Uncut

Повозка промчалась сквозь городские ворота, чуть не сбив дежурящего и начавшего засыпать от скуки стражника. Возница натянул вожжи, останавливая телегу на небольшой улочке; разбуженный лихо промчавшейся повозкой стражник сумел нагнать нарушителя спокойствия. - Совсем обалдел? – закричал стражник на несчастного возницу. – Куда так несешься? Велено же было останавливаться у ворот, а он несется, будто за ним Орда гонится. - Хуже, - хмуро отозвался возница, опустив голову и прикрыв глаза. Стражнику показалось, что тот даже всплакнул. - Разбойники, пауки, долийцы? – принялся перечислять стражник (на опасных тропинках и дорогах, идущих через лес Бресилиан можно встретить кого угодно, можно лишиться жизни разными способами). - Хуже, - возница дрожащей рукой указал пальцем назад, в сторону телеги. - О, я же говорил - до этого мы тащились точно улитки, - донесся до стражника громкий веселый тон голоса пока невидимого пассажира. Впрочем, пассажир в скором времени показался из-за телеги, да не один, а в компании еще двоих - тощеватого вида паренька и странного лохматого создания. - Я их с самих Баннов везу, - тихо произнес возница. Стражник недоуменно уставился сперва на возницу, затем перевел взгляд вновь на сошедших с телеги пассажиров. - Тупс, не отставай, не забудь чемоданы, - махнул рукой обладатель громкого голоса тощему. - Эта компашка сумасшедших, - продолжал «исповедь» возница. – Толстый у них за главного, а рыжего нельзя, о, нет сударь, нельзя произносить слово на букву «О», - несчастный принялся раскачиваться на козлах взад-вперед. – Пауки? Ха! Какие пауки. Насилу оттащили с тощим толстяка от кустов, в котором милые, маленькие, восьминожечки попрятались с перепугу. Стражник внимательнее пригляделся к «толстяку». Аркканцлер заметил проявленное к своей персоне внимание, улыбнулся и быстрым шагом направился к солдату. - Знаешь что, Билл? – возница переполненными страданиями глазами обратился к стражнику. – Я, наверное, не буду есть тыквы. Пока. Вдруг это и не тыква вовсе. Возница ударил вожжами, телега медленно тронулась с места. - Представитель власти? Отлично! – Чудакулли поравнялся со стражником. – Добрый человек, где тут у вас порт или чего там? Нам на корабль нужно попасть. Стражник, глядя на волшебника круглыми глазами, указал большим пальцем за спину. - Спасибо, - похлопал аркканцлер солдата по плечу. – Видишь, Думминг, обратиться к местным аборигенам никогда лишним не бывает. Стражник проводил странную компанию до первого поворота, за которым троица скрылась, затем снял шлем, вытер рукой вспотевший лоб и поблагодарил матушку за то, что она научила его «прикусывать язык» вовремя. - Семьдесят долларов! - Золотых, сэр, - поправил аркканцлера Думминг. - Тем более! - в гневе Чудакулли походил на Чудакулли в приподнятом настроении, в очень хорошем настроении и в превосходном настроении, ибо истину о том, что все должны расступаться перед ним и пенять на себя, если столкнутся с занятым важными делами аркканцлером, по мнению оного, должна была быть усвоена всеми на инстинктивном уровне. Почему? Скажем так, даже айсберги не нарочно наталкиваются на корабли. – Тупс, не отставай! Я выведу этих морских крыс на чистую воду! Думминг выдохнул, схватил чемоданы и засеменил за рассерженным волшебником. Чемоданы тяжелые; на намеки молодого коллеги и стоны, аркканцлер тонко подмечал: нечего было с собой столько макулатуры и письменных принадлежностей брать. Думминг учтиво умалчивал о явной несправедливости – сколько весит парочка карандашей и сколько аркканцлеров арбалет с дополнительным колчаном стрел и дротиков. - Вот, кажется, приличное судно, - остановился, наконец, Чудакулли. - Эм, сэр, вы уверены? – Тупс скептически оглядел посудину, что и кораблем-то назвать язык не поворачивался. - После того, как наш старый трюк с Бобо не удался, - аркканцлер скосил взгляд на Библиотекаря, - выбора большого нет. «Бобо» рассмеялся, поднимая верхнюю губу и оскаливая зубы. Библиотекарь еще не забыл их прошлого путешествия в Ланкр, потому снова прикидываться особой породы собакой не собирался. Поднявшись на борт, аркканцлер резко остановился; Думминг непроизвольно ударился носом в спину аркканцлера. Чудакулли опустил взгляд и посмотрел на черного цвета плевок, приземлившийся точно на носок его туфли. - Мда, - изрек волшебник, оглаживая бороду. - Че надо? – прохрипел привалившийся к борту корабля матрос. - Капитана надо, - смерил его пристальным взором Чудакулли. - За каким…, - дальнейшую реплику Думминг пропустил, опустив быстро и, в то же время, аккуратно чемоданы на трап и зажав уши руками. Такого рода крепкие выражения, как любила их называть матушка Тупса, не для ушей интеллигентного и высокообразованного юноши. - Путешествуем мы. На Север надо, - привыкший к подобной речи Чудакулли не повел и единым волоском длинной бороды. - В Марку что ли? – матрос оторвался от борта. – Ну, я капитан. Аркканцлер скептически оглядел стоящего перед ним человека. А затем просто взял за грудки и кинул в воду. - Мне нравится этот парень! – наблюдая за барахтающимся в ледяной морской воде капитаном, рассмеялся Чудакулли. Снизу раздавались сомнительного рода комплименты в адрес волшебника. – Решено, фрахтуем эту бригантину! - Сэр, данный корабль не вполне… - Думминг? - Да, сэр? - Заткнись и достань из маленького чемоданчика похмельное зелье. Специально взял его на случай морской болезни под орлейским названием «ром». Сестра Кларисса не отличалась красотой, силой воли, характером; впрочем, Создатель обделил ее не только всем выше перечисленным – Кларисса не была слишком умна, но и глупой назвать ее нельзя, наивна, витает всегда где-то в облаках, мечтательна, - в общем говоря, Церковь – единственно пристойное место, куда могла податься в свои не совсем юные тридцать четыре года Кларисса. Однако и недели не прошло, как Святая Сестра влюбилась, причем до беспамятства. И всем был хорош ее избранник – умен, красив, великодушен, богат (самое главное!), только вот дала она уже обеты, не могла нарушить клятву, данную Создателю, не могла даже на мало-мальски простое свидание согласиться, чего уж там говорить о чем-то большем. - Мессир Лавлейс, я не могу, - скрываясь под темного цвета плащом, сидя в углу сомнительного репутацией заведения, шептала возлюбленному Кларисса. - Любовь моя, всего лишь ночь, чтобы мне было, что вспоминать в разлуке, - целовал руки церковницы мужчина. – Потом я вернусь, выкраду тебя и поженимся. - И будем вместе? – голос Святой Сестры дрожал. - Вместе. До самой смерти. До суда перед троном Создателя, - поцелуи переместились с пальчиков женщины к запястьям. Церковница потянулась за поцелуем к возлюбленному. Мессир Лавлейс к любимой. - Прошу прощения, мы не помешаем? – раздался громовой голос откуда-то сверху. Клариссе показалось, будто сам Создатель обратился к ней. На стол опустилась двухпинтовая кружка местного пойла. - У вас стол большой, а остальные заняты или заблеваны, - Чудакулли, не дожидаясь разрешения, приземлился на место Лавлейса, пододвигая того. – Честное слово, в мои годы в «Залатанном Барабане» и то чище было! - Аркканцлер, сэр, - Тупс чувствовал лучше всю неловкость вмешательства волшебника. - Садись, Тупс. Не стесняйся. Милая пара, не против, верно? – Чудакулли собрался пригубить пива. - Вообще-то, сэр, - начал было Лавлейс. - А, молодожены, - перебил его аркканцлер, обхватил под плечо и шумно вздохнул. – Почти вас понимаю. Вот если бы она тогда…ох, какие волосы, как быстро бегала, - ударился в ностальгию волшебник. Кларисса во все глаза глядела на своего «Создателя». Никак эта знак свыше? Рядом с Лавлейсом разместился странного вида лохматый рыжий монстр. - Милорд, я вынужден… Аркканцлер не сдержался и выплюнул содержимое кружки на сидящего рядом Лавлейса. - Пиво? Черта с два, дряни такие! Какое, к Бездне вашей дери, пиво! – Думминг решил не вмешиваться, вжался в угол, отодвинул от себя свою порцию и попробовал прикрыться блокнотом. – Извините, господин, но мне надо разобраться с хозяином, - волшебник засучил рукава. – Подумать только, в мои годы…да даже…даже! Лавлейс сидел, вымокший до нитки, пропахший скорее мочой, чем спиртом и дрожжами. Кларисса с минуту наблюдала за возлюбленным. «Точно. Знак свыше. Создатель, я верная твоя слуга!», - женщина сорвалась с места и скрылась за дверью таверны. Лавлейс проводил вот-вот готовую отдаться ему с потрохами и своей протухшей девственностью церковницу обреченным взглядом. На плечо мужчины легла большая, покрытая с тыльной стороны рыжей шерстью ладонь. - Ук? – Библиотекарь в знак сочувствия протянул человеку апельсин.