Сквозь огонь, воду и дурдом

      Металл нагревается докрасна, он прижигает и приваривает плоть к своим стенкам. Эрен кричит, обжигает руки, но не может снять с себя кандалы. Пальцы в железных ботинках уже сплавляются между собой, или же просто каждая ступня по отдельности становится одним сплошным ожогом. Собственный крик скребет по горлу.       — Какой же ты громкий, — насмешливо произносит Зик и опускается рядом на одно колено. В его руках уже окровавленная карта. Запачкана вся кисть, словно он доставал ее прямо из органов. — Давай я тебе помогу.       Неизвестно откуда взявшимся на полу осколком стекла Эрен рассекает воздух, посильнее сжав зубы. Но осколок, к его великому сожалению, не достигает цели — мерзкой шеи со светлой щетиной.       — Я убью тебя! — кричит Йегер. — Убью!       Зик со смешком встает, с его руки на пол уже накапала небольшая лужица крови. Новая попытка добраться до него импровизированным оружием проваливается. Осколок лишь бесполезно свистит в воздухе, а ублюдок направляется к комнате, где он в очередной раз лишит Эрена жизни.       Внезапный шумный вдох вырывает из сна. На фоне белого потолка над ним склоняется незнакомый санитар. Шумно дыша, Эрен наблюдает за тем, как его изучает незнакомый человек.       — Привет?.. — несмело заводит он первым диалог, потому что начинает чувствовать себя распластанной перед учеником лягушкой на уроке биологии.       — Доброе утро, Джеймс, — отвечает незнакомец с довольно приятной улыбкой. — Надеюсь, я тебя не напугал, я уже пару минут пытаюсь тебя разбудить.       Он отходит чуть в сторону, когда Эрен садится на кровати, ощущая неприятную ломоту во всем теле из-за чудовищного недосыпа. Сон насмехается над ним, трясет желаемым над головой, но все время отдергивает в сторону. А Эрен прыгает, прыгает… В итоге засыпает лишь под утро и видит жуткие кошмары.       — Прости, есть у меня с этим проблема, — признается Йегер.       — Да не бери в голову, главное, лечащему врачу расскажи об этом.       — Да, хорошо…       — Меня, кстати, зовут Томас, — с улыбкой озвучивает свое имя санитар, тыча пальцем себя в грудь. Спасибо хоть не по слогам. — Томас Грегер, я санитар третьей смены. Многие уже убежали на завтрак, предлагаю и тебе не задерживаться.       С этими незамысловатыми словами Грегер протягивает мерный стаканчик с уже знакомыми таблетками. Эрен не спорит в этот раз и глотает злосчастные пилюли. Санитар благодарит за хорошее начало дня и так же, как все, покидает палату, чтобы пациент мог подготовить себя к выходу.       На завтрак почему-то спагетти с молоком. Такого яства Эрен еще не пробовал, да, вроде, даже и не видел никогда. Он все равно благодарит улыбчивую пампушку с раздачи, находит Армина по его поднятой руке и устало плюхается на стул за тем же столом рядом с молчаливой Микасой.       — Доброе вам утро…       — Джеймс, ты спал вообще? — спрашивает Армин обеспокоенно.       — Да как будто бы нет, — признается Эрен. — Мне постоянно снится какая-то хрень.       — Кошмары?       — Ага… Это съедобно? — помешивает он завтрак в тарелке.       — Даже вкусно, — подбадривает с улыбкой.       — А ты что про это думаешь? — спрашивает Эрен у Микасы.       Она переводит пустой взгляд в тарелку со своей порцией и берет ложку в руку. Как и ожидается, взять спагетти ложкой не представляется возможным. Похоже на тест для слабоумных. Вроде того, когда воду из ванной предлагается вычерпать стаканом или ложкой, а нужно всего-то выдернуть пробку и позволить ей слиться.       — Я вас научу, — со смешком обещает Армин и ребром ложки у себя в тарелке ломает длинные макароны.       Эрен с Микасой наблюдает за ним, а затем следуют примеру. Включая хитрый способ помощи самому себе ароматной булочкой. Оказывается, и правда вкусно. Сладенько. Напоминает завтрак в детском саду. Там давали молоко с трубочкой и песочную булочку. Параллельно завтраку Эрен наблюдает за тем, как Леви стоя быстро пьет чай из личной кружки и сбегает из столовой. Похоже, что у него либо больше обязанностей, чем у всех вместе взятых сотрудников, либо он плотно сидит на амфетамине и ему необходимо много двигаться.       — У нас с тобой, кстати, почти одинаковое расписание, — с энтузиазмом сообщает Армин после завтрака. — У меня сейчас посещение врача, а потом у нас с тобой бассейн!       — Черт, а я и забыл… Люблю плавать. Но тут, наверное, лужа вместо бассейна?       — Почему, он очень даже большой, — спорит Армин без нажима. — Сам до общей комнаты дойдешь?       — А я с Микасой пойду, — без задней мысли бросает Эрен и следует за тихой особой.       Она, как NPC, доводит его до нужного помещения и следует своей программе — садится за стол собирать очередной пазл. Их на полках очень много, будто специально для нее. Большинство обитателей лечебницы уже закончило завтрак и рассосались по своим делам. В том числе Леви. Он беседует по телефону практически сквозь зубы.       — Я вижу, что в накладной пятнадцать ящиков, но по факту их четырнадцать, я принимал их при вашем человеке, у меня в документе его подпись, — Леви плотно закрывает глаза от накатывающего раздражения. — Я не прошу вас сейчас его довозить, но включите его на следующий месяц. Да, я подожду… — он отнимает телефон от уха и прикладывает его к груди. — Типша… У тебя что-то срочное? — спрашивает у стоящего рядом Эрена, который в очередной раз залюбовался и забылся.       — Ам… привет, — сразу теряется он, позабыв, что не подсматривает из-за угла, а стоит буквально через столешницу. — Нет, я просто покурить хотел.       — Тогда подожди немного, вместе пойдем, — обещает Леви и продолжает разговор по телефону. — Да, слушаю. Наконец-то. Спасибо. Да, до свидания.       Эрен послушно ждет. Где-то в его груди радостно прыгают зайчики в смешных соломенных шляпках, олицетворяющие счастье. Это то самое чувство, когда ты еще так юн и неопытен, а объект твоего обожания всего лишь случайно садится рядом и, может даже, заводит диалог ни о чем. Леви пишет что-то в большой папке, откладывает в сторону и поднимает столешницу, чтобы выйти. Он тоже облачается в «прогулочную» куртку и выходит на балкон. Холодный утренний воздух кусает за щеки и хочет проникнуть под куртку, но Эрен быстро застегивается на молнию. Несмотря на холод, природа поразительно спокойна, остатки листьев на тонких веточках молчаливы, а небо чистое от туч.       — Ты как? — спрашивает Леви, прикурив сигарету сначала спутнику, затем себе.       В его руках любой предмет выглядит элегантно. Есть что-то неуловимо прекрасное в том, как легко и непринужденно он взмахивает зажигалкой, чтобы захлопнуть крышку. И в том, как берет сигарету двумя чуть согнутыми пальцами. Белая струя дыма получается ровной, насыщенной, как в фильмах. Все это Эрен понимает за пару секунд.       — Да нормально, — немного хрипло реагирует он.       — Со сном что?       Эрен вздыхает, но не видит смысла врать столь проницательному человеку.       — Сначала не могу заснуть, а потом вижу кошмар.       — Обязательно расскажи об этом Ханджи.       — Да все нормально.       — Не нормально, Эрен, — только он в этом месте называет его по имени и, словно владелец, привязывает им к себе. — Сегодня же расскажи обо всем Ханджи.       — У меня сегодня в расписании ее нет… — растерянно и повинно, как ребенок, докладывает Йегер.       — Значит, сам ей скажу, решим эту проблему в ближайшее время, — обещает Леви. — Не молчи о таких вещах.       — Ладно, прости, — Эрен сглатывает.       — Да перестань же ты извиняться.       Интересно, как перед ним и доктором Зое ставили задачу по защите не-пациента? И насколько в связи с этим Леви профессионально себя ведет?       — Слушай, я не специально подслушивал… Что такое типша?       — «Глупая», на иврите, — спокойно отвечает Аккерман, переведя взгляд со двора на немного удивленного Эрена, никак не возражая против того, что они так резко сменили тему.       — Ты знаешь иврит?       — Ага. Рос с родственником, который отказывался говорить со мной на другом языке и очень много ругался.       — Почему отказывался?       — Мудак, — очень просто отвечает Леви, чуть пожав плечом, как нечто само собой разумеющееся, словно всех детей в мире растили сразу три персонажа: мама, папа и мудак.       — А можешь что-нибудь сказать?       — Ани товэа бэ-эйнаим шэлах, — выдыхает он нечто на другом языке и снова переводит взгляд на спокойную природу внизу.       — Красиво. А что значит?       — Что я не имею ни малейшего понятия, что говорить.       — Ой, прости, — смеется Эрен. — Наверное, это самая раздражающая просьба для человека, который знает любой другой язык.       — А ты все извиняешься, — замечает Леви.       — Черт, прости, — спохватывается, но тут же понимает, что извиняется снова. — Да блять… Завязываю с этим, честно, — он «застегивает рот на замок».       Этим он вызывает усмешку, которая касается тонких губ. Такая простая эмоция пробивает воспоминанием от затылка и разносится по всему телу. Словно они были знакомы когда-то очень давно, в параллельной реальности, и судьба распорядилась так, что они встретились снова. Чувство, которое будто бы было давно забыто, расцвело в груди, как самый прекрасный цветок с тончайшим ароматом.       — Давай заходить, на улице прохладно, — зовет Леви за собой.       С момента, который перевернул жизнь Эрена и сделал ее ненормальной, прошло всего ничего. Не прошло даже недели, а все его мысли отныне занимает только один человек. Так бывает? Наверное, это глупо или странно, но теперь пребывание в лечебнице окрашивается в совершенно другие оттенки, стоит только самому признаться, что его безумно привлекает Леви. Каждое его движение, усталый взгляд в монитор компьютера и поглаживание губного желобка пальцем, когда он вчитывается в текст на экране.       Посещение бассейна могло бы охладить голову, но не стало. Прохладная вода приятно ласкала кожу, а Армин потешно плескался рядом вместе с немногочисленными посетителями. Как оказалось, до данного «кружка» допускают далеко не всех, и то под пристальным вниманием двух крепких парней. Этот час, пожалуй, оказался самым веселым за все время, что Эрен провел в лечебнице.       Два новоиспеченных друга не идут в тихий час по своим комнатам, а остаются в общей и просто болтают. Для самоубийцы-неудачника Армин оказывается очень веселым малым, много шутит и много знает для подростка своего возраста. Он рассказывает Эрену немного о здешних постояльцах, включая тех, с кем он уже успел познакомиться. Об Имир, которую растили сектанты; о Генри, который боится невидимых бактерий; о бедной Саше, которая игнорирует реальность и чаще всего сидит одна в кресле, глядя в окно. Есть здесь и другие занятные персонажи, вроде некоего Ханнеса, который уверен, что за пределами заведения живут страшные титаны без гениталий, которые едят людей. Есть довольно стандартные больные с шизофренией, синдромом Аспергера, депрессивным расстройством, деменцией, психозами. Но, к расстройству Эрена, не оказывается ни одного Наполеона, зато есть барышня с раздвоением личности, Армин обещает познакомить его с обеими ее гранями, но в свое время.       — Ну, а она? — кивает Йегер на Микасу, которая снова собирает картинку из кусочков.       — ПТСР, — отвечает Армин, ища, куда поставить слона на шахматной доске. — Около десяти лет назад у нее на глазах убили родителей, с тех пор она не разговаривает.       — Не разговаривает? — удивленно переспрашивает Эрен.       Они не вели, конечно, с ней светскую беседу, но все же немного коммуницировали. Пусть она сказала ему всего одно слово, но все же.       — Да, — Армин ставит фигуру в клетку. — Микаса явно все слышит, но не всегда реагирует. Меня поражает упорство Леви, он все пытается с ней разговаривать.       — Ну… Этим врачи, наверное, должны заниматься, а не санитар.       — Волнуется за нее, племянница все-таки.       — Чего? — ошарашенно переспрашивает Эрен и роняет фигурку, отчего падают еще несколько.       — Джеймс, ну что ты! — расстраивается Армин. — Мы же и так не поняли, как играть.       — Блин, прости, — выдыхает Эрен.       — Да нет, все нормально, мы все равно ставим фигуры рандомно, — быстро отходит его новый друг. — Может, поиграем во что-то попроще?       — Да, давай. Я видел «горки-лесенки», может, в нее?       — О, давай! Найдешь ее? Я пока шахматы соберу.       Среди множества коробок на полках Эрен достает нужную, и пока Армин убирает их неудачную попытку в интеллектуалов, смотрит на Микасу. Только теперь он понимает, что у нее с Леви есть схожие черты. Цвет глаз, очень светлая кожа, черные прямые волосы, аккуратные носы и ровные спины. Девушка не обращает внимания на окружающий мир, полностью погруженная в свое занятие. Леви тоже головой по сторонам не вертит. Он стоит возле принтера и молчаливым матом уговаривает технику работать быстрее. Это буквально читается в его ложно-спокойном взгляде.       — Джеймс?       — А ой, — просыпается Эрен и садится за небольшой круглый столик с новой игрой. — Я что-то стал часто выпадать из реальности.       — Тут с этим поосторожнее, — улыбается Армин, раскладывая игровое поле.       — Что, нарядят в смирительную рубашку? — усмехается Эрен.       — Ну, ты утрируешь, но мысль мою понял, — в тон ему соглашается Армин.       То, что в расписании звалось логическими играми, на деле оказывается довольно нудными игрушками на стареньких компьютерах. От праздного любопытства Эрен проверяет, но интернетом тут и не пахнет. Дураком он, конечно, не был и понимал, что ему никак нельзя связываться с внешним миром, иначе само его пребывание тут бессмысленно. Но все же до него не доходило: если этот Зик так опасен, что от него нужно скрываться — так ли просто его будет найти, как все говорят? Прошло совсем мало дней, но прошлая жизнь уже кажется далекой. Будто не было никакой работы с крошечными чаевыми, не было продавленного скрипучего дивана и не было мурчащего на груди котика.       Армин тоже откровенно скучает за пасьянсом, хотя у него и прекрасно получается. Складывается ощущение, что данную комбинацию он раскладывает далеко не в первый раз. Идея бросить все это более чем привлекательна. Они снова устраиваются в общей комнате. На этот раз без попыток играть в то, во что не умеют. Говорить с Армином приятно — при том, что он рос практически наедине с самим собой — на домашнем обучении, — он много чего знает о мире, множество удивительных фактов, и имеет широкий кругозор. Даже на групповой терапии рядом с ним комфортно. В то время, как другие могут позволить себе отмолчаться, рассказать какой-то бред из своей головы или пустить слезу, Армин позитивно рассказывает о том, как прошел его день. В каждой незначительной вещи он находит положительное, а в каждой тени он видит свет и заражает им.       Так у Эрена появляется его маленькое персональное солнышко. И персональная тень — Микаса все время где-то рядом. Почему-то со стороны кажется, что ее голос готов вот-вот прорезаться, пусть она сказала ему всего лишь короткое «да» в самый первый день. Пока Эрен не решается озвучивать свои догадки Армину, но вечером снова садится рядом с ней у телевизора за просмотром незамысловатой комедии. Микаса не смотрит, только слушает. Наверное. Может, и голоса в голове… Эрен же слушает. Рассуждает мысленно на тему того, что в совершенно другой вселенной они трое могли бы быть добрыми друзьями, могли ходить в одну школу, в одни кружки, вместе прогуливать уроки. Хотя… если Микаса хоть немного похожа по характеру на Леви, она была бы против прогулов. Да и Армин с его светлой головой, скорее всего, был бы круглым отличником и не поддерживал бы пропуски. Прям схема сломалась, с такими не загуляешь.       Эрен бросает взгляд в сторону санитарского островка, где Леви всматривается в таблицу на мониторе. Фантазия быстро рисует ситуацию того, как строгий дядя подруги отчитывает мелкотню за какой-то глупый детский проступок.       Тихий смешок рядом вырывает из фантазии. Разморенный Армин совершенно по-кошачьему мило подтянул к себе ноги и навалился на Эрена, как на подушку. Вынужденно, конечно, на диване меньше места на этот раз. И это почему-то совсем не кажется странным или неудобным, будто они и правда прожили целую жизнь вместе в другом мире.       — А как тут фильмы выбирают? — спрашивает Эрен.       — Да никак. Тут подключен только канал с ромкомами.       — Всегда считал их туповатыми.       — Ну, может… — пожимает он одним плечом. — Скорее, они чересчур шаблонные. Но тут они признаны фильмами с минимальной возбудимостью.       — А ты что думаешь? — провоцирует Эрен Микасу на диалог, но та только едва заметно дергает плечами.       — Время! — командует незнакомая санитарка. — Все по комнатам.       — Но от фильма же минут десять всего осталось! — шумно возмущается Имир, и ее недовольство подхватывают остальные.       На просмотр «Десять причин моей ненависти» собралось довольно много людей, и Кэт вот-вот должна согласиться пойти на бал ради младшей сестры.       — Время! — настойчиво спорит санитарка, рискуя поднять бунт.       — Пусть досмотрят, — доносится с санитарского островка.       Леви ставит папки в специальные подставки и размещает их на полках. Его подчиненная сразу же успокаивается, поведя плечом. Успешно остановленное движение против прерывания фильма в самом его конце успокаивается и возвращается к просмотру. Кэт читает тот самый стих, мирится с Патриком, и пациенты начинают расходиться по комнатам.       На этот раз Армин помогает Эрену справиться с хитрой дверью, которая только наедине с ним делает вид, что несговорчивая, а при других закрывается как миленькая. Претензии такого рода к двери вряд ли принесут пользу, еще не дай бог кто-то снаружи услышит. Или даже хуже — внезапно дверь ему ответит! Проморгавшись, Йегер делает заметку о том, что начинает сходить с ума в этом месте, и отходит к столу, чтобы для начала распустить волосы. Однако резинка путается и застревает. Нервные дергания никак не помогают. Возможно, мама поэтому была каждый раз против, когда он хотел отрастить себе шевелюру, и упорно водила его к одному и тому же парикмахеру. Спустя пару минут Эрен сдается и подходит к кровати, стаскивая рубаху. Леви снова заходит без стука. Наверное, огрехи его профессии. Не до вежливости, когда наедине с самим собой пациент может сделать все что угодно, имея в запасе только безмерную храбрость и шизофрению.       — На, выпей успокоительное, — говорит он и протягивает маленький мерный стаканчик.       — Если бы проблема была только в том, что я просто не могу заснуть, — невесело улыбается Эрен, но все равно принимает стаканчик в руки.       — Этот препарат изменяет биохимические процессы в головном мозге. Если проще, помогает избавиться от кошмаров.       — И меня снова утром будет выворачивать? — спрашивает Эрен.       — Это другой препарат, слабее, — объясняется и протягивает наполненный водой стакан. — У Ханджи среда и четверг дни бешенные, она пока предложила только это. Но если будешь плохо себя чувствовать или ситуация со сном будет ухудшаться, говори, она найдет для тебя время.       — Хорошо, спасибо.       Эрен выпивает лекарство, не веря ни на грамм, что это ему хоть сколько-нибудь поможет. Ему кажется, что это не сны. Это сам Зик где-то далеко изобрел специальную пыточную машину, которая может переносить сознание в чужие головы по ночам.       — Доброй ночи, Эрен.       — Доброй… Леви! — успевает он остановить уходящего, вспомнив о проблеме у себя на голове, которую показывает. — Можешь помочь?       Дверь сама собой закрывается, когда ее отпускает рука, и щелкает автоматический замок. Аккерман подходит ближе и разворачивает Эрена к себе спиной. Пусть он и пытается всего-навсего распутать непослушные, крайне несговорчивые волосы, но ощущение его пальцев в них невероятно приятное, вызывающее мурашки внизу спины. Эрен даже прикрывает глаза.       — Сядь, мне неудобно, — в итоге командует Леви.       Йегер подчиняется и пытается только подумать о том, как ему лучше обеспечить для «парикмахера» доступ к волосам, но не успевает. Леви снова разворачивает его, давит на затылок, утыкая лбом практически в низ своего живота. В таком положении кровь физиологически устремляется в голову, и это крайне удачно, ведь Эрен стремительно краснеет. И теперь то легкое ощущение приятного волнения от длинных пальцев в волосах становится настоящим возбуждением. Жест и абсолютное подчинение. С трудом проглотив ком в горле, он задумывается о том, что было бы, будь это кто угодно, кроме Леви. Например, Жан. (Который бы так ни за что не сделал, но только допустим!) Да Эрен бы тут же устроил из этого так любимый им «гей-момент»! Ему всегда безумно нравилось, когда друг внезапно начинал изображать из себя стереотипного гея, но для вида и шутки деланно оскорблялся.       Эрен уткнут лбом в твердый пресс, Леви стоит у него между ногами и, судя по звукам, уже просто рвет резинку, чтобы по кусочкам вытащить ее из волос. А прямо перед пылающим лицом пах, прикрытый штанами и низом санитарской рубахи. Приходится облизать вмиг пересохшие губы.       Волосы рассыпаются по плечам. Леви отходит и выбрасывает в унитаз остатки теперь бесполезной резинки.       — Спасибо, — куда более хрипло, чем хотелось бы, благодарит Йегер.       — Пожалуйста, — а вот его голос звучит абсолютно так же, как и всегда. — Завтра найду тебе другую. Ложись теперь. Доброй ночи, Эрен.       — Доброй ночи, — согласно кивает он и складывает руки так, чтобы прикрыть пах с очевидным бугорком.       Леви знает, что он антипод успокоительному? Юное сердце стучит быстро, гоняет кровь по телу. А мыслей больше, чем звезд на небе. В темной комнате Эрен перекатывается набок с закушенной губой и сует руку под одеяло, вспоминая ухмылку на тонких губах.       Лучший на данный момент аспект жизни Эрена — это возможность наблюдать за Леви. Он потрясающий во всем, что делает. Это единственный в мире человек, который способен выглядеть сексуально, когда ждет, пока принтер допечатает листы. Сложенные на груди руки похожи на произведения искусства, черные волосы падают на светлую кожу лица, спокойный серый взгляд следит за процессом. Он даже дышит как-то особенно. Эрен и подумать не мог, что дышать можно красиво! Грудная клетка под голубой тканью расходится в стороны.       — Напомни, с чего мы взяли, что если у нас не получилось играть в шахматы, то в шашки мы играть сможем? — очень задумчиво решает уточнить Армин, рассматривая поле боя перед собой.       — Ну, мы подумали о том, что шашки проще, потому что все ходят одинаково? — вспоминает Эрен.       — Так все-таки по диагонали же?       — Ну… да.       — Тогда почему ты походил вбок?       — Так это же «дамка».       — Ага… — кивает Армин и сжимает голову руками. — Может, поиграем в «эрудита»?       — Ты как-то слишком веришь в наши умственные способности при том, что мы не смогли доиграть ни в шахматы, ни в шашки.       Так уже второй раз они не справляются с интеллектуальными играми и берутся за «горки-лесенки». Игра для возраста от трех лет им вполне подходит. И Эрен, вообще-то, возмущен! При умственных способностях Армина тупить в их тандеме должен только один. Но его новый друг с самого утра какой-то рассеянный, словно в эту ночь он забрал себе кошмары и отдал себя на растерзание Зику. Когда он в очередной раз путается между фишками, Эрен решает спросить.       — Все в порядке?       — Да, — вздыхает Армин. — Но вообще хорошо, что ты первый спросил, а то я все никак не решусь разговор начать.       — Ты беременный, и мы скоро станем родителями? — очень серьезно спрашивает Эрен, взяв в свою ладонь тонкую ладошку Армина.       Черт, с ним стало так комфортно за пару дней, что успело и забыться, что он не в курсе дурацкого чувства юмора своего нового друга. Армин таращит глаза, пугается на секунду, но тут же начинает смеяться, закрывая рот руками. Напряжение наконец-то слетает с его плеч, и взгляд становится таким, как уже привык Эрен.       — Дурак, — со смешком ругается Арлерт. — Нет, конечно. Но если такое случится, обещаю, что ты обо всем узнаешь первым.       — Договорились, — улыбается Эрен. — Так что случилось?       — Да ничего особенного, просто четыре дня спокойствия подходят к концу.       — Что ты имеешь в виду?       — Дело в том, что у нас команды санитаров работают по два дня в день, два в ночь, потом два выходных, — рассказывает он о том, что Эрен и так уже знает. — Они у нас условно называются первой командой, второй и третьей. Когда ты только поступил, в день была первая команда. Сейчас вот второй день уже на смене третья… А вот завтра выходит вторая. Мне с ними не очень комфортно.       — Почему?       — Не знаю, как объяснить… Просто давай следующие два дня посещать все по расписанию, а не отлынивать, а во время тихого часа расходиться по комнатам?       — Слушай, — Эрен немного наклоняется к столу, чтобы понизить громкость голоса. — Если они тебя как-то обижают…       — Нет-нет! — Армин мотает головой и машет руками. — Ничего такого. И чтобы оно и дальше было так, я предпочитаю как можно меньше попадаться им на глаза.       Он совсем не глупый парень с очень хорошей памятью, эрудированный во многих областях. Порой Эрен удивляется тому, что человек, который обладает столькими знаниями, мало какие из них может применять на практике. Но его интуиции он решает довериться. Тем более, что после поимки преступника сам он покинет лечебницу, а Армину тут еще жить.       — Хорошо, следующие два дня прячемся по норкам, — соглашается Эрен. — Давай, бросай кубики, твой ход.       В этот день больше не происходит ничего из ряда вон выходящего. После купания они с Армином играют в настолки, выходят вместе на балкон, смотрят телевизор и просто беседуют по душам. С ним довольно легко общаться. Он очень спокойный и крайне развитый для своих семнадцати лет. По идее, в их возрасте разница в три года должна ощущаться острее, но она может чувствоваться только в практических моментах, с которыми они не сталкиваются. Так, например, Эрен выясняет, что Армин ни разу в своей жизни не пользовался микроволновкой, хотя точно знает, что это, как используется и даже может объяснить, как именно она работает. Он никогда не был на вечеринках подростков, никогда не ездил на автобусе. На вопросы «почему» тушуется и смазанно объясняет про домашнее обучение, и Эрен решает не мучать его, ведь и сам вынужден обходить некоторые темы, чтобы не разрушить легенду о своем пребывании здесь, а спрашивать, что сам Армин успел о нем разведать, не хочется.       Периодически Эрен продолжает бросать взгляды в сторону Леви. Ему нравится, как тот печатает на компьютере. Это один из немногих людей, которых он встречал, который почти не смотрит на клавиатуру, но при этом быстро стучит пальцами по клавишам. А его мультизадачность выглядит сверхспособностью, он буквально может ответить на вопрос своего сотрудника, не отрываясь от набора текста. Но день ото дня Эрен все больше убеждается в том, что у Леви слишком много работы, под вечер тот и вовсе куда-то пропадает.       В конце дня они снова расходятся по комнатам. Под руководством Армина Эрен все же побеждает магнитный замок в неравном бою и закрывает дверь. Сегодня он и не надеется больше увидеть Леви, поэтому просто раздевается и готовится лечь в кровать, когда вдруг думает о том, что у Аккермана есть фетиш на внезапные появления. Он снова оказывается в его комнате с мерным стаканчиком.       — Я думал, ты занят, — неловко переминается Эрен с ноги на ногу в одних трусах.       — Занят, — выдыхает он устало. — Но я обещал Ханджи давать тебе лекарство перед сном и не могу доверить это никому другому.       — А ты много работаешь, — как бы между прочим замечает Эрен и принимает таблетку.       — Есть такое, — кивает Леви. — Ложись. Доброй ночи, Эрен.       — Доброй ночи, Леви.       Он никогда не нарушает традицию обращения по имени в конце дня, и это вызывает теплую улыбку в темноте. Как и обещала доктор Зое, все в итоге оказывается не так уж и плохо. Каждый день он вкусно ест, отдыхает и даже умудряется найти себе друга. Обязательно нужно будет найти способ связаться с Армином, когда выйдет отсюда. А может, и больше… Кусая губы, Эрен думает о том, что мог бы просить доктора Смита о безумии — взять его на работу. Санитаром. Он вошел бы с удовольствием в ту самую третью смену, чтобы хрупкому Армину было комфортно во все дни. И Леви был бы его начальником, отдавал ему приказы, помогал в работе… С этими мыслями Эрен благополучно и быстро засыпает. Чтобы снова увидеть Его.       Холод лезет под одежду, ветер завывает в разрушенном коридоре, кандалы режут кожу. Страх сменяет ярость. Каждую ночь Эрен словно забывает, что находится во сне. Он становится заложником сценария, который пишет его сознание, и обязан ему подчиняться. Каждую ночь Зик с издевкой говорит с ним, а чертова рука со стеклом в ней не может дотянуться до мерзкой шеи. Однако оно же помогает ему в кои-то веке поранить себя и выбраться из оков раньше. Стеклянное лезвие режет кожу, кровь смазывает металл. Эрен бежит к комнате, в которой его лишают жизни, надеясь помешать хотя бы сегодня. Рывком он дергает дверь на себя, чтобы та не успела закрыться, но замирает и роняет осколок. На кровати на этот раз лежит Армин вместо него. В венах стынет кровь, ощущение беспомощности сковывает снова, на его руках вырастают цепи. Спящий мальчишка ни о чем не подозревает, а Эрен не может кричать. Из открытого рта вырываются только хрипы. Он вспоминает Энни и ее растрепанные волосы. Она пыталась сопротивляться ему, но не смогла. И сейчас с болью в груди и слезами на лице придется снова увидеть, как человек погибает из-за него. Горячие слезы каким-то образом затекают в уши, игнорируя законы гравитации. Зик проводит ножом по тонкой шее, Армин распахивает глаза… Но слишком поздно, и ему остается только истекать кровью, хватая воздух ртом. Последний осмысленный испуганный взгляд, и его глаза становятся такими же, как у Энни.       Только тогда из горла вырывается крик. Эрен дергает цепи на руках и кричит во все горло. Металлические оковы больно царапают запястья.       — Бедный жалкий Эрен, — голос раздается совсем рядом. — Ты как? Давай я помогу тебе.       — Это я тебе помогу! — кричит он в ответ, вырывается из оков и наконец-то бьет Зика по лицу.       Его рука впервые достигает цели, но именно от этого ощущения он и просыпается. Комната залита светом, а рядом с его кроватью девушка в форме санитара держится за лицо. Осознание разрывает голову.       — Боже, прости, пожалуйста, я не хотел! — Эрен вскакивает с кровати и с опаской касается тонкого плеча санитарки. Она поднимает на него глаза, на нижнем веке которых уже скопились слезы, и кажется, что сон еще не кончился, ведь ее просто не может тут быть. — Хистория?..       — Эй! — раздается со стороны двери грозный низкий голос. — Какого черта?!       Объясниться Эрен не успевает. Крупный санитар на раз утыкает его лицом в пол с невероятной силой, профессионально заламывая обе руки за спину. Он давит сверху своим весом, и, как во сне, из горла не вырывается ни звука, кроме хрипов. Его колено давит точно на грудную клетку.       — Подожди, Райнер! — пытается возразить ему девушка.       — Криста, неси шприц!       — Но, Райнер, он был просто дезориентирован из-за глубокого сна!       — Я сказал неси, живо! — гаркает он на нее, только усиливая хватку на пациенте.       Поучаствовать в увлекательной дискуссии Эрен не может. Райнер давит на его тело, рискуя сломать нахрен все ребра, а лицом он впечатан в чистый пол. Ни одна жалкая попытка дернуться не оборачивается успехом. Возможно только лежать и ждать своей участи. Почти так же, как во сне. Паника волнами проходит по телу. Как там говорится? Единственная твоя проблема, когда ты летишь с моста, в том, что ты уже летишь с моста. И он летит, не зная, как вернуться в точку до точки невозврата. Он не знает, что сделает с ним тот самый шприц и что будет позже. Видит только, как перед его лицом падает колпачок, и жмурится, смаргивая злые слезы бессилия.       — Что здесь происходит?       Третий голос также Эрену не знаком, но он куда спокойнее и заставляет Райнера остановиться. По крайней мере, прокола не ощущается. Да и давление на тело становится в разы меньше.       — Отпусти меня! — сразу требует Эрен. — Я все объясню!       — Заткнись! — велит великан-санитар.       — Райнер, — одним только упоминанием имени осаждает его невидимый человек. — Пожалуйста, объясни мне, что происходит.       — Этот гад ударил Кристу по лицу, схватил за плечи, еще и назвал ее именем своей дохлой подружки! — с яростью в голосе объясняет Райнер. — А вчера угрожал Томасу, что убьет его!       А Эрен снова чувствует, как холодеют его пальцы. Точно. За пару спокойных дней он успел и забыть о том, что для всех, кроме Леви, Зое и Смита, он тот, кто приревновал свою девушку к герою книги и убил ее. Каждый здесь не доверяет ему, считает поехавшим убийцей и готов в любой момент призвать к ответу за то, чего он никогда не совершал.       — Криста, все было действительно так? — задает вопрос незнакомый спокойный голос.       И ведь даже не у него спрашивает, а у девочки, которая тоже наверняка поняла все совсем не правильно!       — Нет! — спорит Эрен. — Нет же! Совсем не так!       За это колено ублюдка, которого он уже заочно терпеть не может, снова давит на спину, доставляя боль и вынуждая постыдно скулить.       — Райнер, будь добр, посади его на кровать.       И Эрен снова опомниться не успевает, когда его поднимают с пола, как слабого щенка, и швыряют на кровать. Теперь он может видеть «гостей» своей комнаты. Девушка по имени Криста очень похожа на Хисторию, просто безумно похожа. Только ее волосы короче, немного светлее, она чуть ниже ростом, и взгляд кажется совсем детским. На ее лице отчетливо видно покраснение от удара. Райнер, сука, огромный. Он либо вырос на фильмах со Шварцнеггером, либо на стероидах. В его взгляде агрессии хватит на то, чтобы устроить массовый геноцид. Третьим оказывается врач, судя по белому халату и планшетке в руках. У него приятное доброе, немного вытянутое лицо, светло-русые волосы с прямым пробором и ровная осанка. Он ищет что-то в записях, перелистывая страницы, и поднимает на Эрена взгляд.       — Джеймс, значит. Так что же произошло?       — Я… — хрипит Эрен из-за сухого горла. — Мне кошмары снятся, доктор Зое знает это, и я тяжело просыпаюсь. Мне снится один очень плохой человек, и сейчас приснилось, что он совсем рядом со мной, и я хотел его ударить, а ударил тебя, — он переводит взгляд на Кристу. — Мне правда очень жаль, прости меня, пожалуйста.       — Почему ты назвал ее именем своей девушки?       — Нет! — снова спорит он. — Нет… Я работал с Хисторией. И… — он снова смотрит на ее копию, хотя теперь и видит очевидные различия в лице и фигуре. — Вы с ней очень и очень похожи… Думаю, если бы ты позволила мне показать ее инстаграм, ты бы даже согласилась со мной… Мне очень жаль, что я ударил тебя и напугал, и я прошу прощения.       — Криста? — после пояснений доктор обращается к ней.       — Я… — начинает она, глядя то на Эрена, то на врача. — Думаю, так оно и было, доктор Бернер. Я постучала, но Джеймс не ответил, я зашла и увидела, что он мечется по кровати, словно ему больно. Хотела разбудить его, но, видимо, стала частью его сна… — переводит Криста взгляд. — Я, конечно, принимаю твои извинения и очень надеюсь, что мои ты тоже примешь, похоже, я тоже тебя напугала.       — Вот и разобрались, — с доброй улыбкой кивает доктор Бернер. — Райнер, я думаю, тебя уже ждут в столовой. Я помогу Кристе завершить утренний обход.       — Как скажете, док, — отзывается Райнер, поливает взглядом Эрена, как ушатом ненависти, и отходит к двери.       Только тогда он видит, что за ней стоит напуганный Армин с ужасом в глазах. Всего секунда, а кажется, что вечность. Он смотрит на Эрена, словно тот оказался страшным оборотнем в овечьей шкуре. А на Райнера и вовсе как на жуткого охотника на нечисть. Что тот говорит напуганному мальчишке, не слышно, но Армин послушно идет за ним и теряется из поля зрения.       — Джеймс, — привлекает внимание доктор. — Пожалуйста, прими свое лекарство, — он протягивает таблетки, и Эрен не смеет спорить. — Судя по расписанию на двери, сегодня у тебя как раз посещение врача после кулинарной терапии. Я зайду к доктору Зое после обхода и попрошу забрать тебя сразу после завтрака. Ты же не против?       Это, блять, тест на вменяемость? Вспоминаются заковыристые вопросы друзей, в конце которых, не взирая на ответ, ты оказываешься геем. Эрен, правда, и оказался, но вряд ли из-за вопросов.       — Да, конечно, не против, — соглашается он.       — Очень хорошо, — добрая улыбка располагает к себе. — Криста, возвращайся к работе, я открою дверь для Джеймса.       Под конвоем врача он идет в столовую. Снова почти все на своих местах, все спокойно, ничего не изменилось от того, что одного из пациентов утром поваляли по полу и едва не отправили в нездоровый сон сильным препаратом. И, к своему ужасу, Эрен видит, как Райнер эмоционально рассказывает что-то Леви, а тот слушает с серьезным лицом, скрестив руки на груди. Догадаться, какой именно информацией тот делится, несложно. Долгим взглядом он следит за реакцией Леви и ждет, что тот отмахнется от лжи, но он почему-то кивает и говорит что-то другим санитарам, на что все ему тоже кивают. Если после посещения врача ему устроят «темную», как в школе, Эрен не удивится совсем. Червячки страха копошатся в его сердце. Еще и Армин сидит один за столом с понурым видом. Сесть отдельно, чтобы не видеть разочарование в его больших глазах, хочется почти так же сильно, как прокричать правду ему в лицо, надеясь, что он поверит и поймет.       — Армин… — начинает Эрен, несмело подойдя к нему с подносом.       — Джеймс! — почти вскакивает он, и в его взгляде нет ни осуждения, ни разочарования, только волнение, которое накатывает на его глаза, как волны, и превращается в слезы. — Ты в порядке?       — Да, — уверенно кивает он и садится. — Да, все хорошо, доктор Бернер очень помог.       — Слава богу… — выдыхает Армин. — Как хорошо, что он был рядом, я совершенно не знал, кого позвать так быстро…       — Так это ты его позвал?       — Да. Я услышал шум, увидел и побежал сначала на пост, но потом подумал, что охрана, скорее, Райнеру поможет, чем тебе, поэтому позвал доктора Бернера, когда увидел. Как я рад, что ты цел, я думал, он тебе все кости переломает…       — Армин… спасибо тебе, — с настоящей благодарностью в голосе говорит Эрен и сжимает тонкую ладошку, а тот с улыбкой облегчения сжимает в ответ, и только после этого они приступают к завтраку.       Очень хочется начать разговор о том, что услышал там Армин. Но что именно сказать, пока не приходит в голову. Есть вариант того, чтобы рассказать правду, но как-то боязно, что друг неверно сложит два и два у себя в голове и сочтет шизофреником. А если рассказать только половину правды, опираясь на легенду о Джеймсе Эре, есть риск показаться реальным убийцей, плетущим сложную паутину лжи. Поэтому остаток завтрака проходит для обоих в тишине, пока ее не разбавляет чужой голос.       — Хотел извиниться, — безо всякого сожаления заявляет Райнер. — Я не оценил обстановку и действовал сгоряча.       — Так извинись, — выплевывает Эрен гораздо раньше, чем успевает подумать о том, что говорит.       Как же в его голове не хватает элементарного фильтра для слов. Еще с начальных классов у него никогда не получалось вовремя остановиться. Оттого он и был частенько вовлечен в драки, расстраивая родителей очередной ссадиной на скуле. Но отказываться от сказанного он не намерен. Об этом красноречиво говорит твердый взгляд, пусть даже он смотрит на санитара снизу вверх. Но Райнер только хмыкает с надменной ухмылкой и наклоняется к столу. Эрен сжимает ложку как свое единственное оружие, но обращается ублюдок не к нему.       — Ты бы с ним поосторожней, — ядовито улыбаясь, говорит он Армину. — Кажется, он предпочитает блондиночек.       За эти слова хочется вскочить ему вдогонку и вставить ту самую ложку поглубже в его раскаченную огромную… Но Армин хватает за руку, молча уговаривая остаться на месте. Его тонкие пальцы именно в этот момент оказываются очень сильными, а взгляд решительным и серьезным. Одним только выражением лица он четко говорит «не надо». И Эрен прислушивается к нему, оставаясь на месте. Уже через секунду он понимает, какой хреновой была эта идея и к чему она могла привести.       Оставлять Армина после такого одного просто жестоко, но и не пойти к доктору Эрен никак не может. Поэтому друг плетется печь кексы, а он сам по уже относительно знакомой дороге идет на сеанс. Хотелось бы сказать, что он не путается в коридорах в итоге, но это не так. Они, черт возьми, слишком похожи один на другой. Это вообще точно удачное здание для психушки? Однако он все же находит нужную ему дверь и стучит.       — Да! Заходи, гроза девчонок! — своеобразно приветствует его доктор Зое, держа одной рукой огромную стопку папок, а второй расставляя их на полке.       — Пожалуйста, не говорите так, — раздосадованно произносит Эрен и подходит ближе. — Давайте помогу.       — О, спасибо! — она передает ему вес, а у него чуть глаза из орбит не вылезают, как только у нее получалось держать это одной рукой?       — А вы в хорошем настроении, — замечает без упрека.       — Я всегда в хорошем настроении! — говорит Ханджи и берет верхнюю папку, чтобы найти ей место. — Как говорится, когда солнышка нет, мы сами должны стать солнышком.       Пожалуй, в этих словах даже больше смысла, чем могло бы быть. Когда все папки оказываются на стеллаже, она привычно садится за свой стол и открывает пухлый из-за исписанных чернилами страниц блокнот и щелкает ручкой.       — Итак. Я не буду спрашивать тебя о том, что случилось, — говорит Зое и откидывается в кресле. — Твои объяснения, которые передал мне Моблит, более чем логичны. И первичное обследование не выявило у тебя никаких психических отклонений…       — Когда… — перебивает ее Эрен, — когда это у нас было первичное обследование?       — В первый день.       — Но мы же просто говорили…       — Дорогой, я врач со стажем более чем в двадцать лет, — поясняет доктор. — Я не скажу, что люди открытые книги, но умею вести диалог так, чтобы любой разговор с незнакомым мне человеком стал первичным обследованием.       Эрен тупо кивает. Он и не думал, что его просто легко обвели вокруг пальца.       — Так вот, как я и говорила, никаких мыслей о том, что твоя психика нездорова, у меня нет. Сейчас мне куда важнее понять, как ты себя чувствуешь после произошедшего.       — Погано, — легко признается Эрен; нет повода пытаться увиливать от прямого ответа. — Мне было спокойно последние дни, и я, наверное, успел забыть, кем являюсь для всех.       — Понимаю, — кивает она. — И обещаю тебе, что мы с этим справимся и тебе снова будет комфортно. Все могут думать все, что им захочется, но никто к тебе и пальцем не притронется без повода. Сегодня, к сожалению, так вышло, что ты его дал. Понимаю, что совершенно случайно. И раз камнем преткновения стали твои сны, займемся этим. Раньше мы только касались их, а теперь расскажи, пожалуйста, подробно.       Эрен рассказывает. Во всех подробностях и деталях, которые только может вспомнить. Рассказывает о том, что в последнем сне на его месте лежал Армин. Упоминает, что сквозь сон чувствовал, как слезы затекали ему в уши. И даже о том, что во сне он испытывает отчетливое неотвратимое желание убить Зика, и не решается утверждать, что у него не хватило бы на это решимости в реальной жизни. Эрен никогда не был жестоким, но всегда обладал повышенным чувством справедливости и искренне считал, что за убийство полагается смерть.       — Что ж, — выдыхает доктор Зое. — Твой сон довольно красноречиво отражает реальность. Ты чувствуешь себя беспомощным, ведь ты не мог никак помочь подруге. От этого вечные оковы. Ты винишь себя в ее смерти. И боишься, что кто-то еще может пострадать из-за тебя.       — Думаю, да, так оно и есть… — соглашается Эрен с опущенной головой.       — Избавиться от таких чувств очень сложно, — признается она. — У меня есть… друг, который так и не смог этого сделать до конца. И я не могу знать, когда наша с тобой терапия прервется твоим возвращением в привычную жизнь, но я дам тебе советы, которыми ты сможешь пользоваться сам. И научу тебя контролировать сны. Знаешь, что такое осознанный сон?       — Ну, очень примерно.       — Это сон, в котором ты осознаешь, что спишь, — объясняет Зое. — Учитывая, что твой постоянно повторяется с небольшими переменными, будет даже проще. В следующий раз, когда увидишь Зика, задай себе вопрос, реально ли это. Думай только об этом, а потом попробуй зажать себе нос. Если ты сможешь свободно дышать при этом, значит, это всего лишь сон, и ты сможешь управлять им так, как захочешь сам.       — Звучит бредово, — признается Эрен.       — Знаю, — соглашается она. — А разве сны сами по себе не бредовые?       Ханджи широко улыбается, и он соглашается попробовать. Просто попробовать для начала. Но ему пока непонятно, как вбить в свою голову хотя бы мысль осознать во сне, что он спит. До этого как-то не получалось.       Он возвращается в общую комнату, где не видит ни Армина, ни Леви. На посту только один незнакомый ему санитар. Благо, что это не Райнер, но все равно довольно боязно приближаться к нему, представляя, как этот дебил преподнес своим коллегам информацию, но, пожалуй, если прямо сейчас он не покурит после такого замечательного во всех отношениях начала дня, то начнет сходить с ума по-настоящему. Но на его счастье, Эрен замечает, что на балконе уже курят. Обе куртки заняты, но на улице не настолько и холодно.       — Привет, — здоровается он с двумя другими пациентами. — Можно прикурить?       — Да, конечно, — отзывается один из них, передает зажигалку и сразу ее забирает, не пряча в карман.       Скорее всего, ему уже приходилось оставаться без курева. Они не пристают с разговорами, общаются между собой и выглядят, в целом, довольно адекватными. Именно одного из них Армин называл Ханнесом, который верит в гигантов. А по нему и не скажешь…       — Эй, парень, — привлекает гигантофоб его внимание. — Держи куртку, мы уже уходим.       — Спасибо, — благодарит Эрен и остается наедине с собой.       Во внутреннем дворике мужчина собирает листья в большие пакеты ленивыми жестами. Мама всегда была куда более энергична в саду. Помнится, папа сравнивал ее с колибри, порхающей от цветка к цветку. А та так мило смеялась и шутила над папиным воображением. Дверь за ним снова открывается и закрывается, и Эрен оборачивается, надеясь, что это Армин. Но это Леви. И от желудка к горлу поднимается страх. Он не боится Леви… наверное. Или… Сознание мечется в панике. Нет, Леви же знает, что Эрен не болен, он бы не стал так прижимать его к полу, но… но что, если хоть на секунду тот предположит, что полиция привезла его сюда не как свидетеля, а как подозреваемого…       — Привет, — спокойно здоровается тот. — У тебя сигареты еще есть?       Такого вопроса Эрен совсем не ожидал, поэтому вообще сбивается с мысли и смотрит в ответ взглядом из серии «ты кто такой и что тебе нужно». Но старается быстро взять себя в руки и открывает пачку с двумя папиросами, предполагая, что Леви вышел без своих. Он же протягивает ему новую, нераспечатанную.       — Спасибо… — рассеянно отвечает Эрен и наблюдает за тем, как элегантно прикуривает Аккерман.       — Болит что-нибудь?       — Ам… — его тело с того самого момента будто все время было в напряжении, и Эрен только теперь прислушивается сам к себе. — Ну, не прям болит, но тянет, наверное…       — Эрен, не пойми меня неправильно. Мне жаль, что так все случилось, и я такого впредь не допущу, но мои сотрудники действовали по инструкции, — объясняет Леви холодную голую правду. — Райнер поспешил с действиями и получил за это выговор, и я велел ему принести тебе извинения.       — Да, он подходил, — соглашается Эрен, собираясь рассказать, какими были его извинения, но Леви продолжает.       — Армин рассказал мне, во что это вылилось, — и от его слов по коже снова пробегает холодок, ведь он как бы тоже повел себя агрессивно. — Мне будет довольно сложно тебя защищать, если ты сам будешь рыпаться.       — Мне снова нельзя извиняться? — пристыженно бормочет Эрен.       — Нельзя, — жестко запрещает Леви. — Ты не виноват в том, что у тебя есть эмоции. Но впредь постарайся сдерживать себя.       — Хорошо, — с этим возможно только согласиться.       — И еще один момент, — выдыхает Леви дым, а Эрен уже просто вжимает голову в плечи. — Ты сказал Кристе, что можешь показать ей похожую на нее девчонку в инсте.       — Ну да, я мог бы…       — Полагаю, раз ты знаешь ее инсту, она есть у тебя самого, — говорит он, и Эрен пока плохо понимает, к чему он ведет. — Ты в своем уме? — голова вжимается в плечи, скоро вместо него здесь будет стоять черепашка. — Хочешь, чтобы любопытная девчонка нашла тебя через нее и по большому секрету всему свету растрезвонила, кто ты такой на самом деле?       — Черт, я вообще не подумал об этом…       — Видимо, думать это вообще не твое, — выдыхает Леви.       Плечи Эрена все-таки расстроенно опускаются, он склоняет голову и закрывает глаза.       — Мне правда очень хочется извиниться перед тобой за все те неприятности, которые я тебе доставляю…       Его подбородка касается всего один палец, и он почти не давит, но Эрен все равно поднимает голову, чтобы взглянуть на Леви по его немому приказу. И это означает, что ему совсем не нужно применять силу, чтобы его послушались, словно обладает каким-то даром власти. Его серые глаза спокойны, брови и губы расслаблены. Он не выглядит злым или хотя бы чуточку раздраженным.       — Я не называю тебя врагом человечества номер один, я всего лишь прошу тебя быть осторожнее. Ты даешь мне слово?       — Да… — выдыхает Эрен с очень плохо скрываемым восторгом через пару секунд еще и от того, что Леви, только получив ответ, убирает палец от его подбородка. — И в кого ты только такой хороший… — вырывается. Фильтра очень не хватает.       — Моя мать была ангелом, — пожимает Леви одним плечом.       — Тогда почему тебя растил мудак? — со смущенной улыбкой радуется Эрен тому, что Леви отреагировал так, а не сказал, что тот несет чушь.       — Ангелы тоже умирают.       — Блять… Прости меня, пожалуйста, я…       Но он не договаривает, потому что видит, как Леви изо всех сил закатывает глаза. Да так открыто и театрально, запрокидывая голову для пущего эффекта. Смущение и стыд отступают, Эрен тихо смеется с этой картины, и короткое представление заканчивается на этом.       — Спасибо тебе большое за все, что ты делаешь, — уже расслабленно говорит Эрен. — Я понимаю, что это просто твоя работа, но…       — Это не просто моя работа, — перебивает Леви, теперь тоже наблюдая за садовником.       Челюсть Йегера сама тянется к земле, вопрос уже просится на язык, но на фоне слышно, как кто-то открывает балконную дверь. И за ней показывается голова рыжего парня со странной прической.       — Леви, прости, знаю, что ты на перекуре, но тебя доктор Смит зовет. Говорит, что срочно.       — Иду, — он тушит сигарету. — Будь паинькой, — кидает он Эрену и уходит.       Тому тоже больше нечего делать на балконе, но он все равно пару минут медлит, чтобы успокоить свои мысли. Что Леви имел в виду под тем, что это не просто его работа? Это что-то типа сверхурочных? Особый проект? Или все же…       Эрен возвращается в общую комнату и видит Армина, листающего книгу. Его присутствие сразу успокаивает, это как увидеть шлюпку посреди океана. Но когда он уже вешает куртку и хочет направиться к нему, его грубо хватают за предплечье. И оборачиваться не надо, чтобы уже по силе сжатия понять, кто это. Пальцы свободной руки дергаются от желания сжать ее в кулак, но он дал Леви слово.       — Что?       — Ничего не забыл? — грозно спрашивает Райнер.       — Я зажигалку не брал, ее относил Ханнес и… еще с ним кто-то, — искренне пытается Эрен говорить спокойно.       — Мне проверить твои карманы? — басит с издевкой.       — Ну проверь, — фильтр же, черт возьми, фильтр!       — Эй, Райнер, — окликает его спутник того самого Ханнеса. — Он правду говорит, я сам зажигалку относил.       Потуги санитара не скривить лицо говорят о том, что он бы предпочел унизительно обыскать свою жертву, но у него не остается повода, и он отпускает руку. Эрену очень хочется бросить язвительный комментарий, но он крепко сжимает челюсти и идет к Армину. Он сейчас куда важнее, чем «привлекательная» возможность отхватить пиздюлей сначала от этого ублюдка, а потом от Леви.       Друг ждет его, но он в порядке. Жалеет только, что Эрена не было на кулинарии, потому что кексы получились шикарные. Но он обещает, что обязательно пойдет с ним в следующий раз. Во время тихого часа, как и планировалось, они «прячутся» в своих комнатах, чтобы лишний раз не отсвечивать, и это подходит для данного Леви обещания быть паинькой. А после они мирно собирают пазлы с Микасой, которая, к огромному удивлению шокированного Армина, им это позволяет. На групповой терапии они оба не заикаются о неприятностях сегодняшнего дня и расходятся по комнатам с чувством удовлетворения от того, что этот день им больше ничего не подкинул.       Наученный опытом Эрен не спешит раздеваться. Леви слишком часто видит его частично обнаженным, это уже просто ненормально. И он оказывается прав, тот без стука заходит к нему в комнату и протягивает таблетки.       — Сегодня я остаюсь на часть ночи, поэтому завтра буду дольше спать, — начинает Леви. — Если я встану пораньше еще раз, я сам займу одну из палат. Чтобы избежать неприятных моментов, я приду за тобой сам, когда встану. Без еды не останешься, в душ тоже сходишь, просто позже. Твою встречу с Ханджи она перенесла.       И это, признаться, просто великолепные новости. Эрен бы совсем не хотел принимать душ, если в помещении будет еще и Райнер. Он не думал, конечно, что неотразим и все парни мира западают на его зад. Просто это и так довольно травмоопасное место, не хочется думать еще и о том, что кто-то может чисто «случайно» позволить ему упасть и удариться головой о мокрый пол. Он уже хочет поблагодарить Леви за принятое решение, но еще одна мысль простреливает его голову как пуля. Армин.       — Леви, спасибо тебе огромное, но… не надо, я бы хотел встать вместе со всеми.       — И сейчас ты мне, видимо, это логично объяснишь? — приподнимается тонкая бровь.       — Ну… — не очень хочется говорить, но не сказать еще хуже. — Армину совсем не нравится эта смена. Он чувствует себя с ними некомфортно. Не хочу оставлять его одного.       — Эрен… — Леви трет переносицу двумя пальцами. — Он был тут без тебя почти целый год, и все было нормально.       — Я знаю, — спорит Эрен. — Но он сам мне все это сказал.       — Ты все услышал. Увидимся завтра, — он разворачивается, чтобы уйти, но его хватают за руку.       — Леви, пожалуйста.       — Эрен, — его взгляд и голос становятся гораздо строже. — Это вообще не та ситуация, когда ты можешь пререкаться со мной.       — Я не… Армин один из немногих, кто доверяет мне здесь. И он очень помог мне сегодня. Я тоже хочу защитить его. Пожалуйста, — он все еще держит его за запястье двумя руками, но совсем не сдавливает его.       — Зохнах… — снова что-то говорит на иврите Леви. Он шумно выдыхает с закрытыми глазами. — Я спрошу мнение Армина. Если он захочет, его дверь я тоже открою позже. Идет?       — Да, — согласно кивает Эрен. — Да, спасибо тебе.       — Черт с тобой. Доброй ночи, Эрен.       — Доброй ночи, Леви.