Ты неси, река, мой венок...

      Стояла глубокая ночь. Чуть слышно скрипнула половица — в горницу вошёл Михаил. Он не ожидал встретить кого-либо, поэтому горящая на столе лучина и понурая фигура Александра удивили его. Стрелец был недвижим, он уронил тяжёлую от мыслей голову на руки и не сразу заметил возвращение отца. — Ты чего спать не лёг? — полушёпотом спросил купец. Александр молча поднялся с места, с полки взял кувшин с самой крепкой брагой и налил отцу полную чарку. — Ты это чего? — глаза Михаила округлились от удивления. — Садись. И тогда сел купец и выслушал всё, что рассказал ему Сашка. Он схватился за голову и долго пытался осознать услышанное, а когда наконец снова посмотрел на сына, из его глаз покатились мелкие капли, исчезая в пока еще неглубоких морщинах. Ни гнева, ни испуга нельзя было разглядеть в его лице. Одно лишь искреннее сожаление, сочувствие к судьбе родной дочери. — Грош нам обоим цена, раз не смогли нашу Еленушку уберечь, Сашка, — голос прозвучал скрипуче. Теперь ни за кого другого он её замуж выдать не сможет, а за Басманова не хотел бы. Его убить было бы мало. Теперь его главное сокровище обречено на жизнь тяжелую и одинокую, но он, как и его сын, сделают что угодно, чтобы ее жизнь облегчить.       До петушиных криков сидели они за столом и обдумывали, что им теперь делать. Вскоре поднялась Настька и, увидев баринов за столом, поспешила им накрыть. Когда мужчины плотно позавтракали, да засобирались уходить, в горницу вышла Елена. Она взглянула в уставшие серьезные лица и замерла в нерешительности. — Поди сюда, — подозвал её отец. А когда она подошла, он бережно прижал её к сердцу. — Мы к Алексею, отцу Фёдора. — Нет, нет, не надо, — она часто замотала головой. — Так будет правильно, дочка. Ни о чём не тревожься, ожидай. С этими словами они покинули избу, а Елена, как ей и было велено, осталась ждать.       Терем Басмановых отличался от близстоящих домов. Однако, не было в нём чего-то излишне вычурного. Вышедший к ним подручник Алексея пригласил их внутрь и сообщил, что воевода еще не уехал по делам и скоро их примет. Так и случилось, всего через несколько минут Никитиных пригласили пройти. В просторной комнате с дорогим убранством во главе стола сидел сам Алексей Басманов. Он приветствующе приподнял кубок и пригласил гостей к столу. — Хотя гости мы незваные, ты встретил нас как полагается, спасибо тебе; но, не прими за оскорбление, от угощений твоих мы откажемся. — В чем же дело, купец? — Пришли мы к тебе хоть и с миром, но по дурному событию. Алексей отставил кубок в сторону и приготовился слушать. — Моя Елена непраздная, а виноват в этом твой Фёдор. Повисло молчание. Воевода напрягся. — Не сочти за дерзость, а точно ли Фёдор? Саша нахмурился. — Точно, — кивнул Михаил. — Он когда по лету в Воробьеву слободу приезжал, вечно вокруг неё ошивался, а здесь, в Москве, сам к ней на улице подошёл и обещал прийти. Других молодцев вокруг Лены не было, — выпалил стрелец. Алексей стал мрачнее тучи. — Фёдора сюда! Живо! — крикнул он подручнику. — Сейчас приведут сюда паршивца, пусть за свои деяния отвечает.       Через четверть часа все трое ожидали внизу. Напряженное молчание резко прервалось, когда в комнату вошёл Фёдор. Лишь на миг можно было различить искреннее удивление на его лице, но он тут же скрыл его, стараясь казаться невозмутимым. Подойдя поближе, он по пояс поклонился. — Ни к чему такие почести от человека, который так поступает. Брошенная Александром фраза окончательно прояснила ситуацию для Фёдора, только вот он не представлял, что Елене хватит смелости и совести рассказать о той ночи. Внезапно Алексей шагнул вперёд и ударил сына по лицу. Фёдор упал на пол, тогда воевода наклонился, больно схватил опричника за волосы и потянул вверх, вынуждая того подняться на колени. — Ты знаешь, что Елена от тебя дитя ждёт? Гримаса боли на лице молодца сменилась удивлением. Его глаза широко распахнулись, он задвигал ртом словно рыба и наконец переспросил: — Она ждёт дитя? Но вместо ответа последовал второй удар — и опричник снова оказался на полу. — Ты какого черта её трогал, она ведь не жена тебе! Мало грехов на душу взял, так еще один захотел, а?! Фёдор молчал, уткнувшись лицом в пол. Что угодно он мог себе представить, но такого — никогда. Всё-таки Лена оказалась очень сильной, раз впустила его тогда, раз смогла снова ему довериться, несмотря на обиды. А вот его поступок вышел совсем уж поганым: не думал он, что оно так сразу получиться может. Никакая другая девица не была ближе к нему настоящему, чем Никитина, и вряд ли когда-нибудь сможет. И если у Фёдора есть последняя попытка познать семейное счастье, то это она. — Вставай, паскудник. Что делать будешь? — Алексей свирепо сверкнул глазами. — Женюсь, — пробормотал опричник, поднимаясь на ноги. — Позвольте мне, Михаил Александрович, взять её в жены. Саша злобно рыкнул, сжал руки в кулаки. Больше всего на свете он не желал видеть Басманова в качестве Лениного мужа. Михаил показал сыну жестом, чтобы он держал себя в руках, на что стрелец шумно выдохнул; и наконец сказал: — Только ежели Елена простит тебя и согласится. А ежели и согласится, жить вы при нашем доме будете. Алексей одобрительно кивнул. И хотя не было принято, чтобы муж уходил жить в семью жены, Фёдору это пойдёт только на пользу. Купец Никитин — человек хороший, правый, и дочь его — подстать ему.       Разговор кончился, и опричник вместе с Михаилом и Александром отправился к Елене. Купец и стрелец только предупредили Елену, чтобы она выслушала Фёдора, но сами остались на улице, как и Настя. — Не вздумай ничего вытворять, убью как собаку, — сквозь зубы процедил Сашка. Только вот опричник, прежде любивший обмениваться с ним колкостями, лишь молча выслушал угрозу и вошёл в избу.       Сначала Лена совсем не хотела его видеть. Она перебегала из комнаты в комнату, пытаясь скрыться от опричника, отворачивалась, закрывала уши. Но вскоре поняв, что это ей не поможет, остановилась и позволила ему приблизиться. Её взгляд был стойким, колким, тонкие брови грозно нахмурены, а в сердце плескалась обида и злость. Басманов очень осторожно положил руку на низ её ещё никак не изменившегося живота, и девица растерялась. Она ожидала, что он притворно извинится, просто потому что отец и брат вынудили его; и навсегда оставит её, позволив воспоминаниям о ней затеряться где-то между бесчисленными пирами и набегами на земщину. Она полагала, что ему глубоко плевать на неё и её чувства, а тем более плевать на нежеланное дитя, но он сделал этот чистый и трогательный жест и произнёс: — Там ведь наше дитя, разве можно нам теперь ссориться? Речи его больше не были сладкими и очаровывающими. Взгляд серых глаз не таил страсти и хитрости. Перед ней вдруг предстал другой Фёдор — тот далёкий и искренний, ещё совсем юный, в ту осень, когда они впервые разлучились. Он встал перед нею на колени и, почти не прижимаясь, прильнул головой все к тому же месту, взяв при этом ее ладонь в свою. Она ясно чувствовала чревом его тепло, но всё остальное сделалось для неё туманным. Он поднёс её ладонь к губам и стал самозабвенно целовать. — Я перед тобой очень виноват, я знаю. Но позволь мне быть твоим мужем. Позволь оберегать, быть рядом, ребенка вместе воспитывать… А если хочешь, нарожаем ещё. Вдруг Фёдор почувствовал, что Елена вся дрожит, поднял на неё глаза и увидел её плачущей. Сейчас она была так слаба, но в слабости её был виновен лишь он. И как он только посмел принести ей все эти страдания. Едва ли такой бессовестный, бесчестный, порочный человек как он, достоин её чистой и искренней любви, поэтому ежели она его всё же простит, это будет величайшим ему божественным даром.       Спустя несколько минут молчания и тихих всхлипов Лена утёрла тыльной стороной свободной ладони своё лицо, а затем положила её на Фёдорову голову, легко поглаживая его по волосам. И тогда понял Басманов, что она его простила, и заслезились глаза его.

***

      Вечером того же дня Александру было пора на ночную службу. Весь день он ходил как на иголках — ему было сложно свыкнуться с тем, что Фёдор станет частью их семьи, поэтому когда он разминулся с ним на пороге — показательно отвернулся, выражая презрение. Лена с отцом, наоборот, ждали возвращения опричника, чтобы вместе поужинать и обсудить будущие действия. Девице было тяжко видеть, как плохо ладят два её любимых человека, но она искренне верила, что со временем пыл обоих поутихнет, да и они вернутся в избу в Слободе, а Сашка снова будет жить здесь сам. Фёдору, конечно, тогда придётся каждый день ездить из Слободы в Москву, но оставаться в столице ей не хотелось, тем более во время беременности. В Слободе и глаз лишних меньше, и спокойнее, и тише. А до отъезда в Воробьёво им в самый раз было бы обвенчаться, чтобы жить потом как правильно, как муж с женой. Ещё утром Алексей выразил готовность донести до государя всё правильно, если Елена согласится на замужество, и уладить проблемы, если таковые возникнут. Всё-таки и воевода, и сам Фёдор были для государя людьми значимыми. Только вот опричник всё равно был чем-то отягощён.