***
Эскель всегда недолюбливал Вольный город Новиград за его шум и запахи, которые просто невозможно не замечать, но после двух дней в седле он почти с радостью проехал за городские ворота, не желая больше терять ни минуты. Сгущались сумерки. Пристроив Василька в ближайшую конюшню, ведьмак направился в ту часть города, где располагался район развлечений. Геральт когда-то рассказывал ему, что его друг - бард Лютик - держит в Новиграде кабаре. Эскель очень надеялся, что так по-прежнему и оставалось, ему бы только вспомнить название сего заведения. Когда он вышел на Площадь Иерарха, ведьмачье чутьё уже притерпелось к городскому гомону, и всё чаще и чаще, проходя мимо людей, его слух выхватывал обрывки из их разговоров. От Эскеля не ускользнуло, что кое-кто косо на него поглядывал. Дело привычное. Однако настроение, царящее в Вольном городе, после его последнего визита поменялось на гораздо более враждебное. «Паскудный ведьмак»... «гнусный мутант»... «скоро и эта мразь сгорит»... Он старался не обращать внимания на брошенные вслед фразы, но заметив на площади охотников за колдуньями, рыскающих среди толпы, ему стоило немалого труда сохранить спокойствие. Значит, всё действительно обстояло так, как описала Талья. Не то чтобы он сомневался в её словах, но увидеть этих фанатиков, патрулирующих улицы города, собственными глазами, конечно, совсем другое дело. Быстрым шагом он направился в южную часть города. Вдруг взгляд его зацепился за красочный плакат на стене одного дома, который представлял увлекательную пьесу «Рогатый барон» - комедию в трёх действиях в сопровождении музыки очаровательной Присциллы. Представление проходило каждый вечер в «Хамелеоне» в районе Путь Славы в самом знаменитом, судя по информации на афише, кабаре во всей Редании, которым руководит известный на весь мир поэт Лютик. На миг Эскель даже растерялся от того, что найти барда оказалось так легко – что ж, и ведьмаку иногда везёт. Пропустить многоэтажное здание, оказавшись на нужной улице, было просто невозможно. На его фасаде красовались яркие флажки, а из открытых дверей доносились громкий гул голосов и смех. Эскель вошёл в кабаре, где уже шло представление. На сцене, занимавшей всю правую часть обеденного зала, четыре актера показывали своё мастерство. Расфуфыренный старичок - по-видимому, тот самый барон из названия пьесы - пытался соблазнить юную полуодетую девицу. Публика взрывами хохота встречала его неуклюжие попытки добиться расположения красотки. Ведьмак пробежал взглядом по комнате. Все столы заняты, даже вдоль стен стояли гости, желавшие посетить представление. Сам он никогда не встречался с Лютиком и знал его только по описаниям Геральта. Насколько он помнил, поэт носил довольно броские наряды, и Эскель надеялся, что узнает его, несмотря на переполненный зал. Спектакль, похоже, закончился, публика восторженно зааплодировала. Следом на сцену вышла молодая, очень красивая женщина. Её длинные светлые волосы венчала красная шапочка, украшенная длинным пером. Изящно устроившись на табурете, она завела на своей лютне весёлую мелодию и запела чарующим голосом. Обычно Эскель к музыке относился равнодушно, но песня девушки завораживала. Но лишь до того момента, пока его взгляд не упал на мужчину, который стоял у края сцены и с восторгом слушал певицу. Одетый в синее и фиолетовое, с оперённым беретом на уложенных волосах, он бесспорно выделялся среди присутствующих. Эскель стал пробираться к нему сквозь толпу. Когда всего несколько шагов отделяли его от мужчины, тот уставился прямо на него. Изумившись, бард отпрянул, но потом увидел волчий медальон и заметно расслабился. Эскель остановился рядом. - Это ты Лютик? - Собственной персоной. А ты... Эскель, если не ошибаюсь? В знак согласия ведьмак склонил голову, но прежде чем смог сказать хоть слово, бард затараторил: - Какое удовольствие лично встретиться с одним из друзей Геральта. Он много рассказывал мне о тебе... Ну, ты его знаешь. Не слишком много. Но он всегда отзывался о тебе как о своём брате. Рассказывай, что привело тебя сюда? Ищешь заказы? Тогда я вынужден с сожалением сообщить, что Новиград не лучшее для тебя место. Возможно, ты уже видел их: охотники на ведьм снова шастают по нашим улицам. Они настроены против всего, что им чуждо: нелюдей, чародеев... и даже ведьмаков. Тебе лучше их сторониться. На твоём месте я бы покинул Новиград как можно скорее. Надеюсь, ваш брат Ломбарт тоже будет держаться подальше от этого города. - Ламберт. Эскель воспользовался передышкой барда, чтобы поправить его. Быстрая речь Лютика слегка раздражала, но чего ещё можно ожидать от поэта, от человека слова... - Именно из-за него я здесь. Мне срочно нужно переговорить с Геральтом. Он рассказал мне, что отдал тебе ксеновокс, чтобы поддерживать с ним связь. - Ах да, отдал. Срочно, говоришь? Что ж, не будем терять время. Прошу за мной. Бард коротко махнул рукой певице на сцене, чьей взгляд во время выступления не раз обращался к Эскелю, чтобы заверить её, что всё в порядке, и двинулся к лестнице, ведущей на верхние этажи. Когда обеденный зал остался позади, Лютик заговорил снова: - Геральт будет рад услышать тебя. Как бы хорошо ему ни было в Туссенте, порой мне кажется, что он скучает по своей старой ведьмачьей жизни. Он однажды сказал, что изредка берётся за работу, но по большей части всё ограничивается зачисткой винных погребов. Ничего впечатляющего - скорее, «работа по уничтожению паразитов», как он выразился. Сюда, ксеновокс хранится в моей личной комнате. Пока что я пользовался им всего несколько раз. - Я думал, он служит в первую очередь для чрезвычайных ситуаций. - Конечно же. Но иногда просто хочется недолго поболтать. Эскель с трудом мог представить, что бард способен на короткую беседу. Никем не прерываемый, Лютик продолжал: - Или, например, захотелось разузнать о старых знакомых. Геральт время от времени общается с княгиней Туссента Анной-Генриеттой. Ты знал? И так совпало, что эта особа также и мой хороший друг. Туссент по-прежнему высоко ценит изящные искусства. Поэзия, театр, музыка... там художников встречают с должным уважением. Не то, что в этих краях… - бард с неприязнью скорчил физиономию. - Иногда я себя спрашиваю, не лучше ли мне поселиться там? Но сейчас всё идёт своим чередом. И я не собираюсь жаловаться: «Хамелеон» процветает, Присцилла - хорошенькая барышня на сцене, которой ты недавно восхищался - и я идеально подходим друг другу, а наше творчество притягивает гостей со всей Редании. Лютик провёл Эскеля по основному коридору и распахнул дверь в самом конце. Комната, очевидно, служила и спальней, и местом для хранения костюмов. Взгляд Эскеля натыкался на пышные наряды, разноцветные ткани, мишуру, блёстки, перья и всевозможные головные уборы, развешанные по многочисленным стойкам и шкафам. Однако же главенствовала в комнате поразительно широкая кровать, заправленная лучшим постельным бельем, с драпированной розой на одной из подушек, и предназначалась кровать явно не только для сна. - Такая девушка, как Присцилла, хочет, чтобы ей уделяли внимание, - выдал бард, заметив озадаченный взгляд Эскеля. - Некоторые женщины могут поддаться простоватому обаянию ведьмака, но большинство предпочитает культурные ухаживания. Эскель воздержался от какого-нибудь замечания. Лютик целенаправленно подошёл к одному из стенных шкафов, извлёк из одного ящика довольно неприметную деревянную коробочку и протянул её ведьмаку. - Вот он. Знаешь, как пользоваться ксеновоксом? - Ещё нет. - Это легко, подожди, я покажу. Открываешь крышку... – что бард сразу же и сделал. - А затем поворачиваешь этот камешек, который активирует дубликат. Ксеновокс в Корво Бьянко теперь должен передавать всё, что мы здесь говорим. Надеюсь, Геральт дома. Если своим вызовом мы разбудим Йеннифэр, лучше приготовиться к многословному выговору. Камень, закреплённый в центре коробочки, начал излучать пульсирующее свечение. Лютик поднёс ксеновокс ближе ко рту и громко заговорил: - Геральт? Геральт, ты там? На этот раз дело действительно важное. Здесь со мной твой брат Эскель, и он хочет поговорить с тобой. Геральт? Ты слышишь меня? Из ксеновокса раздался слегка искаженный металлом, но безошибочно узнаваемый голос Геральта. - Да, Лютик, я тебя слышу. Ты так громко орёшь, что я бы услышал тебя в Корво Бьянко и без ксеновокса, - он как будто немного запыхался. – Говоришь, Эскель с тобой? Передай ему шкатулку, пожалуйста, я бы хотел поговорить непосредственно с ним. - И тебе добрый вечер, Геральт! Лютик как-то стушевался из-за столь резкого приветствия, но, тем не менее, сразу же вложил ксеновокс в протянутую руку Эскеля. - Геральт? Хорошо, что я смог так быстро связаться с тобой. Ламберт в беде. - Ламберт? Вы снова на Пути? Ещё ведь не весна... - В этом году мы поторопились покинуть Каэр Морхен. А Ламберт сейчас в оксенфуртской тюрьме вместе с Кейрой Мец. И, похоже, их преследуют Орден Вечного Огня и охотники на ведьм. Эскель вкратце пересказал, что успел разузнать от Тальи о событиях в Новиграде и Оксенфурте. - Талья не уверена, сколько ещё они продержатся, - заключил он. - Мы должны действовать быстро. На другом конце воцарилась тишина. - Геральт? Ты слышишь меня? - Я только что говорил с Йен. Она подслушала наш разговор. Мы немедленно отправляемся к вам в Новиград через портал и заберём вас в Оксенфурт, так мы выгадаем время на дорогу. Ситуация, кажется, серьёзная и медлить никак нельзя.***
Вездесущий запах спирта и формалина лишь отчасти маскировал дух смерти, исходящий от нагих тел, лежащих на столах в морге. Марик Йонка поместил лёгкое, только что извлечённое им из трупа, в подготовленный контейнер. Орган осмотрят его коллеги по университету. Само тело учёный аккуратно прикрыл покрывалом. Пометив контейнер, он дал знак помощнику убрать мёртвого эльфа. Мужчина подтолкнул тележку к столу, перевалил на неё труп в покрывале и выкатил тележку за двери. Йонка с облегчением выдохнул. И в этот раз всё снова прошло отлично. На данный момент жив только один из заражённых. Остальные тела вскрыли, извлечённые из них органы изучили на предмет изменений и взяли пробы на обнаружение любых патогенов. Именно с помощью образцов лёгких учёные надеялись найти способ распространения возбудителя болезни по воздуху. По крайней мере, некоторые учёные... Когда Йонке поручили извлекать из тел органы, он приступил к исполнению своей роли в намеченном плане. Положив использованные инструменты в раковину, он стянул перчатки и развязал ткань, которую использовал в качестве респиратора. Когда он уже снимал халат, дверь в комнату распахнулась и вошёл Альрик Эфферен. - Марик, хорошо, что я тебя застал. Боялся, опоздаю. Профессору Базилиусу пришла мысль, что неплохо бы изучить селезёнку больного и поискать инфекцию в ней. Я немедленно приступлю к работе. К счастью, тело ещё не отправили в печь. Помощник, который недавно забирал труп, вкатил тележку обратно в комнату. - Можешь предоставить это мне. Я только накину защитную одежду, - заторопился Йонка. Но Эфферен уже натянул на пальцы перчатки. - Да брось, немного практики пойдёт мне на пользу. Ты один провёл почти все вскрытия, нам-то ничего и не оставил. Как же нам развлекаться, а? - Альрик шутливо подмигнул. Сердце Йонки заколотилось у самого горла. Нужно каким-то образом отговорить Эфферена от его затеи. Марик улыбнулся в ответ, потом болезненно скривился, коснувшись рукой груди, и закашлялся. - Я... Альрик... Не могу дышать... - он упал на колени, прислонившись к одному из столов. Эфферен тут же бросился ему помогать. - Марик, что случилось? Может... ты что-то вдохнул? - он быстро натянул на лицо полотенце, которое приготовил использовать в качестве маски. В глазах его плескалась лёгкая паника. - Пойдём, надо поскорее выйти... Поддерживая Йонку на ходу рукой, он направился к выходу. Тело Марика неоднократно сотрясали приступы кашля. Они почти уже добрались до двери. Случайно взгляд Эфферена остановился на раскрытом трупе, который помощник уже высвободил из-под покрывала. Признаки болезни на теле отсутствовали - никакой сыпи, никаких гнойников. Эфферен нахмурился, отпустил впадающего в отчаяние Йонку, и подошёл к столу. Без сомнения, этот мёртвый эльф никогда не болел. На его теле обнаружились следы побоев, которые, вероятно, и стали причиной смерти, но никак не той самой болезни. Альрик повернулся к Йонке сначала с недоверием, а потом и яростью на лице. - Марик? Не желаешь объясниться?