Повесть О Сером Мире.

Багряная тропа. Глава 10. Пророчество «Я вижу то, что смерть ожидает тебя, о странник. Я вижу твою смерть, твое появление в Сером мире, вижу, как ты грезишь. Грезишь о гибели в славном сражении, но погибнешь ты в чужих землях от руки родного сына. Я вижу это». ━━━━━━━◌ Северная душа ◌━━━━━━━ Северная душа была погружена в морозные объятия снежной стихии, которая в течение нескольких недель не утихала, жестоко покрывая каждый замерзший сантиметр земли. В настоящее время на временном троне Скаггерака находился Эйрик, один из младших сыновей Фридриха Хардсейма, который нес тяжкое бремя правления. Однако Эйрик не мог достойно исполнять свои обязанности, погружаясь в бесконечные пьянки и наслаждаясь женскими ласками. Сам Фридрих искренне надеялся, что его сын наконец-то образумится, ставшим конунгом. Он верил, что Эйрик сможет грамотно управлять Скаггераком и исполнять свои обязанности, как положено властителю. Однако старый Хардсейм ошибался в своих ожиданиях. Юноша должен был повзрослеть и принять на себя ответственность, чтобы положить конец своим детским забавам. Помимо неспособности Эйрика править, что может привести к трагическим последствиям, Скаггераку грозит новая угроза. Винтер Варсандр собирает свои войска, проникает в окрестные районы и устанавливает свои посты, показывая, что готов на все, чтобы осуществить свои задуманные грезы. Единственное, что мешало юному конунгу осуществить свой план, был Фридрих Хардсейм, который, к счастью, покинул континент. Теперь Винтер готовится к войне, исход которой может быть разным. И вот, на пристани, молодой Эйрик ведет переговоры с ремесленниками, чтобы укрепить стены Скаггерака и установить больше часовых башен. Юноша старается выглядеть достойным конунга, но с каждым глотком опьяняющего эля он погружается в себя и не понимает слов северянина, который ему рассказывает. Вдали, рядом с разгруженными ящиками, сидит маленький принц, который с неохотой наблюдает за своим братом, желая помочь ему, но осознавая, что все его слова бесполезны. Кроме того, Март высыпает древние руны из заклепанного мешка, на которых выгравированы символы, напоминающие ему сны, полные тревоги. — Его лживая уверенность, вскоре и погубит его. О как же Фридрих ошибался на его счет. И самое любопытное – ему просто все равно на свою родню. Бездарность. — Завидев, как конунг попивает эль, выдавливая из себя серьезный вид, Афрод раздраженно выдохнул, скрестив руки на груди. — А кто, по-твоему, заслуживает титул правителя Скаггерака? — С интересом спрашивает Март, тщательно разглядывая каждый камешек, а затем поднял серые глаза, которые по цвету напоминали витающие в небесах тучи, на Хранителя. — Хороший вопрос, юный принц. Для начала, нам необходимо вспомнить о наших с тобой уроках, ведь в них и кроется ответ. — Кивнул головой северянин, слегка призадумываясь. — Как я ведал тебе ранее, власть опасна. А чем же? — Отводя свой опечаленный взор от Эйрика, произносит Хранитель, опуская глаза на любопытного Марта. Афрод заведомо знал, что тот уже давно позабыл ответ, а посему продолжает суровый говор: — Правильно, она безжалостно развращает самых благородных правителей, терзая своими острыми ноготками. Каждый, кто желает ее – уже заведомо обречен. Правду говорят, хороший правитель тот, кто не желает принять на себя бразды правления. Ибо она жестока тем, что превращает властителя в нечто поистине ужасное. От нее теряют рассудок. Она становится желанна еще сильнее. Отсюда происходят и бесконечные распри, приводящие к долгим войнам. Твой отец тоже не был достойным правления, но он стал мудрее и искупил грехи прошлого. Также, правитель не должен допускать ошибки, он не должен иметь слабости. Благо те конунги и ярлы, что явились после своих предшественников – гораздо умнее, ведь не совершают ошибок прошлого, которые, некогда, привели к Битве пяти конунгов. — Ты так и не ответил на мой вопрос. — Улыбнувшись уголками своих потрескавшихся от пронзающих холодов, губам, Март опускает взор на руны, выстраивая их в незамысловатым порядке. Афрод не желал думать об этом, но белокурый мальчик был настойчив. — Кто из твоих братьев более достоин звания конунга Скаггерака? Ты об этом? — Всячески старался оттянуть ответ Хранитель, хмуря седые брови. — Да-да. — Все так же с улыбкой говорит Март. — Ладно. — Опустошая легкие, выпуская горячий пар на ледяной воздух, который моментально растворяется на фоне Серых лучей, сказал Афрод. — Конечно же, без всяких сомнений, это твой старший брат Рассел. Он как никто другой заслуживает этого титула. Он обладает качествами лидера, правда ему есть чему научиться, но с опытом правления – это придет само. Рассел справедливый, но порой чувство зависти заставляет идти на неразумные поступки, это видно не вооруженным глазом. — Хранитель взъерошил светлые волосы принца, также улыбнувшись. — Каждый из сыновей Фридриха обладает чертами конунга, это у них не унять, если не брать в счет Эйрика. Он попросту бездарен. Хотя, если он все же сможет повзрослеть и принять свою истинную судьбу, отказываясь от развлечений, то поймет. Но явно – не скоро. Насчет Кастера? Не знаю, он очень вспыльчив и его отец не возлагает на него какие-либо надежды, впрочем, как и я. — Слова Афрода, несомненно несли огромное значение, он всегда оказывался прав, поэтому Март верил в их праведность, но все же один факт задел маленького принца. То, что Хранитель не обмолвился и словечком по поводу него самого. — А теперь, нам бы отправить послание Фридриху о надвигающейся угрозе. Как никак, ему лучше знать, что делать на этот счет. Многие ярлы, а также вожди – не довольны тем фактом, что на пост временного конунга, оставили именно Эйрика, а это значит, что они могут с легкостью примкнуть к войску нашего недоброжелателя, но только в том случае, что сам Фридрих – погибнет. Быть может, восвояси вернется Рассел и тогда они уймут свой пыл. — Произнес Афрод, наклонив голову, все также с опаской поглядывая на юного бездельника. — Ты прав. — Ответил Март, убирая руны обратно в мешок. — Как же я хочу, чтобы мой брат поскорее вернулся обратно, я знатно соскучился! Эйрик отошёл в сторону, ощущая на себе пристальные взгляды Афрода, верного спутника и Хранителя Разлома. Юноша прокладывал путь между множеством ящиков, создавая для себя уютное укрытие, где можно было ожидать своего таинственного собеседника. Вокруг него царила тишина, прерываемая лишь звуками скрипящих дверей и шорохом бумаги, которые наполняли пространство склада. Сгладившись на то, что Афрод занялся своими делами, Эйрик отвернулся и начал осматривать окружающие предметы. Старые карты и пергаменты лежали на стеллажах, словно свидетельствуя о прошлых приключениях и загадках этого места. Заинтересованный юноша приблизился к одной из полок и внимательно изучал каждую деталь, надеясь найти какие-то следы или подсказки. Вдали, среди лабиринта коридоров склада, Эйрик заметил фигуру, которая привлекла его внимание. Это был посол Цезака, высокий и стройный мужчина с серебристыми волосами и глубокими голубыми глазами. Он стоял у старого стола, окруженного книгами и свитками, погруженный в чтение. Эйрик медленно приближался, ощущая, как сердце его бьется сильнее от предвкушения встречи. Внезапно, посол Цезака поднял глаза и взглянул прямо на него. Их взгляды пересеклись, словно две судьбы, судьбы двух миров, столкнувшихся в этом скрытом уголке. — Ты Эйрик? — Прозвучал грубый голос посла Цезака. — Верно. Это я. — Безмятежно ответил Эйрик, чувствуя, что его голос дрожит от волнения. — Иди в лес, к старому дубу, Ортен уже ждет тебя там. — Незнакомец сразу же покинул небольшой склад и скрылся в идущей толпе рыбаков. Эйрик лишь снова обернулся, также покидая помещение, но внезапно поймал на себе подозревающий взгляд Хранителя. Неуемный молодой Хардсейм не смог удержаться от желания немедленно отправиться на опушку густого леса. Именно здесь, в этом таинственном уголке природы, в последний раз он встретился с Цезаком - человеком, способным заплатить ему неплохую сумму золотых червонцев за выполнение задания. Эти монеты, как обычно, быстро исчезли из его рук, утонув в пучине пьянства и разврата. Приблизившись к заданному месту, Хардсейм огляделся по сторонам, ожидая встречи с Цезаком. Вокруг него собралось достаточное количество варваров - грубых и беспощадных людей, готовых без колебаний прикончить временного конунга, если только он проявит недостойное поведение. — Ну наконец-то! — Воскликнул ярл Цезак, выдавливая из себя ухмылку. — Мы тебя заждались. За тобой никто не следил? — Поинтересовался он, усаживаясь на пенек. По правое и левое плечо встали северяне, вооруженные копьями. Эйрик осекся по сторонам, стараясь отводить взгляд в сторону. — Нет, никого не виднелось. — Ответил юноша. — Правда, меня напрягает то, что в последнее время Афрод слишком часто наблюдает за мной. Меня это настораживает. — Глупый мальчишка. — Усмехнулся Цезак. — Он поглядывает за тобой не только из-за того, что ты помогаешь нам, а по другой причине. Ты конунг, поэтому он просто вынужден наблюдать за тобой, но можешь не беспокоиться, вскоре мы решим проблему и с ним. — Кивнул Ортен, пожав плечиками и пристально смотря на своего новоиспеченного союзника. Юноша не торопился. — Так что же мне делать дальше? Нависает угроза от Винтера Варсандара, как мне защититься от него? — Изумился Хардсейм, поднимая поникшие глаза, полные разочарования на Цезака. — Винтер? — Сдерживая смех, спрашивает ярл. — Ты понимаешь, что он с нами в заговоре? Мы распространили слухи, дабы Фридрих Хардсейм возвратился в свою родную обитель. Чтобы в тот момент, мы и решили с ним вопрос. — Цезак исподлобья взирал на юнца, водя руками по холодному воздуху, ловя кристальные снежинки и наблюдая за тем, как они таят в его теплых ладонях. — Но… Почему тогда вы не совершили убийство, когда он был здесь? — Эйрик тяжело задышал, теперь то, он осознает то, что его отец и братья погибнут. Он ломает себя, недоумевая. Юноше тяжко принимать такое решение. Решение убить своего отца. — Ты в действительности очень глуп. — Снова подметил ярл. — Твой отец потеряет достаточное количество воинов, так как море сильно штормит. Фридрих потеряет свои силы, ведь он очень ослабнет после него, да и не факт, что выживет вовсе. Громко называть нашу задачу – набегом или же убийством, мы решим отравить его и это – сделаешь именно ты. — Буркнул он, поднимаясь с пенька, шагая по хрустящему под ногами снегу, приближаясь к юнцу. — Я? Я… — Эйрик замешкался, поднимая глаза на него. — Ты же не собираешься отступать от нашего плана? — Цезак стряхнул с его плеч снежинки, падающие с серых небес, пристально смотря на юношу. — Только посмей предать нас, поверь, последствия будут ужасные. — Я… — Он не мог отстраняться. Юный Хардсейм вспоминает все слова, сказанные своему отцу, братьям. Тогда – Эйрик был силен, но сейчас он полностью ослаб. — Сделаю это. — Вот и хорошо. — Незамедлительно отвечает Цезак, подозвав одного из своих воинов. — Что мне делать дальше? — Спросил юноша. Ярл дождался того момента, когда ему подадут маленький флакончик, а затем продолжил. — Отрави своего отца и братьев после того, как они вернутся, а потом спихни все на Кастера Хардсейма. Народ поверит тебе, нежели чем ему. Правь Скаггераком, воздержись от гулянок, развлечений. Сделай все так, чтобы народ вдохновился тобой, посчитал достойным конунгом. Не подводи наши цели, иначе пожалеешь об этом. — Цезак вручил ему флакончик с быстродействующим ядом, а после похлопал юнца по плечу. — Я завершу начатое нами дело, а затем примкну к войскам Меркури. Сделаю все, что потребуется, а после казню своего брата за убийство моей семьи. Он будет страдать на глазах у всех северян. Я обещаю это. — Эйрик кивнул головой, исподлобья взирая на ярла. — Обещаю. — Тогда приступай к делу. — Добавил Цезак, махнув рукой. — Но как мне быть с Афродом? — Напоследок спросил Хардсейм. — С ним мы разберемся позже, главное не выдавай нас. ━━━━━━━◌ Франбург ◌━━━━━━━ Иннурс захвачен жестокими северянами. Он попросту погряз в их дикости. Многое что осталось сожжённым, многие поселения, что находились по близости также придались натиску варваров. Женщин насиловали не смотря на их мольбы, детей заставляли работать, а мужчин заживо хоронили в зыбучих береговых песках, подвергая беспощадным пыткам, отрезая конечности, разрывая сухожилия. Северяне довольствовались тем, что имеют. Их конунг, отдался во власть свежего вина, что хранился в погребах. Помимо сладости напитков, он изредка посещал лорда Марзена, что когда-то давал мощный отпор варварам. Спустя долгое, протяжное время, Фридрих таки смог отомстить. В холодной темнице, где помимо лорда и выживших гвардейцев, находились сотни крыс, что служили кормом для Франбуржцев. Старый Хардсейм, держа в руках зажженный факел, спустился на нижний ярус, где было холодно, почти также, как и в домах жителей Северной души. Конунг подоспел к темнице, где умирающий Марзен стонал от боли в желудке. Когда Фридрих вошел в темницу, его глаза обожгла зловещая атмосфера. Запах крови и гниения проникал в каждый уголок помещения, создавая невыносимую духоту. Стены были покрыты пятнами крови и царапинами от отчаянных попыток освободиться. Умирающий Марзен лежал на грязном соломенном матрасе, его лицо искажалось от боли, а его грудь поднималась и опускалась с трудом. Фридрих приблизился к Марзену, его сердце сжалось от видимого страдания. Он вспомнил, как раньше лорд Марзен был непоколебимым воином, защищающим свою землю и народ. Теперь же он был сломлен и унижен, оставлен на произвол судьбы. — Ну здравствуй. — Угрюмо сказал Фридрих, усаживаясь на табурет. Он достал из-за пазухи флягу с вином, пригубив ее. — Дддикаарь… — Протянул лорд, не в силах шевелиться. Все кости ломило, а язык вовсе отказывался произносить слова. Фридрих сжал кулаки, чувствуя ярость и решимость внутри себя. Он клялся, что никто из южан не останется безнаказанным за свои зверства. Он уже давал обещание в свои прошлые походы. Обещание, что Марзен будет наказан за свои злодеяния. — Мы найдем способ освободиться от этих оков, — Прошептал Марзен, смотря прямо в глаза старого конунга. — Мы вернем нашу землю и возобновим славу Иннурса. — Это вовсе не так. — Ухмыльнулся Фридрих с ненавистью взирая на ослабленного лорда. — Как давно мы не виделись с тобой. — Улыбнувшись, говорит конунг. Марзен продолжал молчать, но не оставлял попыток заговорить с ним, стонав что-то невнятное. — Да-да. Я знаю, тебе больно. — Кивнул головой старый Хардсейм. — А теперь твоя очередь узнать прекрасные новости. Например, вскоре, в ваши земли вторгнуться мои воины и твой король не в силах защитится от нашего жестокого напора. — Продолжал он. Марзен пытался кричать, падая на холодный каменный пол и подполз к решетке. — Кккорооль… Ллюксеннн… Он… — Пытаясь глотать воздух, скулил лорд. — Он… Приддддет… Сюдда… — Фридрих догадывался о скором приходе Люксена, он также осознавал то, что войско, которое соберёт Розенталь будет намного больше, нежели чем у самих северян. Старый конунг питал надежды на свой опыт, а также на крепость, которая может принести хоть какую-либо выгоду. Он был уверен в себе. — Насколько мне рассказали остальные, то вовсе нет. А если и так, то произойдет это уж совсем не скоро. — Продолжая держать факел в своей руке, произносит Фридрих. — Здесь… Принцессы. Дочери… Люксена… — Тяжело задышал Марзен. — Он придет за ними и живых вас, увы, не оставит. — Принцессы? Три дочери Люксена Розенталя гостили здесь? Вот это нам скоропостижно повезло. Только их здесь не было, по крайней мере к тому моменту, как мы оказались здесь. Значит ты – всего лишь лжешь. — Вы еще не ведаете, что творите глупцы… — На издыхании говорит Марзен. — Да воздастся каждому по делам его. — Докончил Фридрих и медленно покидал общество старого врага, вновь оставляя его в кромешной тьме. В холодной камере, где царит лишь одиночество и густой мрак. — Отец? — Произнес юноша, заметив поникший взгляд конунга. — Готовься к скорой битве. Король Южан вскоре может оказаться здесь, нам нельзя допустить этого. Я уже отправил разведывательные отряды в густую чащу леса, они должны будут доложить нам о происходящем. — Буркнул Фридрих, позади показался обеспокоенный варвар. Хардсейм нахмурил брови. — Только что прибыл один из наших воинов. Он говорит о том, что сотни тысяч гвардейцев сейчас направляются в нашу сторону и уже пересекли границу Форштера, а значит вскоре они будут здесь! — Воскликнул северянин. — Сссобака. — Выругался Фридрих, сплевывая. — Если все так, как он говорит, то нам не выстоять против такого натиска. Нужно поддаваться в бегство. Собирайте все ценное, готовьте драккары, немедленно! — Добавил Хардсейм. Варвар покорно кивнул головой, отправляясь выполнять приказ. — Но отец, я думаю, мы сможем выстоять против них. Ведь ты сам говорил, что Франбуржцы никчемные существа, а значит я не вижу проблемы. — Негодовал Рассел, сложив руки на груди. — Ты не понимаешь! — Рявкнул старый конунг. — Собирай все свои вещи, мы покидаем эти земли. Нам просто не победить. Наших воинов будет недостаточно! — Рассел молча отправился восвояси, так и не ответив своему отцу. *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** — Я скучаю по ней. — Тихо шепчет Фридрих, взирая в свое кривое отражение. Он видит то, насколько сильно постарел. Ныне же, он понимает, что сбежать – уже не получится. Значит Создатель уже знает его судьбу и отрезает оставшиеся нити судьбы. — За всю свою жизнь я совершил столько ошибок. — Протяжно шепчет старый конунг. — Отец, я обещаю тебе, мы выстоим. Мы же северяне, мы способны на многое. Вспомнить только те знаменитые битвы, о которых ты ведал мне. — Сын мой, если бы ты только знал, что именно происходило в те долгие годы. Если бы ты знал, как ненависть к родному брату переполняла меня. — С тоской вспоминает конунг дни минувшего прошлого, что отпечатались на его памяти раскаленным клеймом. — Как я ненавидел твоего дядю Айвара, который впоследствии вознес клинок в последней битве. В битве пяти конунгов. — Ты никогда не рассказывал мне о том, что было на самом деле, почему говоришь сейчас? Отец? Я не понимаю. — Рассел остановился позади него, скрестив руки на груди и нервно покусывая губы изнутри. — Когда-нибудь, ты все узнаешь, я обещаю тебе. — Фридрих переводит взор на своего старшего сына. — Но не сегодня. Сегодня нас ждет последний бой. Бой, которое пророчили мне сами Боги. На горизонте засияла яркая звезда, остановившись посреди бескрайнего голубого неба. Солнечные лучи, словно золотые стрелы, проникали сквозь облака и освещали холмы, за которыми приближалась воинственная кавалерия и пехотные отряды короля Люксена. Юные гвардейцы, ощущая на себе родные земли и долг перед своим народом, наполнялись нескончаемой силой. Фридрих был готов отправиться в путь, но армия его старого врага не давала ему этого сделать. Конунг приказал всем отступить в стены крепости, пока остальные гвардейцы не догнали их. В одно мгновение все драккары были сожжены, а войска защитников Франбурга оказались окружены стенами Иннурса. Рассел вместе с отцом поднялись на дозоную стенку, где недавно еще лорд Марзен отдавал свои распоряжения. Франбуржская армия была огромной, казалось, что ей нет конца. Фридрик внезапно осознал, что этот бой, к сожалению, может стать его последним. Люксен и его войско осадили крепость. Тысячи шатров и осадных орудий расположились возле стен Иннурса. Рог зазвучал, и с юга прибыло еще несколько тысяч воинов, герба Хориса Моргана, великого полководца, отца и заботливого мужа. Во главе взвода стоял Алекс, которому пришлось ехать за милостью лорда Моргана, чтобы оправдать ожидания своего отца. Люксен, искусный политик, предложил старому конугу провести переговоры на нейтральной территории, где тот должен был отдать дочерей Розенталя. Эти переговоры должны были стать началом нового исхода, который устроил бы обе стороны. Властитель северян был вынужден согласиться, так как других вариантов развития событий у него не было. Переговоры проходили на небольшом холмике, рядом с побережьем Франбурга, чтобы обе стороны могли показать друг другу свое доверие. Алекс Розенталь вошел в крепость Иннурса, а Фридрих направился к Франбургцу. Это свидетельствовало о том, что Люксен не намеревался убить своего противника, но у самого короля были другие планы, так как бастард не оправдал его ожиданий. Перед отходом старший сын Хардсейма умолял его не идти, уверяя, что им нужно скрыться и как можно скорее, но сам Фридрих настоял на своем. В его голове мерцали слова пророчества незнакомки. Розенталь не был ему родственником, поэтому конунг наверняка выберется оттуда живым. Наконец, два заклятых врага завершили свою рокировку и встретились лицом к лицу. Два короля, которые испытали все трудности правления. Фридрих остановился на холмике, откуда открывался вид на морские волны, омывающие земляные склоны, и на зеленые листья, переливающиеся на солнце. Старый Хардсейм поднял свой тяжелый взгляд, наполненный суровостью, в котором проступали следы отчаяния о невыполнении его мечты, и взглянул на своего давнего врага. Люксен же смотрел на северянина, утопая в ненависти. За каждым из властителей стояли знаменосцы, а войска расположились чуть дальше. Они молчали долгое время, смотря друг другу в глаза, гордость не позволяла им начать разговор, погружая их в мрачную тишину, лишь прерываемую песней порывистого морского ветра. В Люксене царил страх за своих дочерей, он оглядывался то на крепость, то на бородатого конунга, который держал свой меч готовым к бою. Розенталь уже размышлял о том, как покончить с недругом. Ужасы, которые обрушились на короля Франбурга, смешались с напряжением и гневом, текущими в его жилах. Люксен сжимал руку в кулаке, делая несколько глотков из серебряного кубка. — А я надеялся, что вы все сгинули в своих замерзших землях. — Говорит он, отдавая уже пустую чашу своим слугам. — Почему ты решился прибыть сюда именно в это проклятое время?! — Решил навестить старых друзей. — Наклонив голову набок, произносит Фридрих. — Да и выжидал момента. Как оказалось, нити судьбы все подгадали за меня. — Старый конунг выпрямился в спинке, холодно взирая в глаза озлобленного Розенталя. — Впрочем, мне плевать. Оставим все эти любезности. Меня интересует только одно. Где мои дочери? — Уже с дикой злостью говорил Люксен, покуда кончики старых пальцев оплетали стальную рукоять клинка. — Ежели они живы, то я пощажу вас, так уж и быть. Можете уйти. Не все конечно же. Останешься только ты. — Дочерей? — Удивился Фридрих, совсем недоумевая, о чем идет речь. — Я, конечно, хоть стар, но окончательно не слетел с тропы благоразумия. У меня их нет, а если бы и были – то я бы отпустил их. Ведь все это – грязная стратегия, к которой прибегать у меня не хватает чести. — Опять же, ты начинаешь меня печалить, Фридрих, вновь падая в моих глазах из-за ужасной лжи. У вас, северян нет чести. — Уже больше злился Розенталь, качая головой. — Как же Айвар был прав на твой счет. Даже твой брат напоминал мне о том, что ты уперт и совсем глуп для того, чтобы удержать Северную душу. — Люксен приближался вплотную, совсем не страшась дикости варвара. — Айвар был предателем и уже давно лежит в могиле. — Буркнул Хардсейм, взирая в глаза ненавистного старика. — Очень жаль, а он мог бы быть достойным воином, в моих кругах Айвар стал бы лордом и даже больше, но тем не менее он вернулся в свои земли, дабы вразумить тебя, глупца. — Властитель Фарнбурга отстранился, шествуя к своим гвардейцам. — Вы- Варвары, несомненно, наводите ужас, но уже не тот, что был двадцать лет назад. Уже не тот. — Розенталь наконец умолк, медленно приближаясь к гвардейцам, которые стояли возле краев. Люксен потрепал одного из воинов, сметая невидимые пылинки с его плеч. — Мне все равно на то, как ты мыслишь. — Ответил Фридрих. — Это уже твои заботы. — А мне не все равно на моих дочерей, которые находятся у тебя в плену! — Не сдерживая ярость, уже перешел на крик, обернувшись к северянину. — Это вовсе не так. — Пожал плечами Хардсейм. — Повторяться несколько раз не стану. — А я мог бы предложить тебе уехать, только взамен отдать принцесс. — Вздохнул Розенталь, кивнув головой. — С чего ты взял, что они у меня? — Наконец, Фридрих начал мыслить, разные вариации событий промелькнули в его голове. Конунг растерянно забегал глазами, прищуриваясь. — Из-за некоторых проблем в столице, я отправил их сюда, дабы защитить их от невзгод, которые меня окружают. — Люксен не хотел принимать никаких других отговорок, он был нацелен на жестокие события, а посему уже подготовил западню. С первых секунд их встречи, гвардейцы Хориса Моргана, одетые в сверкающие доспехи, ворвались во внутрь крепости, через тот самый потайной тоннель, который был известен только избранным. Их мощные кони бесшумно пронеслись по узким коридорам, словно призраки ночи. Кавалерия Хориса, с боевыми флагами, развевающимися на ветру, окружила все возможные выходы из крепости. Во главе всей армии стоял сам Хорис Морган, высокий и гордый, с мрачным выражением на лице. Он наблюдал за всем происходящим с неподвижностью статуи, не выказывая никаких эмоций. Внутри крепости творилась настоящая мясорубка. Неспособные противостоять такому нападению, Северяне отчаянно защищались, но их силы были явно несопоставимы с численным превосходством атакующих. Во дворе крепости образовалось кровавое озеро, в котором тонули тела павших воинов. Крики и стоны заполнили воздух, создавая атмосферу ада. Буквально через несколько минут план Люксена был уже выполнен. Фридрих, лидер Северян, не подозревал о том, что его крепость окружена и что его войска находятся на грани поражения. Между тем, Хорис Морган стоял возле своего шатра, наблюдая за всей этой кровавой сценой. В его глазах горел огонь победителя, а его сердце билось в такт с ритмом битвы. Он знал, что победа уже наступила, и ничто не могло помешать ему завоевать Иннурс. Таков был образ Моргана - жестокий и беспощадный воин, который готов был идти на любые жертвы ради достижения своей цели. И теперь, когда его план был почти завершен, он смотрел на Фридриха с презрением и уверенностью в своей победе. — Кастер… — Произнес старый конунг, вспоминая, как его нелюбимый сын вел двух девочек в свой шатер, но тогда он не мог даже додуматься об этом. Его наводит ужас, слету раздается песнь трубящего рога и в ту же секунду гвардейцы покидают стены крепости, волоча за собой первенца Фридриха. — Что ты творишь?! — Возразил седовласый варвар, выхватывая свой меч из ножен. — То, что должен был сотворить многие десятилетия назад. — Воскликнул старый Розенталь, скрываясь за спинами подоспевших гвардейцев. — Я убью тебя! — Выкрикнул Фридрих, ринувшись к королю, но позади показалась дюжина лучников, что спустили стрелы, которые вонзились в берсерков-знаменосцев, а также в самого конунга. Под тяжестью боли и усталости, конунг Фридрих опустился на колени, его дыхание стало тяжелым и заполнилось холодным воздухом. Некоторое время спустя, юного Хардсейма привели к ногам Розенталя. Гвардейцы, с насмешкой на лицах, жестоко избивали Рассела своими стальными латами, в то время как старый конунг мучительно наблюдал за этой жестокостью. Фридрих уже чувствовал, как жизнь покидает его тело, как его пальцы оцепенели, а ноги едва держали его, чтобы он не упал лицом в грязь. Он проливал свою кровь на землю, уже насыщенную смертью, добавляя к ней свежую порцию своей собственной. — Отец… — Хриплым голоском, протянул юноша, пытаясь подползти к нему, но в ответ получает еще один удар в грудную клетку, сжимаясь от жуткой боли. — Ххва… — Скулил северянин, чувствуя привкус железа в своей глотке. — Раз моих дочерей здесь нет, то ты должен сказать, где они находятся. — Люксен ухватился за седые волосы северянина и сжав их пальцами оттянул назад, смотря в его глаза, наполняющиеся пустотой. Хардсейм продолжал молчать, сплюнув кровь в лицо Франбуржца. Розенталь отстранился, усмехнувшись. Он вытер сгустки алой слюны со своего лица, отстраняясь. Он одарил взглядом трех гвардейцев, коротко кивнув головой. Они в свою очередь подоспели к юнцу и принялись избивать его. — Я сс.. — Фридрих оперся рукой о холодную землю. — Скажу. Только… Отпустите моего сына… — Конунг взглянул на своего врага, почти пустые глаза, в которых вот-вот возрастет серость, канули вниз. Взор северянина меркнул, все было будто в тумане. — Говори. — Он поднял свою ладонь, после чего воины отошли от побитого юнца, занимая свое место. Старый конунг не хотел подкармливать своего врага, заведомо догадываясь о том, что Люксен может не сдержать свое слово. Под натиском сильной боли, пронзающей его грудь, Фридрих сковывали воспоминания о прошлом. Все трудности и проблемы, которые казались непомерными, теперь показались мелочами по сравнению с близкой смертью. Он уставился на последний золотистый лучик солнца, который ласкал его лицо, словно в последний раз. Этот свет, когда-то наполнявший сердце его горячо-любимой Агнесс, теперь стал свидетелем ее гибели из-за безразличия старого Хардсейма. Фридрих знал о том, как жена предавала его с Кастером, о том, что Кастер совершает ужасные поступки, не заслуживая такого доверия, которым юноша испытывал к нему. Сейчас король может исправить все, промолчав перед Люксеном, но в таком случае гнев короля обрушится на его первенца. Фридрих не может выносить вид убитого и изможденного сына. Он не может поставить под угрозу его жизнь, поэтому вновь предает Кастера. — Твоих дочерей… — С болью выдавливает из себя Хардсейм. — Увез мой средний сын Кастер. Увез обратно в земли Северной души. Он совершит обмен, если ты предоставишь ему живого Рассела. — Фридрих умолк, продолжая грезить о Светлом мире, продолжая глотать холодный воздух, который с новой болью царапает его горло, сдавливая легкие. Люксен не был доволен таким раскладом. Его злят эти новости, но переглянувшись с побитым первенцем старого конунга, он решил, что так сможет вернуть своих дочерей обратно в родные земли, но и для этого понадобится достаточно много сил. — Нам нужен флот Астросса, только так мы сможем переправить наших воинов на Север – Розенталь подошел к своим гвардейцев, вытащив кинжал, а затем направился к варварам. — Послушай меня, сыночек Фридриха. — Со злостью говорит король. — Если ты хочешь нормальное отношение к себе, то пора покончить с злосчастным конунгом. Ты должен убить его. — Что? — Рассел не понимал, внутри все переворачивалось, а к горлу подступал утренний завтрак, грудь сдавило, мысли опустели. — Я не стану этого делать! — В голове Фридриха все стало на свои места. Он слышит глас той слепой незнакомки, что пророчила ему смерть. Он слышит все ее слова: «Я вижу то, что смерть ожидает тебя, о странник. Я вижу твою смерть, твое появление в Сером мире, вижу как ты грезишь. Грезишь о гибели в славном сражении, но погибнешь ты в чужих землях от руки родного сына. Я вижу это». Рассел не мог позволить отцу умереть, ведь он так любил его. Он был его наставником. — Нет… Нет… — Шептал юный Хардсейм, уже теряя грань между реальностью, все происходящее было подобно страшному сну, от которого он старался проснуться, но никак не мог. Рассел пустил горячу слезу, что потекла по его щеке. Теперь – все окончилось, весь его цветущий мир, погряз в Серости. Фридрих понимая, что пророчество все же сбудется, кивнул головой, подняв затуманенный угасающей жизнью, взор на жестокого короля Франбурга, а после и на своего первенца. — Ты должен сделать это… Ты должен убить меня. — Протяжно, сдерживая боль, простонал старый конунг, принимая кинжал Люксена, а после вручил его сввну. Тяжело принимать то, что смерть произойдет в действительности от рук любимого сына, а не от ненавистного сына. Такова расплата за все грехи, что сотворил Хардсейм. Такова расплата… — Отец…я люблю тебя…. — Промолвил он, слеза стекала по бледной щеке, юноша приблизился к нему. Фридрих крепко обнял своего наследника, направляя острие кинжала в свою грудь. — Вернись на север и отомсти… — Отрывисто говорит старый Хардсейм, а после прижимается к сыну, но уже вогнав клинок в себя. Ладонь Рассела падает на землю, покуда жизнь в его отце постепенно угасает. Пару секунд и великий правитель Северной души, любимый отец, сильный воин, покидает этот мир и отправляется в пространство Серого мира. Фридрих Хардсейм, конунг Скаггерака, рухнул на холодную землю, которая наполнялась оттенками алой крови. Его сына оттащили двое гвардейцев в то время, как Люксен взирал за последними мгновениями жизни своего врага. Вместе с Фридрихом – ушла целая эпоха, оставляя Розенталя последним. Закончилась эпопея не такого уж и легендарного северянина, но все же храброго воина. — Отец!!! Нет!!! — Кричал Рассел, но было уже слишком поздно. Его волокли к железной решетке, а он лишь бессмысленно отбивался от южан, в надежде провести еще каплю времени со своим наставником. — Теперь же, ты понял, что такое мой гнев. — Произнес старый Розенталь.