Сказ о том, как бушевали испанские страсти между немцем и русской в одной французской квартире на английский манер.

Placebo - Without you I'm nothing

***

- О, внезапный сюрприз, - широкая улыбка тут же расползается по лицу. А вот по ней не скажешь, что она была счастлива. - Ты… - больно тыкает пальцем в грудь, слегка прищуривая глаза, - ты… - Что я? – легкое непонимание на лице, пропускает ее в дом. - Я сорвалась тут же, как только услышала, я… Боже… Первый же поезд на Гамбург… - Так что стряслось? – он бредет за ней вглубь комнаты, пока она стягивает с себя верхнюю одежду. - Скажи-ка мне, что ты делал вчера вечером? - Что я делал? – вскидывает брови, - домой сюда ехал. - И нормально доехал? - Ну, как видишь… - Вижу! – вскакивает она, указывая на его лицо, - прекрасно вижу! - Да что ты взвинтилась, в чем дело?! – начал раздражаться он, пока она нервно вышагивала по комнате. - Рассказывай, - тон, не терпящий отказа, - я слушаю. - Нечего рассказывать. Это другое. - Другое, говоришь? А мне кажется, это все-таки этот круглый парень тебе навалял, как его… Ах да, руль! - Прекрати, ничего не было! - То есть передо мной сейчас галлюцинация? - О боже… Хорошо, я немного не вписался и поранился. Довольна? - А машина где? Что-то я во дворе не заметила. - Машину забрал Том. Она усмехнулась, подойдя к большому окну: - В компании с эвакуатором, очевидно? - Нет, бл*ть, сам! - А что ты бесишься? – развернулась к нему, - какого черта ты бесишься?! Ты понимаешь, что случилось?! - Ничего бл*ть не случилось, не зае*ывай всякой ху*той! – злой, он ушел из комнаты, оставив было ее одну, но она тут же направилась следом, продолжая свой допрос. - А в состоянии ты каком был, м? На какой-то момент он замер, видимо снова собираясь огрызнуться, но потом, очевидно, передумал, негромко спросив: - А откуда ты знаешь? И снова горькая усмешка. Во всем доме словно повисла тишина. Подойдя к ней, он легко приподнял ее лицо за подбородок: - Я прогорел. Понимаешь? – начал он тихо, - все рухнуло, все. Все, на что я сейчас так полагался, на что рассчитывал, в один миг все пало. Я получил одни сплошные отказы, ясно? Тебе понятно, что это значит? Это значит снова нет финансирования, а мы не девочки, у нас редко бывают спонсоры. У нас проблемы, понимаешь, серьезные проблемы, и для того, чтобы их решить, я и вернулся сюда... Кто же знал, что все так обернется, что мы промахнемся, и… И все это… - Я понимаю одно, что ты – слабак, который сдался, как полный типичный ноль пошел и нажрался, а затем поехал… - очень тихий, но очень холодный голос, она словно выплевывает ему каждое слово, стараясь ударить, как можно больнее. – Это тот человек, который мне понравился? Которого я полюбила? Который, как выясняется, кроме своего эго не любит больше никого? - Замолчи… - Ты понимаешь, что машина в смятку? Ты это понимаешь, - ее голос начинает дрожать, - понимаешь, что в этой железной мясорубке был ты сам, дурак?! Боже, а если бы что-то случилось?! Для тебя все так просто, прошло и забыл, а я так не могу, понимаешь?! Я ехала сюда первым же поездом, у меня перед глазами так и стояла эта картина, господи, - больше не выдержав, она закрыла лицо руками и, всхлипывая, продолжила, - почему ты не подумал ни о ком? Если бы ты… Если бы… Как же я?! – уже крик отчаяния в его сторону. - Откуда ты… - Неважно! Не беспокойся, никто больше этого не знает, черт… Окончательно ослабнув, она медленно опустилась на пол, тихо плача: - Понимаешь?.. Все сжалось, сердце стало биться как-то неровно… Просто на какой-то момент я представила… Что если… Если вот ты и… И вдруг… - она громко сглотнула, - я же… Что я без тебя, я же следом пойду, понимаешь? Я же… Я просто свихнусь и сделаю с собой что-нибудь, как же голова-то раскалывается, - она зажимает пальцами виски, затем поднимает на него взгляд, больно ударяя кулаком по его колену, - ненавижу! Тяжело вздохнув, он опускается рядом. - Мне не нравится, как ты водишь… Ты питаешь мой огромный страх своими поступками, знаешь, сколько моих близких погибло вот так?.. Ты даже не осознаешь, что я не ворчу, я очень сильно за тебя боюсь, больше всего на свете мне страшно потерять тебя… Я же… - Извини, - вздыхает он, а она судорожно сжимает пальцами его рубашку, зарываясь в шею, сильно-сильно жмурясь, желая, чтобы эти слезы больше не появлялись. – Ну, ну… Все хорошо же? Я не буду больше пугать. - Я тебя оставила на неделю, - отрывается от шеи, глядя на него, - всего на неделю… А ты решил больше вообще не возвращаться? - Нет, перестань, молчи, все. - Как же я тебя ненавижу сейчас… как мне было страшно… Это же ты, понимаешь, это не кто-то там, о ком скажут в новостях, хотя и о тебе скажут, но пойми, это ты, самое дорогое, что у меня есть, и что я узнаю? - Тихо, тише… - прижимает к себе, наверно, впервые подумав над ее словами. А что, если бы не справился? Что, если бы его подрезали? И ведь он так долго не мог найти ключи. Его кредитка так долго не срабатывала при оплате. Так много знаков было послано, говорящих об одном – остановись. Но он проигнорировал их все… А теперь она, сразу после утренних новостей, она здесь. Она рядом. Не думая. Целует макушку, шепотом повторяя заветное «Прости…»