Сердце алхимии (The heart of alchemy)

      В выпуклом сосуде булькала ярко-красная жидкость, распространяя по лаборатории горьковатый запах. Талья притушила пламя горелки, чтобы замедлить процесс дистилляции. Слишком сильный жар может повредить ценные ингредиенты корня мандрагоры – эту ошибку она часто совершала в первые годы на алхимическом факультете. Терпеливость не была одним из её достоинств. Впрочем, если верить декану, она уже выработала достаточное, чем большинство её коллег по отделению, чутьё в работе с оборудованием и ингредиентами.       Талья погасила пламя, высвободила колбу из аппарата и поднесла жидкость к падавшему из окна свету. Довольная результатом, перелила дистиллят в пузырёк, промаркировала его и поместила реторты в мойку. После нудной, но необходимой очистки сосудов, ступки и пестика она вытерла руки фартуком, распустила завязки и разгладила простое зелёное платье. «Становится тесновато», — подумала она и взглянула на свой уже не плоский живот. С тех пор как два года назад умер Грегор, Талья жила только своей работой и слегка запустила себя. Результатом стали несколько лишних килограммов. И, похоже, что в ближайшем будущем работа продолжит занимать большую часть её внимания.       Стук в дверь прервал мысли, в последнее время часто вращающиеся вокруг предстоящих исследований. В дверях стояла Шани, её подруга с медицинского факультета.       — Привет, Талья. Я не помешала чему-нибудь важному?       Шани как всегда выглядела сногсшибательно. Короткие рыжие волосы и ослепительная улыбка заставляли сердца многих школяров биться быстрее. Если бы она не была милейшей из людей, которых Талья знала, то стала бы завидовать обаянию своей коллеги, но с тех пор, как пять лет назад Шани познакомила её с Грегором, между женщинами завязалась тёплая дружба.        — Нет, вовсе нет. Заходи, я только что прибралась.       Шани ступила в лабораторию и сморщила нос.       — Что ты тут наварила? Пахнет кошмарно... Рассказывай, это правда, что я слышала? Ты подала заявление в профессуру?        — Подала, — Талья довольно улыбнулась и откинула выпавшую из косы прядь каштановых волос. — У профессора Хейнекена глаза на лоб полезли, когда я представила ему свое заявление. Он по-прежнему считает, что у женщин, кроме как намывать колбы, нет дел в лабораториях, зато другие профессора меня полностью поддержали.       — Поздравляю, — Шани искренне обрадовалась и коротко обняла подругу. — Ты действительно это заслужила, ты же практически живёшь в лаборатории. Но у тебя есть конкурент, да? Альрик Эфферен тоже заинтересовался повышением?       — Да, верно. И, к сожалению, его шансы гораздо выше, чем мои. Вчера утром мы получили наши исследовательские задания, и попробуй угадай, кому из нас было поручено создать противоядие от укусов главоглазов, а кому — написать трактат о сублимации ионных соединений? — горькая улыбка коснулась губ Тальи.       — О, да ладно, — обескураженно воскликнула Шани. — Это же заранее подстроено. Могу поспорить, что семья Альрика снова сделала академии «надлежащее пожертвование»… — она разочарованно покачала головой. — Ты всё равно хочешь попытаться?        — Естественно. Если мне это удастся, у деканов не останется другого выбора, кроме как принять меня в свои ряды. Задание Альрика никоим образом не будет оправдывать выбор его вместо меня. Особенно, если учесть недавнее количество сообщений, касающихся укусов главоглазов. Твари, похоже, продолжают расползаться. Многие жертвы погибли — в основном дровосеки или фермеры. Противоядием, которое принимают внутрь, можно снабдить деревни и предотвратить дальнейшие потери. У меня уже есть некоторые идеи, как этот рецепт мог бы работать, но реализация будет нелегкой...       — Как много времени у тебя есть для исследований?       — Пять месяцев. Этого должно быть достаточно, в прошлом я имела дело с токсинами и антидотами, я знаю основы. Проблема в том, что все ингредиенты, которые я могла бы получить в этом году здесь, в Оксенфурте, либо засушены, либо законсервированы. Основой для противоядия должен послужить фермент из печени главоглаза, поэтому мне нужны нетронутая печень и, самое главное, несколько ядовитых желёз, чтобы проверить действие фермента на яд. Но получить это всё в свежем виде осенью невозможно. Я уже обошла всех торговцев в Оксенфурте, а мой декан сказал, что и в Новиграде я ничего не достану...       Талья задумалась и продолжила мысль.       — Погоди минутку... Шани, ты однажды мне рассказывала про своего друга. Ведьмака. Вы всё ещё общаетесь?       Шани улыбнулась. Память о Геральте была жива, даже если он три года не появлялся в Оксенфурте. Возможно, он нашёл своё счастье с чародейкой, в которую влюбился во время короткого романа. Что бы ни было между ней и Геральтом — это было не всерьёз, Шани это знала. Однако она была бы рада снова встретить беловолосого ведьмака...       — К сожалению, нет, но идея нанять ведьмака совсем неплохая. В это время года тебе ещё может повезти, и ты найдёшь кого-то, кто отыщет главоглазов.       — Хм... Никогда не встречала ведьмаков. Слухи не врут? Они бесчувственные убийцы чудовищ? С трудом могу себе это представить, иначе ты бы не сошлась с Геральтом. Но эти мутации должны быть увлекательными…       Шани мысленно вернулась к часам близости с Геральтом: да, увлекательный — подходящее выражение. Она задумчиво улыбнулась.       — Ну, я могу говорить только за Геральта, но бесчувственный и правда не то слово, которым бы я его описала. Просто напиши объявление и подожди, посмотри, кто откликнется. Ты же можешь отказаться от заказа, если у тебя будет плохое предчувствие после встречи.       — Ты права, — Талья повеселела. — Кажется, у меня есть план…