Торжественно клянусь, что замышляю только шалость

      Маркус понятия не имел, как он докатился до того, что ему приходилось, подпирая спиной стену (хотя это кто кого ещё подпирал, судя по тому, как у парня подкашивались ноги), стараться не издать ни звука. Сложная, надо признать, была задача, учитывая, что прямо перед ним стоял на коленях один настырный когтевранец и старательно ему отсасывал. Его губы были плотно сомкнуты на возбужденном члене Маркуса, и при одном только взгляде на эту картину сверху хотелось стонать. Но он не успел наложить на дверь ни запирающее заклинание, ни «Оглохни», а сделал ли это украдкой пробравшийся в раздевалку Коннор ‒ Маркусу известно не было. Поэтому приходилось держать рот на замке, мучительно сдерживая вырывающиеся из глотки хриплые стоны.       Стоило Коннору немного отстраниться и обвести языком чувствительную головку, Маркус содрогнулся, а его пальцы сами собой стянули каштановые гладкие волосы когтевранца на загривке, отчего тот вполне себе громко охнул. Услышав, как снаружи что-то скрипнуло, оба – Маркус с зарумянившимся лицом и спущенными штанами командной формы, Коннор с опухшими от трения влажными губами и взлохмаченными рукой Маркуса волосами – замерли, затаив дыхание. В них сейчас сложно было узнать лучших учеников Хогвартса, один из которых был приглашен в следующем году присоединиться к сборной страны по квиддичу, а второму уже предлагали по окончании школы место в Министерстве магии. Попасться было страшно, но, с другой стороны, интересно. Если бы их застали в таком виде, это внесли бы в личные дела провинившихся студентов? Если да, то как бы выглядела эта надпись? «Непотребствовал в раздевалке с Коннором Андерсоном» или «Совращал будущего министра магии»? Хотя тут надо было ещё посмотреть, кто кого совращал.       Снаружи всё было спокойно, никто в раздевалку с криком «Вы пойманы с поличным!» ворваться не пытался – кажется, там и вовсе никого не было. Может, просто одна из школьных мётел упала? Парни синхронно перевели взгляды с двери раздевалки друг на друга. Маркус разулыбался своим мыслям, и от Коннора это, конечно же, не скрылось.       ‒ Чего это ты ухмыляешься, Манфред? ‒ рука когтевранца легла на всё ещё стоящий член Маркуса, и у того аж дух захватило от прокатившейся по телу волне наслаждения.       ‒ Представил, как сюда врывается профессор Андерсон и шарахает меня Авадой, крича что-то о растлении его драгоценного племянника, ‒ с блаженной улыбкой на губах проговорил он.       ‒ Вряд ли Авадой, ‒ Коннор с самым что ни на есть невозмутимым видом, не переставая при этом водить рукой по члену, покачал головой. ‒ Ты у него в любимчиках ‒ гордость Гриффиндора и всего Хогвартса, будущий охотник сборной Англии по квиддичу. Думаю, дядя ограничится Круциатусом, ‒ он ехидно оскалился, обнажая два ряда ровных белых зубов.       ‒ Халявишь, Андерсон, ‒ рукой, что всё ещё располагалась на загривке Коннора, Маркус легонько потянул его на себя.       Блеснуло желание в тёмно-карих глазах, и Коннор снова вобрал в себя член гриффиндорца. Вобрал полностью, почти до основания ‒ что можно было счесть за настоящий подвиг, учитывая, что на размер Маркусу жаловаться не приходилось ‒ и сипло застонал, не выпуская его изо рта, да так, что у Маркуса в глазах всё пятнами пошло. Он прикрыл глаза и полностью отдался ощущениям. В голове царила блаженная пустота, которую нарушала единственная назойливая мысль, пугающая и возбуждающая одновременно ‒ что будет, если их застукают в таком виде? Прохладные ладони Коннора легли на подтянутые нагие ягодицы гриффиндорца, и он с силой сжал их. Маркус закусил ребро ладони свободной руки, в который раз сдерживая стон ‒ о, Коннор Андерсон умел доставлять удовольствие.       Когда они стали такими? Когда начали регулярно зажиматься, скрываясь от чужих глаз в укромных уголках замка и прилегающей к нему территории? Коннор всегда казался Маркусу милым и обаятельным, очень умным и собранным, он считал его своим лучшим другом ‒ одним из трёх. Но кто же знал, что в этом омуте водится жадная до ласк натура, которая, получив власть, начнёт медленно, но верно сводить с ума перспективного игрока в квиддич?       Вот и сегодня после очередной субботней тренировки по квиддичу, на которые Коннор заглядывал с завидной регулярностью. Он неслышно проскользнул в раздевалку, где задержавшийся Маркус осматривал свою метлу на предмет трещин ‒ умело посланный Лютером бладжер сбил охотника с метлы, и тот боялся, что его «Молнии» тоже досталось.       Чтобы наброситься друг на друга, им обычно требовалось немного времени: коварный взгляд Коннора, кривая усмешка Маркуса ‒ и вот они уже целуются так, что их никаким заклинанием друг от друга не оторвёшь. А через пару минут один из них, а то и оба, оказываются без штанов. Так произошло и в этот раз.       Коннор на мгновение отстранился, чтобы расстегнуть ширинку собственных брюк, бросил на Маркуса короткий взгляд из-под красивых ресниц, не переставая надрачивать его член рукой. Запустив руку под плотную форменную ткань, он на некоторое время блаженно прикрыл глаза. Рука Маркуса соскользнула с каштановых волос, он прошёлся кончиками смуглых пальцев по бледной щеке Коннора до подбородка. Указательный и средний толкнулись в приоткрытый рот, и когтевранец с наслаждением плотно сомкнул раскрасневшиеся губы на них. Подушечки коснулись горячего языка, и Маркус почувствовал, что ещё немного, и он кончит от вида посасывающего его пальцы, отдрачивающего и себе, и Маркусу одновременно грёбаного отличника и главного зануды школы Коннора Андерсона.       Пальцы выскользнули из рта. Взяв Коннора за подбородок, Маркус открыл его рот. Парень не сопротивлялся, податливо разомкнул губы и открыл глаза, чтобы видеть лицо гриффиндорца, когда тот будет кончать. Коннор всегда любил смотреть, лицезреть наслаждение на смуглом лице с веснушками. Коннор вообще был тем ещё извращенцем. Но Маркусу всё это нравилось: нравились их тисканья в тёмных уголках, нравились короткие напутственные поцелуи перед игрой в квиддич и обещания шёпотом надрать задницу, если Манфред будет плохо играть, нравились разговоры по ночам на вершине Астрономической башни о семье, о проблемах, о планах на будущее. Он уже давно думал, что Коннор был ему не просто лучшим другом, не просто любовником, но они никогда не обсуждали, какой термин больше всего подходит их отношениям.       Остальные не догадывались о том, что происходило между этими двумя. Маркус был в этом уверен хотя бы потому, что Рид и второй Андерсон задразнили бы их. Уж они-то точно не упустили бы шанса постебаться над лучшими учениками школы. Маркусу, в общем-то, было плевать и на подколки этих двоих, и на всех остальных, кто стал бы криво на них поглядывать, но он переживал за Коннора. Тот слишком долго зарабатывал себе репутацию прилежного ученика, чтобы лихой гриффиндорец мог всё в мгновение ока разрушить. Да и, насколько он знал, родители близнецов-Андерсонов были из тех консервативных, чопорных и чертовски богатых волшебников, которые не потерпят, если выбор их ненаглядного отпрыска падёт на грязнокровку, пусть и не обделённого талантами. Однако, судя по всему, отпрыск этот думал совсем иначе, учитывая то, чем он занимался в данный момент.       Влажная от обилия выделяющейся смазки ладонь Коннора ‒ Маркусу было стыдно признать, но он просто тёк от вида настолько развратного и похотливого друга ‒ уже набрала темп и скользила по предельно напряжённому члену гриффиндорца, заставляя мышцы на его животе невольно сокращаться. Где-то там, внизу, второй рукой когтевранец доводил до оргазма себя и продолжал смотреть на Маркуса, держа рот приоткрытым, готовый в любой момент обхватить губами возбужденную плоть в завершающем перед оргазмом движении.       Маркус ощутил, как спёрло дыхание, как его накрывает волной блаженства ‒ в этот момент он почувствовал, что изливается в тёплый влажный рот когтевранца. Потребовалась ещё буквально пара секунд, чтобы кончил сам Коннор, пачкая свою мантию, брюки и жилетку.       ‒ Чёрт, Андерсон, ты меня с ума сведёшь своими выходками, ‒ Маркус схватил парня за грудки и притянул к себе, впился в его распухшие губы своими, жадно и с наслаждением целуя. Ему было всё равно, что Коннор теперь марал не только свою одежду, но и бордовую с золотом спортивную форму Манфреда. Плевать, это же, мать его, Коннор! Как Маркусу может быть противно хоть что-то, связанное с этим странным, явно страдающим биполярным расстройством, когтевранцем?       ‒ А ты меня своей игрой в квиддич, ‒ насмешливо выдохнул Коннор в чужие губы, когда у обоих закончилось дыхание и им пришлось прервать поцелуй. ‒ Ты отлично смотришься на метле ‒ я чуть прямо там, сидя на трибунах, онанировать не начал.       ‒ Онанировать? ‒ Маркус не сдержал смешка. ‒ Ты хотел сказать «дрочить»?       ‒ Нет, я сказал именно то, что хотел сказать, ‒ деланно отозвался парень. Его лицо было так близко, что Маркус мог пересчитать все едва заметные веснушки на бледной коже. ‒ А теперь нам надо устранить улики и поторопиться, если хотим успеть на обед.       Маркус нехотя отпустил друга и, как и Коннор, начал приводить себя в порядок. Шепнув «Тергео!», очистил спортивную форму, оглядел себя в зеркале, висящем на стене раздевалки ‒ н-да, судя по выражению и помятости, на его лице словно было написано «Мне только что сделал минет один чертовски обаятельный когтевранец». Собственно, Коннор, тоже уже очистивший свою одежду от следов преступления, выглядел не лучше: распухшие губы, лицо в красных пятнах, на шее красуется свежий засос. Если они не хотят сделать каминг-аут, им определённо нельзя заходить в Большой зал вместе ‒ Гэвин, может, их и не раскусит, а вот проницательный Ричард сложит два и два и определённо догадается, что здесь к чему.       ‒ Я пойду первый? ‒ словно читая мысли Маркуса, предложил Коннор.       ‒ Иди, мне ещё нужно переодеться, ‒ Манфред кивнул, прилагая все усилия, чтобы не показать внезапно нахлынувшей тоски из-за того, что им приходилось скрываться от собственных друзей.       Коннор придирчиво осмотрел себя в зеркале и, ободряюще улыбнувшись в нём другу, двинулся на выход из раздевалки. На мгновение замер у двери, прислушиваясь, нет ли кого снаружи, однако убедившись, что путь свободен, открыл её.       ‒ Мы были не заперты? ‒ изумился гриффиндорец, провожающий Коннора взглядом.       ‒ Я забыл, слишком спешил, ‒ ответил тот через плечо. Когда он напоследок кинул на друга развратный взгляд, Маркус успел увидеть коварную улыбочку на припухших губах.       Дверь за ним с глухим стуком закрылась. Маркус буквально рухнул на лавочку и спрятал лицо в ладонях. Сердце заходилось в бешеном ритме, и он совершенно не понимал, в чём дело. Или понимал, но не хотел признавать. Потому что Коннору, кажется, нравилось именно то, что происходило между ними сейчас, а то, что хотел дать ему Маркус ‒ Андерсону не было нужно.

***

      ‒ Чё, сука, пыришь, в морду хочешь? ‒ рыкнул Гэвин в сторону особо откровенно пялящегося на него слизеринца. Тот надменно фыркнул, но взгляд отвёл ‒ значит, собственные зубы были ему ещё дороги. ‒ Ричард, надо поговорить, ‒ уже более спокойно сказал он сидящему с невозмутимым видом красивому парню ‒ младшему из близнецов Андерсонов.       ‒ Если тебе надо списать зелья, то я тебе ничем не могу помочь, потому что сам еще не сделал, ‒ отозвался тот, отодвигаясь, чтобы дать Гэвину сесть рядом. Обычно студенты сидели строго за своими столами, но Гэвину Риду было срать на это правило ‒ староста он или тварь дрожащая? Где хочет, там и сидит.       Несмотря на то, что Ричард и Коннор Андерсоны были близнецами, спутать их было сложно, даже если бы те поменялись мантиями. Ричард был выше и крепче сложен ‒ такое телосложение играло ему на руку, так как он являлся вратарём команды Слизерина по квиддичу. Менее смазливый, чем умник-Коннор. Красота его была какой-то мрачной и холодной ‒ всё как полагалось истиному слизеринцу. Ещё, как слизеринцу, ему полагалось быть конкретным таким хитрожопым говнюком, и здесь он не подкачал. Ричард был главным говнюком из всех говнюков Хогвартса и даже самому Гэвину фору мог дать. А уж Гэвина Рида все в школе чародейства и волшебства знали как «того ещё уёбка», «говнаря всея Хогвартса» и мистера «лучше-не-связываться-с-этим-мудаком». Рида и старостой-то сделали в надежде, что пуффендуйский хулиган поумерит свой пыл. Директор Фаулер так и сказал: «Может, хоть так мы из тебя нормального человека сделаем?». В молоко. Других Гэвин, конечно, за нарушение школьных правил разъёбывал с особым упоением, но сам меняться не планировал ‒ как ходил по ночам на кухню устраивать ночной дожор, так и ходит, и дело это бросать не собирается.       ‒ Не видел наших мальчиков-зайчиков? ‒ спросил он, бесцеремонно беря кубок Ричарда и отпивая из него.       ‒ У Маркуса тренировка, Коннор пошёл смотреть, ‒ Андерсон-младший продолжил невозмутимо поглощать свой обед, словно совершенно не замечал осуждающих взглядов, что бросали на эту парочку ребята с его факультета.       «Сраные стереотипно мыслящие слизеринцы», думал про них Рид. То ли дело они вчетвером ‒ он, Ричард, Маркус и Коннор ‒ все с разных факультетов, что не мешало им дружить вот уже несколько лет. Просто мечта факультетского толераста, чувака, дрочащего на единство и коллективную гармонию, и, наверно, Фаулера, который спал и видел, как студенты с разных факультетов вместо того, чтобы пиздиться на переменах, жахались друг с другом в десны. Ну, может, и не жахались ‒ тут Гэвин переборщил, ‒ а просто хотя бы не срались по поводу и без.       ‒ Коннор любит смотреть, как Маркус тренируется… ‒ задумчиво проговорил Рид. ‒ Ты знаешь, я скоро начну переживать за малыша Конни, не поехал ли он случайно кукухой? Может, он там ещё лысого втихаря гоняет, когда наша местная звезда квиддича делает особо сложный финт?       ‒ Гэвин, ты отвратителен, ‒ поморщился Ричард. ‒ Так о чём ты хотел поговорить?       ‒ Кэра сказала, что нас четверых вызывает Макгонагалл. Понятия не имею, нахуя, но жопой чую ‒ не для того, чтобы выдать нам орден Мерлина.       Ричард нахмурил свои идеальные тёмные брови, в его прекрасной головке пошёл мыслительный процесс: он явно перебирал все промахи и приключения четвёрки, за которые тем могли бы вставить по штырю в зад. Хотя Ричард расхаживал по Хогвартсу с таким видом, словно этот штырь был его спутником по жизни, начиная с раннего детства ‒ ему не страшно.       ‒ В общем, дождёмся наших пай-мальчиков. Надеюсь, они не наделают в штаны от страха, узнав, что нашу гоп-компанию вызывают к завучу...       Стоило Гэвину это сказать, как в Большом зале показался Коннор. Ричард помахал брату рукой, подзывая к ним. Вид у обычно прилизанного и черзвычайно аккуратного когтевранца был какой-то уж слишком растрёпанный, поэтому, когда тот подошёл, Гэвин не удержался:       ‒ Хлоя всё-таки зажала тебя в тёмном углу? Эй! ‒ Ричард больно ткнул его локтем под рёбра. ‒ Не, ну а чё, я неправду сказал, что ли? Выглядит так, словно проделал путь на метле до Лондона и обратно, либо как если бы его хорошенько нагнули и…       ‒ Тебе бы к мадам Помфри заглянуть, что-нибудь от спермотоксикоза попросить, ‒ спокойно отозвался Коннор, на что Гэвин только состроил гримасу. ‒ Что-то случилось? Я дико голоден.       Ричард с Гэвином переглянулись.       ‒ Нас четверых вызывает Макгонагалл, ‒ ответил слизеринец. Коннор нахмурился точно так же, как и его младший брат, когда Рид сообщил ему новость. ‒ Мы с Гэвином гадаем, по какому поводу, есть идеи? ‒ он послал старшему многозначительный взгляд.       ‒ Надеюсь, что не из-за того случая, когда вы напились и дрались с Гремучей Ивой школьными метлами, ‒ пробормотал Коннор.       ‒ А может, из-за того, что по просьбе кое-кого мы стащили шар из зала прорицаний в прошлом году, потому что этому кое-кому понадобилось попрактиковаться перед сдачей СОВ? ‒ Гэвин окинул Андерсона-старшего едким взглядом. ‒ И, как оказалось, шар этот принадлежал лично Трелони. А ты его с психу разбил…       ‒ Прорицания ‒ весьма туманный предмет, ‒ невозмутимо откликнулся Коннор, ‒ и совершенно не научный.       ‒ А шар-то в чём виноват?! ‒ громче чем надо воскликнул Гэвин.       ‒ Ребята, вы вот вообще не за тем столом обсуждаете подобные темы, ‒ шёпотом напомнил им Ричард, покосившись на одиноко сидящую неподалеку Норт, определённо навострившую уши. Обычно девушку можно было увидеть в окружении толпы подружек, однако те куда-то подевались ‒ наверное, шныряли по замку, подслушивая чужие разговоры, как сейчас это делала сама Норт.       ‒ Что за собрание? ‒ к ним подошёл Маркус, на лице которого застыло озабоченное выражение.       ‒ Ещё один Казанова, ‒ Гэвин цокнул языком, отмечая на шее подошедшего друга несколько еле заметных засосов. ‒ У вас всех что, разом личная жизнь наладилась? Расскажете, в чём секрет?       ‒ В том, что они, в отличие от некоторых, адекватные, ‒ язвительно откликнулся Ричард.       ‒ Эх, не повезло нам с тобой, Ричи, быть неординарными личностями! ‒ одним движением руки Гэвин взъерошил свои волосы. Ричард же закатил глаза и поведал гриффиндорцу новость.       ‒ Чего мы ждём? ‒ спросил Маркус и решительно добавил: ‒ Чем раньше узнаем, что от нас требуется ‒ тем лучше.       ‒ Согласен, ‒ Коннор кивнул.       ‒ Дело говоришь, мы же не ссыкло какое-то, чтобы оттягивать момент и трястись из-за неизвестности! ‒ Гэвин хлопнул ладошкой по столу так, что все сидящие вокруг слизеринцы презрительно воззрились на него. ‒ Я готов понести ответственность за все свои поступки! ‒ он встал с лавки и гордо выпятил грудь.       ‒ И даже за то, как после сдачи СОВ бегал пьяный в одних трусах по опушке Запретного леса, пытаясь вызвать дождь? ‒ с сомнением осведомился Ричард. Гэвин тут же на него зашикал.       ‒ Чё громкий такой?! Ты бы ещё об этом в Ежедневный Пророк написал! ‒ зашипел он.       ‒ Я собираю материал для книги «Проёбы Гэвина Рида. Руководство по тому, как жить не надо», ‒ ровно парировал Ричард, грациозно поднимаясь из-за стола. ‒ Идёмте, ‒ сказал он брату и Маркусу. ‒ Манфред прав, надо поскорее с этим разобраться, а то бесит…       Под пристальными взглядами, направленными на них со всех столов, включая преподавательский, разношёрстная компания направилась к выходу из Большого зала. По мнению окружающих, такая пёстрая братия вообще никак не могла сдружиться, но Ричарда, Маркуса, Коннора и Гэвина, похоже, об этом никто не уведомил. С середины первого курса они были не разлей вода, всегда и везде ходили вместе, и даже соперничество между факультетами, а также матчи по квиддичу, не могли разрушить эту дружбу. Дружбу, тайну возникновения которой, кажется, никому и никогда не будет дано узнать.

***

      Профессор Макгонагалл несколько минут кряду молча прожигала четырёх старост таким испытующим взглядом, словно знала абсолютно обо всех их прегрешениях. Возможно, она и вправду знала о многих из них, однако нет доказательств ‒ нет вины. А Коннор был уверен практически на сто процентов, что доказательств у неё не было. Поэтому, хоть ладошки и потели, он стоял перед бывшим деканом Гриффиндора, а ныне ‒ просто завучем, с совершенно бесстрастным видом. Чего нельзя было сказать об остальных, особенно о Риде, наигранно расслабленный вид которого выдавал их с потрохами. По напряжённому выражению красивого смуглого лица Маркуса тоже всё было предельно ясно ‒ Коннор до сих пор помнил, каким затуманенным был взгляд его голубого и зелёного глаз утром в раздевалке, и внутренне содрогнулся от одной мысли об этом. Эти гриффиндорцы никогда не умели держать лицо. Держать удар ‒ это про них, а вот эмоции свои скрывать ‒ для любого студента Гриффиндора это что-то запредельное, и это ещё учитывая, что Манфред ‒ один из самых уравновешенных гриффиндорцев. Ричард же… Тот по жизни ходил с такой миной, словно делал пакости по расписанию минимум три раза на дню и считал это совершенно нормальной деятельностью.       ‒ Мистер Манфред, ‒ наконец проговорила Макгонагалл таким ледяным тоном, что даже Коннору стало не по себе, хоть было произнесено и не его имя, ‒ наслышана о ваших летних успехах в спортивном международном лагере. Думаю, директор Фаулер очень гордится вами и совершенно не жалеет вложенных в вас школьных средств, ‒ она мягко улыбнулась Маркусу, стоявшему перед ней с таким видом, словно сейчас свалится в обморок. ‒ Мистер Андерсон, блестящее прохождение летней практики в Министерстве тоже не осталось незамеченным, ‒ обратилась она к Коннору, тот коротко кивнул женщине. ‒ Перед учебным годом ваш отец приезжал к директору лично и просил драть с вас три шкуры по всем предметам, однако я уверена, что это будет лишним ‒ вы и без этого прекрасно справляетесь.       Она перевела взгляд на стоящего по левую руку от него Ричарда, какое-то время сверлила его взглядом, затем произнесла:       ‒ Профессор Перкинс хочет отправить вас, мистер Андерсон, на Чемпионат по зельям. И, честно признаться, я согласна с выдвижением вашей кандидатуры на место представителя Хогвартса в этом прославленном состязании. Хоть раз в истории Англия должна вырвать победу у русских. Я уверена, что вам это под силу, ‒ профессор на мгновение запнулась и уничтожающе посмотрела на Гэвина, ‒ если мистер Рид не будет мешать вам готовиться. ‒ Она не стала отвечать на немой вопрос Гэвина «Не, ну а я-то чё?!». Вместо этого снова окинула всех строгим взглядом и сказала: ‒ Вы у нас все четверо не разлей вода, однако теперь вы ‒ шестикурсники, и вам стоит задуматься о своём будущем, приложить все возможные силы для достижения своей цели, ‒ её придирчивый взгляд остановился на пуффендуйце, и она отчеканила: ‒ И заправьте, пожалуйста, рубашку в брюки, мистер Рид.       Профессор ничего не сказала про Гэвина, хотя про него хватало что сказать. В основном, конечно, не самое лестное, но дураком он не был. Пусть Рид слыл и не самым сообразительным, идеи его посещали порой просто блестящие. Обычно их направленность была хулиганская, но парень мог выкрутиться из любой ситуации, что тоже не каждому дано. Коннор откровенно не любил участвовать в аферах, придуманных Ридом, ибо все они нарушали школьные правила ‒ частенько с десяток разом. Но, с другой стороны, неповиновение кружило голову, и Коннор не мог не признать, что иногда нарушать правила было делом интересным, притягательным и даже возбуждающим. Творя с Маркусом непристойности в раздевалке, они тоже нарушали правила, и Андерсону это до странного нравилось. Он не знал, как к этому относится сам Манфред, но судя по тому, как тот каждый раз охотно шёл навстречу ‒ гриффиндорец был совсем не против небольшого пренебрежения школьным уставом.       Коннор окинул статного старосту Гриффиндора беглым взглядом ‒ высокий, подтянутый, серьёзный, запоминающийся с первого взгляда благодаря своей гетерохромии и дружелюбной улыбке. По нему сохла добрая половина школы, и Коннору было стыдно признать ‒ он был в числе этих бедняг уже давным-давно. Да вот только Маркус ни с кем не встречался, либо у него просто не было на все эти глупости времени: учёба, регулярные тренировки, обязанности старосты ‒ как тут завести личную жизнь? Благо он всё же находил время для встреч с друзьями, и иногда даже для Коннора в отдельности. Когтевранец прекрасно его понимал, так как сам был из таких же трудоголиков, постоянно чем-то занят, однако и он для Маркуса свободную минутку всегда выделить мог. Идентифицировать себя в качестве кого-то особенного для Маркуса было лестно, но он не мог позволить себе надеяться на что-то большее, чем разрядка в раздевалке после тренировки команды Гриффиндора или в одной из кладовок замка, а также в туалете «Трёх мётел», в теплице номер три, ванной для старост, под большим дубом в Запретном лесу после сдачи СОВ, пока Гэвин и Ричард были заняты вызовом дождя (точнее ‒ Гэвин его вызывал, а Ричард, ухахатываясь, катался по траве). Мерлиновы штаны, они даже библиотеку успели осквернить! Коннор ужаснулся ‒ как их ещё никто не застукал? Они оба определённо сошли с ума, раз вытворяют всё это практически прилюдно. Хотя, если так подумать, инициатором в большей степени выступал Коннор ‒ значит, с ума сошёл именно он. «Поздравляю вас, мистер Андерсон, ‒ мысленно сказал себе когтевранец, отводя взгляд от Маркуса за мгновение до того, как Манфред сам на него посмотрел, ‒ вы влюбились и пытаетесь заполучить объект желания хотя бы при помощи секса. Что будете делать, когда он найдёт себе постоянную девушку, и вы ему для разрядки станете больше не нужны?». Думать об этом очень не хотелось, но Коннор понимал, что такой исход событий неминуем.       Макгонагалл шумно встала из-за своего стола, что вырвало Коннора из собственных мыслей. Женщина подошла к четвёрке и протянула им одинаковые брошюры. Когтевранец взглянул на свою: на обложке красовался герб Хогвартса и (он узнал его, так как совсем недавно перечитывал«Вестник магического образования») герб Дурмстранга ‒ двуглавый орел. Перед гербами возникла лента, на которой проступила надпись: «Дружба народов ‒ ключ к гармонии и миру во всём мире». Внутри брошюры оказалась статья, рассказывающая о новой учебной программе, которую придумало Министерство магии Англии и Магическое содружество Северной Европы.       ‒ Вы хотите отправить нас учиться по обмену? ‒ спросил Рид, пробежавшись глазами по статье внутри, но понял, что задал вопрос в слишком грубой форме, поэтому добавил: ‒ Профессор.       ‒ Вас ‒ нет, только мистера Андерсона. Старшего, ‒ заметив испуганный взгляд когтевранца, Макгонагалл поспешно сказала: ‒ Это всего лишь на полгода, Андерсон, чего вы так испугались? Вы станете отличным представителем Хогвартса в скандинавской школе, я в вас целиком и полностью уверена. К тому же ваш отец настаивал на вашей кандидатуре. Признаться честно, такое вмешательство в жизнь ребёнка возмущает, но здесь я соглашусь с тем, что вы ‒ лучший выбор, который может сделать Хогвартс для этой миссии.       Коннор невольно взглянул на Маркуса ‒ лицо у гриффиндорца было крайне встревоженным. Кого он страшился потерять: друга или любовника?       ‒ Я… ‒ растерялся когтевранец, с трудом отрывая взгляд от разных по цвету глаз и переводя его на профессора Макгонагалл. ‒ Я немного взволнован, но польщён тем, что мне доверили такое ответственное дело, ‒ не без труда выговорил парень. Ричард, стоящий рядом, еле слышно цокнул языком, распознав в словах брата откровенную ложь. Краем глаза Коннор видел, как Рид недовольно скрестил руки на груди, и чувствовал на себе прожигающий насквозь взгляд Маркуса, но больше на него посмотреть не решался.       ‒ Вот и отлично, ‒ обрадованно провозгласила Макгонагалл. ‒ В таком случае для всех четверых есть очень важное почётное задание. В следующую субботу к нам приезжает представитель из Дурмстранга, и ему нужно устроить экскурсию по Хогвартсу. Ну, вы понимаете, ‒ она обвела всех взглядом, ‒ такую, чтобы он был уверен в месте, куда поедут его студенты, но всех тайн нашей школы не узнал. Никаких местных баек и историй про ваши… приключения. Только официальная информация, которая пригодилась бы заграничным студентам, чтобы освоиться быстрее.       ‒ Пивза от гостя будет крайне сложно скрыть, ‒ разумно заметил Ричард.       ‒ Разве что попросить Кровавого Барона его урезонить, ‒ отозвался Маркус.       ‒ А призраков вообще можно выманить как-то из замка? ‒ спросил Гэвин. ‒ Почти Безголовый Ник ведь регулярно ездит на эти скачки для безголовых, может, и Пивза получится куда-нибудь отправить?       ‒ Видишь ли, Пивз не совсем призрак, ‒ со знанием дела поведал Коннор, ‒ он ‒ полтергейст и привязан к замку. Однако, в пределах замка его всё-таки можно изолировать, надо заглянуть в библиотеку ‒ поискать блокирующие полтергейста ритуалы...       ‒ Да уж, ‒ внезапно произнесла Макгонагалл, и взоры четверых молодых людей обратились к ней. ‒ Теперь я понимаю, почему директор Фаулер настоял на том, чтобы выдать это задание именно вам четверым. Ваш подход к делу весьма… основательный. Главное ‒ не переусердствуйте с энтузиазмом.       ‒ Не волнуйтесь, профессор, мы сделаем всё в лучшем виде, ‒ пообещал Рид, до этого хитро переглянувшись с Ричардом. ‒ Этот иностранный посол будет в восторге от Хогвартса и… нашего Коннора, ‒ он подмигнул Андерсону-старшему. Тот нутром чуял, что Гэвин что-то придумал, и был уверен, что ничего хорошего из этого точно не выйдет. Впрочем, как и всегда.       Судя по всему, Макгонагалл разделяла мнение Коннора.       ‒ И почему это ваши слова, мистер Рид, ничуть меня не успокаивают, а скорее ‒ наоборот? ‒ спросила она, провожая четвёрку из своего кабинета.       ‒ Понятия не имею, профессор, ‒ с невинным видом ответил ей Гэвин, но Коннор знал, что эта напускная невинность ‒ звоночек, оповещающий о том, что Рид собирается творить что-то из ряда вон выходящее. ‒ По крайней мере, Хогвартс не рухнет, это я вам обещаю.       ‒ Уж надеюсь, Рид, ‒ скептически отозвалась Макгонагалл.