Притяжение

Найтмеру двенадцать и он не понимает, почему Кросс возится с этой сукой, которая появилась не так давно, а уже заслужила внимание и улыбку монохромного. Найтмеру всего двенадцать, а он уже хочет убить ее самым жестоким способом, который только может придумать его детский мозг. Ну да, где он, депрессивный ребенок, который только и может, что ныть о своих проблемах, и где Ализа — радостная и веселая девушка с красивыми шелковистыми белыми прядками волос, голубыми глазами и, конечно же прекрасным телом. Так и хотелось оторвать ее красивые руки с длинными розовыми ногтями, да изуродовать шрамами, чтобы Кросс больше не посмотрел, чтобы не оценил, чтобы не улыбался ей. Пожалуйста, ты можешь так улыбаться лишь мне? Ему ведь нравится только ее тело, правда? Он ведь не променяет Найтмера на нее, да? Ему ведь не нужна эта кукла, верно? Она же не надолго? Найтмер хочет верить, что это так, хочет верить и режет руки, потому что больно настолько, что хочется умереть. А воспоминания за последние три года заставляют сердце биться чаще и где-то внутри чувствовать тепло. Кошмара давно перестали волновать косые взгляды в его сторону, Негатив давно забил на чужое мнение, потому что кое-кто другой спас его, дал ему новый мир, полон любви и улыбок. А сейчас этот мир пытаются отобрать. Вот так нагло и бесцеремонно. Самое противное, что фиолетововолосый не может ничего сделать, потому что все еще ребенок в глазах Креста. Конечно, Кроссу ведь уже шестнадцать лет, а это идеальный возраст, чтобы заводить отношения, чтобы целоваться и трахаться. Одна мысль о подобном заставляет Найтмера сжать кулаки и прикусить губу, да так, чтобы до крови, потому что он действительно еще маленький. А маленьким положено в игрушки играть да мультики смотреть, вместо того чтобы страдать от депрессии и биться в истериках. Что пошло не так? Негатив окончательно запутался в своих чувствах, девятый день его рождения стал самым настоящим перерождением и входом в новую жизнь, наполненную смыслом, смыслом с именем «Кросс». Найтмер так благодарен этому человеку, пусть и виделись они не так часто, как хотелось бы, монохромный всегда пытался навещать его, всегда старался поддержать и ни разу не отказал, ни разу не осудил. Кошмар знал о тяжелом детстве беловолосого, знал о потере близких и о новой приемной семье, но никогда не поднимал эту тему. Он бы просто не выдержал видеть грусть на этом прекрасном лице. Не смог бы. Так страшно было причинить боль Как только появилась эта Ализа, Кросс начал тратить почти все свободное время на нее, конечно, он иногда заглядывал к Негативу, но чаще всего вместе с именно с этой приторной и до ужаса доброй девкой. Один ее вид вызывал у Найтмера тошноту и отвращение, желание вмазать и стереть эту такую фальшивую, совсем не как у монохромного, улыбку, заставить страдать и захлебываться в собственных слезах от отчаянья и безысходности. Как же он ненавидел ее, эта ненависть с каждым днем поглащала Кошмара, с каждым днем росла и требовала немедленных действий. — Маленький Найти не хочет кексик? , — с привычной улыбочкой спросила Ализа протянув своей мерзкой ручонкой выпечку с кремом. — Я не люблю сладкое, — сдерживаясь ответил мальчик, держась за кофту Кросса, с каждым словом все сильнее ее сжимая. Странно, но это успокаивало. Негативу почему-то нравилось касаться монохромного. Нравилось водить пальцами по его руке, делая вид, что рассматривает браслеты, что так любил носить Кросс, нравилось поправлять его волосы, когда тот сидит, потому что стоя Кошмар не дотянулся бы, нравилось надевать его одежду, пусть та и была ему немного велика. Найтмер не знал, каким одеколоном пользовался Кросс, но пах он просто превосходно, приходилось даже затягивать объятья до нескольких минут, чтобы опьянеть этим запахом. Нет, ну, а что, он ребенок, а детям можно проделывать подобные шалости и никто ничего не заподозрит. Иногда возраст фиолетововолосого играл ему на руку. Иногда это радовало его. — Прости, Ализа, Найтмеру сложно привыкнуть к новым знакомым, — с такой же доброй улыбкой произнес монохромный, слегка погладив кошмара по голове, что заставило второго слегка улыбнуться и прочувствовать очередной удар сердца. — Я понимаю, но не можем же мы вечно с ним возиться, Кросс, я с тобой время провести хочу, ну вот сам посуди, когда мы в последний раз ходили в кино? , — обиженно произнесла та, поджав губу и со щенячьими глазками смотря на Креста, явно рассчитывая на положительный ответ. От ее слов Найтмера слегка передергнуло, заставив подавиться воздухом. Да как она, да что она, да что она вообще себе позволяет? Вот так взять и отобрать мир Негатива, отобрать его смысл и единственную радость. Это заставляет фиолетововолосого еще сильнее сжать ткань кофты и еще сильнее возненавидеть эту курицу. — Кросс, мне плохо, не уходи, пожалуйста, — тихо прошептал Негатив, все так же сжимая ткань одежды монохромного и смотря на него со всей надеждой, которую только может показать. Негатив был готов расцеловать ноги Креста, лишь бы не ушел, он был готов на все, что угодно, лишь бы не бросил, лишь бы не выбросил, лишь бы продолжал ему улыбаться. Найтмер сейчас слишком слаб, он бы не пережил такого удара от…друга? Но разве к друзьям относятся с таким трепетом? Разве от слов друзей зависит твое сегодняшнее настроение? Разве на друзей хочется смотреть сутками, не сводя глаз? Нет, Кросс явно ему не друг, он мир Кошмара, единственное в его жизни, что имеет хоть какой-то смысл. Крест — его все. — Ализа, давай как-то в другой раз? , — предложил монохромный, поглаживая макушку трясущегося Найтмера. Эти слова с новой волной заставили тепло разлиться внутри фиолетововолосого, заставили радоваться и благодарить все живое за такую милость. Он остался, не бросил, не ушел. Довольно улыбаясь, Кошмар уткнулся в грудь Креста, прижимаясь к нему всем телом и с нескрываемым удовольствием втягивая запах одежды монохромного. Он заменил Найтмеру целый мир, и теперь Кошмар обязан любой ценой этот мир защитить