Сквозь огонь, воду и дурдом

      Утром Леви крадучись выводит Эрена из своей комнаты и помогает добраться до нужного коридора, чтобы тот сам прошел в общие помещения. На очередном сеансе Ханджи не задает смущающих вопросов. Вместо этого рассказывает забавную историю, как ее супруг почти искренне в течение десяти минут делал вид, что не забыл о годовщине, а она в свою очередь целых пятнадцать делала вид, что для нее это важно. Также она безо всякой издевки отвечает на вопрос Эрена, что Леви работает в лечебнице уже шесть лет, а его выходные суммарно не составят даже месяца. Он явно сделал что-то не так в прошлой жизни, раз в этой ему приходится столько вкалывать. На фоне этого собранная сумка в его шкафу кажется странной, но не настолько, чтобы уделять этому повышенное внимание. Да он и не вспоминает об этом, когда Леви пылко целует его перед сном.       — В целом, я не против идеи попробовать чипсы хоть раз в жизни, — делится Армин своими мыслями в очередное воскресенье, когда они соглашаются на волонтерскую работу — на этот раз доставать скрепки из корешков журналов. — Но они же вредные.       — Да какая разница, зато вкусные, — спорит Эрен. — Когда выйду отсюда, первым делом напьюсь и обожрусь просто всем, что под руку попадется. Я даже по всей этой гадости с работы скучаю. Ты, реально, вообще никогда не ел фастфуд? Даже хот-дог?       — Нет, — пожимает Армин плечом. — Мне готовили только здоровое питание.       — Логика у твоего отца, конечно, на высшем уровне, — бурчит Эрен себе под нос. — Трахать сына можно, а вот вкусно накормить… Черт, прости, — доходит до него то, что сказал.       — Да не извиняйся, — смеется Армин. — Если опустить детали, это, пожалуй, и правда смешно. Какое твое любимое блюдо?       — М-м… — задумывается он. — Наверное, «Слоппи Джо», который делала мама.       — Что это?       — Если коротко, это офигенно вкусный говяжий фарш в густом соусе между двумя булочками. У мамы он так вкусно получался, что пальцы хотелось себе откусить вместе с ним, — говорит Эрен и опускает руки с очередным журналом. — Как же хочется прямо сейчас оказаться на нашей кухне, где она готовит, а папа читает газету.       — Понимаю, — кивает Армин. — Надеюсь, так будет уже очень скоро, — улыбается он.       А Эрен и хочет, и не хочет этого одновременно. С одной стороны, очень нравится думать, как Зик предстанет перед судом и отправится в тюрьму на долгие годы, с другой — это ж самому тоже в суд идти, и черт знает, насколько все это может затянуться. И как скоро после всего этого он сможет начать спокойную жизнь с Леви? Плюс еще родителей нужно познакомить со своим новым парнем, а представить себе их реакцию довольно сложно. В голову лезет комичный образ, как они в один голос вопрошают: «Что, опять?» Но ведь Леви же не очередной глупый мальчишка, а взрослый мужчина… Впрочем, как раз это и может быть проблемой. Шестнадцать лет разницы в возрасте. Леви был уже половозрелым, когда Эрен только появился на свет. Черт, склонность к рефлексии в этом месте у него увеличилась в разы.       Следующая неделя начинается с того, что Микаса произносит свое первое слово на групповой терапии. Это слово «нет», правда, но целое слово! Ладно, технически это частица, но Эрен как бы манал задумываться еще и о подобных вещах. Погода с переменным успехом то радует, то нагоняет тоску, которую своим негаснущим оптимизмом развеивает Армин. Чтение никогда не казалось Эрену делом увлекательным, но когда Арлерт решает почитать ему вслух, понимает, что зря отказывался от установки приложения с аудиокнигами. Хотя, возможно, дело в энтузиазме и артистизме новоиспеченного друга. Эрен тогда заводит разговор о том, что в фильмах видел, как проводят всякого рода конкурсы талантов в лечебницах, и Армину стоило бы поучаствовать в таком. Тот же отвечает, что таланты большинства здешних обитателей ограничиваются в физической возможности найти свою палату. Эрен спорит, вспомнив о парне со способностью чувствовать цифры на вкус, но Армин просит оставить в покое бедного шизофреника.       — Армин, — привлекает Эрен его внимание. — Так нечестно, из нас двоих это я выпадаю из игр и забываю про свой ход.       — А, извини, — «просыпается» он. — Давно просто не видел новых санитаров.       — Новых?       Обернувшись, Эрен видит, что Леви разговаривает с девушкой, которую не видел раньше. Невысокая, как та же Петра, с почти белыми волосами и аккуратными очками на носу. Она слушает очень внимательно, кивает и записывает что-то в небольшой блокнот. Выправка почти военная, а сосредоточенное выражение лица точно как у лучшего студента медицинского колледжа. Такие среди ночи готовы проснуться и дать ответ на вопрос повышенной сложности без шпаргалок и запинок.       — Я думал, на таких мелких должностях текучка — обычное дело, — говорит Эрен.       — Не назвал бы такую должность мелкой, — вместо санитаров обижается Армин. — Я тут не так уж долго, конечно, но при мне уволился только один парень, и то потому, что его сам доктор Смит на должность врача порекомендовал в другую лечебницу, и одна девушка ушла в отпуск по беременности.       — Как-то жутко уходить в такой отпуск из психушки… — зловеще замечает Эрен.       — Ты о?.. Да ты что! Она просто замужем за одним из врачей!       Армин почти всегда понимает шутки, но именно что «почти». А Эрен смеется над ним по-доброму, утирая капельки слез из уголков глаз. И надо сказать, в такие моменты Армин смущается просто очаровательно. Ему очень идет этот легкий румянец и немного надутые губы. Чистый ангел — думает Эрен и оборачивается снова на своего персонального дьявола, потому что Аккерман безумно хорош, когда раздает указания. Как раз в этот момент он просит Петру сопроводить новенькую в каком-то направлении и возвращается за санитарский островок к разрывающемуся телефону. Эрен успел заметить его поведенческие привычки, и уже знает, когда тот устает, а значит, можно утащить его на перекур. Одна из таких привычек — он заканчивает разговор по телефону словом «шармута», произнесенном одними губами. Порой интересно, как реагируют санитары на то, что их старший иногда ходит курить с одним из пациентов, но процентов на двести Эрен уверен, что ответом было бы: «Мне похеру, кто и что думает», а те, в свою очередь, вряд ли надеются на откровенность Леви и, скорее всего, боятся попасть под горячую руку.       — Хочешь покурить? — предлагает Эрен.       — Хочу, — выдыхает Леви и оборачивается на Оруо, бурчащего на внезапно замолкший принтер.       — Да почему он не печатает…       — Кхасимат нияр, — обращается к нему Леви.       — Что, прости?       — Если тебе непонятно, что написано на принтере на родном тебе языке, я решил, что, возможно, иврит поможет, — отвечает, выходя из островка.       — Что это значит? — любопытствует Эрен по пути.       — Замятие бумаги, — отзывается он, открывая дверь на балкон.       Один из немногих солнечный — и то временами — день приятно пахнет прелыми листьями и легким морозом. Почти уже голые ветви деревьев спокойны без ветра, а голубое небо с немногочисленными облаками кажется невероятно высоким и зовет в полет. Хочется раскинуть руки, вдохнуть ароматы осени с закрытыми глазами и почувствовать свободу. Жаль, мешают стены, рушащие это ощущение. Пусть Эрен и привык к их виду, ощущение собственной беспомощности порой начинает топить в себе.       — У вас новенькая, — начинает Эрен разговор с явно уставшим больше, чем обычно, Леви.       — Ага. Свалилась на мою голову, будто мне работы мало, — он тяжело выдыхает дым.       — Так есть же опытные сотрудники, у нас на работе менеджер обычно чисто в курс дела вводит, а потом приставляет к кому-то.       — Чтобы ввести нового сотрудника в курс дела, потребуется не меньше пары недель, которые я надеялся потратить на подготовку себе преемника.       — Преемника? — удивляется Эрен.       — Не ссы в трусы, я уйду отсюда не раньше, чем ты.       — Ты серьезно? — улыбка лезет на лицо сама собой.       — Да. Я же сказал, что нужно кое-что уладить. Многое уже готово, остались мелочи.       — А что уже готово?       — Не запаривайся этим пока, — выдыхает Леви слова вместе с дымом.       — Кого видишь на своем месте, если не секрет?       — Райнера.       — Райнера? — снова удивляется Эрен.       — Не начинай, мы уже говорили с тобой на его счет. У него достаточно знаний и компетенции, чтобы занять должность старшего.       — Да нет, я и не спорю… В той ситуации с… Луизой, кажется? Он повел себя профессионально. Я вспомнил твои слова и правда решил пересмотреть свое отношение к нему.       — Вот и умница. Мне нужно идти работать. И ты тут долго не стой.       Проводив Леви взглядом, Эрен не может подавить счастливую улыбку. Теперь, пожалуй, ему даже хочется, чтобы Зика поймали как можно скорее. Сознание уже рисует небольшой домик с лужайкой и крыльцом, на котором он сможет проводить время с полюбившимся ему человеком. Хорошая погода может быть намеком на то, что в скором времени и в жизни тоже начнется штиль, успокаивающий сердце и душу. Кажется, что осталось совсем немного времени. В мысленном календарике он обводит некий день, к которому всеми силами будет стремиться. Этот день — просто очередная галочка. Сколько их будет, пока непонятно, но каждая приблизит его к заветной дате.       И каждый день после становится красивой уютной галочкой в сознании. Хорошее настроение Эрена замечает и Армин. Они с Микасой собирают очередную алмазную мозаику одну на троих на арт-терапии. Микасе передается общий позитивный настрой, она улыбается забавным историям из жизни и фильмов. Буквально расцветает на глазах, как цветок, который распустился в непогоду и рос несмотря ни на что. Даже во время просмотра фильма она указывает на экран и улыбается, проявляя эмоции. Они делают ее живой, на щеках появляется едва различимый очаровательный румянец. У нее даже зевать выходит удивительно очаровательно. Возможно, у Микасы тоже есть заветный день в голове, когда лечащий врач объявит ее здоровым человеком, способным просто жить, любить, создавать семью.       Перед сном Микаса тихо благодарит Эрена за то, что он проводил ее до палаты, а он кивает ей с улыбкой и помогает закрыть дверь. Что-то теперь у нее замок решает повыделываться. Ну либо просто магнитный замок самого Эрена каким-то образом переполз сюда, чтобы теперь тут над ним поиздеваться.       — О, получилось, — сообщает Эрен и невольно обращает внимание на расписание на двери.       Да, на его двери указано присвоенное ему при поступлении имя — Джеймс Эр. Но почему у нее вместо обычного и логичного «Микаса Аккерман» написано «Джейн Доу»? Эрен удивленно моргает, но только улыбается подруге на прощанье перед сном, понимая, что ее состояние пока не позволит ей ответить. Тех пары догадок, что сами приходят в голову, по сути, достаточно. Первая: Леви работает тут не покладая рук. Возможно, Микаса просто не числится, как пациент. То есть, получает лечение условно бесплатно. Вторая: есть какая-то сложность с документами. Чуть тряхнув головой, чтобы избавиться от ненужных мыслей, Эрен шагает вперед. Голоса двух человек доносятся до него раньше, чем он видит троих — Ханджи, Райнера и новую санитарку. Черт, не есть хорошо, по времени он должен быть уже в комнате.       — Чего бродишь? — басит Райнер без явной агрессии в голосе.       — Да я Микасу провожал, уже иду к себе.       — Почему провожал? — настороженно спрашивает Ханджи. — С ней все хорошо?       — Да хорошо, у нас это просто чем-то вроде традиции стало, — смущенно объясняет Эрен, почесывая затылок.       К его удивлению, на это Райнер только понимающе кивает.       — Ой, какая милота, — расплывается Ханджи в улыбке. — На самом деле хорошо, что я встретила тебя. У меня в пятницу будет криминально много дел, надо к конференции подготовиться. Ты не против встретиться завтра вместо бассейна?       — Да, хорошо. Армин все равно прибаливает еще, а без него там скучно.       — Отлично! Что ж, идем дальше, — обращается она к своим спутникам.       Эрен продолжает свой путь, но ведомый любопытством оборачивается, чтобы еще раз посмотреть на новенькую, контакта с которой пока не было, потому что она, очевидно, очень занята знакомством с этим местом и еще не занимается пациентами. Смущение колет в затылок, когда он видит, что та тоже обернулась на него на секунду.       — Ты чего болтаешься? — возникает еще и Леви на пути, ворвавшись в и так неспокойное состояние Эрена, отчего он вздрагивает.       — Напугал… — выдыхает он. — Микасу провожал.       — Провожал? — чуть хмурится Леви. — Что с ней?       — У вас у всех одинаковые вопросы, — замечает Эрен. — Все с ней хорошо, просто частенько провожаю ее по вечерам.       Лампы уже начинают гаснуть, коридоры пустые, большинство, если не все пациенты уже разошлись по своим палатам, дневной персонал в своих комнатах, ночной занят своими обязанностями. В тишине пустых коридоров Леви воровато озирается по сторонам и делает к Эрену шаг. Не такой, чтобы бдительные охранники за мониторами что-то заподозрили, но все же интимный.       — Клеишься к моей племяннице? — будто бы грозно вопрошает он, но смешинка в глазах выдает его веселье.       — Исключительно чтобы подобраться к тебе, — с улыбкой отвечает Эрен.       — Какой гнусный план, — чуть наклонив голову к плечу, резюмирует Леви. — Давай топай в койку. А то в смирительную рубашку наряжу.       — А я, может, и не против, — двигает Эрен бровями вверх-вниз. — Ты придешь?       — Засранец, — выдыхает Леви с улыбкой. — Перспектива прекрасная, но вряд ли. Лучше засыпай. Дел до жопы.       — Тогда доброй ночи, — вздыхает Йегер.       — Доброй ночи, Эрен, — очень тихо отвечает Леви, называя его по имени вне палаты.       На своей кровати после глубокого вдоха Эрен закрывает глаза, заложив руки за голову. В сознании появляется еще одна галочка, день почти закончен. Округу укатала в свои объятия тихая звездная ночь. Где-то в мифическом пространстве по городам начинает гулять Дрема, принося волшебные и не очень сны. Кому-то очень особенному достаются сны с бесконечно наркоманскими сюжетами. Такие сны называются «Это что, блять, было?» Каким образом Дрема выбирает, кто и что сегодня увидит, науке неизвестно. Он решает сегодня перенести Эрена высоко-высоко в небо, позволяя ему раскинуть руки и насладиться прохладным влажным воздухом в лицо. По бокам от него быстро бегут облака, такие мягкие на ощупь. Где-то вдалеке недостижимый бескрайний горизонт манит своей загадочностью и ощущением легкости. Нельзя приблизиться к горизонту, как бы сильно ни желал этого.       Но Эрен приближается каким-то образом. Тот все ближе и ближе, словно кончается карта этого мира. Опасаясь столкновения, он закрывается руками и тут же перестает чувствовать ветер в своих волосах. Опускает руки он очень медленно, совсем не желая видеть то, что предстает перед его взором. Коридор лечебницы из его кошмаров. Серый, грязный, как и раньше. Только нет больше огромной дыры и разносящего сор по полу сквозняка. Тишина давит на слух, не слышно ни шелестения пепла на стенах, ни шагов, ни опасного дыхания, но от этого еще страшнее.       За его спиной вдруг открывается дверь. Ведомый сценаристом сна, Эрен медленно идет в словно приглашающую зайти в нее комнату. За дверным проемом — непроглядная темень, которую, кажется, можно ощутить тактильно, настолько она густая. В привычном месте наверху не находится выключателя, поэтому рука ведет по стене вниз и находит его примерно на уровне бедра. Лампа накаливания освещает залитое кровью небольшое помещение.       Эрен закрывает руками рот, чтобы заглушить собственный крик отчаяния, которое накатывает на него огромной волной. Перерезанное горло выглядит именно так, как он и запомнил. Глубокий отвратительный порез пересекает бледную шею Леви, лежащего на кровати.       — Давно не виделись, Эрен, — звучит голос за спиной.       По спине от него бегут колючие мурашки. С трудом подавив страх, Эрен зажимает себе нос рукой и делает глубокий вдох. Значит, это всего лишь сон, порожденный его же сознанием, подкинутый ему с какой-то целью. В его власти менять его так, как он сам захочет. А потому возникшим у него в руке ножом он пронзает грудную клетку преувеличенно высокого Зика, с удовольствием считывая удивление на его тупом лице. Кровь стекает по лезвию ножа на руки, от этого ощущения Эрен подскакивает на кровати.       В полумраке палаты он один. Руки влажные от пота, но чистые, не запачканные чужой кровью. Он хрипло дышит, широко раздувая легкие. Напряжение от сна выливается в слабый тремор. Эрен сжимает волосы, сглатывает сухим горлом и снова закрывает глаза. Горячие губы расходятся в измученной улыбке. Пусть внутри своего сна, но он одержал вяленькую победу. Дрема, правда, после этого разводит руками и говорит, что его полномочия здесь все. Периодические переваливания с бока на бок никак не помогают заснуть, но Эрен связывает это с тем приятным волнением, которое гуляет по его телу. Он чувствует истинную победу над своим же сознанием, но при этом не может выкинуть образ мертвого Леви из головы.       В голову приходят самые дурацкие мысли из низкосортных ужастиков. Вот он выходит из лечебницы, они с Леви строят совместный быт, а потом он находит любимого в кровати мертвым. Прозаично? Тупо? Да, как в бульварных романах, которые женщины в возрасте берут с собой в поезд, чтобы скоротать время. В этом виноват исключительно кинематограф — считает он. Ибо знает любые криминальные подноготные только из фильмов, а те не блещут правдивостью. Собственно, и странно было бы давать идеи молодому поколению, как именно нужно вершить преступления. По мнению Эрена, все куда более топорно и тупо, чем показывается на экране. Без сложных ходов с постоянным возвращением в прошлое для раскрытия неожиданного поворота. Он думает про это, теребя подушку до самой побудки.       Оруо протягивает ему те витамины, что он уже привык принимать. Никаких изменений в своем поведении он не наблюдал и не наблюдает до сих пор, помня о соглашении с Ханджи. Он здоровается с Армином и сообщает, что Ханджи перенесла их встречу на сегодня, да и тот делится тем же, только у него встреча после обеда. Утро без Леви не становится печальным, но немного напрягает, хочется увидеть его живым и здоровым после такого сна. Однако в лечебнице все спокойны, тот наверняка за санитарским островком делает свои обычные дела.       — Туки-туки, — «здоровается» Эрен.       — Я тут! — поднимает Ханджи руку, узнавая старую игру. — Ты меня поймал! Заходи, присаживайся.       — А если перелить кому-то вашу кровь, можно сделать этого кого-то таким же веселым? — шутит Эрен, проходя в кабинет.       — Ах если бы, моя работа стала бы куда проще, — смеется Зое. — Как у тебя дела?       — Если честно, прекрасно, — делится он. — Сегодня я снова видел Зика во сне. Но я вдруг вспомнил про нос, зажал его, и в итоге вонзил нож ему в грудину. Мне так захотелось. Не подумайте, что я какой-то псих, но было приятно.       — О, поверь, это вообще не делает тебя психом, — успокаивает она. — Это вполне здоровое желание вернуть себе контроль над своей жизнью. И, думаю, увидел ты его снова, потому что почувствовал себя в безопасности окончательно. Я рада за тебя, это чудесный результат терапии.       — Вставите меня в рамочку? — фыркает Эрен с улыбкой.       — Если честно, я уже! — вдруг громко смеется Ханджи и достает из-под стола «членоракету» в рамке.       — Да блин! — возмущается он. — Это непрофессионально!       — Ничего не знаю, это искусство, и я хочу его повесить! — хохочет она. — Буду спрашивать у всех, кто что тут видит.       — Ну, помешать вам я вряд ли смогу, — нехотя признает Эрен.       — Можешь, конечно, — спорит Зое с доброй улыбкой. — Картина еще не на стене, потому что мне нужно твое разрешение.       — Это звучит более честно, — кивает он. — Ладно, даю свое разрешение. Даже мило, что у вас останется память обо мне.       — Вот и я так подумала, — едва заканчивает она фразу, когда дверь в ее кабинет распахивается.       — Доктор! — зовет Гюнтер. — Простите, что вызываю вас на сеансе, Кристоф в полнейшей истерике, требует вас и ни с кем не хочет разговаривать. Нам очень нужна ваша помощь.       — Ох… — выдыхает Ханджи. — Прости меня, пожалуйста, — обращается она к Эрену. — Я отойду на время. Если не смогу быстро вернуться, за тобой придут, чтобы проводить обратно в общую комнату. Побудь тут пока, ладно? Можешь книжки пока посмотреть, вдруг понравится что-то.       — Да нормально все, — пожимает Эрен плечами.       Доктор буквально выбегает из кабинета, придерживая полы своего врачебного халата, и Эрен остается один. Он садится ниже на стуле, укладывая затылок на его спинку. Дело может весьма затянуться, но лучше не рыпаться, за ним придут и отпустят. Ему пришлось научиться следовать четким инструкциям этого места, и, возможно, это поможет ему в жизни. Повернув голову, он смотрит на корешки многочисленных книг. Удивительно или нет, но среди них много художественных. Наверное, это одно из тех мест, где их Армин берет. Эрен встает, чтобы ознакомиться с библиотекой. Первое, что ему узнается, это «Алиса». Та самая, из страны чудес. Он решает попросить у Ханджи почитать ее, чтобы разделить прописанные эмоции героини позже, а сам подходит к окну, потому что отсюда стены видятся иначе. Но такими же глухими. Мыслей о побеге нет, конечно, это тупо, но все же… В кабинете у врача на окне все те же решетки.       Эрен тяжело выдыхает и оборачивается на кабинет с незнакомого для него ракурса. Так тоже весьма уютно, просто видно еще и экран монитора. В легко узнаваемом браузере открыто так много вкладок, что твою ж мать. Импульсивность Зое в ее ярком представлении. Среди них возможно найти просто все что угодно, стоит только задуматься про это, но одна из закрепленных привлекает внимание больше, чем другие. Бросив взгляд на дверь и облизав губы, Эрен открывает фейсбук.       На аватарке Зое выглядит великолепно. Шикарная выправка, прям как у Леви, белоснежный халат поверх стильного костюма и книга собственного авторства в руках. Красотка, как ни погляди. Только Эрена это на данный момент не сильно волнует. Он быстро пишет в поисковой строке имя друга, чтобы просто увидеть очередной тупой пост на его странице и понять, что все у него хорошо.       На его аве — глупая фотография, которую делал сам Эрен. Жан любовно обнимает бутылку с вином, даря ей страстный поцелуй. Выдохнув смешок, Эрен находит ленту. Его руки тут же немеют, когда он видит последние посты. Один день назад. History. Поправляйся скорее… Два дня назад. Konny. чувак, я верю в тебя, живи. твое пиво стоит в холодосе и ждет тебя. Два дня назад. Stacy. Дорогой, пожалуйста, поправляйся… ( Четыре дня назад. Konny. ребят, кто-то в курсе, где жан? я не могу до него дозвониться       Против своей воли Эрен оседает на удобный офисный стул, но после открывает поисковую строку и пишет: «Жан Кирштайн», надеясь увидеть какие-то новости с его именем и понять, что именно произошло. Интернет «думает» какое-то время, прежде чем предоставить ответ. Приходится поглядывать на дверь. Пока страница прогружается, Эрен до боли сжимает пальцы, губы закусывает, пытается таким образом ускорить процесс. Случайная жертва или нет? Беспредел на улицах нашего города       Эрен кликает на саму первую ссылку, чувствуя, как печет его глаза. Читать сложнее с каждым предложением. Местный житель был найден в критическом состоянии с многочисленными повреждениями. По словам близких молодого человека он отсутствовал дома более суток. На данный момент врачи борются за его жизнь. Нападавшие лица не установлены, продолжается проверка.       Чтобы не закричать, приходится закусить собственную руку. Укус сразу проявляется на коже. Не в силах остановиться, Эрен открывает вторую ссылку. Потерпевший Жан Кирштайн находится в больнице в стабильно тяжелом состоянии. Сотрясение головного мозга, разрыв легкого от сломанного ребра, перелом бедренной кости — это только то, что нам удалость узнать. Сейчас он находится в медикаментозной коме.       — А вот и я! — весело влетает Ханджи в свой кабинет. — Эй, ты что там делаешь?.. — спрашивает, но видит, что человек за компьютером словно зомбирован. — Что случилось?       Эрен открывает рот, но закрывает его, не в силах произнести ни слова, и только выходит из-за компьютера, чтобы она сама все увидела. Не теряя ни секунды времени, Ханджи поправляет очки и вчитывается с тексты на экране. Судя по количеству кликов, она знакомится с каждой вкладкой, которую Эрен открыл, пока тот сидит на диване овощем, пытаясь осознать происходящее.       — Это твой друг, — резюмирует Ханджи. — Мне очень жаль… Но, судя по написанному, сейчас его состояние стабильно.       В легкие будто насыпали тяжелых камней. Дышать тяжело, и они тянут вниз. Каждый глоток воздуха причиняет едкую боль, из-за которой Эрен не может говорить. Рассудок пытается вернуться в норму, однако его кружит, как на центрифуге, к горлу подкатывает та самая тошнота со спазмом в желудке. Сердце стучит как будто бы неровно, причиняя боль. В голове нет ни одного здравого вопроса, и, как следствие, он не может найти ответы сам для себя.       — Понимаю, что сейчас ты крайне растерян… — осторожно привлекает внимание Ханджи, пододвигая стул к дивану. — Давай успокоимся для начала. Сделай, пожалуйста, три глубоких вдоха и выдоха.       Эрен нехотя подчиняется. Втягивает носом воздух медленно и выпускает его через рот. Головокружение становится слабее, но ощущение удушливости не уходит. Ему недостаточно того воздуха, который существует во всем мире, чтобы успокоиться. Физическая боль смешивается со страхом и безотчетным чувством вины перед другом — он не мог защитить и не может помочь. Не может даже войти в его палату и коснуться руки. В памяти ярко всплывает их последний разговор в тот самый вечер, перевернувший всю жизнь.       — Что за медикаментозная кома? Зачем она нужна? — выдавливает Эрен из себя хриплым голосом.       — Что ж… — выдыхает Ханджи. — Искусственная кома нужна для стабилизации состояния, плюс она дает дополнительное время для борьбы с жизнеугрожающими повреждениями как самому организму, так и нервной системе. Если совсем просто… Это нужно для того, чтобы пациент не умер от болевого шока, как минимум.       — Черт… — шипит Эрен и прячет лицо в ладонях, упираясь локтями в колени.       — Но это совсем не значит, что твой друг не поправится, — говорит Зое, мягко касаясь запястья. — Твоя вера в него в том числе может ему помочь.       — Конечно… — недовольно фыркает Эрен. — Ему куда больше бы помогло, если бы копы присматривали за ним, как и обещали. Я хочу побыть в своей комнате.       — Хорошо, — понимающе кивает доктор. — Мне проводить тебя?       — Нет, сам дойду, — отмахивается он.       Коридоры уютной лечебницы словно стали холоднее. Кажется, что через плотные окна в помещение попадает ледяной острый воздух, пронизывающий кожу и внутренние органы. Голоса персонала и постояльцев бьют по барабанным перепонкам, отзываются какофонией в голове. Ноги неприятно пружинят от пола, как от поверхности батута. Состояние подкидывает идею шумно захлопнуть дверь в палату, чтобы таким образом оградить себя от всего мира. Но коварный механизм закрывает дверь плавно, тихого щелчка замка недостаточно, звуков все равно очень много, они преследуют его. Эрен бьет рукой в зеркало, но его материал явно хорошо подобран для лечебницы — оно не бьется. Он пробует перевернуть тумбу, но она оказывается плотно прикручена к полу. Тихая ярость не может найти выход, поэтому он просто расшвыривает все, что попадается под руку. Расческа летит в угол, под кровать попадает зубная щетка, туалетная бумага мягко и безобидно бьется об оконное стекло. Рассудок разрывает на части множество голосов, зачитывающих строки чертовых статей.       — Эрен, — зовет Леви со стороны, закрывая за собой дверь. — Ханджи мне рассказала.       Голоса в голове резко умолкают. Ярость тает и превращается в слезы, как только Аккерман оказывается рядом. Эрен шумно всхлипывает и бросается к нему, ища защиты. Крепкие руки прижимают к себе, ограждая от всего мира. Любимый запах окутывает собой, а слезы катятся из глаз нескончаемым потоком, как вода с покатой крыши теплой весной. Не говоря ни слова, Леви перетягивает на себя страх и боль, которые испытал Йегер. Сердцебиение успокаивается почти до нормы, по телу разливается усталость.       — Успокойся, — мягко приказывает Леви, отпуская. — Человеческое тело — удивительная штука. Люди и с большими травмами выживают. Он в надежных руках врачей.       — Мне очень хочется в это верить… У Жана никогда врагов не было, я… — всхлипывает Эрен и утирает влагу с щеки. — Я очень боюсь, что это сделал Зик…       — Не исключено, — не пытается врать Аккерман. — Сейчас тебе нужно успокоиться и верить в то, что Жан выкарабкается.       — Так погано от того, как мы расстались… — признается Эрен. — Жан протянул мне руку помощи, когда я был совершенно потерян, не знал, куда мне идти и что делать. А последнее, что я ему сказал, было «вали»… — он снова всхлипывает, склонив голову.       — Скажешь еще до хрена другого, — уверенно говорит Леви и кладет руку на голову, чтобы соприкоснуться лбами.       В таком положении несколько бесконечно долгих минут он позволяет выплакаться, истратить все возможные слезы. Эрен оплакивает не Жана, а собственную беспомощность, бессилие. Когда всхлипы становятся тише, Леви его укладывает в кровать и советует попробовать немного поспать, а после прибирает наведенный мини-бардак. Зубную щетку, побывавшую на полу, он забирает с собой, обещая принести новую, а перед уходом покровительственно целует в лоб.       Беспокойный сон приходит удивительно быстро в измученный разум. Но, к своему счастью, Эрен не видит во сне ни искалеченного Жана, ни Зика. Ему снится какая-то галиматья — сначала покатый обрыв у реки с крокодилами, а после — агрессивно настроенные динозавры, от которых он укрывается с Армином на странного вида маленькой подводной лодке и весь сон думает, где ему взять тысячу, которую он пообещал капитану. Проснувшись, первым делом радуется тому, что хотя бы никому не должен денег. Идти на обед отказывается. И судя по тому, что Петра не настаивает, санитарам дали распоряжение не мучить его лишней социальной активностью. Эрен просит только принести ему сказку об Алисе. Возможно, ее сложное сюрреалистическое приключение со счастливым концом хоть немного поможет отвлечься от печальных мыслей. За простенькой книжкой время идет быстрее. Когда на этот раз Гюнтер приходит к нему, чтобы поинтересоваться, пойдет ли он есть, Эрен соглашается. Легче почти не стало, но кажется нечестным заставлять переживать еще и Армина.       Ну, если можно так выразиться после того, как из Эрена буквально сыплются слова негодования от всей этой ситуации. Армин слушает внимательно, взволнованно, не перебивает и изламывает в сочувствии светлые брови.       — Одного не понимаю: зачем? — вздыхает Эрен, наконец, упирая руку в лоб. — Есть мысли?       — Ну… — будто признается Армин, сжимая ладошки коленями. — Если честно, то есть, но…       — Давай без «но», я хочу знать, что ты думаешь, — просит Эрен немного агрессивнее, чем планировал, но друг понимающе вздыхает.       — Ты здесь порядочно долго, дело явно застопорилось. Полагаю, что, возможно, Зик решил повести полицию по ложному следу. Либо… отвлечь их.       — Такое ощущение, что я переехал в мир херовых боевиков.       — Скорее, криминальной драмы.       — Пусть так, — фыркает Эрен. — Интересно только, чем закончится этот затянувшийся фильм.       — Надеюсь, у твоей истории будет счастливый финал, — искренне говорит Армин.       — Ты хороший друг, — признается Эрен. — Прости, что я вечно… со своими проблемами.       — Полагаю, что делиться с друзьями переживаниями — это что-то, что само собой разумеется. Нормально переживать вместе сложные жизненные моменты. Главное — верить в то, что впереди еще очень много хорошего, которое мы сможем тоже пережить вместе, — тепло улыбается Армин. — Я верю в это. Надеюсь, ты познакомишь меня с Жаном.       — Обязательно, — невольно улыбается Эрен в ответ.       Действительно интересно посмотреть на их взаимодействие. Жан жуткий пошляк, у него дурацкое чувство юмора, он прямолинеен даже там, где не нужно. Но он заботлив, умеет думать не только о себе. Какую бы дичь ни творили его друзья, он всегда с ними плечом к плечу, готовый впрячься в любое дерьмо. От собственных мыслей Эрен тяжело, неровно вздыхает и находит Леви глазами. Тот тоже смотрит на него пару секунд и кивком головы вверх словно спрашивает, все ли в порядке. И Эрен кивает в ответ, сообщая, что все нормально. Относительно. На душе все равно гадко, но где-то внутри разливается приятное чувство надежды на светлое будущее.       Черные тучи затягивают небо, призывая темноту быстрее опуститься на мир. Возможно, только возможно, что у Эрена есть некие сверхспособности, и его настроение каким-то образом влияет на погоду. Но только плохое настроение, когда ему было спокойно, не всегда светило солнце, к сожалению. Как всегда разомлевшая к ночи Микаса тихо сопит на плече, да и Армин носом клюет. Поэтому впервые за долгое время они не досиживают фильм до конца. Эрен, может, и остался бы, но после проводов подруги до ее комнаты не хочется снова возвращаться на общий диван, лучше уж побыть одному. На раковине его уже ждет новая зубная щетка в упаковке, вызывая легкую признательную улыбку.       Гвалт звуков в голове сменяется абсолютной тишиной. Немного пугающей даже. Лучше бы дождь уже начался, барабанящие по стеклу капли хоть немного успокоили бы и помогли заснуть. Дневной сон уже не кажется такой уж хорошей идеей, предчувствуется бессонница с вытекающей кучей неутешительных мыслей. Эрен вздыхает которой раз, когда в коридоре гасят свет, и поднимается, наконец, с кровати, чтобы начать готовиться ко сну при том, что тело такое ватное, будто он и так спал весь день. Он стягивает с себя рубаху, вешает ее на спинку кровати, но обращает внимание на щелчок магнитного замка.       Леви открывает дверь, но не проходит внутрь, а вдруг прижимает палец к губам и оглядывает коридор в одну и другую сторону.       — Одевайся и идем, — тихо приказывает он.       На пару секунд Эрен теряется, не понимая, что именно происходит. Догадка одна — его хитросделанным способом зовут курить. Чуть хмурясь, он выходит вслед за Леви, а тот сжимает его запястье и тянет за собой. Тонущая в тишине лечебница с пустынными коридорами преувеличенно спокойна, оттого он еще больше не понимает, зачем Аккерман из-за угла проверяет их путь. Крадучись они вместе добираются до двери, которую Эрен не видел уже довольно давно — именно через нее он попал сюда. За ней все та же лестница, ведущая к заставленному баками помещению и заднему входу.       — Одевайся, — снова приказывает Леви, указывая на спортивную сумку в углу.       — А куда мы? — растерянно спрашивает Эрен, с удивлением для самого себя выполняя приказ как будто по привычке.       — Увидишь, — коротко отвечает он, выглядывая в окошко на двери, чтобы проверить коридор.       Собственная чистая одежда на теле ощущается приятно, как и в тот раз, когда он надевал ее в комнате Леви. Мешает насладиться этим ощущением только загадочность происходящего мероприятия. А еще — новая куртка с несрезанной биркой. Эрен бросает на Аккермана удивленный взгляд, но тот его не видит, все еще высматривая «хвост» за матовым стеклом.       Звук застегнутой молнии на теплой куртке привлекает его внимание. Он отрывается от двери и ведет вниз. Здесь почти ничего не изменилось, может, только баки стоят немного иначе, чем в самую первую ночь. В ночь их знакомства. За тяжелой дверью — тускло освещенная улица. Призраком из прошлого Эрен видит машину, на которой приехал, и совершенно потерянного самого себя в полицейской куртке, накинутой на плечи. Фантомное видение быстро рассеивается. Леви ведет его к неприметному компактному форду серого цвета. Машина тихо пиликает отключенной сигнализацией.       — Садись на заднее сиденье, — говорит Леви, занимая водительское кресло. — Видишь плед? Ляг на сиденье, накройся им, и чтобы ни звука.       Рассеянно моргнув большими глазами, Эрен тормозит пару секунд, пока Леви заводит машину и медленно ведет ее в сторону. Их странное путешествие черт пойми куда начинается с того, что он укрывается пледом, вообще не понимая, что происходит.       — Так куда мы? — пробует он спросить еще раз.       — Я сказал, ни звука, — строго напоминает Леви.       Под плотной тканью совершенно невозможно подглядеть. Да и в положении лежа это было бы проблематично. Остается только тихо лежать. Нет, ему определенно стоит пересмотреть свое отношение к миру, потому что это вообще-то очень похоже на похищение. Леви таким образом решил проблему их личной жизни? Уже хочется сесть и поставить вопрос ребром, но машина вдруг останавливается. Слышен звук опускающегося стеклоподъемника.       — Куда это ты на ночь глядя? — раздается отдаленно знакомый голос.       — Мне посылку оставили у знакомых, днем ни хрена времени нет, — спокойно отвечает Леви.       — А-а-а, — тянет незнакомец. — Взял бы ты отпуск уже, Эрвин на тебе, как на лошади, ездит.       — Разберусь без тебя, открывай давай, хочется еще и поспать сегодня.       — Да открываю-отрываю.       Слышится скрипучий механический звук открытия железных ворот, машина трогается с места, а Эрен замечает за собой, что не дышал весь короткий разговор Леви с охранником. Волнительно-приятное чувство мурашками прокатывается по телу, физически ощущается разница в структуре воздуха за пределами ворот лечебницы даже под плотным пледом. Еще пару минут они едут в полной тишине, машина плавно движется по ровной дороге в неизвестность, которая должна быть пугающей.       — Можешь садиться, с поста нас уже не видно, — разрешает Леви.       — Ты мне скажешь, куда мы? — поднимается Эрен, откладывая плед в сторону. — Или это похищение и мне начинать бояться?       — Фактически это и есть похищение, Эрвин за такую самодеятельность по голове меня не погладит. Еле ключи у Ханджи выпросил, пришлось сказать, что сам сворую, если не даст.       — А я и подумал еще, что машина не в твоем стиле… — замечает Эрен, рассматривая нелепую куклу на зеркале заднего вида. — Так и все же?       — Пусть это будет сюрпризом. Подыши немного воздухом свободы. Если сумеешь, можешь перелезть вперед.       С какой-то детской радостью Эрен принимает приглашение и корячится на переднее сиденье, а Леви не удерживается от короткого шлепка по заднице, пока Йегер находится в удобной для этого позе. А после сжимает его ладонь своей рукой, управляя машиной другой. От нее по телу разносится успокаивающее тепло уверенности. А ночь, не ограниченная забором, выглядит завораживающе прекрасно. По дороге им встречается всего одна машина, и Леви объясняет, что тут и днем довольно пустынно и ездят больше фуры, чем легковые автомобили. Настоящая жопа мира — не удерживается он от комментария. Хочется, чтобы ночь и дорога длились чуть меньше, чем вечность, в спокойствии и с приятной веселой музыкой — ну точно машина Ханджи.       Чтобы развлечь себя, Эрен без спросу лезет в небольшой бардачок, не встречая протестов со стороны Леви. Там не находится ничего интересного — документы на машину, права на имя Ханджи Зое, зарядка, тряпка, влажные салфетки, солнцезащитные очки. Все довольно стандартно.       — Ты всегда ездишь на ее машине?       — Да, — кивает Леви. — Я безвылазно торчу в лечебнице, не вижу смысла покупать свою пока.       — А когда выйдем оттуда? — слегка улыбается Эрен.       — Тогда и посмотрим. Почти приехали.       — Это хорошо. Только я так и не знаю, куда мы едем, — пожимает он плечами.       — Сейчас и увидишь.       Ночную тьму разбавляет собой свет автозаправки. Если их путь был для того, чтобы заправить машину, Эрен сможет сказать, что это самое странное путешествие в его жизни. Маленькая пустая точка кажется вымершей. Хотя, возможно, ее персонал, скорее всего, в количестве одного человека, спит крепким сном. Но Леви и не привлекает к себе внимания — не паркуется возле колонки, где есть полоса, подающая сигнал о том, что клиент требует обслуживания. Он паркует машину поодаль, будто прячась от света. Вслед за ним Эрен выходит из машины, оглядываясь по сторонам. Местность идеально подходит как декорация для фильма ужасов — крошечная заправка с двумя колонками, маленьким магазинчиком, телефонной будкой вдалеке под тусклым фонарем, а вокруг безграничное черное поле.       Леви манит за собой к телефонной будке. Эрен хмурится, засовывая руки в карманы, но идет за ним, ведомый любопытством. Ему до жути интересно, кому тот собрался звонить среди ночи. Как будто бы привычным жестом он снимает трубку, зажимает ее плечом, бросает пару монет в приемник и набирает короткий номер, пока сам Эрен рассматривает старенький аппарат с устаревшей рекламой. На полу — грязь и бычки знакомой марки сигарет, над головой — мигающая тусклая лампа за прозрачными панелями.       — Соедините с абонентом, — просит Леви собеседника на другом конце провода и диктует кажущиеся такими знакомыми цифры.       Вдруг он передает трубку Эрену. Тот теряется, на секунду напрочь забывает о том, что ее нужно прикладывать к уху для того, чтобы разговор с кем бы то ни было состоялся. Эрен смотрит на Леви, как если бы он внезапно без всякой на то причины встал на голову, но при этом делал вид, что все в пределах нормы. Из трубки доносятся длинные гудки, пока их не прерывает взволнованный голос, выбивающий воздух из легких.       — Алло?.. Алло, говорите, — просит отец, которого Эрен не может видеть.       На глаза наворачиваются крупные слезы, Эрен на автомате принимает в руку пригоршню монет, провожая мутным взглядом Леви, выходящего из будки и закрывающего за собой стеклянную дверь.       — Алло?..       — Пап, привет, это я… — дрожащим голосом произносит Эрен наконец.       — Эрен?! Эрен… — с облегчением выдыхает отец. — Как я рад тебя слышать, — надломленным тоном радуется он. — Как ты? Где ты?       — Я нормально, пап, — плохо скрывая всхлипы и дрожь в голосе, отвечает он. — Как ты, как мама?       — Мы очень ждем тебя домой, сынок, — со слезами в голосе признается отец. — У тебя есть пара секунд? Я позову маму!       — Да… Да, у меня есть время, — кивает Эрен сам себе, перекатывая монеты в руке.       Тишина в трубке длится от силы секунд тридцать, за которые Йегер пытается взять себя в руки, чтобы не пугать мать зареванным голосом, и стирает слезы с щек.       — Эрен, милый! — зовет мама из трубки. — Детка, это правда ты?       — Да, мам… — все же не сдерживается он и всхлипывает, бросая монету в приемник по требованию аппарата. — Привет, мам.       — Привет, мое солнышко! — плачет она. — Как же я рада услышать твой голос! Мы так переживаем за тебя, дорогой. Мы так скучаем по тебе.       — Я тоже очень соскучился, мам, — смаргивает он слезы, упершись лбом в телефонный аппарат. — Мне очень жаль, что я вел себя так тупо, пока все это не случилось. Нужно было приехать к вам.       — Ты еще приедешь, сынок, — успокаивает отец. — Все это обязательно закончится, и мы снова будем вместе. Не переживай ни о чем.       — Где ты, милый? — спрашивает мама. — Нам совсем ничего не говорят.       — Я тоже не могу пока сказать… — отвечает Эрен. — Но я в безопасности, честно. Я завел друзей, обо мне заботятся. И я приеду к вам сразу, как только будет можно.       — Очень ждем, — всхлипывает мама. — Прости, милый, я не должна плакать.       — Ничего, мам… — Эрен наблюдает за тем, как его слезы разбиваются о грязный пол, и снова бросает монету. — Я очень люблю вас.       — Мы тоже очень любим тебя, сынок! — почти в один голос говорят родители.       — И мы очень ждем встречи с тобой, — говорит мама. — Ты хорошо кушаешь?       — Да, хорошо… — кивает Эрен. — Но не так вкусно, как дома, конечно.       — Как только ты приедешь, я приготовлю все твое самое любимое, милый, только приезжай, — снова всхлипывает она.       — Обязательно… — жмурится Эрен, чтобы по щекам скатились крупные капли.       — Как ты позвонил, сынок? — спрашивает отец. — У тебя не будет проблем?       — Мне помог друг, — отвечает он, закидывая новую монету, а в руке остается одна. — У меня скоро закончится время, — подавляя новый всхлип, говорит Эрен, потому что готов проговорить с ними всю ночь. — И нам нужно будет возвращаться. Я хочу, чтобы вы знали, что мне очень стыдно за все то, что я наговорил вам, когда уходил. И очень стыдно за то, что ни разу не извинился. Хочу обнять вас, хочу собрать мозаику с папой, хочу помочь маме приготовить «Слоппи Джо». Я обещаю, что буду у вас в тот же день, когда все это закончится.       — Милый, мы давно все забыли и ждем тебя дома, — всхлипывает мама.       — Будь сильным, сынок, и приезжай поскорее. Мы любим тебя.       — Я тоже очень люблю вас. Пока…       — Пока, милый! Ждем!       — Пока, сынок, — шмыгает носом отец. — Спасибо, что позвонил.       Эрен прячет последнюю монету в карман куртки и шумно всхлипывает. Он прячет лицо в ладонях, стирает с них и подбородка непрошеные слезы, чувствует, как припухли и стали тяжёлыми его веки. А в груди легко. Сейчас отец обнимет маму и поведет ее в спальню, чтобы успокоить. Она наверняка примет успокоительное, чтобы заснуть, а завтра будет снова и снова прокручивать их короткий диалог в голове. Как и Эрен.       Утерев глаза еще раз, он выходит из будки к Леви, который курит, опершись о капот машины. Он пускает дымовые кольца в темное ночное небо в расслабленной позе, сунув одну из рук в карман джинсов. Красивый, как черт. Коварный настолько же. Выкрал любовника из лечебницы лишь для того, чтобы он среди ночи мог услышать голоса дорогих для него людей. Боже, он даже угрожал Ханджи спереть ее ключи, если она сама их не даст. С улыбкой в уголке губ Эрен тычется мордахой в плечо Леви, практически наваливаясь на него, а тот обнимает одной рукой, прижимает к себе.       Прохладный ночной воздух лижет щеки, пытается лезть под куртку, но рядом с Леви не ощущается холод, только всепоглощающее окутывающее тепло его удивительной души.