***
Сегодняшние бои должны стать особенными! Уэйд уже получил сообщение от своего закадычного, старого, как весь этот мир, друга и с нетерпением ждёт встречи с ним. Он крутится у бара весь вечер — не сидится на месте — и даже успевает навернуть пару шотов, хотя выпивать до поединка не в его правилах. Сидя за стойкой, он лениво следит за раундами других бывалых бойцов. До Уэйда им далеко, конечно, (по мнению самого наёмника), но посмотреть есть на что. Вон тот, например, весь мохнатый, как медведь — мастер спорта по тхэквондо или как там оно называется? Один Бог знает, как этот мужик попал в их гадюшник. А вон тот служил в Морфлоте и, судя по поединку, силищи в нём немерено. Погружённый в наблюдения, Уэйд совсем не замечает, как сзади к нему подкрадывается немалая туша: — Ну что, Уилсон, — наваливаясь всем весом и начиная шуточно-дружескую борьбу, усмехается гость, — не подох тут от скуки ещё без меня? — Обижаешь, чувак! Но тебе всегда рады, ты же знаешь! Ты тут у нас мегастар, как Кристин Стюарт! Сравнение так себе, но старый друг, как всегда, ничего не имеет против. Он скептически приподнимает бровь и выдаёт: — Ну что, яиц-то хватит на танец со мной? Я приглашаю. — А то! Готовь жопу, — предвкушая, обещает Уэйд, и делает шуточную попытку прописать другу кулаком в челюсть. Безуспешно. — Сегодня я буду драть тебя со всем чувством! — Или я тебя. Так, между прочим. Уэйд смеётся и убегает в раздевалку, — боксёрские, вызывающе красные, шорты сами себя не наденут — чтобы вернуться к началу боя. Рефери уже стоит по центру ринга и набирает в грудь воздух, чтобы двинуть речь: — Сегодня у нас особенная ночь, господа! Давайте поприветствуем в нашем заведении живую легенду, нашего старого друга и чемпиона предыдущих сезонов — Росомаху! Услышав своё имя, боец сплёвывает в сторону недокуренную сигару и соскакивает в правый угол. Большая часть зала взрывается истошным: "Логан! Логан!" Они помнят. Помнят этого сущего дьявола, который был здешним не убиваемым мудилой до появления Уэйда. Ох, вот уж где поистине стоящие друг друга соперники! Их битвы всегда были самыми жаркими и беспощадными — всё, как любит здешняя публика. И так было ровно до того момента, пока Логан не смылся восвояси. Никто толком не знал причин такого поступка, кроме, разве что Уэйда, который за время их боев стал Логану лучшим другом. Истина была проста до безобразия: Джеймс влюбился. Он отправился за своей любовью в какие-то ебеня — Заковию, кажется — и не появлялся в Нью-Йорке уже около трёх лет. — И, как многие уже догадались, его сегодняшним соперником будет... — ведущий, подначивая, делает небольшую паузу, — Наш неустрашимый и безбашенный Дедпул! Давайте ребята, покажите класс! Зажжём, как в старые добрые!***
Питеру не сидится на месте всю неделю. Он делает всё, чтобы прийти домой без задних ног и просто вырубиться: встречается с Нэдом, доводит себя до изнеможения вечерними прогулками, берёт в школе дополнительные проекты и допоздна сидит над ними. Но его всё равно словно коробит изнутри, а к вечеру пятницы он уже сам не свой: очень хочет пойти на бои и надеется, что в этот раз всё будет хорошо. Тем более, что теперь он знает — бои пройдут без участия Дедпула. Он говорит тёте, что решил заниматься спортом, чтобы уметь постоять за себя и Нэда в школе, и успешно сбегает на "тренировку". Да, Питеру не стоит так много врать ей, но частичное сокрытие правды — это не ложь. Так ведь? Паркер приходит ближе к окончанию. Помещение забито ликующей толпой и парень аккуратно пробирается к рингу, чтобы увидеть хоть что-то за здешними буйволами. До его ушей долетает имя Дедпула и… Знаете то необъяснимое чувство, рождающееся в животе, а после переполняющее грудь так, что ты не можешь дышать? Это именно то, что чувствует Питер, когда слышит его имя. Он доходит до самого ринга и, затаив дыхание, наблюдает за начинающимся боем и Уэйдом, который, кажется уже вошёл в раж. Улыбаясь и разминая шею, он подпрыгивает на месте, а Логан, крепко стоящий напротив него, наоборот, стоит каменным изваянием и размеренно дышит. — Ну что, уже готов бежать звать свою мамочку? — ухмыляется Пул. — Не дождёшься, бифштекс недоделанный, — парирует соперник. Воздух вокруг них трещит от накала. Толпа делает ставки: двойные и чуть ли не тройные по тарифу. Те, кто знает Логана, понимают, что исход этого боя нельзя предугадать, и это только подначивает их интерес. Когда рефери даёт сигнал о начале боя, Дедпул и Росомаха практически с идентичной скоростью несутся друг на друга. Схватка проходит с огоньком, движения обоих бойцов быстрые и выверенные. Логан точно знает, на что и с какой силой нужно давить, чтобы достать Уэйда, а преимущество последнего — бесстрашная ебанутость и непомерная сила. Вдвоём на ринге они похожи на две непримиримые стихии: сталкиваются и подминают друг друга, не жалея сил. Рисунок боя Логана не изменился, поэтому Уэйд может предугадать большую часть его ударов, но сам Логан, выпав из мира подпольных боёв на целых три года, быстро подмечает, что в арсенале Уэйда за это время появилась пара козырей. Джеймс же потерял былую сноровку. И всё же до самого конца боя сложно понять, в чью сторону склоняется чаша весов. И вот! Кувырок назад. Проезд между ног. Лёжа на спине, Дедпул выбрасывает руки вверх, тянет на себя соперника, и буквально валит Логана на свою тушу. Мужчина пытается сориентироваться в пространстве, но наёмник резко переворачивается и, подминая под себя, берёт его в железную хватку. Слышится счёт: “Три. Два. Один.” Логан мычит и бьёт ладонью по песку — стандартный для всех бойцов жест, который означает прекращение боя. Дедпул выиграл. Толпа неистово вопит, выкрикивая невпопад имена двух бойцов. Уэйд, поднявшись с Логана, подаёт руку сопернику, чтобы помочь встать. Они крепко обнимаются, по-мужски похлопывая друг друга по спине, и оба довольно смеются — встреча лучших друзей удалась на славу. Питер же не совсем понимает почему толпа скандирует имя проигравшего, но точно знает, что это заслуженно. Мужчина со странной причёской вызывает чувство необъяснимой опасности и неоспоримого доминирования. От его вида по спине Питера пробегают холодные мурашки, и мальчик переводит взгляд на Дедпула, которого можно с уверенностью назвать фаворитом здешней толпы. Наблюдать за ним — самое волшебное, что когда-либо доводилось Питеру, а ещё на протяжении всего боя в голову лезли самые непристойные фантазии. Например, когда Пул поднял Росомаху над землёй, чтобы совершить бросок, Питер неосознанно подумал о том, как легко Дедпул делает это. А ведь Питер гораздо легче Росомахи... Да он без труда поднял бы его! И прижал бы к стене, а Питер... Он бы даже не сопротивлялся. Мальчик вздыхает и на мгновение прикрывает глаза — в его штанах уже давно слишком тесно. “Вот и приплыли,” — думает он и, пока Уэйд остаётся на ринге, не отводит взгляд от его рук и этой ухмылки, которую, будто в игривом оскале, хочется видеть, находясь немного ниже. “О Боже, нет…” Когда вокруг начинают расходиться люди, Питер идёт в бар и просит стакан воды у знакомого бармена. Парень чувствует себя до одури довольным, игривым и распалённым. Этот вечер настолько пришёлся по душе, что его губы искусаны в кровь, а голос абсолютно сорван. В то же время с ринга приходит Уэйд. Он воодушевлён и не прекращает радоваться прошедшей битве. Вот это была настоящая драка! Как Уэйд любит! Скулу до сих пор тянет от меткого удара Логана, а костяшки, разбитые в кровь, приятно зудят. Он подходит к другу и виснет у того на плече: — Ну что, выпьем, как в старые добрые? — Не, мне ехать пора. Я обещал Пьетро, что к рассвету вернусь, а он не любит ждать. — Да ладно?! — манерно растягивая гласные, удивляется Уилсон. — Старая зверюга вдруг стала домашней котейкой? Может, тебе ещё пузико почесать, а? Он подначивает Логана и шутливо пихает в ребра. В силу своей ебанутости и привилегированности, Уэйд единственный, кому позволительна такая бестактность, ну а другие… Другие бы так не рискнули. — Ну давай! — ноет Пул и тормошит своего друга. — Когда ещё ты в следующий раз выберешься сюда, старый медведь? И Логан сдаётся. Выпить, так выпить. Но мало кто знает, что "выпить" в понимании этих двоих — означает осушить полбара. Как и полагается, они начинают сразу с остренького: заказывают серию шотов с текилой-санрайз — разогревает, как никогда! Где-то на шестом по счёту, в коротких перерывах, они уже смачно, крепко и по-мужски засасывают друг друга, ржут над тупыми шутками и призывают бармена сменить текилу вискарём. Уэйд молодеет на пару лет. В голову бьёт тёплое чувство вседозволенности и свободы, мир вокруг на мгновение замирает, а потом начинает вращаться вокруг них с Логаном. Они — центр ёбаной вселенной. Хочется танцевать, петь, орать и, в конце концов, обнять весь этот грёбанный мир! Виски по традиции сменяет парочка огненных B-52, а потом в дело сразу же идёт десерт — самбука. И вот на этой малышке желание танцевать сменяется другим, более примитивным и животным. Уэйд не замечает, когда на коленях у Логана появляется симпатичный парнишка с неестественными серебристыми волосами. Он тесно прижимается к телу здоровяка и что-то шепчет ему на ухо. Где-то на краю сознания Уилсона проскальзывает мысль спросить друга: “А как же тот самый, ненаглядный Пьетро?” Но, решив не ломать мужику удовольствие, он отводит взгляд в сторону и ищет того, кто снимет и его напряжение тоже. Конечно, в этом заведении подобное поведение совсем не приветствуется. Но это же Дедпул и Росомаха! Им можно всё! В том числе сидеть пьяными в дрезину и тискать симпатичных парниш. Так и не запомнив имя того, что теперь сидит у него на коленях, Уилсон беспорядочно гладит чужую спину и время от времени опускает ладони на узкую, вполне себе приличную задницу. Сам же парень — профессионал. Он умело оглаживает плечи и живот Уэйда, нашёптывает какой же он горячий и губами собирает капли пота за изуродованным ухом — чувствительное место. Уилсон думает, что мальцу нужно заплатить вдвое — пиздит он складно. Да и больно хорошо изображает, что ему не противно касаться всех этих грубых шрамов на его теле. Шальной взгляд бродит по уже полупустому залу и цепляется за какого-то до боли знакомого паренька. Его образ в полутьме, у бара, настолько соблазнителен, что мужчина рывком прижимает к себе за ягодицы того, кто сейчас сидит на коленях. Уилсону плевать насколько он груб, когда стискивает в руках свою пассию на эту ночь, но пожирает взглядом другого. Бэмби в его вкусе. Ох, эти оленьи глазки, чтоб их... Уэйд самозабвенно мнёт чужую задницу в своих больших ладонях. А кудряшки, ну ты посмотри, а? Что за блядские кудряшки! Пул закусывает губу, скользя руками под кромку штанов парня, лаская ямочки на ягодицах. А губы? Ох уж эти искусанные, наверное, до полного охуевания сладкие, губы... Уэйд нагло хватает пассию за волосы, заставляя запрокинуть лицо и впивается в рот жёстким горячим поцелуем: нагло раздвигает языком зубы, проникает так глубоко, будто трахает в рот. Уэйд не закрывает глаза, нет. Он смотрит безотрывно. Жадно. Хищно.