«Подай мне тот небольшой милый пистолет, Моя милая, моя дорогая. Чистильщики идут один за другим, Ты не хочешь даже, чтобы они начали свою работу. Они уже стучат в твою дверь, Они меряют комнату, они знают счет. Они чистят пол в бойне Наших разбитых сердец» © O Children — Nick Cave & The Bad Seeds
Она открыла окно нараспашку, впуская в дом свежий прохладный воздух и втягивая его носом с наслаждением. Шум разбивающихся волн ласкал слух и заставлял слабо улыбаться. Поправив халат на плечах, Лекса лениво прошаркала в пушистых тапочках на просторную кухню и, сильно зевая, открыла холодильник, доставая молоко. Это была ее самая любимая рутина за весь день: сделать себе кофе, который она пила теперь только с молоком, приготовить легкий завтрак, схватить какую-нибудь очередную книжку и выйти на улицу, присаживаясь в подвесное кресло напротив океана и погружаясь в неторопливое чтение. Пока шумела кофемашина, Лекса в ожидании смотрела в сторону, повернув голову. Это было то спокойствие и тишина, которые она желала. Невозможно было забыть всего того, через что она прошла. Также как и невозможно было избавиться от ощущения острой щетины, которая в слишком одинокие ночи заставляла ее ежиться и сжиматься, иногда лихорадочно расчесывая себе кожу. В такие моменты Лекса вставала и выходила на улицу, вставая на склон и вглядываясь в бескрайний ночной океан, подсвечивающийся лишь одними звездами и луной. Холодный ветер остужал ее и уносил мысли куда-то с собой, заставляя наслаждаться поистине детской и какой-то волшебной безмятежностью, которое дарило ей это место. Как бы сильно она не хотела, но заснуть без снотворного больше не представлялось возможным. Когда были особо тяжелые дни, на протяжении которых воспоминания преследовали ее всюду, ей иногда приходилось выпивать не одну, а две таблетки. Больше это не угнетало, просто становясь обязательной частью жизни. Осторожно взяв готовый кофе, она подцепила заготовленную книгу с красной закладкой и вышла на улицу через стеклянную дверь. Разувшись, Лекса ступила босыми ногами в шелковистую зеленую траву, которая стала приятно щекотать и вызывать улыбку. Лучи солнца мягко играли с цветом ее глаз и словно зарывались в темные волосы, будто бы приветствуя старого друга. Расслаблено сев в кресло, она сделала маленький глоток бодрящего напитка и зажмурилась от приятного тепла, которое растеклось по ее внутренностям, а потом отставила кружку на маленький столик, с удовольствием вытягивая ноги и раскрывая книгу где-то на середине. Но за очередным ритуальным приветствием к ней прыгнуло что-то очень пушистое и бело-рыжее, довольно мурча и подставляя усатую мордочку с блестящими капельками молока под любимую ладонь. — Доброе утро, Симба, — с мягкой улыбкой Лекса провела пальцами между ушек, опускаясь вниз и проводя по мягкой шерсти. Кот недовольно начал тереться об открытую книгу, требуя, чтобы эта ненужная вещь, освободила все место на теле хозяйки. Лекса хрипло рассмеялась, закрывая книгу и откладывая на столик к кофе. Симба довольный своей махинацией немного потоптался на животе и довольно улегся, продолжая утробно мурчать и прикрывать свои ярко-зеленые, как и у его хозяйки, глаза. Лекса последовала его примеру, откидывая голову и закрывая веки, подставляя лицо утреннему солнцу. Она еле открыла глаза, чувствуя, как во рту было сухо настолько, будто она пробежала несколько десятков километров. Лекса услышала противный писк аппаратов рядом с собой и чуть повернула голову, стараясь сфокусироваться на слишком сильно рябящих стерильно-белых стенах. Неприятная ноющая боль растекалась по всему телу, но ее эпицентром было левое плечо, где ощущения были настолько неприятными, что у нее заслезились глаза. Слабость во всем теле не позволяла делать каких-то энергозатратных движений, да даже шевелить языком казалось непосильной ношей для ее обессиленного организма. Лекса услышала как что-то неприятно скрипнуло и попыталась поднять ватную голову, но кто-то мягко надавил ей на здоровое плечо. Над ней нависла побледневшая Аня, чьи медовые глаза искрились беспокойством. — С возвращением, — облегченно прошептала она, улыбаясь так, будто думала, что ее подруга никогда больше не очнется. — П…ить. Аня торопливо кивнула, чуть подаваясь вбок и хватая прозрачный стакан с водой и трубочкой. Она осторожно прислонила пластмассовую палочку к сухим губам, и Лекса начала делать медленные глотки, блаженно прикрывая глаза. Казалось, что даже из-за такой нужной жидкости боль в руке притупилась. Выпустив трубочку изо рта, она устало опустила голову на подушку. — Что было? — прохрипела Лекса. — Вудс, я тебя убила бы, если бы ты сейчас не лежала в больничке, — Аня удрученно покачала головой. По ее виду можно было понять, что она очень расстроена. — Тебя не учили предупреждать о встречах с преступниками? Бюро там предупредить не дано? — Аня, к делу, — морщась от слишком громкого голоса подруги, прошептала она, — и потише… пожалуйста. Фишер устало вздохнула и пододвинула стул к койке, присаживаясь на него. — Скажи спасибо мне, что я поставила на твой телефон жучок после того, как ты у нас с Рейвен оставалась, — Аня накрыла холодную ладонь Лексы своей. — Если бы я этого не сделала… не знаю, чем бы все закончилось. — Кларк в порядке? — это было то, что интересовало Лексу больше всего. — Не учитывая пары царапин и шока, то да, — Аня кивнула. — Мы подоспели вовремя. — Финн? — Поймали. Ты хитрая задница, которая засадила его за решетку с помощью диктофона, — Фишер усмехнулась, но стала серьезной, когда увидела, что на сером лице Лексы не было никаких эмоций. — Сколько? — Идет суд, пока неизвестно. Но ему еще накинут срок за нападение и похищение, — Аня чуть поджала губы. Лекса прикрыла глаза, понимая, что не может больше удерживать веки. — А моя отключка? — еле прошептала она, понимая, что говорить больше не было сил. — Несколько дней, включа… Дальше все потонуло в сладкой вате, которая утянула в свои объятия Лексу, заставляя забыть обо всех переживаниях. Она дернулась, когда Симба спрыгнул с ее живота, недовольно виляя хвостом. Он всегда чувствовал, когда его хозяйка погружалась в неприятные воспоминания и никогда не отказывал себе в удовольствии показать это Лексе. Усмехнувшись, Лекса потерла левое плечо, ощущая фантому ноющую боль. От нее не помогали никакие таблетки. Осторожно обхватив кружку, Лекса сделала несколько глотков, чуть щурясь и смотря в даль. Сегодня была немного хмурая погода, а волны слишком большими. Вдалеке виднелись тяжелые свинцовые тучи, которые совсем скоро закроют солнце. Теперь стало понятно, почему о себе напомнила рука. На удивление, из всех ранений только это реагировало так остро на изменения в климате. Долго не посидеть… Лекса взяла книжку и вновь раскрыла. Все же во «Всей королевской рати» Роберта Уоррена и его главном герое — Вилли Старке она немного видела себя. От того, наверное, так увлекательно и было читать. Он тоже поднялся из низов, веря в то, что способен сделать мир лучше, только вот в какой-то момент все пошло не так, и Вилли превратился в беспринципного человека, который пытался добиться власти любой ценой. Только это было связано с политикой, а не с работой в Бюро, но все же… чем-то этот персонаж ее зацепил. Лекса несильно кашлянула, прочищая горло, и приступила к чтению, которое почему-то не шло. Видимо, это был один из тех дней, когда на ночь стоит выпить две таблетки снотворного вместо одной. Она смотрела на буквы, но не могла сосредоточиться, перечитывая одну и ту же строчку несколько раз. Вновь открыв глаза, Лекса почувствовала, что больше не было той слабости в организме, что и при первом пробуждении. Это не могло не радовать, хотя все ощущение так и остались притупленными. Аккуратно приподнявшись на белой кровати, которая пахла стерильностью, она сморщилась от внезапной боли в руке, которую потревожила. Изумрудные глаза пробежались по палате и замерли на директоре, стоящем в углу, облокотившись к стене и задумчиво изучая ее взглядом. — Сэр? — сонно спросила она. — С пробуждением, — поздравил он с появившейся улыбкой и кивнул, проходя и присаживаясь на стул рядом с койкой. — Агент Фишер сказала, что вы пришли в себя. Как себя чувствуете? — Так, будто меня подстрелили, — попыталась пошутить Лекса, но не увидев реакции, сразу же нахмурилась, говоря серьезно. — Не очень. — Я хотел бы извиниться… — За что? — она недоуменно выгнула бровь и услышала тихий выдох напротив. — После того, как мы прослушали аудиозапись на вашем диктофоне, — Маркус прислонил сцепленные пальцы к подбородку, его осунувшийся вид ясно давал понять, что он чувствует себя виноватым за что-то. — Мы услышали, как вас раскрыли. Не могу сказать, почему была допущена утечка с тем видео в одну секунду, потому что я решаю этот вопрос, но, — он со всей серьезностью посмотрел на своего агента, — будьте уверены, агент Вудс, я не оставлю это безнаказанным. Лекса неуверенно кивнула. Она не знала радовала ее эта мысль или пугала, потому что это теперь больше не должно было ее касаться. Неприятная вата в голове мешала сосредоточиться на мыслях, роящихся со скоростью света. — Ничего, — прошептала Лекса и чуть съехала на своем месте, стараясь игнорировать ужасную боль в руке. — Я хотела с вами поговорить, сэр… — Да? — Я ухожу, — прохрипела она, смотря строго перед собой. От произнесенного в душе сразу стало как-то легко, а вдалеке проблеснула надежда, что все наладится. Она ждала удивления или какого-нибудь возгласа, но Маркус не сказал ни слова, молча принимая информацию. Он переваривал ее несколько минут, но потом все же сказал: — Вы уверены? — Да. — Хорошо, — она резко повернула голову на директора и вздохнула, увидев в его глазах понимание. — Я устрою вас в департам… — Нет, — внезапно прервала его Лекса, — я не хочу оставаться тут. Я уеду. Думаю, в Канаду. — О, — только и выдохнул Кейн, а потом покачал головой. — Мне жаль терять такого способного агента, но я сделаю все, чтобы ваша отставка проходила без проблем. Лекса благодарно улыбнулась и прикрыла глаза. Все же это было слишком обманчивое ощущение силы в теле. Видимо, оно все еще восстанавливалось после всего пережитого. И это касалось не только той ночи, когда ее подстрелил один из придурков Коллинза. — Хорошая работа, аге-е-Лекса, — она почувствовала, как твердая рука легла на ее здоровое плечо. — Прежде чем я оставлю вас отдыхать. К вам просится Четырнадцатая. Сказать, чтобы пустили ее? — Ее зовут Кларк… — сонно пробормотала она, а потом еле добавила. — Нет. — Нет-нет! — зашипела Лекса, когда внезапный дождь нагрянул ее, сгоняя с насиженного места. Схватив кружку и книжку, она побежала внутрь дома, путаясь в Симбе, который лез под ноги. Лекса влетела в помещение, громко захлопывая дверь и слыша недовольное мяуканье промокшего Симбы. Да она и сама не лучше него была, а все потому, что подумала, что легкие капли, которые приземлялись на лицо, — не предвестник внезапного ливня. Из-за воспоминаний Лекса пропустила как штормовые тучи слишком быстро затянули все небо, скрывая солнце. Поставив все вещи, она скинула с себя промокший насквозь халат, переступая через него и идя совершенно обнаженная в домашнюю прачечную. В полумраке можно было разглядеть каждый шрам, но особенно из всех них выделялся бледно-розовый, почти незаметный и круглый, который она получила из-за пули. Лекса быстро стянула с сушилки домашние штаны с Дональд Даком и футболку с Гуфи, в которые быстро влезла и улыбнулась. Все же любовь к мультикам, которую ей привила Кларк, нельзя было никуда деть. Слишком часто они смотрели их вместе… и она втянулась в них, находя магию в каждом. Это расслабляло и побуждало верить в счастливый конец, частенько заставляя смеяться и краснеть от понимания, что некоторые шутки вовсе не детские. Она быстро пробежалась пальцами по запястью, где, если присмотреться, был виден совершенно маленький продольный шрам. За эту минутную слабость, когда Лексе начало казаться, что жить больше незачем, она никогда себя не простит. Это было в первую неделю одиночества в ее домике в Канаде. Тогда она еще не научилась жить со всем произошедшем… Но прошел почти год с того момента как она живет тут, наслаждается одиночеством и выстраивает каждую частичку заново. Главным шагом к исцелению стал не только маленький котенок, которого Лекса нашла брошенного на дороге, когда гуляла. Он был чересчур грязным, но его глаза сверкали, а жалобное мяуканье отзывалось где-то в глубине, заставляя Лексу забрать Симбу и выходить. Из-за этого несчастного кота она повстречала подругу, которая нередко помогала ей, вытаскивала гулять и была кем-то вроде личного психолога, хоть ее специальность и касалась здоровья животных. В любом случае, Лексе это было необходимо для исцеления… Кто-то скажет, что это особенный знак, но она так не считала, просто принимая жестокость этого мира, как должное. Теперь в ее жизни был не только бело-рыжий толстый и ласковый котяра, благодаривший Лексу каждый день своей любовью и заставлявший улыбаться, когда было особенно мерзко и гнусно на душе, но и прекрасная девушка, которая в случае особенно тяжелых дней могла приехать к ней и помочь. Поговорить, обнять, утешить, иногда поругать. А в моменты, когда подруги не было рядом, а в памяти всплывали Кларк, Финн, Костия или Робинсон, Симба всегда был тут как тут и ложился прямо на грудь, где было сердце, словно желая забрать всю боль хозяйки себе. Присев на кровать, Лекса кинула взгляд полный благодарности на кота, сидевшего на ковре и вылизывающегося. — Ты что там? Вылизываешься?! — прошипела Аня, оттаскивая Лексу от зеркала и выталкивая в спину из уборной аэропорта. — Вылизываюсь? — с усмешкой переспросила она. — Ну типа так коты себя в порядок приводят, забей короче, — Фишер махнула рукой и двинулась к Линкольну. В душе Лексы что-то трепетно сжалось, когда она увидела здоровяка со своим чемоданом. Поправив темно-синий бандаж на руке, она пошла к ним, улыбаясь. Она взяла обещание со своих друзей, что те не расскажут своим половинкам куда она уезжает и уж тем более Кларк, которую она избегала. Смотреть на нее было все также невыносимо, после того, что с ней сделал Финн. И хоть Кларк ее и поняла, во что ей очень хотелось верить, Лекса все равно не могла отделаться от мерзкого чувства, которое заставляло внутренности болезненно сжиматься, смотря в голубые глаза. Они не виделись с той ситуации в переулке, потому что Лекса осознавала, что не готова, что это ее уничтожит. Она просто хотела перестать волноваться о разговорах, о том, что может ей кто-либо сказать. И друзья, хоть и назвали ее идиоткой, приняли ее решение, соглашаясь, поэтому сейчас они тайно провожали ее. — Ты паспорт не забыла? — заботливо поинтересовался Линкольн, продвигаясь к стойке с регистрацией. — Не забыла, — с мягкой улыбкой ответила она, а потом заглянула им обоим в глаза. В медовых стояло столько печали, что ей можно было заполнить каждую счастливую душу, а Линкольн вообще еле сдерживал слезы. Кто бы мог подумать, что такой амбалище окажется самым чувственным из них обеих и начнет плакать первым. — Если ты зарыдаешь, я зарыдаю вместе с тобой, — в шутку пригрозила Лекса, чувствуя как в ее собственных глазах появляются слезы. Она не прощалась с ними раньше. Каждый раз, когда она улетела в командировку, Лекса делала это тихо. Но тогда у них были немного иные отношения, нежели чем сейчас. Эти ребята, которые начали вместе с ней свой карьерный путь, спасли ее жизнь и стали семьей. — Значит затопим этот аэропорт и ты никуда не полетишь, — шмыгая носом, усмехнулся Линкольн. — Что за розовые сопли вы тут развели?! — дрожащим голосом грозно прикрикнула Аня, а через секунду сама шмыгнула носом и запрокинула голову, дабы никто не смог увидеть слез, которые начали скатываться по щекам. — Суки! Лекса сдавленно засмеялась, правой рукой вытирая влажные дорожки. — Спасибо вам… — прошептала она, а потом осторожно обняла каждого поочередно. — Ребят, вы… — Вудс, ты хочешь, чтобы все утонули в слезах?! — Аня игриво ударила ее, а потом вытерла слезы. — Не надо нам Титаника два ноль. Линкольн вон уже начинает… — Лекс, — всхлипнул Мартинез и сгреб ее в свои медвежьи объятия, стараясь не задевать больное плечо, — дура ты. Бестолковая. — Да, — сдавленно засмеялась Лекса и вновь шмыгнула носом. — Групповые обнимашки — это точно розовые сопли, — проворчала Аня, но тоже обняла их, сдерживая рвущееся наружу рыдание. Они так стояли минут пять, понимая, что ничего, как прежде никогда не будет. Они больше не смогут вместе решать проблемы в Центральном парке, не будут ругаться друг на друга, но все равно приходить на помощь, не будет возмущений Ани и сентиментальности Линкольна. Добравшись до конца, начинаешь думать о начале. О том, как все начиналось. В этот момент перед глазами были их шутки, когда они следили за своими объектами, которые стали их любимыми. Шоколадки Райли, игра в «Правду или Действие», даже «Монополию», самодельное караоке, их острые подколки, отсутствие сна и ежедневный крепкий кофе. Все это и многое другое было в памяти у них троих. Они вспоминали первые три года работы, как только привыкали друг к другу… и теперь они тут. Провожают одну из их трио в другую страну, в другую жизнь. Они медленно отстранились и поспешно начали вытирать слезы. — Поклянись, что ты приедешь к нам на свадьбу! — прищурилась Аня. Ее медовые глаза покраснели и сверкали от слез. — Ты сначала предложение сделай, — слабо улыбнулась Лекса. — Поклянись! — Да ладно-ладно, — Лекса со смехом подняла одну руку. — Клянусь. — Не забывай про нас, — грустно попросил Линкольн. — Никогда… Лекса схватила ручку чемодана и глубоко вздохнула, разворачиваясь. — Лекс, может нам все же сказать Кларк где ты? — услышала она в спину вопрос Линкольна. Они уже спрашивали. Много раз. И пытались убедить ее в том, чтобы она рассказала Кларк, чтобы она с ней поговорила, но Лекса была непреклонна в своем решении. Именно поэтому, она легко бросила, даже не оборачиваясь, твердое и всепоглощающее «нет». Лекса вздрогнула, когда раскатистый гром вырвал ее из омута собственной памяти. Все же это определенно был один из тех дней, когда стоит выпить две таблетки. Отложив книгу, которую она так и не смогла нормально почитать, Лекса устало поднялась с дивана и прошла на кухню, потирая плечо. Она ненавидела это чувство в руке. Казалось, что внутри нее до сих пор находится свинец, причиняющий невыносимую ноющую боль. Открыв шкафчик, Лекса достала блистерную упаковку и чуть нажала на выпуклость, выпуская белое драже на столешницу. Быстро схватив его, она закинула обезболивающее средство в рот, зная, что оно не поможет. Но чем черт не шутит, верно? Проглотив таблетку без воды, Лекса чуть отклонилась, смотря на проливной ливень на улице. Покачав головой, она быстро прошлась по первому этажу, включая приглушенный свет, и уже хотела было сесть, чтобы вновь потерпеть неудачу в чтении, как ее прервал сильный стук в дверь. Симба недовольно мякнул, двигая хвостом и смотря на свою хозяйку. — Я тоже не знаю, кто это, — кинула она ему и пошла к двери. — Не смотри на меня так. Я тебе не изменяю. После этих слов кот явно расслабился, опуская голову на лапы. У Лексы действительно иногда создавалось ощущение, что он все понимал. Тяжело вздохнув, она дернула ручку, явно не радуясь внедрению в свое пространство в такой день, и распахнула дверь. Изумрудные глаза расширились, когда за неожиданным гостем сверкнула молния, освещая в сплошном сером мраке фигуру, которая была вся промокшая насквозь, а в ее руках был хиленький букетик, засунутый в пачку из-под сухариков. — Привет, — такие родные сапфировые глаза искрились от переполняющих чувств.«У нас есть причины для всех ваших страхов. Все легко, просто и яснее ясного. Все лежит на поверхности, все здесь Проигравшие среди наших побед»