Замок

Торжественный прием преобразил замок. В него стеклось столько народу, сколько никто уже давно не видывал. Вокруг горело освещение, и сверкала иллюминация. В парке зажгли фейерверки и навели порядок. Праздник начался только под вечер, когда взошла яркая полная луна. Ичиго сошел по большой лестнице в пышную залу и оглядел присутствующих. Инуе в роскошном белом платье, молчаливо предложенном ей хозяином замка, и очень милой прической веселилась в компании других девушек. Между гостей сновал Улькиорра в парадном костюме. Шиффер поднял голову и посмотрел на Куросаки. Ичиго кивнул ему, показывая, что не забыл о вызове. Улькиорра вытянул вперед руку с хрустальным бокалом и демонстративно стиснул его, раскрошив в мелкие осколки. Куросаки повел бровями и только усмехнулся. - Кажется, его "унылому Величеству" не терпится, - раздался голос над его ухом. Обернувшись, Ичиго увидел Хичиго, сидевшего на перилах. - Ты не боишься, что кто-то сможет увидеть тебя? - полюбопытствовал Куросаки. Хичиго осклабился: - Да. И он увидит очаровательного молодого человека с неотразимым обаянием и чувством юмора. Чего ему бояться? Наоборот, ему повезет больше других. - Неотразимым обаянием?! - с сомнением хмыкнул Ичиго над фужером, фиктивно поднесенным к губам. - На твоем месте я бы больше беспокоился, как воспримут человека, который беседует сам с собой, - заметил Хичиго. - Ты прав, мне стоит побыстрее тебя покинуть, - насмешливо парировал Ичиго и стал спускаться по лестнице дальше. - Будь осторожнее с Улькиоррой, - тихо донеслось ему вслед. Куросаки даже замедлил шаг на долю секунды. Призрак переживал за него. Удивительно. И это вечно озабоченный повеса-Хичиго? Возле окна стоял Айзен во фраке и с бокалом вина, беседующий с мужчиной, лицо которого казалось ироничным и хитрым из-за почти постоянно прищуренных глаз. У незнакомца были пышные белые волосы с серебристо-фиолетовым отливом, которые еще больше оттенял черный вечерний костюм. Одним словом - "эффектный малый", как отметил про себя Ичиго. Соске поманил Куросаки рукой к себе. Ичиго, нехотя, подошел. - Позволь представить тебе моего возлюбленного, - произнес Айзен, двусмысленно сжав ладонь юноши почти до боли, - это Ичиго Куросаки. Незнакомец и Ичиго крепко пожали друг другу руки. - Ичимару Гин, - насмешливо представился "хитророжий". Затем улыбнулся и приоткрыл глаза удивительного хрустально-голубого оттенка. Ичиго на минуту загляделся на него. - У господина Айзена очень хороший вкус, - вкрадчиво заметил Гин, а Айзен властно обнял Ичиго рукой сзади за плечи. "Театрал", - скривился юноша про себя, вслух же произнес: - Благодарю. Хотя лично я считаю вкусы господина Айзена больше странными, нежели хорошими, - Куросаки язвил и над собой и над Соске одновременно, и Ичимару оценил иронию, взглянув на него уже с большим любопытством. - Значит, ты и всех своих бывших считаешь людьми со странными вкусами? Не многовато ли, если учитывать их количество? - мягко объявил Айзен. Он взял лицо Ичиго за подбородок и повернул к себе, рассматривая и поглаживая щеки пальцами. Куросаки взирал на него с выражением "Когда уже кончится этот маскарад". Соске отпустил ему ласковую усмешку и, наклонившись, жадно припал к губам Ичиго. Ловкий ход. Куросаки не мог начать брыкаться и вырываться, так как не возразил на его ложь до этого момента, а теперь игра в фырканье и оскорбленную гордость будет выглядеть нелепо и смешно, поэтому Ичиго выбрал участь "перетерпеть". Он стоял и не двигался, но про себя отметил, что целуется Соске безупречно. Неудивительно, что он столько лет продержался с ним, невзирая на их разногласия. От Айзена мысли Ичиго плавно перетекли на чудовище. Как же ему не хватало поцелуев в их странных отношениях - вдруг осознал он. Они, конечно, "лизались", но это было совсем не то. Это интимное общение языков, душ. Этот вкус другого человека, эта ласка губ и доверие. Ичиго отметил с неожиданной горечью, сколь непривычным было его новое увлечение. И сколь мало нормального видел юноша в их отношениях со стороны. Однако, несмотря на это, он любил чудовище. Любил так, как не любил этого красивого и опытного мужчину, который сейчас целовал его. При всех странностях и нестандартности его новый возлюбленный являлся очень интересной личностью, весьма неординарной и необычной. Душа Ичиго привязалась к нему настолько крепко, что все, чего желало тело, уже не могло компенсировать ее томление по общению с ним. В зале раздались восторженные аплодисменты, но Куросаки не мог увидеть, чем они вызваны, так как Айзен не опускал его. Приоткрыв глаза в тщетной надежде, Ичиго поймал взгляд Ичимару, заинтересованный и вожделеющий. Его глаза были открыты, а губы облизывал язык, пока он следил за обжимающейся парочкой перед ним. Куросаки предпочел смежить веки, потому что такое откровенное разглядывание более чем смущало. Айзен наконец отпустил его, насмешливо наблюдая за результатами своих усилий. Ичиго посмотрел на него убийственным взглядом и обернулся на залу. Все замерли, глядя на кого-то, стоявшего вверху лестницы. Куросаки перевел взгляд туда же и сглотнул. Там возвышался Гриммджо во всем своем великолепии, ослепительный и неотразимый в своем черном фраке. Его глаза смотрели точно на Ичиго. Судя по их выражению, Джагерджак видел поцелуй с Айзеном. Вся зала смотрела на Гриммджо, а он только на юношу. Куросаки сглотнул. В конце концов Джагерджак стал лениво спускаться по лестнице, засунув одну из рук в карман. - Какой породистый, - восхищенно шепнула одна из дам неподалеку. Ичиго одарил ее хмурым взглядом. Можно было не сомневаться, что остальные особы женского пола разделяют ее мнение. - Рад приветствовать всех вас, дорогие гости, в моем замке, - низким голосом провозгласил Гриммджо, - к вашим услугам все удобства и прислуга. Наслаждайтесь! Куросаки внимательно смотрел на него. Он никогда не знал эту сторону Джагерджака - любезного и учтивого хозяина, имеющего довольно высокое положение в обществе. Гриммджо демонстративно приблизился к нему и, заглянув Ичиго в глаза, также помпезно прошел мимо, даже не оглянувшись. Куросаки, не говоря ни слова, низко опустил голову. Его игнорировали и заслуженно. Гриммджо выбрал сверкающую, как бриллиант, Инуе и вывел на середину залы. Они смотрелись так гармонично и красиво, что вся зала ахнула, а Ичиго поджал губы. Орихимэ сегодня действительно была красива, и она заслуживала всеобщего внимания. А он... Куросаки усмехнулся. Он все равно никто для Гриммджо... Просто жилец его замка. Ичиго никогда еще так не тянуло к чудовищу, как в этот момент, когда он остро ощущал свое одиночество. Тихим шагом, не оглядываясь, Куросаки незаметно вышел на балкон, опоясывающий почти половину замка, а Гриммджо с Инуе начали завораживающий по красоте танец. Ночь выдалась удивительно теплая и мягкая, как бархат. Огни парка сверкали во мраке, напоминая сокровища в драгоценной шкатулке. Ичиго засмотрелся на них, думая о чем-то своем. - Чудесный прием, не так ли? - раздался сзади вкрадчивый мягкий голос. Ичиго обернулся и увидел Ичимару Гина с двумя бокалами вина в руках. Он прошел к балюстраде и вручил один из фужеров Куросаки. - Ваш возлюбленный обыскался вас, - негромко заметил Гин. - Он мне не возлюбленный. Мы расстались, - почти резко возразил Ичиго. - Не знаю, зачем ему понадобилось ломать комедию перед вами. - Я сразу догадался об этом, - протягивая бокал ему навстречу, усмехнулся Ичимару. - Вы не похожи на ручную собачку Соске. - Любопытно, на кого же я тогда похож для вас? - улыбнулся Куросаки. - Вы напоминаете диковатого зверька, которого заставили бегать по кругу, но так и не сделали домашним, - изрек Гин и отпил из своего бокала, созерцая юношу. - Теперь я чувствую себя морской свинкой, - скорчил забавную мордашку Ичиго. - Это был комплимент, - мягко возразил Ичимару. Куросаки минуту поразмышлял над бокалом, думая, что перед дракой не стоит пить, но все же пригубил вино для приличия. - М-м-м... Шато Лафит. "Вино Короля", - удивился Ичиго. - Откуда вы узнали мой любимый сорт? - Соске сообщил, - непринужденно ответил Гин. Ичиго вздернул бровь. - И что же еще он вам сказал? - поинтересовался он как бы между прочим. Ичимару пожал плечами. - Что вы рано потеряли семью вследствие эпидемии. - У него очень длинный язык, - скривился Ичиго. - Или я был слишком настойчив и любопытен в своих вопросах, - возразил Гин. - Я сочувствую вам. Эта болезнь - нечто ужасное и необъяснимое. Никто не знает, откуда она возникла, но в результате многие лишились близких. Легко и до бессмысленности быстро. Куросаки кивнул, не развивая эту слишком болезненную для него тему. Гин искоса посмотрел на его профиль. - Айзен сказал правду... О ваших любовниках? - осторожно спросил Ичимару. Ичиго покосился на него и кивнул. - Но не подумайте плохого, я не легкомысленный. Теперь, когда вы в курсе про мою семью, думаю, что мне не нужно долго объясняться. Ичимару внезапно очаровательно улыбнулся и придвинулся к Ичиго. - Мне нравятся открытые, раскрепощенные и лишенные лицемерия люди. Его голос снизился до интимного шепота, а палец лег на руку Куросаки. Ичиго вздрогнул. - Терпеть не могу ханжей, - мурлыкнул Гин. Его палец заскользил выше и нырнул под рукав фрака. Ичиго ощутил волну знакомой дрожи и слабость в коленках. Что же с ним творится? Он что: готов дать этому хитророжему, которого едва знает? В глазах Ичимару сверкало такое вожделение, что Куросаки почувствовал невольное возбуждение. Этот зов жизни, зов секса всегда действовал на него. К счастью, положение спас выросший в дверях Улькиорра. - Господин Куросаки, - ровным голосом позвал он. - Надеюсь, вы не забыли о нашем "договоре". Ичиго облегченно вздохнул и обернулся к нему. - Я бы не посмел, - насмешливо парировал он. - Где вы хотите? Думаю, что парк подойдет лучше всего, чтобы не мешать остальным. - Согласен, - равнодушно ответил Улькиорра. Ичимару стоял в стороне и сверлил Шиффера глазами убийцы. - Я могу чем-нибудь помочь? - остановил он Ичиго за рукав. - Пожалуй, да, - кивнул Куросаки. - Будете моим секундантом. - Вы что - намерены драться? - опешил Гин. Ичиго сделал раздосадованный жест, означающий "даже и не спрашивайте", и поспешил за Улькиоррой... Через несколько минут они стояли в парке лицом к лицу и с обнаженными саблями в руках. Медленными шагами Ичиго и Улькиорра приблизились друг к другу. Холодные глаза Шиффера смотрели равнодушно и без всяких эмоций. - Предупреждаю, - пригрозил он, одновременно с Куросаки подняв саблю к лицу в немом отказе от примирения, - кончик сабли смазан ядом. Одна царапина - и ты труп. Я не шучу и намерен убить тебя. Ичиго пристально посмотрел на него. - Инуе не говори, - наконец тихо ответил он. Шиффер напал первый и стал атаковать с неумолимой жестокостью и силой. Его удары были точными и мастерски рассчитанными. К счастью, Ичиго уже имел с ним дело в фиктивной драке и выучил назубок его возможности. Да и проворность его движений не уступала Улькиорре. Юноше ни за что не хотелось испробовать яда с клинка. На балкон вышла одна из престарелых дам и, увидев дерущихся, охнула. Ни секунданты, ни дуэлянты не успели ее остановить и даже и не думали об этом. "Мадам" быстро бросилась назад в залу с воплями: - Там дерутся! Дерутся! Сборище в пышных вечерних платьях и костюмах мгновенно высыпало на балкон, утомившись танцами и едой. Едва увидев дуэлянтов, Инуе вскрикнула: - Ичиго! Куросаки даже не поднял на нее глаз, безотрывно наблюдая за ядовитым кончиком оружия противника. На балкон вышел Айзен и, заметив их, поспешил по ступеням к дерущимся, но путь ему преградил Гин. - Никому не приближаться! - крикнул Ичиго. - Это наше с ним дело. Улькиорра усилил и без того рьяное наступление. Он сыпал атаки на него градом. Сабля скользила прямо перед лицом Ичиго, ударяясь о каменные бордюры, стены и вазы со снопом искр. Но в конечном итоге Куросаки вошел в ритм и, быстро ввернув клинок, ранил Шиффера в плечо. Улькиорра даже не вскрикнул и не оглянулся. Он напоминал бездушное создание с одной единственной целью - убить и уничтожить. В ответ Шиффер быстро двинул саблю под руку Ичиго, едва не пропоров ему ребра. Рана нисколько на него не повлияла. Куросаки увернулся и стал отступать по уже намеченному кругу, пытаясь вымотать противника. В этот момент на балконе появился Гриммджо. Он обнимал красивого черноволосого юношу за плечи. Еще не видя причины, привлекшей всеобщее внимание, Джагерджак наклонился и поцеловал незнакомца, долго и страстно. Ичиго был как раз развернут лицом к балкону и видел это. На минуту он замешкался от странного чувства, кольнувшего грудь, но Улькиорре этого хватило. Поступательным движением подав клинок вперед, он нанес Куросаки ранение в левое плечо. Ичиго ощутил легкое жжение и боль в нанесенной ране, словно его укусили. - Я тебя ранил, - ровным голосом заметил Улькиорра. - Теперь ты умрешь. Он опустил клинок, но замерший на секунду Ичиго тут же атаковал его с невиданной яростью. - Тебе рановато списывать меня со счетов, - едва слышно процедил он в холодное лицо. - Если ты будешь так резко двигаться, то яд быстрее всосется, и ты просто скорее умрешь, - с безупречным хладнокровием пояснил Улькиорра. - Вижу, тебя заботит мое состояние, - усмехнулся Ичиго и быстрым жестом нанес Шифферу еще одно ранение. Улькиорра равнодушно взглянул на заструившуюся кровь и поднял глаза на Куросаки. - Видимо, придется сдерживать тебя до самого твоего конца, - ледяным тоном бросил он. - Что верно, то верно, - со злостью согласился Ичиго. Они дрались без особых изменений еще минут пятнадцать, когда вдруг у Куросаки начало темнеть в глазах. Ичиго ощутил нехороший жар и покачнулся. Улькиорра кольнул его еще раз. Куросаки откинуло на стену, и как сквозь слой ваты он услышал крик Инуе: - Ичи!!! Гриммджо в этот момент наконец узрел дерущихся и переменился в лице. Быстро сбежав вниз по ступеням, он попытался кинуться в самую гущу потасовки, но был остановлен Гином и вторым секундантом Ичиго. Куросаки плеснул себе в лицо воды из фонтана и отпарировал смертельный удар Улькиорры. Теперь его силы начали гаснуть мгновенно. Юноше приходилось буквально убегать от Шиффера. Хорошо еще, что тот сам потерял довольно много крови, и это сбавило его скорость, иначе Ичиго был бы уже мертв. - Ублюдок! - это был вопль Хичиго. Никто не мог слышать его, кроме Куросаки, который оседал на скамью, где приостановился отдохнуть. - Я помогу тебе! - шепнуло привидение и вошло в тело с каждой секундой слабеющего Ичиго. Дальнейшее Куросаки видел как будто со стороны. Его тело двигалось само по себе. Он блокировал атаку Улькиорры и отбросил его к фонтану с такой силой, что глаза Шиффера впервые расширились от удивления. Ичиго выпрямился и посмотрел на него странно светившимся взглядом из-под рыжей челки. - Готовься к смерти, меланхоличный ублюдок, - глухо произнес он и кинулся на Улькиорру. На сей раз Шифферу пришлось отступать и защищаться, причем он практически не успевал это делать. Куросаки принялся буквально кромсать его саблей, нанося ему царапину за царапиной. С его губ сорвался полубезумный хохот. - Ну что, хватит? Или продолжим веселье? - ликующе заметил Ичиго. Улькиорра молча взирал на него почти изумленным взглядом. Он никак не мог понять, откуда такие силы у смертельно раненого и отравленного человека. В конце концов Куросаки повалил Шиффера на землю и занес над ним саблю, намереваясь убить. С балкона раздался отчаянный вопль Инуе: - Остановите их, прошу вас! Они оба не в себе! Ичиго посмотрел на нее диким взглядом, который вдруг мгновенно потух, и, вызвав шквал воплей, упал в воду фонтана лицом, замерев без движения. Гин бросился к нему вместе с Айзеном и Гриммджо. - Что с ним? Он весь горит! - Ичимару ошеломленно созерцал неподвижного и смертельно-бледного юношу. - Но его раны не настолько серьезны... Гин замер, когда осознал истинную причину. Он развернулся к Улькиорре, широко раскрыв свои кристально-голубые глаза. - Ты что, смазал клинок ядом, ублюдок?! - Да, - спокойно ответил Шиффер. - И он это прекрасно знал. - Что?! Яд?! - глаза у Гриммджо стали размером с блюдца. С громким рыком он бросился на Улькиорру и пригвоздил его спиной к стене. - Какого черта! Ты совсем свихнулся, Улькиорра?! Я же убью тебя! Джагерджак стал душить и без того раненого дворецкого, но сзади к нему быстро подошла Инуе. - Господин Гриммджо! Господин Гриммджо! Не делайте этого, прошу вас! Только Айзен и еще пара человек смогли оттащить Гриммджо от потерявшего сознание Улькиорры. Гин в этот момент приказал позвать доктора и, наклонившись, стал вытягивать ртом яд из ран Ичиго, попеременно отплевываясь. Шиффера унесли на носилках уже через несколько минут. Прибежавший врач осмотрел Ичиго и рекомендовал перенести его в кровать без лишних движений. - Ко мне в спальню его, - скомандовал Гриммджо, безотрывно глядя в бледное лицо юноши. На губах Ичиго возникла пена. - Плохой знак, - шепнул врач и скомандовал двум появившимся крепким лакеям быть как можно осторожнее при транспортировке больного. - Мне нужно знать, чем его отравили, - быстро произнес доктор, когда Ичиго уже уложили в постель. - Чертов Улькиорра пришел в себя? – осведомился Гриммджо у слуги. Тот кивнул. Широкими шагами Джагерджак вышел за дверь. Гин, Айзен и Инуе предпочли последовать за ним и не зря. Гриммджо едва не кинулся на Шиффера второй раз, как его удержали. - Говори! – прорычал Джагерджак. - Говори, чем ты его отравил, ублюдок! Улькиорра усмехнулся бледными губами. - И не подумаю, - снисходительно заметил он. - Этот глупец знал, на что шел. И подписался на это. Его смерть лишь прямое следствие его ничтожности. - Ничтожности?!!! - Гриммджо издал рык и едва не снес Гина с Айзеном, чтобы добраться до раненого. – Ни тебе, бледный червь, говорить о его ничтожности, сукин ты сын! К Гриммджо подошла Инуе и мягко положила ладонь ему на грудь, печально глядя на него. - Оставьте нас на пять минут, пожалуйста, - попросила девушка. С большим трудом и совместными усилиями Гриммджо удалось вытащить из комнаты. Орихимэ обернулась к постели. - То, что ты сегодня сделал, я тебе никогда не прощу, - отчеканила она. Взгляд девушки был тверд и ясен. - Если Ичиго умрет, то я убью тебя. Клянусь! Улькиорра пристально посмотрел в негодующие глаза Инуе. Он еще никогда не видел в них столь решительного выражения. В эту минуту Шиффер интуитивно почувствовал, что как она обещает, так и поступит. В глубине души он вдруг осознал, что сделал что-то глубоко неправильное. Улькиорра отвел глаза в сторону и едва слышно шепнул одно единственное слово... Когда доктору объявили название яда, он снял очки и почесал переносицу. Затем прошелся по комнате несколько раз и наконец остановился перед людьми, ожидающими его ответа. - Мне очень неприятно это говорить, но этому мальчику осталось жить не больше пары часов, и мы ничем не сможем ему помочь. Гриммджо, Инуе, Гин и Айзен стояли, шокированные этой новостью в равной степени. Только Хичиго, которого никто не видел, быстро развернулся на месте, крикнув: - Зангетсу! Зан! Ичиго умирает! Помоги мне! Моей энергии не хватает! Не дай ему уйти, пока его не спасут! - и вошел в тело Ичиго. Призрак вышел из стены, словно ждал этого зова, и присоединился к Хичиго, погрузившись в метавшегося и бредящего Куросаки. Вперед выступил Соске. - Бросьте, доктор, – вкрадчиво начал он. – Разве нельзя изготовить противоядие? - Можно, - согласился врач, - но ближайшее место, где вы можете раздобыть все необходимое для него, находится слишком далеко отсюда. Вы просто не успеете. Никто не успеет. - Что вам нужно для противоядия? – жестко спросил Гриммджо, быстро подняв голову. - Скажите мне. Я добуду. Доктор пожал плечами. - Мне нужно то, что дикие племена в Африке кличут "Зоокам"*. Листья одного ползучего растения. Я недавно приехал оттуда и оставил баночку с этим снадобьем у друга, за границей ближайшей к нам страны, вместе с коброй, яд которой мне тоже нужен для изготовления андидота. Но до границы так далеко, что за несколько часов оставшейся юноше жизни никто не уложится, а здесь таких вещей на сотни миль в округе не сыщешь. Гриммджо приблизился к врачу и заглянул ему в лицо. - Делайте все, чтобы продержать его в живых как можно дольше. Я раздобуду все ингредиенты. С этими словами он развернулся и быстро вышел из комнаты. Инуе пересела на постель и стала вытирать вспотевший лоб Ичиго, чье тело уже били судороги. Гин и Айзен напряженно следили за ней, готовясь сменить, если понадобится. Врач принялся готовить какое-то снадобье из молока и мальвы. - Надеюсь, он успеет, - сокрушился Ичимару, безотрывно глядя на милое лицо, которое искажала маска уже наложенной печати смерти... Гриммджо трансформировался, даже не успев дойти до своих покоев в башне, потому остаток пути он доскакал с быстротой молнии. Едва влетев в комнату, Джагерджак взвыл: - Выходи! Выходи, ты нужна мне! Послышался шорох, похожий на отдаленный раскат грома, и на стене возникла тень, быстро трансформировавшаяся в женскую фигуру. - Чего ты хочешь? – спросила ведьма. - Выпусти меня из замка! Прошу! Умоляю! – прорычал Гриммджо. - Чтобы ты успел спасти этого мальчика? – насмешливо спросила женщина. Джагерджак вскочил лапами на стену. - Выпусти! – не своим голосом взвыл он. – Я сделаю все, что захочешь, только отпусти меня! - Ты уверен, что успеешь? У тебя есть нечеловеческие силы в этом облике, но... - Я успею! – оборвал Гриммджо, твердо и непреклонно. – Я обязательно успею! Ведьма приложила пальцы к подбородку и медленно кивнула. - Я отпущу тебя и даже помогу юноше выжить до момента твоего прибытия, но с одним условием. - Каким? – нетерпеливо бросил Джагерджак. - Как только Ичиго очнется, ты расскажешь ему о себе всю правду. Гриммджо думал всего минуту. Разве у него был выбор? Он не мог трезво мыслить ни о чем и ни о ком в этот момент, когда жизнь Ичиго была на кону. - Я согласен! – быстро ответил он. Ведьма издала довольный смех и произнесла напевные слова на латыни: - Скоро уж зайдет луна, и наступит яркий свет. Ты отпущен до утра, и назад дороги нет. Женщина указала рукой на дверь. - Ты свободен до утренней зари. Как только взойдет солнце, ты должен пересечь чертоги замка, иначе умрешь. Джагерджак рванул со всей силой. Не разбирая дороги, он промчался по галереям и лестницам, выскочив в парк. Его лапы набирали скорость. Ведьма говорила об его нечеловеческих возможностях, но забыла упомянуть, что они были магическими и превосходили все разумные границы. Тем более сейчас, когда Гриммджо видел перед собой только умирающего Ичиго... Деревня возле замка, тропа, вьющаяся между домиков... Опушка и подлесок позади поселения... Ветви раздирали его в кровь, но разве это боль? Гриммджо только посмеялся бы, спроси его кто, ощущает ли он свои раны. Луна светила высоко и необычайно ярко. Она словно указывала ему путь. Этого было достаточно. Встретив на пути реку, Джагерджак переплыл ее в мгновение ока и понесся с прежней скоростью. Он не ощущал ни грамма усталости, а даже если его пыл слегка угасал, то Гриммджо мгновенно воображал бледного Ичиго, к ложу которого приближается огромная фигура в лохмотьях и с острой косой. Как только смерть заберет его, Джагерджак больше никогда его не увидит. Никогда. Не ощутит этого жаркого тела, не посмотрит в эти яркие глаза, которые иногда вызывали в нем ярость, но чаще целую смесь необычайно-ослепительных чувств, имя которым – жизнь. Он похоронил себя в замке, словно в склепе, но пришел Ичиго, ворвался в его жизнь, как освежающий вихрь в открытые окна, со своими рыжими волосами, безрассудством и теплом. И теперь ничего уже не вернуть назад. Без него уже нет полноценного ощущения существования. Без него уже само это существование теряет смысл. Гриммджо вспомнил, как еще пару часов назад бешено приревновал Ичиго к Айзену. Когда он увидел их поцелуй, ему было так больно, что единственным желанием стало причинить Куросаки такую же боль. Заставить юношу почувствовать ревность на себе. Ведь он не мог его целовать в своем облике, и Ичиго, зная это, получал от другого то, что не мог ему дать он... Не мог, даже если очень сильно этого хотел... А потом Джагерджак узнал про его драку с Улькиоррой. Смотрел, как его возлюбленный играет своей жизнью, как картами, с улыбающимся скелетом смерти. И ему вдруг стало все равно. Все равно: любит ли Ичиго его в ответ, главное, чтобы он жил. Чтобы делал глупости и творил безрассудство, чтобы радовался жизни и вызывал его ревность - лишь бы жил. Лишь бы Джагерджак знал, что где-то на свете в определенный час он встретит Ичиго Куросаки, и тот усмехнется ему. Что он может пойти и бросить ему вызов, и Ичиго услышит его... Ответит на него... Гриммджо пробежал по лесу, где трубили охотничьи рога. И кому пришло на ум охотиться ночью? Джагерджаку показалось, что впереди ловушка, и он притормозил ход. В тот же миг в него вонзилась стрела. Гриммджо откусил ее конец, дико рыча, и снова рванул вперед с прежней скоростью. Рядом хлопнул опасными челюстями капкан, задев его лапу. Черт с ним! Черт со всеми и вся! Его Ичиго умирает, и ему нужна помощь. Пусть хоть все капканы мира встанут на его пути, он только посмеется в их острые зубы. Он пройдет по ним, как по пушистой мягкой траве. Гриммджо пробегал долину с озерами, блестевшими, словно жидкая ртуть, под луной. Он летел, почти не касаясь земли, и одна мысль вела его, стучала в его висках вместе с кровью и вторила его бешено колотящемуся сердцу. Одна мысль давала ему неуязвимость к боли и всему остальному вокруг. Ичиго!.. Инуе стояла по-прежнему в бальном платье на балконе и глядела вдаль. Уже светало, и гости разъехались. Сейчас была вахта Гина дежурить возле больного. Ичиго били судороги, и мучила лихорадка. Никто из них уже не в силах был смотреть, как юноша, который еще был здоров и полон жизни всего несколько часов назад, теперь лежал глубоко больным и находился на грани смерти. Орихимэ ощутила горючие слезы на щеках. Как так получилось? Как это произошло, что Ичиго столь неразумно рискнул жизнью и поплатился за это? Почему она не узнала и не почувствовала? Не остановила этого безумия еще в самом начале? Сейчас все было бы по-другому... А теперь... теперь уже светает. И Гриммджо опаздывает. И ничто не способно удержать Ичиго в этом мире. Еще чуть-чуть, и они его потеряют... Навсегда... Внезапно глаза Инуе увидели столб пыли, приближающийся к воротам парка. На горизонте уже все ярче вставала заря, и в ее зарождающемся свете Орихимэ с трудом узнала чудовище. Мохнатый, израненный, исцарапанный ком всклоченной шерсти несся по дорожкам к входу в замок на огромной скорости. Инуе глянула в сторону и увидела первый луч, заскользивший прямо за спиной Гриммджо. Она издала испуганный вопль: - Быстрее! Умоляю вас! Быстрее! Заря! – крикнула девушка. Роняя пену изо рта, чудовище дико повело взглядом вбок и одним мощным махом перепрыгнуло несколько плиток сада, влетев в распахнутые двери и сбив ошеломленных его видом слуг. Орихимэ торопливо подобрала шлейф и выбежала с балкона, быстро перебирая туфельками по ступеням. Чудовище лежало в холле и хрипело. В его боках торчало несколько стрел. - Боже мой! – Инуе закрыла ладонями щеки и бросилась к нему, но зверь мягко отстранил ее и почти ползком стал взбираться по ступеням, осторожно неся в зубах корзину со всем необходимым. Только когда он донес все до спальни и вручил ингредиенты противоядия доктору, Гриммджо позволил себе рухнуть и отдышаться. Врач приступил к делу немедля. Ичиго держал руками Гин. Его тело били крупные судороги, а сам он уже посинел и едва дышал. С его губ шла пена, а дыхание рвалось с хрипами. Зангетсу и Хичиго, никем не видимые, пытались вкупе с чарами, навеянными ведьмой, сделать все возможное. Инуе приблизилась к чудовищу и погладила его. - Господин, - шепнула она тихо. - Вам нужно отдохнуть. Зверь хрипло вздохнул и повел в ее сторону блестящим из-под всклоченной шерсти взглядом, затем отрицательно мотнул головой и остался на месте. Доктор быстро сготовил снадобье и, попросив приподнять больного, осторожно влил его ему в рот. Ичиго снова обтерли, укрыли одеялами и оставили в покое. - Теперь, - негромко произнес доктор. - Нам остается только молиться... Следующие несколько часов прошли в напряженном и невыносимом ожидании. Ичиго поили противоядием и оставляли в покое, предоставляя его иммунитету право сражаться за его жизнь дальше. Наконец к середине следующего дня измученный доктор внимательно осмотрел больного, пощупал его пульс, заглянул под веки и сообщил бледным и усталым людям, что за жизнь юноши можно не беспокоиться. - Если позволите, – начал Гин, ослабляя воротничок рубашки. - Я отправлюсь в свою спальню, чтобы немного отдохнуть. - Нам всем отдых не помешает, - негромко заметил Айзен. - Я останусь, пока он не придет в себя, - твердо заявила Инуе. Про чудовище, вид которого шокировал Соске и Ичимару, можно было и не спрашивать. Оно даже не поднялось с места, продолжая лежать и глядеть на лицо спящего Ичиго. Вместе с Орихимэ они просидели еще пару часов. Девушка встала и приблизилась к Гриммджо. - Вам нужно поесть, - настаивала она. - И обработать ваши раны. Они кровоточат. Джагерджак посмотрел на нее диким выразительным взглядом, ясно означающим, что на собственное состояние ему наплевать. - Давайте я хотя бы попытаюсь вытащить эти стрелы, - тихо предложила Инуе. Зверь не ответил. В этот момент с кровати донесся шорох. Чудовище мгновенно напряглось и вскочило на лапы, напружинившись. Ичиго вздохнул и распахнул глаза. Медленно он обвел ими комнату и остановился взгляд на девушке. - Инуе? – удивленно выдавил он, облизнув сухие губы. - Что ты здесь делаешь? Вместо ответа к нему на кровать передними лапами встало чудовище. Куросаки улыбнулся, увидев его. - Ты... - узнал он. С громким, похожим на жалобное поскуливание звуком зверь приник к нему на грудь. Ичиго погладил его, обняв похудевшими руками. Его ладони заскользили вниз, лаская впалые бока. - Что это? – спросил юноша, обнаружив обломки стрел в шерсти. Он заглянул в глаза чудовищу. - Ты в порядке? Зверь потерся об него мордой. - Да, - тихо ответил он. - Теперь да. Все остальное неважно. Куросаки крепче обнял его и закрыл глаза. - Не покидай меня, - услышал он тихий шепот. - Никогда меня больше не покидай. Не смей больше так рисковать своей жизнью. - Хорошо, - просто ответил Ичиго и снова улыбнулся, не открывая глаз. Инуе, молитвенно сложив ладони, наблюдала за действом на постели, таким удивительным на фоне всего, что она видела ранее. Чудовище и приручивший его человек замкнулись в своем мирке, который был понятен лишь им двоим. * Бушмены знают противоядия против ядовитых змей и скорпионов. Некоторые бушмены глотают яд ядовитых змей и скорпионов, тем самым вырабатывая иммунитет. От укусов ядовитых гадов они используют корень ползучего растения. Называют они это растение зоокам. Семена его они тоже используют как противоядие. На месте укуса делается разрез ткани. Тот, кто отсасывает яд, если это не может сделать укушенный, пережевывает во рту этот корень, превращая его в кашицу, оставляет во рту и высасывает яд из разреза раны. Бушмены носят этот корень всегда с собой на шее в специальной сумочке, чтобы незамедлительно использовать в случае укуса.