***
Недовольно отодвинул ногой журнальный столик. Иногда эта помпезная мебель очень здорово раздражает. Особенно когда ее нет рядом. Особенно когда она ушла, насовсем. Когда он один на один с минибаром. Когда уже трудно подняться с пола, и спасибо дивану, дружище, подпер спину, позволил принять сидячее положение. Кажется вот и все, что у него вышло: он один, злость прошла, и теперь безумно горько внутри, алкоголь обжигает горло, жжет в груди. Дом опустел. Он и не дом больше… Он еще верил, верил до последнего, пока в квартире стоял крик. Но вещи собирались без остановки, все происходило в реальности. И дверь хлопнула тоже по-настоящему. Захотелось вернуть. Захотелось крикнуть, остановить, хотя гордость и не позволяла. Захотелось насрать на гордость, но… Он этого не сделал. Закатив голову назад, на сидение, он уставился в потолок. Какого черта все происходит с ним? Снова одиночество, это удушающее состояние, когда глотка сжата сильно-сильно, и стальная хватка уже не разожмется. Когда думать о ней больно, а все воспоминания ласкают затуманенный рассудок. Она так мила, когда над чем-то задумывается, так беззащитна в слезах, так невинна во сне, и, о боже, как же ее хочется, когда она на пике гнева. Он снова смотрит на нее. Глупо улыбается. Сознание затуманено, трудно припомнить даже изначальную причину ссоры, кажется, это было много лет назад, а время с тех пор остановилось. И он один. - Ты такая красивая… А потом вроде даже голова перестала болеть, а лицо приняло серьёзный вид. Ему не казалось. Она действительно стояла пред ним и смотрела на всю помойку из бутылок, что он развел вокруг. Нужно было что-то сказать, как-то исправить ситуацию, но ни одной умной мысли в таком состоянии в голову не шло. - А я это… немного испугался… Ее взгляд тяжелее любого камня, холоднее лезвия. Уставший, злой, отстраненный. Словно она не удивлена, словно все так и должно было случиться. - Закрыл бы входную дверь для начала, - резко пнув пустую бутылку рядом, она развернулась, чтобы уйти. - Постой, - он наконец отвел взгляд и опустил голову, зарываясь пальцами в отросших волосах. - И проветри здесь, - на лице брезгливость. Цокот каблуков в сторону коридора. Он закрыл глаза, сдерживая откуда-то накатившие слезинки. Наверно это их называют пьяными слезами. Неимоверным, нечеловеческим усилием он заставил себя подняться. Шатало знатно, неровной змейкой он дошел до окна, и, распахнув его, почти повис на огромном подоконнике. - О, а что это тут у нас… И не при деле… - он потянулся к пышным рассадам их соседей, благо у тех начинался балкон совсем близко с окном… Какой-то горшок рядом улетел вниз и громко разбился в глухом переулке, уже зацветшие кусты помялись, но цели-то своей он достиг. Минут пять ему понадобилось чтобы как-то дойти до комнаты, еще минуту, чтобы собраться и постучать. И всего пара секунд, чтобы не устоять, натолкнуться на стену и съехать по ней. Она сложила руки на груди. - Это тебе, - он протянул ей слегка помятую, зажатую в поцарапанной руке крохотную розу. Пауза затянулась, он снова испугался, - пожалуйста… - Напился… До чего ты докатился, посмотри на себя, ты же жалок. Убирайся из моей жизни, - снова этот холодный взгляд, а он упорно держит этот несчастный цветок. Рука дрожит, уже устала, но он не может ее опустить, едва качая головой. Боится. Как же ему страшно. Она наказала его самым жестоким образом – одиночеством. Сидит перед ней, такой ребёнок… Он уже почти было опустил руку вслед за опущенной головой, когда она присела напротив, поддержав крепко сжатую ладонь. Забрав цветок, она отнесла его в комнату, затем вернулась в коридор. Тяжело вздыхая, опустилась рядом, осторожно приобняв его. Он крепко вцепился ей в руку, уткнувшись в грудь, глубоко вздыхая. Осторожно гладит по волосам. - Хорошо тут пристроился… - заметила она, чувствуя неровное сопение в небольшое декольте. - Да, вот мне тоже понравилось… - легкая улыбка на ее губах. Дурак.***
- Мадам Жёфри сегодня так ругалась, представляешь, кто-то попортил ей ее садик… - она резко вскинула голову, пораженная догадкой, - ты где цветок-то взял?! - Какой цветок? – искренне брови домиком. - Она же… И ты, там какая высота, ты же… О-о-о-о, за что мне это! – она всплеснула руками. Улыбается. - Ты вот эти свои приемчики будешь не на мне использовать, - грозит ему пальцем. Он улыбнулся еще шире. Пох*й на голову. Она дома. Дом снова дом.