оби-Ван нахмурился. Рядом с ним его Анакин помрачнел и полоснул двойника сердитым взглядом. — Анакин, — обратился Оби-Ван к ситху. Того прямо передёрнуло. — Я Дарт Вейдер, — резко бросил он и подтащил своего спутника к себе поближе. — А это… моя любимая игрушка, Бен. Другой Оби-Ван печально улыбнулся в ответ на оторопь, что явно отразилась у них на лицах. — Вам и правда стоит звать меня Бен, а то быстро запутаемся. «Какого карка, учитель?» — спросил Анакин через связь, растерянность в нём боролась с гневом. Оби-Ван лишь остолбенело покачал головой. Скажи ему кто-нибудь день назад, что есть мир, в котором Анакин отказывается откликаться на собственное имя, а его самого превратили в игрушку, раба, Оби-Ван бы только посмеялся. Сейчас ему было совсем не до смеха. Он посмотрел в жестокие золотые глаза ситха, и в глубине его души родился новый страх. Что он не сумеет остановить своего Анакина от падения.