Понедельник, 4 марта 2039 г., 12:37, Коннор
Когда Хэнк паркует машину прямо рядом с полицейским фургоном, Рид и Девять уже на месте. Выбравшись из машины, Коннор видит мотоцикл первого с другой стороны от фургона, ну, а Девять сам оказывается рядом со своим мотоциклом. Он стоит, спокойный и терпеливый, ожидая — скорее всего — именно их.
В руке он держит белый шлем, идеально подходящий к его черно-белому электро-мотоциклу (коллеги в участке шуточно зовут этот мотоцикл «касаткой» — возможно, за цвет, или за обтекаемую форму, или потому что Девять кажется людям пугающим). У него есть еще один шлем, черный, который Коннор надевал несколько раз.
Девять смотрит прямо на Коннора.
За всю свою не такую уж долгую жизнь Коннор не видел ничего красивее.
Они встречались всего двадцать минут назад, но Коннор все равно замирает на месте и стоит, пока Хэнк не толкает его в спину, заставляя двигаться. Вряд ли удастся объяснить Хэнку, насколько ослепительным он видит Девятисотого, какие невероятные эмоции у него вызывает близость с кем-то, настолько похожим на него, как прекрасно и в то же время болезненно он чувствует себя, снова оказавшись не в одиночестве.
Вряд ли Хэнк вообще захочет это слушать. Его враждебность к Девять за прошедшие месяцы не поколебалась ни на один процент — должно быть, Коннор так и не смог найти нужных слов.
— Давно не виделись, Восемь, — произносит Девять. Углы его губ поднимаются на одну восьмую дюйма, и это может быть сарказмом, однако в его голосе что угодно, кроме сарказма.
Коннору хочется верить в его искренность, но в его картине мира «верить» — очень сложная концепция. Увы, если не верить, а рассчитывать и конструировать, то перспективы складываются не в пользу Коннора. Поэтому он сознательно игнорирует расчеты каждый день своей новой жизни.
Получается все лучше и лучше, вот только Коннор не чувствует удовлетворения.
Что он чувствует — еще одна сложность.
— Так и будем стоять снаружи? — сердится Хэнк.
— Извините, лейтенант, — говорит Коннор автоматически — он и в самом деле записал ответ на такой тон Хэнка.
Ему не за что извиняться, но ему не трудно — ему ничего не трудно, лишь бы Хэнк перестал сердиться. Коннор солгал бы себе, если бы сказал, что не понимает причину его раздражения — о, он отлично понимает, но ситуация с каждым днем все сильнее выходит из-под контроля, и Коннор все больше ощущает себя не живым, а кучей биокомпонентов, на которую вот-вот опустится пресс.
Мысль не должна приносить такого облегчения, в этом он уверен.
Коннор думает — что будет через неделю? Когда подойдет обещанный Девять срок?
— Рид внутри, я жду вас, лейтенант, детектив, — дипломатично сообщает Девять. Его светлые глаза совершенно непроницаемы, но взгляд, обращенный на Коннора, кажется слишком внимательным. — Место преступления никто не трогал, кроме Гэвина, так что я бы поторопился.
— Это не я тут застрял! — вздыхает Хэнк.
Он снова подталкивает Коннора, и тот успевает увидеть, как хмурится Девять, прежде чем отвернуться. Возможно, стоит что-нибудь сказать, пошутить, но их взаимную неприязнь нельзя исправить одной шуткой — и даже сотней шуток. Это Коннор может сказать из опыта.
Что ж, у него всегда есть работа, которой можно заняться, сдвинув эмоциональные переживания в низ списка: этот навык Коннор тоже совершенствует.
Дом жертвы — Кевина Стивенсона, сорок два года, не женат, детей нет, в настоящее время нигде не работает, как указано в переданных Коннору файлах, — расположен в богатом пригороде и на вид ухоженный и дорогой. Коннор сканирует окна и двери, газон и подъездную дорожку. Окна закрыты, перед входной дверью множество следов, и часть из них точно принадлежит полицейским.
— Тут уже потоптались и Коллинз, и Браун, и Богос, — негромко подсказывает Девять, — и Рид… И Андерсон.
Хэнк, уже поднявшийся на крыльцо, оборачивается и посылает ему недовольный взгляд, но Коннор, повинуясь внезапному порыву, протягивает руку и касается пальцами ладони Девять.
«Спасибо», — передает он. Он говорит себе, что дело действительно в благодарности, а не в желании просто прикоснуться к нему, даже если на глазах у Хэнка. Хэнк не комментирует, но останавливается на пороге и делает нетерпеливый жест, пропуская Коннора вперед.
— Пожалуйста, Коннор, — Девять улыбается, и только поэтому Коннору хочется снова взять его за руку.
Вместо этого он аккуратно заносит все найденные следы в папку «Стивенсон_04_март_39» и так же аккуратно не смотрит на Хэнка, заходя в дом.
Внутри тепло, отопление продолжает работать, и Коннор приоткрывает рот, чтобы проанализировать запахи: пахнет мертвым телом, кровью и тириумом. Согласно сообщению Коллинза, жертва была убита не сегодня, но, судя по запаху, это произошло не так уж давно. Просторная прихожая ведет в гостиную, в которой и был найден убитый, справа открытая дверь демонстрирует опрятную кухню, двери слева закрыты. На вешалке висит пара пальто и несколько курток, Коннор заносит в журнал задачу обыскать карманы и обследовать одежду, но пока ее откладывает. У них будет время обследовать тут каждый дюйм. Коннор хочет сначала осмотреть тело и место убийства.
— Вы только полюбуйтесь, наконец-то явление нашей пластиковой принцессы!
Да, Рид определенно на месте и готов к работе, и хоть бы раз он если не поздоровался, как нормальный вежливый коллега, то хотя бы промолчал. Тщетные надежды. Рид располагается в кресле возле искусственного камина, закинув ногу за ногу и поигрывая бумажной книгой. У него вальяжный вид, словно он и есть хозяин дома, а Коннор — явившийся без приглашения неприятный гость.
Настоящий хозяин дома находится тут же и — по объективным причинам — не может сделать Гэвину замечание. Он мертв никак не меньше суток, но и не больше трех, судя по состоянию его тела, но для точного определения Коннору нужно его осмотреть. Он решает игнорировать Рида и оглядывается, составляя план: поиск следов может оказаться важнее, чем изучение трупа.
Большая комната разделена перегородкой на две части, спереди — идеально напротив входа — к перегородке прилегает камин с расположенными перед ним креслами, в одном из которых сибаритствует Рид. Справа оборудована зона для приема пищи: стол на шесть персон и панорамные окна с видом на лужайку; туда же открывается вторая дверь с кухни. Слева всю стену занимает сложная композиция из зеленых растений и аквариумов, оснащенная искусственной подсветкой. Труп лежит на равном расстоянии между левым креслом и первым аквариумом.
Следов в гостиной столько, что Коннор тратит несколько секунд, оптимизируя список.
— Свет был включен? — спрашивает он, делая несколько осторожных шагов в сторону и заглядывая за перегородку. Судя по всему, там домашний кинотеатр.
На ответ он не особо рассчитывает, но Рид неожиданно говорит:
— Ага. Ребята сказали, что горел…
— Что ты делаешь, Рид? — перебивает Девять.
Он появляется в гостиной, но не отходит далеко от Коннора, чтобы не испортить улики. Вслед за ним протискивается Хэнк. Он направляется к телу — и, к счастью, останавливается прежде, чем Коннору приходится просить его остановиться.
— Играю в богача, — любезно отвечает Гэвин. — Смотри, я нашел улику, напарник.
И он демонстрирует развернутую книгу. Коннор приближает видео: листы на полях исписаны цифрами и значками, и если это шифр, то соответствия в базе пока не находится.
— Ты заляпал ее отпечатками, — говорит Девять, — напарник.
— Ну, это же не проблема?
Конечно, для него это не проблема, ведь это не ему отфильтровывать каждый, даже самый размазанный, отпечаток. Хэнк тем временем обходит гостиную, предусмотрительно держа руки в карманах и время от времени бросая на Рида суровые взгляды, на которые тот, впрочем, не обращает никакого внимания.
— Мог бы поработать, — наконец говорит Хэнк.
— Пф, нахрена? — ухмыляется Рид и тыкает пальцем в направлении Коннора. — У нас теперь есть современная аппаратура, пусть и работает. Мне и тут хорошо.
— Коннор, — Девять отворачивается от них и смотрит на Коннора, и тому приходится сбросить четыре уведомления подряд, предлагающих немедленно установить интерфейс и обменяться всей возможной информацией. Это настолько иррационально, что Коннор едва не уступает из чистого саморазрушительного авантюризма, борьбу с которым ведет с самой революции. С переменным успехом. — Коннор? Я осмотрю дом.
Одновременно Девять предлагает открыть приватный канал для обмена найденными уликами.
«Да, — передает Коннор. — Я осмотрю все здесь».
«Уверен?» — Девять не спешит уйти.
Он, очевидно, имеет в виду Рида. Возможно, и Хэнка тоже, — вряд ли его сегодняшнее настроение укрылось от Девять, как бы он ни интерпретировал такое поведение.
«Да», — повторяет Коннор.
— Я осмотрю дом, — вслух повторяет Девять, вклиниваясь в разгорающуюся перепалку между Хэнком и Гэвином. — Все найденные следы передам через Восьмисотого.
Он исчезает в прихожей, но связь остается.
— Я осмотрю место убийства, — говорит Коннор Хэнку.
Тот наконец отвлекается от Рида, кивает и взмахивает рукой.
— Валяй, — соглашается он, — но я тебя умоляю, только не тяни в рот всякую дрянь и — ради всего святого, Коннор! — не облизывай труп. Меня с прошлого раза до сих пор тошнит.
Рид хмыкает, но удивительным образом воздерживается от комментариев, пока Коннор обдумывает это — совершенно невыполнимое — требование. Конечно, он знает, что Хэнка раздражает («бесит» было бы более корректным словом) его способ вести расследование и методика, позволяющая ему использовать лабораторию. Хэнк совсем не скрывает эмоций. Но Коннор все еще не умеет сканировать ДНК оптикой и делать химический анализ звуковым процессором.
— Для этого есть эксперты и их лабораторные штучки, — всегда говорит на это Хэнк, — и, могу поспорить, они для этого не жрут мертвечину.
Коннор не ест мертвечину, равно как и любую другую пищу, во-первых. Во-вторых, он и есть эксперт, что делает аргумент Хэнка сомнительным. А в-третьих, если он не будет расследовать, то ему урежут зарплату или уволят, а Коннор любит свою работу. И если бы он только мог делать ее как-нибудь по-другому, не вызывая отвращения Хэнка…
Коннор решает начать с трупа.
— Мистер Стивенсон до восьмого ноября прошлого года работал на «Киберлайф», — говорит он, присаживаясь на корточки и сканируя тело, — в главном офисе, в отделе разработок, но он занимался не разработками, а логистикой. Из «Киберлайф» он уволился сам и после этого нигде не работал. Тело нашел курьер — на звонок в дверь никто не отвечал, так же как на звонки по телефону, и он обошел дом, чтобы постучать в окно. Собственно, вот в это окно, — Коннор указывает на окно обеденной зоны, — он и увидел тело убитого и позвонил нам.
— Ого, очередной связан с «Киберлайф», — отзывается Хэнк.
Он замер возле свободного кресла и явно колеблется, не последовать ли примеру Рида.
Коннор улыбается ему.
— В Детройте каждый второй связан с «Киберлайф», лейтенант.
— И то верно, — Хэнк все же садится в кресло.
Стивенсон — весьма полный мужчина (270 фунтов), — скорчился в позе эмбриона в луже крови, зажимая руками раны на шее и в верхней части грудной клетки. На предплечьях тоже темнеют порезы. Его халат из бордового вельвета (50% полиэстер, 48% хлопок, 2% эластан) пропитан засохшей кровью, полы задраны, демонстрируя грузные безволосые ноги и простые белые хлопковые трусы. Сложно оценить объем потерянной крови, и Коннор осторожно сдвигает руки, чтобы осмотреть раны. Трупное окоченение уже почти сошло, так что это удается без труда. Коннор замеряет температуру — и еще раз, просунув руку под халат.
Рядом с телом, в десяти дюймах от правой руки, лежит бокал из толстого стекла. Бокал не разбился и не растрескался, а жидкость расплескалась вокруг и практически высохла, но Коннор быстро определяет сорт и марку виски. Он ставит рядом с бокалом табличку.
И чувствует легкое цифровое прикосновение по внутренней связи.
«Как дела, Восемь? — спрашивает Девятый. — Не скучаешь?»
Он сбрасывает трехмерную схему задней части дома (хозяйская спальня, ванная, спортзал) с отмеченными уликами и вызывающими вопросы местами. Его внутренний голос мягче, а речь кажется более свободной, и Коннор не сразу успевает остановить протокол улыбки. Схему он откладывает в журнал, чтобы не изучать прямо сейчас.
«Отлично», — отвечает он.
«Гэвин тебе не очень досаждает?»
Коннор все же улыбается.
«Он слишком занят, пытаясь прочитать страницу».
Ему приятно слушать, как Девять смеется, даже если не вслух — если это всего лишь кусочек кода, обозначенный как смех.
«Практика полезна, — говорит Девять. — Ты закончил с трупом? Передашь мне результаты?»
Коннор сразу теряет желание улыбаться.
«Я еще не закончил», — признает он.
«Почему так долго? — спрашивает Девять после секундной заминки. — Какие-то сложности?»
Коннор поднимает взгляд: Хэнк смотрит на него не отрываясь, с таким выражением лица, словно ждет безумной выходки, и Коннор вдруг чувствует… Он не знает, что он чувствует — говорит себе, что не знает (
хотя он знает), — но это не приятное чувство. Он не хочет делать свою работу плохо, определяя приблизительные сроки по температуре, не хочет вызывать экспертов и терять зарплату — или звать Девять и терпеть насмешки Рида.
«Все в порядке, Восемь?»
«В порядке, — коротко отвечает Коннор, — дай мне минуту».
Он просто хочет закончить уже с трупом и заняться другими следами.
Распахнув халат пошире, Коннор сканирует грудную клетку, а потом протягивает руку и соскребает свернувшуюся кровь с краев одной из ран. Облизывает пальцы, запуская сразу несколько программ.
— Время смерти одиннадцать часов семнадцать минут вечера второго марта, позавчера, — сообщает он, — шесть ножевых ранений, причиной смерти стало только одно из них — в нижней части шеи. — Коннор приподнимает труп и берет пробы крови из-под него: — Вся кровь принадлежит жертве, и в ней следы нескольких наркотиков и алкоголя, я передал анализы на ваш терминал.
— И на мой, — вмешивается Рид.
Коннор кивает.
— Орудия убийства тут нет, возможно, его забрал преступник…
— Коннор, — говорит Хэнк очень серьезным тоном. — Пока ты не вымоешь рот и руки с порошком, домой не приходи.
— У меня на работе как раз лежит пачка порошка, — Коннор улыбается и шутит, потому что это всегда поднимает Хэнку настроение, а он готов на все, лишь бы у Хэнка снова было хорошее настроение. — Обещаю использовать как минимум половину, Хэнк.
Имя — сильный прием, он обязан сработать. Но сегодня, кажется, все идет не так, как надо. Хэнк вздыхает и качает головой, уже не такой мрачный, но на улыбку Коннора он не отвечает и бормочет себе под нос:
— Мы сто раз с тобой обсуждали…
— Слушай, ходячая лаборатория, — перебивает Рид. Ему очень кстати надоедает «играть в богача». — Давай ты уже скажешь, что его прирезали андроиды, и мы поедем по домам?
Коннор даже и не думал, что когда-нибудь будет рад слышать его голос.
Андроиды — это, собственно, основная причина, почему Коннор здесь: у Стивенсона были андроиды, и именно они на настоящий момент числятся основными подозреваемыми. На том единственном основании, что андроиды жили со Стивенсоном, а теперь их тут нет, а значит, как предположил офицер Богос, «они его и пришили».
— Стивенсон действительно жил с двумя андроидами, — говорит Коннор Риду, старательно игнорируя все еще недовольного Хэнка, — Стафания, модель AC900, спортивный консультант и Лиу, модель AJ700, горничная. Обе были отпущены им двенадцатого ноября прошлого года и в тот же день наняты на работу.
— И что, по-твоему, горничная или спортивный консультант не могли его зарезать? Ты еще скажи, что они хрупкие девушки, — Рид закатывает глаза в довольно комичной гримасе. — Зачем этому борову вообще нужен был спортивный консультант?
Это явный намек, но Коннор обдумывает вопрос со всей серьезностью. Он относительно слабо разбирается в спорте и спортивных привычках людей.
— Судя по состоянию тела, жертва ведет нездоровый образ жизни последние восемь месяцев, возможно, до этого ему нужен был спортивный консультант. Люди часто привержены привычкам. А убийство совершил преступник ростом шесть футов один дюйм. Рост модели AC900 — пять футов семь дюймов, модели AJ700 — пять футов два дюйма. Чтобы все тщательно рассчитать и подделать улики, нужна подготовка гораздо более серьезная, чем имеется у горничной или спортивного консультанта, детектив.
— Но это возможно? — вступает в разговор Хэнк. — Если она, например, скачала нужные программы или ей кто-нибудь установил?
Он встает и приближается, рассматривая Коннора сверху вниз.
— Да, это возможно, — признает Коннор. — Но здесь, в гостиной, к тому же разлито очень много голубой крови. При такой потере тириума андроид не смог бы скрыться с места преступления, а весь он принадлежит только одному андроиду — AJ700, Лиу. И мне нужно несколько минут, чтобы все описать.
Хэнк вскидывает руки.
— Да ради бога, — говорит он, — развлекайся на здоровье.
Краем глаза Коннор видит, как Рид за спиной демонстрирует Хэнку средний палец, и это совершенно нелогичным образом улучшает ему настроение.
Он наносит на схему многочисленные следы тириума в гостиной, пробует каждое пятно и потек, запускает приблизительную пока реконструкцию, определяя траектории разбрызгивания голубой крови, расставляет таблички для фото- и видеосъемки. Загружает контракты обеих девушек-андроидов, и оплата по этим контрактам предполагается более чем скромная, но удивляться тут нечему. Не все андроиды в восторге от революции, оказавшись на улице, и многие согласны вернуться к бывшим владельцам буквально за тириум и крышу над головой. Маркус считает, что это несправедливо и все еще рабство, но на взгляд Коннора проблема глубже и сложнее.
У него, по крайней мере, есть работа с соцпакетом и медицинской страховкой, и ему не осмеливаются платить ниже начальной ставки офицера полиции, а медстраховка включает дорогостоящие биокомпоненты. Без нее даже на полную зарплату Коннор вряд ли смог бы позволить себе серьезный ремонт собственной модели.
«Коннор, я осмотрел гараж, — подает голос Девять. — По всем признакам андроиды жили здесь. Здесь оборудована жилая зона и зарядная платформа».
«Одна?»
«Да, от модели AC900. Вторую я пока не нашел».
Он передает дополненную схему дома, и Коннор быстро ее просматривает. Если судить по отсутствию части дорогостоящего спортивного инвентаря из готового блока и оставившей следы техники, то вторую платформу Девять, вполне возможно, и не найдет. Увлечение наркотиками явно обходилось жертве недешево.
«Они жили в гараже, — говорит Девять. — И из одежды тут только форма «Киберлайф». Похоже, Стивенсон скучал по прежним временам. Это может быть мотивом».
Да, если Стивенсон обращался с андроидами как с рабынями, это могло стать мотивом для его убийства. Спохватившись, Коннор пересылает Девятому все собственные находки и несколько готовых реконструкций.
«У одной из них в тириуме присутствуют добавки, — сообщает он. — Я скоро закончу здесь и займусь ими».
Девять снова смеется.
«Не спеши. Я знаю, ты можешь заниматься этим часами».
«Не преувеличивай…»
— Коннор? Ты слушаешь? Или ты спишь? — Хэнк щелкает пальцами у него перед носом, обрывая разговор с Девять.
— Извините, я отвлекся, лейтенант, — быстро отвечает Коннор.
Он внезапно задумывается: у Хэнка тоже есть гараж, и он им почти не пользуется. Его можно немного расчистить и установить розетку — так, что Хэнк об этом даже не узнает. У Коннора нет громоздкой зарядной платформы, его вещи можно сложить в непрозрачную коробку, а гараж — отдельное помещение, которого ему так не хватает…
— А как насчет такого варианта? — спрашивает Хэнк. — Спортивная консультантка убила и вторую девушку, и своего владельца.
— Работодателя, — поправляет Коннор.
— Окей, окей, работодателя. А потом утащила тело и скрылась.
— Я думаю, что эта теория…
Коннор резко замолкает, заметив небольшое пятно у третьего от входа аквариума. Обогнув труп, он приближается и наклоняется к следу. Пробует его — это действительно кровь жертвы, а след воспроизводит отпечаток ребра ладони, вот только ладонь принадлежит не Стивенсону. Это вообще не ладонь человека.
Шевеление сбоку отвлекает его от изучения следа: рыбки в ближайшем аквариуме приникли к стеклу, сбившись в стайку. Они пестрые и блестящие, и Коннор тратит несколько секунд на их подсчет и идентификацию. Снизу в небольшой нише выстроены картонные коробки, каждая снабжена наклейкой с подробным описанием состава. Выбрав нужную, Коннор приподнимает крышку аквариума и насыпает немного корма в воду.
— Какого черта ты делаешь? — спрашивает Хэнк.
— Их никто не кормил не меньше двух суток, лейтенант, — поясняет Коннор и делает вид, что не замечает раздраженного хмыканья.
Хэнк равнодушен к рыбкам.
Добавив в журнал напоминание добавить корм в другие аквариумы, Коннор возвращается к следу. Тщательно изучает пол вдоль стены — ничего больше не находит, но точно знает, что найдет. Зона домашнего кинотеатра за перегородкой выглядит почти нетронутой: нет ни следов тириума, ни следов крови, все чисто убрано и аккуратно: большой полукруглый диван, большая же телевизионная панель на штативе и длинная гладкая тумба под экраном. Реконструкция ведет Коннора именно сюда.
Опустившись на колени, он открывает дверцу тумбы.
Она там.
Модель AC900, Стефания, спортивный консультант. Белый гладкий каркас блестит в искусственном свете аквариумов, яркие синие треугольники формы «Киберлайф» практически светятся в темной глубине тумбы.
Она поворачивает голову и смотрит на Коннора.
— Меня зовут Коннор, — произносит он мягко, — я тут для того, чтобы…
Стефания кричит и изо всех сил толкает Коннора в грудь, от неожиданности тот опрокидывается назад и тратит пару долей секунды, чтобы восстановить равновесие, и этих долей Стефании хватает, чтобы вывалиться из тумбы.
— Стой! — требует Коннор.
— Охотник на девиантов! — кричит она. — Охотник на девиантов!
Она взмахивает ножом, который до этого прижимала к себе, Коннор машинально отшатывается, но Стефания не собирается нападать. Издав пронзительный дребезжащий звук, она втыкает нож себе в грудь, прямо напротив насоса. Коннор успевает схватить ее за запястье, и нож не проходит насквозь, но на руки ему брызжет тириум, а андроид беззвучно оседает на пол.
— Что за херня?!
Это Рид, он размахивает пистолетом совсем рядом, но время уходит стремительно, так что Коннор не тратит его на ответ. Отодрав каркас с груди Стафании, он сжимает насос рукой, пытаясь остановить хлещущий тириум, вызывает службу спасения и зовет на помощь Девять. Голубая кровь вытекает слишком быстро, он знает, что техники не успеют. Если бы Коннор верил в ЭрА9, сейчас было бы самое время молиться.
Он все равно на всякий случай формулирует короткую молитву-запрос и отключает Стефанию насильно. Возможно — возможно — так ее удастся восстановить.
Он не уверен.
— Коннор? — спрашивает Хэнк. — Кто это? Что происходит? Что… что ты делаешь?
Коннор встает — с его рук капает тириум, рукава его рубашки и пиджака промокли насквозь и посинели, как и колени брюк.
— Коннор? — повторяет Хэнк. — Это она убийца? Она напала на тебя? У нее нож?
— Нет. Нет. Да. — Коннор вытаскивает нож из ее руки и облизывает, больше не обращая внимание на отвращение Хэнка. Сейчас он чувствует себя почти машиной — Коннор никогда раньше не скучал по этому чувству. — Это орудие убийства. Но я не думаю, что она убийца.
За спиной Хэнка появляется Девять. Не произнося ни слова, он отпихивает Хэнка и быстро сканирует Коннора — тот всем скином чувствует его внимательный, ищущий взгляд. Убедившись, что он цел, Девять опускается на пол рядом со Стефанией и кладет руку ей на голову.
— Не убийца? — горячится Хэнк. — А кто же? У нее в руках было орудие убийства, и она на тебя напала! Оживи ее и допроси!
— Если я ее включу, она погибнет, лейтенант, — объясняет Коннор.
В офисе в шкафчике у него есть запасная одежда. Уже второй комплект за сегодня, так что Коннор добавляет напоминание восполнить запас — и обязательно носить влажные салфетки в кармане пиджака.
— Раньше тебя это не останавливало.
Коннор трет руки. Они неприятно скользкие — и отвлекают от того, как
неприятно Коннору слышать такое от Хэнка. Коннор знает: Хэнк не хочет его задеть, не хочет.
— Теперь меня это останавливает, — негромко отвечает он. — Я не убийца.
Заявление очень спорное, но Хэнк — к счастью — только качает головой, вид у него уже не такой непреклонный.
— Итак, кто-нибудь может наконец объяснить мне, какого хрена тут происходит? — спрашивает он.
***
Понедельник, 4 марта 2039 г., 13:42, Хэнк
Хэнку приходится ждать объяснений довольно долго.
Сначала они десять минут ждут службу спасения, и все время до их приезда девятисотый ведет себя очень странно.
Еще более странно, чем обычно.
Он стоит прямо напротив Коннора, не более чем в футе, задрав подбородок и слегка подняв руки, словно в начавшемся, но так и не законченном жесте, и смотрит Коннору в лицо — не моргая, зато судорожно подмигивая диодом. И только когда снаружи раздается вой сирены, он все же подается вперед и берет Коннора за запястья, аккуратно поверх одежды. Коннор не вырывается, он просто стоит и пялится девятисотому куда-то в район узла галстука остановившимся взглядом.
Словно его выключили.
Словно у Хэнка теперь тут два чертовых манекена.
Хэнк уже открывает рот, чтобы привести их в чувство и потребовать ответов, потому что сколько можно терпеть эту игру в гляделки? — как двое техников-парамедиков с носилками проскальзывают в гостиную в сопровождении офицера Богоса, по дуге огибают мертвое тело хозяина и склоняются над андроидом-девушкой.
— К ней нужно приставить охрану, — говорит Хэнк Богосу, — она свидетель или убийца и напала на полицейского…
— Я уже отдал все распоряжения, лейтенант Андерсон, — внезапно произносит девятисотый. — В участке и в больнице и назначил сопровождение.
В его голосе нескрываемое презрение, так что Хэнку сразу хочется сказать, куда он может засунуть свои распоряжения — да и с каких пор он тут отдает распоряжения? — но начинать разборки при медиках кажется вопиюще непрофессиональным. Еще один из них показывается в дверях гостиной, он тащит какой-то громоздкий прибор и он андроид — и Хэнку целых десять секунд вообще не хочется ничего говорить, так сильно у него сжимаются внутренности.
Девушку грузят на носилки и уносят вместе с прибором, а никто из них так и не произносит ни слова.
— Стопроцентный успех у женщин, Коннор, — Рид наконец-то отрывается от мобильника, и если кто-то и должен был нарушить молчание, то именно он — и непременно какой-нибудь гадостью. — Мужики на тебя так же реагируют?
Коннор оживает, медленно высвобождается из хватки девятисотого и пытается поправить галстук, но тут же отдергивает руки — тириум еще не испарился, и он успевает оставить синее пятно на лацкане пиджака.
— К сожалению, нет, детектив, — с как будто искренней грустью говорит он.
Рид хмыкает.
Девятисотый хмыкает тоже, хотя этот звук больше похож на кошачий кашель. Ну, так Хэнк себе представляет кошачий кашель.
— Ну, я б на твоем месте тоже сожалел, — нагло говорит Рид и ухмыляется в направлении Хэнка.
И это просто чересчур.
— Я понял, вам двоим в компании подразложившегося трупа нравится, — говорит Хэнк громко, — а Рида просто не оторвать от любого дерьма…
— Эй! — возмущается Рид.
— Но я хочу покончить уже со всем этим и поехать в участок, а поэтому — Коннор! — все же перестань трепаться с девятисотым своей лампочкой и объясни, какого хрена тут происходит!
Даже на слух Хэнка это звучит немного резко, Рид закатывает глаза, а девятисотый хмурится в попытке изобразить некую эмоцию, отдаленно напоминающую недовольство, но Хэнк не извиняется. Они сюда не в гости пришли: покормить рыбок, подраться с горничной и пооблизывать хозяина.
Звучит тошнотворно.
— Мы обменивались реконструкциями, лейтенант, — произносит Коннор.
Он смотрит на девятисотого, и тот после паузы начинает говорить:
— Я осмотрел дом, все сфотографировал и описал. Владелец явно испытывал материальные трудности в последние несколько месяцев — многие крупные предметы отсутствуют на своих местах: техника, спортивный инвентарь, зарядная платформа одного из андроидов. Оба андроида проживали в гараже, я не обнаружил никаких вещей, которые можно счесть личными. Вся одежда — униформа «Киберлайф», два комплекта принадлежат ограниченной серии AJ700.
— Лиу AJ700 относится к лимитной серии, не распространяемой на территории США, — поясняет Коннор. Он возвращается к трупу и склоняется над ним, но, к счастью, воздерживается от «дегустаций». — Вероятно, Стивенсон смог достать ее как сотрудник «Киберлайф». Отличия в конструкции и программном обеспечении не существенны, но у нее азиатская внешность и установлен азиатский развлекательный блок: чайная церемония и игра на национальных инструментах.
Ничего себе, да этот Стивенсон, похоже, был тот еще эстет! Хэнк смотрит на тело — если что-то эстетское в нем и было при жизни, то смерть это уничтожила, оставив только замятый халат и запах разложения. Хэнк отчего-то вспоминает Элайджу Камски.
— Наверняка она была дороже, чем обычная AJ700, — предполагает он, — почему же Стивенсон продал технику, но не продал ее? Ну, до революции, конечно…
Коннор пожимает плечами, жест очень человеческий.
— Я не знаю.
Несколько секунд все молчат, размышляя. Потом девятисотый продолжает:
— В доме нет следов борьбы, дверь не была сломана, замок цел и на месте. На окнах нет следов проникновения. Судя по следам, убийцы проникли в дом именно через дверь, им открыл либо хозяин дома, либо один из андроидов. Следов автомобиля рядом с домом нет.
— Или никто никуда не проникал, — встревает Рид, — и убийца консультантка, просто куда-то спрятала тело подружки. Или наоборот, вторая пришила хозяина и скрылась, а разлитая кровь — хитрый план.
— Или хозяин сам убил себя и второго андроида, — ровным голосом говорит Коннор, так, что даже не сразу понятно, что это насмешка. — Мы раскрыли дело и можем ехать по домам.
— Ой, а у тебя есть идеи получше? — ожидаемо вспыхивает Рид.
— Да, у меня есть идея получше, детектив, — отвечает Коннор снисходительно. — Удивительное дело.
— Ну так поделись с классом, пластиковый гений.
Коннор скрещивает руки на груди, а Хэнк открывает рот, чтобы послать Рида нахер, но девятисотый на удивление своевременно вмешивается:
— В вечер убийства к Стивенсону пришли двое мужчин, их следы мы обнаружили перед крыльцом, в гостиной и прихожей. Рост одного шесть футов три дюйма, вес двести восемнадцать фунтов. Второй ростом шесть футов один дюйм, вес двести двадцать три фунта, и его данные совпадают с данными предполагаемого убийцы Стивенсона.
— Как сказал Девять, — продолжает Коннор, когда девятисотый замолкает, — либо у них был код доступа, либо убитый или Лиу открыли им дверь. Судя по бокалу, жертва не ждала нападения. Один из мужчин убил хозяина — я предполагаю, что нападение было внезапным, раз не осталось следов борьбы или попытки побега. Второй схватил Лиу.
Коннор обходит труп и тычет пальцем в разделяющую комнату перегородку, и Хэнку приходится подойти поближе, чтобы разглядеть, что он там показывает. На краю перегородки — декоративной решетки, — темнеют трещины и вмятины, пара планок выскочила, еще несколько топорщатся неровными краями. Из-за сложной структуры решетки издалека повреждения не заметны, но вблизи совершенно очевидны.
— Тириум испарился, но здесь везде остались следы, — говорит Коннор. Он протягивает руку и показывает Хэнку небольшую проекцию: яркие следы пламенеют вокруг трещин решетки, забрызгивают край камина и пол. — В участке я смогу напечатать фото. Судя по количеству крови, андроид была серьезно ранена. Она упала на пол, и преступники завернули ее в ковер, который вытащили из-под дивана в задней части комнаты.
Коннор ставит на пол еще две таблички: одну возле перегородки и одну возле угла дивана, и Хэнк добросовестно изучает диван. Тот действительно выглядит немного сдвинутым, но Хэнк все же надеется, что с крупными фотографиями произошедшее станет яснее. Эта часть гостиной вся залита свежей голубой кровью и куда больше походит на место преступления, чем сухое описание Коннора.
— Среди следов перед крыльцом есть выходящие следы мужчины ростом шесть футов три дюйма, — добавляет девятисотый, — только теперь его вес около трехсот фунтов, и ему явно тяжело передвигаться.
— Все это звучит очень круто, — в голосе Рида слышится сомнение, — но улики так себе. Отпечатков пальцев, я так понял, нет, следов крови кого-то из нападающих тоже, а ведь эта горничная наверняка сопротивлялась…
— Отпечатков пальцев нет ни здесь, ни где-либо в доме, — соглашается девятисотый. Он вроде как следит за перемещениями Рида по гостиной, но стоит Хэнку отвернуться, как он каждый раз начинает чувствовать этот блеклый немигающий взгляд на себе. — Следы обуви тоже есть только тут и в прихожей. Дом они не обыскивали.
— Или приняли меры предосторожности, — говорит Коннор.
— Вероятность почти ноль.
— Почти, но не ноль.
— Ты принимаешь в работу слишком много вариантов, — сообщает девятисотый мрачно, — это может сказаться на результате.
— Если речь идет о людях, то не может быть «слишком много вариантов», Девять.
— А ты пока не убедил, — влезает Рид, — что речь идет о людях.
Это был вопрос времени, когда девятисотый начнет кичиться своими продвинутыми программами, а Рид — ему подпевать.
— Этот вариант я…
— Погодите, — перебивает Хэнк, — а почему не напали на вторую девушку? Или она спряталась, когда заявились эти предполагаемые убийцы?
Андроиды переглядываются.
— Стефании не было тут во время убийства, — говорит Коннор.
Вот это новость!
— С чего ты это взял?
— Ее следы поверх следов неизвестных, — отвечает Девять, хотя Хэнк спрашивал Коннора, — она пришла позже.
Рид раздраженно хмыкает.
— И вы оба почему-то уверены, что это не девицы убили толстяка и подстроили улики с мужской обувью и разлитым тириумом, потому что?..
Девятисотый и Коннор снова переглядываются.
— На самом деле, во время работы на «Киберлайф» Стивенсон мог иметь неформальные связи с отделом программирования и получить доступ к не попадающим в широкую продажу программам, — пускается в объяснения Коннор, — и его андроиды, соответственно, тоже могли бы получить такой доступ. Просто…
Он замолкает.
— Просто вероятность этого почти ноль, — заканчивает девятисотый, — ты принимаешь в работу слишком много вариантов, Коннор. Это непродуктивно.
Коннор в ответ на это хмыкает — довольно громко.
— Отдел разработки находился на том же этаже, что запасная лаборатория Эйч-Двенадцать, и кстати, работающая там О’Донелл — с которой точно был знаком Стивенсон, и ты это знаешь, — в том числе занималась программированием твоей модели. И девятнадцатого октября прошлого года, во время отключения электричества на десяти этажах…
— Восемь, если мы будем принимать во внимание вообще все версии…
— Довольно! — рявкает Хэнк. — Я даже знать не хочу, зачем тебе хранить информацию об отключениях электричества в башне «Киберлайф», но я бы хотел услышать что-нибудь по существу.
Уж точно он не хочет слушать рассуждения девятисотого о непродуктивности Коннора, да еще и в присутствии Рида!
— По существу все, лейтенант, — взгляд у девятисотого такой, точно он раздумывает, как устроить Хэнка рядом с трупом. — У вас есть вопросы?
— По существу есть кое-что, — говорит Коннор, снова скрещивает руки и смотрит на девятисотого в упор.
Господи, да что там еще? Неужели это все нельзя обсуждать в участке? Труп вообще-то воняет, а еще Хэнку невыносимо хочется кофе — нормального, с кофеином, — или даже чего-то покрепче.
— Я ничего не обнаружил, — заявляет девятисотый.
Коннор сжимает губы и явственно колеблется, и еще несколько секунд они смотрят друг другу в глаза, будто специально, чтобы очередная пауза вывела Хэнка из себя.
— У пропавшего андроида в крови следы примеси.
— Что за примеси? — вздыхает Хэнк.
— Я не знаю, — признает Коннор, — я пока не могу идентифицировать. Мне нужно время.
— Я ничего не обнаружил, — повторяет девятисотый.
— Но ты уверен? — спрашивает Хэнк у Коннора.
Тот качает головой, снова колеблется и все же говорит:
— Я уверен, что есть примесь. Но я не уверен, что это имеет отношение к убийству.
Это просто невыносимо. Он не уверен — ну замечательно!
— Коннор, а если не брать то, что тебе кажется, и отключения электричества какого-то там октября или сентября или что там за странные идеи пришли тебе в голову, то по существу…
— Эй, девочки, а подвал вы обыскивали? — голос Рида раздается гулко, как из трубы, и Хэнк только сейчас замечает, что этот придурок куда-то подевался. — Потому что если убийца-андроид где-то прячется, то наверняка в подвале, и сейчас я подвергаю свою жизнь смертельной опасности, спускаясь сюда в одиночку.
Голос доносится с кухни и звучит все глуше и глуше, будто Рид спускается ниже.
— Тут темно и страшно, — завывает он, — и холодно. Девятка, если меня убьют, то пообещай, что позаботишься о моих кошках.
— Размечтался, — негромко произносит Коннор.
Девятисотый делает несколько шагов к двери на кухню, но останавливается и смотрит на Коннора. Тот еле заметно качает головой и, черт побери, Хэнку совершенно не понятна эта пантомима.
— Ого, тут холодильник, наверняка в нем куски тел безвинно убитых, — нагнетает Рид, — Девять, я открываю! — наступает молчание, которое едва не заставляет Хэнка самого броситься в подвал — смотреть, не прирезали ли там Рида или не нашел ли он и правда куски тел, как бы абсурдно это ни звучало. — Ого! Тут тириум! И много!
Девятисотый наконец-то отрывается от гляделок с Коннором и исчезает на кухне.
Вздохнув, Хэнк плетется за ним.
Они точно отсюда не уйдут.
Хэнк выходит из опротивевшего дома Стивенсона только спустя полчаса, дождавшись полноценного обыска подвала и повторного обхода каждым из андроидов каждой из комнат и сбором всего, что оба они сочли уликами. Ни с ним, ни с Ридом никто из них не советуется, и Рида это, кажется, совсем не беспокоит — и Хэнк не может объяснить, почему это беспокоит его.
Вряд ли он боится, что его рабочее место отойдет андроиду.
Да что там, еще три месяца назад Хэнку положить было на это рабочее место, да и сейчас он не чувствует в душе невероятного трудового рвения. Он просто не хочет на пенсию и целыми днями сидеть дома одному.
На крыльце задумавшийся Хэнк буквально врезается в Коннора — тот снова застыл, в который уже раз. Он вроде что-то говорил ночью про недостаток энергии, может, дело в этом? Он просто входит в режим экономии? Сообразив, в какую бредовую сторону заводят его мысли, Хэнк встряхивает головой.
— Мы едем? — спрашивает он. — Или еще не все?
— Все, лейтенант, — тут же отзывается Коннор.
Голос у него странный.
Он идет к машине — Хэнк следует за ним, — но не садится на пассажирское сидение и не обходит, чтобы сесть на водительское. Вместо этого он открывает багажник.
— Я поеду с Девять, лейтенант, — говорит он негромко и достает черный мотоциклетный шлем. Пока Хэнк стоит возле машины и пялится, пытаясь сообразить, что все это означает и откуда, ради всего святого, у него в багажнике взялся шлем. — Увидимся в участке, хорошо?
Девять уже седлает свой мотоцикл, и Коннор забирается к нему прежде, чем Хэнк успевает возразить. Надевает шлем на голову и опускает стекло.
— Но… — все же начинает Хэнк.
— Нам с Восьмисотым нужно кое-что обсудить по дороге, — бесцеремонно перебивает Девять.
Он тоже надевает шлем, заводит мотоцикл и трогается с места, и все это занимает не больше нескольких секунд, за которые Хэнк не успевает даже придумать, что тут можно в общем-то сказать.
Хэнк чувствует себя обманутым, хотя для этого нет ни единой причины.
На всякий случай он залезает в машину быстрее, чем подошедший к своему мотоциклу Рид открывает рот для остроумного замечания.
***
Понедельник, 4 марта 2039 г., 16:10, Гэвин
У Гэвина тяжелый день.
— То есть у этого убитого Стивенсона в подвале канистра разбавленного тириума, — Андерсон хлопает увесистую кипу папок на свой стол и размашистым жестом указывает на них Девятке. У того на лице не видно энтузиазма, но что тут удивительного, Девятка слишком нормальный, чтобы балдеть от копания в бумажках. — Не слишком ли много совпадений?
— Думаешь, он мог быть как-то связан с Оверрайдом? — предполагает Гэвин.
Предположение смелое, но с чего-то нужно начинать расследование.
Расследование, которое ему навязали с этим старым хреном и с Коннором, вот уж счастье, без которого он отличненько бы обошелся.
— Коннор считает, что и их возможную связь через «Киберлайф» нельзя сбрасывать со счетов, — ровно произносит Девять, так что по тону невозможно определить, что по этому поводу думает он сам.
— Ну да, еще бы у этого пластикового ботаника не было мнения, — желчно замечает Гэвин, чем заслуживает быстрый взгляд Девятки.
Вообще, у Гэвина с чертовым новеньким напарником согласие по многим вопросам, но уж точно не по вопросу пластикового засранца Коннора. Гэвин считает, что пластиковый засранец — он, ну, собственно, засранец. Девятка считает, что Гэвин долбоеб и не ценит восхитительного, безупречного и идеального Коннора и так далее, и тому подобное.
Ага. Как же.
Сам «идеальный и безупречный» пластиковый засранец ушел переодеваться и приводить себя в порядок, так что за столом Рида они втроем, и идей у них пока маловато. Нужно начинать раскапывать родственников и знакомых этого Стивенсона, начинать всю эту скучную рутину, но призрачная связь с Оверрайдом могла бы дать хороший пинок делу.
— Я могу допросить его, — говорит Девять.
Он методично листает верхнюю папку. Гэвин даже предположить не может — да и не хочет, — для чего старый хрен притащил эти бумажные древности, которыми наверняка лет двадцать никто не пользовался. Не исключено, что все это давно оцифровано, и он просто хочет поиздеваться над Девять. И над Гэвином заодно.
— Кого? — хмыкает Андерсон. — Коннора?
— Оверрайда, лейтенант, — голос у Девятки становится еще более сдержанным — как такое вообще возможно? — но Гэвин жопой чует, что Девять не прочь был бы сейчас двинуть Андерсона пару раз.
И это как раз вопрос, по которому у них полное согласие. Гармония, так сказать.
— Ну давай, допроси, — отзывается Гэвин, не дожидаясь, пока старпер начнет возражать.
Андерсону поперек вообще все, что предлагает Девять. Однако — какая удача, надо же, — Оверрайда арестовали Гэвин с Девяткой, а значит, права голоса тут у Хэнка нет.
— Вместе с Коннором, — заявляет Девять.
Гэвин трет уши, потому что не может же Девятка предлагать такое всерьез?
— Да ни за что!
Ха, да он Коннору снега зимой не даст, вот еще. Что бы там дед не говорил, это их подозреваемый, к которому Коннор не имеет никакого отношения, и хрен он подойдет к Оверрайду ближе, чем…
— Я достану тебе кофе, — говорит Девять.
Гэвин моментально чувствует, как кровь приливает к его лицу.
— Чего? — бормочет он.
— Я уговорю Коннора приготовить тебе кофе.
Рид запрокидывает голову и хохочет, громко и демонстративно. Вот какого хрена Девятка брякнул такое вслух, да еще при Андерсоне? Гэвину хочется сделать вид, что не понимает, о чем речь, но своего напарника он за два с половиной месяца успел неплохо изучить: неа, с Девяткой этот номер не пройдет.
Он изобразит наивность и пояснит еще раз, подробно, для скудоумных органических существ.
И еще раз.
Девятка дохрена терпелив.
— Да с чего ты взял, что мне это надо, жестянка? — все равно спрашивает Гэвин. — Я в жизни ничего не возьму у него из рук — разве только для того, чтобы вылить ему в лицо.
Девятисотый сцепляет руки за спиной и улыбается — если эту издевательскую гримасу можно назвать улыбкой. Гэвин вдыхает побольше воздуха в грудь, чтобы заткнуть Девятку до того, как тот откроет рот, — но не успевает.
— Только за последние сутки ты просил у него кофе девять раз, — говорит Девять назидательным тоном, — а за последнюю неделю сорок три, и это только в моем присутствии. Если считать за месяц…
— Да иди ты в жопу со своей статистикой! — Гэвин наклоняется над столом и машет перед его лицом оттопыренным средним пальцем. — Эй, у тебя же есть жопа?.. Ну, ты понял, что я имею в виду.
Он с ужасом чувствует, что кровь снова приливает к лицу — и с еще большим ужасом осознает, что Девятка сто процентов это замечает.
— Я понял, что ты имеешь в виду, — невозмутимо отвечает Девятка. Палец ему как будто совсем не мешает. — Есть, Гэвин. — Черт, черт, Гэвину вообще не нужно было этого знать, вообще! — Но если мое предложение тебе не интересно, то хорошо. Допрошу один.
И он поворачивается.
Иногда он
почти такой же невыносимый, как Коннор.
— Стоять! — командует Гэвин. Девять как ни в чем не бывало поворачивается назад. — Два кофе.
— Это будет сложно, — сообщает Девятка. Гэвин самодовольно улыбается ему. — Пойдет.
И он снова разворачивается — и на этот раз уходит, пока улыбка сползает у Гэвина с лица.
— Черт, надо было просить три! — с досадой понимает он. — Десять!
Да надо было требовать абонемент на кофе до самого долбаного лета, нет, до осени! — и Гэвин посмотрел бы, как Девятка тогда выкручивался бы.
— Чего застыл, Рид, — в раздражении рычит Хэнк, о котором Гэвин успел забыть. — Ты хотел допрос, ну так пойдем посмотрим на допрос.
