По потолку Большого Зала, укутанного серой дымкой словно шерстяной шалью, медленно проплывали плотные ранние облака. Утро первого учебного дня выдалось пасмурным, и за длинными столами сидело лишь несколько сонных старшекурсников, лениво ковыряющих вязкую кашу ложкой.
До зельеварения оставалось чуть больше часа, но, исходя из своего мучительного опыта многочасовых блужданий по замку, Перенель решила спуститься к завтраку пораньше, чтобы, в случае чего не опоздать на занятия. Кто знает, куда на самом деле ведет лестница в подземелья по понедельникам.
Она выбрала наиболее пустынное место в дальнем конце стола, в надежде, что никто больше туда не сядет и с тоской посмотрела на неизменный Хогвартский завтрак. Несколько одинаково серых видов каши в глиняных горшочках, мелкие груши и яблоки, отливающие осенней желтизной и грецкие орехи с мёдом в пиалах из мутного стекла. С одной стороны, это не сравнится с завтраками, которые подавали в Шармбатоне, а с другой… Перенель уже давно заметила, что с течением времени начинает всё быстрее привыкать к негативным переменам в своей жизни. К смертям близких людей, исчезновению друзей и каше по утрам. Она положила всего понемногу в появившуюся тарелку, и нехотя ткнула склизкую массу ложкой.
Интересно, какое заклинание используют в Хогвартсе, чтобы заставить тарелку появиться ровно в тот момент, когда человек занимает место за столом? В Шармбатоне посуда всегда была расставлена до прихода учеников и было бы интересно разгадать эту маленькую пыльную тайну, чтобы поделиться знаниями с… Кто бы ни был ответственен за расстановку тарелок. Быть может, это лишь обыкновенное заклинание наваждения, которое прекращает действовать само по себе как только в поле зрения тарелки появляется ученик? Поле зрения тарелки — что-то здесь явно было не то. Впрочем, теорию с наваждением было несложно проверить.
— Фините Инкантатем, — прошептала Перенель, взмахивая палочкой. Ничего. Значит, всё не так просто.
— Доброе утро.
Перенель вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял улыбающийся старшекурсник с зажатым под мышкой увесистым учебником по зельеварению. Казалось, что ни раннее утро, густым туманом окутывающее замок, ни хмурая безжизненная погода не могли испортить его настроение. Перенель молча кивнула ему в ответ.
— Это стол Когтеврана, — наконец произнесла она, скользнув взглядом по нашивке Пуффендуя на его мантии. И спохватившись, натянуто улыбнулась, в попытке скрыть утреннюю грубость и колкое раздражение, рвущееся наружу.
— Насколько мне известно, в Хогвартсе нет правил, запрещающих ученикам одного факультета садиться за стол другого, — парень продолжал лучисто улыбаться, словно не замечая растерянно-раздражённого взгляда Перенель. — Кстати, я Николас. Здесь, кажется, свободно, — продолжил он, и, не дожидаясь ответа, приземлился на стул рядом с ней.
Глухой стук от небрежно брошенной на стол книги ещё витал в воздухе, а старшекурсник уже с завидной жизнерадостностью накладывал в тарелку разваренную овсянку. — Раньше было получше, — сказал он, кивая в сторону еды, — но в этом году из-за мадам Тёмной Леди многие из работников отказались возвращаться в замок, так что меню им пришлось несколько подсократить. Но, — он что-то прошептал и взмахнул палочкой, — ты всегда можешь трансфигурировать овсянку во что-то более приятное. Бекон и пара яиц были бы сейчас весьма кстати. Через время, конечно, всё равно станет кашей, но кому какое дело? — пожал он плечами. Спустя несколько мгновений содержимое его тарелки потемнело и на вид стало несколько более плотным, но в целом, по-прежнему выглядело как овсянка. — Что ж, наверное, нужно больше практики. И сосредоточения. Пока ещё не разу не получалось, — невозмутимо заявил Николас. — Впрочем, трансфигурация никогда не была моим любимым предметом. Предпочитаю зелья. Что насчёт тебя? — он с любопытством посмотрел на Перенель. — Кстати! — парень с размаху ударил себя свободной рукой по лбу. — Я ведь забыл спросить твоё имя!
Перенель по-прежнему молча смотрела на говорящего без умолку Николаса. От него волнами расплывалось чрезмерное дружелюбие и наивная, несколько детская, самоуверенность. Его мягкие черты лица постоянно менялись, собираясь узелками морщин вокруг серебристых глаз, когда он улыбался, а руки словно жили собственной жизнью, не подчиняясь хозяину, и то с лёгкой плавностью взмывали в воздух, то поправляли нависающие над глазами волнистые пряди отливающих золотом волос.
Николас всё не умолкал и Перенель попробовала изобразить на лице недовольство, в надежде, что тот наконец поймёт и пересядет за другой стол. Или хотя бы перестанет разговаривать. Но Николас либо не замечал её стараний либо специально их игнорировал. Интересно, он вообще знал о существовании личного пространства? Может его вырастили маглы? Она слышала, что маггловские семьи спят на одной постели по семь человек и едят из одной тарелки. Это бы в какой-то степени объясняло его поведение.
Наконец, Николас замолчал, с любопытством разглядывая Перенель.
— Так что, — спросил он?
Неприятное чувство совершённой ошибки охватило девушку. Она вдруг поняла, что не слушала о чём говорил Николас, а теперь, он явно ждал от неё ответа на какой-то свой вопрос. Перенель не хотела устанавливать с людьми близкие отношения и привязываться к ним, но это не означало, что следует быть грубой по отношению к любому, кто проявит дружелюбие. Тем более, что ей было необходимо поддерживать о себе хорошее мнение со стороны остальных. Но, кажется, выбора не было. Она вздохнула.
— Что именно?
— Твоё имя и любимый предмет, — Николас продолжал улыбаться, ничуть ни смущённый её заминкой.
— Перенель. Алхимия.
Ей следовало бы быть добродушной и приветливой, поддержать разговор и мило улыбнуться, но на лице каменной маской застыло безжизненное выражение, а в голову не шло ничего кроме «Ты всегда так настойчиво пристаёшь к людям?» и «Почему именно я? Вокруг полно не менее сонных студентов, которых ты можешь использовать в качестве молчаливой стены для разговоров». Но этого говорить явно не стоило. Жизнь — это театр, окутанный вечной тьмой, а её роль — молчание и покорность, дружелюбие и поверхностность. И сыграть она должна так, чтобы поверили не только легкомысленные зрители, утомлённо наблюдающие за спектаклем, но и старые пройдохи актёры, сующие свой любопытный ссохшийся нос во все щели.
Впрочем, Николас явно привык играть за двоих. Он, словно художник, дорисовывал недостающие детали и искусно создавал отсутствующие на сцене декорации. Вот и сейчас, он с явным удовольствием поглощал овсянку, представляя на её месте хрустящий бекон и с неменьшим интересом разглядывал Перенель, удовлетворяясь её сухими запылившимися ответами, мысленно возводя из них многоэтажные песчаные замки, с витиеватыми украшениями.
— Интересно, Алхимия. В Хогвартсе её не преподают, — на одно мгновение Перенель показалось, что Николас хочет добавить что-то ещё, но он лишь продолжал. — Хотя, я тебя раньше и не видел. Новенькая?
Каким-то образом он умудрялся одновременно есть, разговаривать и искренне улыбаться.
— По обмену. Из Шармбатона. Слышал когда-нибудь? — Перенель отодвинула от себя тарелку со стремительно остывающей кашей. Есть и так не хотелось, а с появлением любопытного соседа это желание исчезло и вовсе.
— Не слишком много, — он зачем-то выставил блестящую серебряную ложку прямо перед лицом и, прищурившись, рассматривал что-то в выпуклом отражении. — Школа где-то во Франции. Говорят, там учатся только девушки, — Николас на секунду скосил взгляд на Перенель, — симпатичные девушки, — добавил он, — и что на выходе получаются замечательные целительницы и прорицательницы.
Перенель раздражённо фыркнула, скрестив на груди руки.
— Волшебников в Шармбатоне ничуть не меньше. И, кстати, все наиболее известные изобретатели тринадцатого и четырнадцатого веков вышли именно из Веритэ, факультет в Шармбатоне, если вдруг ты не знаешь.
— Да. Я же сказал, что вообще практически ничего не знаю, — Николас еле заметно прикусил пухлую губу. На секунду Перенель даже показалось, что в его глазах мелькнула призрачная тень смущения. Но всего на секунду. — Впрочем, это неважно. Я пока что только учусь искусству общения с людьми и иногда говорю совершенно не задумываясь, — весело подмигнул он ей. — Кстати, почему Хогвартс? Ну знаешь, почти все мои друзья в этом году остались дома из-за того, что Баба Яга теперь будет обучать нас, как правильно убивать своих противников. Мне даже пришлось завести несколько новых знакомств, чтобы не сойти с ума от скуки. Чёрт, — выдавил он, стиснув зубы. — Я же сказал, что ещё не умею контролировать, что можно говорить остальным, а что лучше не стоит.
Перенель усмехнулась.
— Да, ты не слишком в этом хорош.
— Ну, забудем об этом. Так что, неужели ты не боишься нашей Тёмной Леди, или никто из твоих родных не успел погибнуть по её вине?
Перенель вновь глубоко вздохнула где-то в глубине себя и на мгновение прикрыла глаза. Этот вопрос ещё никто ей не задавал. Даже директор Хогвартса не стал спрашивать, почему она решилась на обучение по обмену в их школе, после того, как стало известно об «изменениях в учительском составе». Не стал он и настойчиво пытаться убедить девушку поменять своё решение. Лишь с несколько уставшим видом предупредил о всевозможных рисках и ответственности, которую она и её семья берут на себя. Но Перенель готовилась к этому вопросу, десятки раз прокручивая в голове ответ, словно жернова маленькой мельницы. Она шептала слова перед сном, которые складывались в идеально отлаженный механизм предложения, околдовывая своей точностью и выверенностью. Но теперь, когда наконец пришла пора им вырваться наружу, прошелестев осенним ветром, она позабыла все заветные фразы, и лишь отдалённые мысли судорожно вздрагивали на краю сознания.
— Я уже давно планировала эту поездку, — Перенель постаралсь придать своему голосу уверенность и лёгкую небрежность, будто в её истории и мотивах не было ничего необычного. — Я многое слышала о Хогвартсе и великих волшебниках, которые окончили именно эту школу, и всегда хотела попробовать поучиться здесь некоторое время по обмену. Последний курс обучения я рассчитываю провести в Шармбатоне, поэтому решила не откладывать поездку. К тому же, чары перевода являются достаточно сложной магией, недоступной неопытному волшебнику. Думаю, ты с лёгкостью можешь заметить мой акцент. Мне бы не хотелось постоянно просить учителей поддерживать их действие.
— Хмм, интересно, — задумчиво протянул Николас, потирая лоб рукой. — Но вообще, я имел ввиду, неужели тебя ничуть не пугает перспектива обучения у Бабы Яги?
— Почему она должна меня пугать? — с лёгким удивлением спросила Перенель. — Потому что она — самая могущественная волшебница последнего столетия? Скорее наоборот, я искренне счастлива, что смогу обучаться у неё и перенять хотя бы часть тех знаний и того опыта, которыми она обладает.
Перенель попыталась проанализировать, не сказала ли она ничего лишнего. Кажется, ответ был достаточно гладким, без явных корявых выбоин, в которые собеседник мог угодить и сразу же заподозрить что-то неладное. Хотя, Николас, пожалуй, даже споткнувшись о булыжник нелогичности на дороге из чьих-то ответов, ничего не заметит и, отряхнувшись, с улыбкой зашагает дальше. И всё же, этот человек мог скрывать свои собственные тайны и носить множество масок, искусно обыгрывая целый мир в этой азартной игре с разноцветными китайскими картами. Ей стоит быть всегда начеку, не отпуская железной хватки ни на мгновение.
— Понятно, — Николас слегка замялся. Разговор, с одной стороны, был готов через фразу другую упереться в тупик, с другой, норовил затронуть личные и сокровенные темы, которые люди обыкновенно не обсуждают при первом знакомстве.
— А почему
ты решил остаться? — Перенель решила взять инициативу на себя и постараться постепенно увести беседу в другом направлении.
— Ну, у меня всё ещё осталось здесь несколько друзей, и потом дома… Я бы, наверное, сошёл с ума от скуки. К тому же, магическая война не затронула мою семью, — Николас помолчал несколько мгновений и потом выпалил, — вообще-то они маглы. Алхимики, но только в немагическом мире. Ну, то есть, я не уверен, что их можно назвать алхимиками. В смысле, это ведь не настоящая магия и всё такое. Но зато они жутко обрадовались, когда поступило приглашение обучаться в Хогвартсе. Ты возможно слышала, что маглы обычно не жалуют магию и волшебников в целом. Но мне в этом плане повезло. Они всё ждут не дождутся, когда я окончу школу и стану помогать им в исследованиях. Но, если честно, меня намного больше привлекает целительство. От него ведь настоящая польза есть, да и помогать людям мне нравится. Мне ради этого пришлось даже трансфигурацию учить. Полгода сидел за учебниками, чтобы СОВ сдать. А я ведь её не жалую. Я всё думал, что мне хватит и «Удовлетворительно» по этому предмету, а потом выяснилось, что целителям зачем-то нужна трансфигурация. Пришлось нагонять всё пропущённое за столько лет. Да ещё и профессор Коутс требует не меньше «Выше ожидаемого». В общем, тяжеловато пришлось.
Перенель в задумчивости наблюдала за Николасом. Ей всегда было тяжело понять, как некоторые люди с лёгкостью рассказывают о себе, естественными движениями снимая с лица маски и раскрываясь перед другими. Но Николас переступал все известные ей границы. С другой стороны, возможно это было даже к лучшему. Чем больше собеседник говорит, тем меньше он пытается узнать о тебе самом. К тому же, она оказалась права насчёт того, что он родился в семье маглов. Возможно именно это и было причиной такой простодушной открытости.
Наконец Николас выдохся и, кажется, даже сам несколько смутился собственной разговорчивости.
Большой зал начинал постепенно заполняться людьми, и Перенель, решив, что на сегодня с неё откровений достаточно, скорее правда чужих, чем её собственных, пробормотала что-то по поводу занятий по зельеварению и нежелании опаздывать на первый урок. К несчастью, Николас радостно объявил, что у него тоже сейчас зельеварение, и он с радостью проводит её до подземелья. Перенель внутренне поморщилась от своей забывчивости, вспомнив, что в расписании действительно стояло зельеварение с Пуффендуем.
— Заодно расскажу тебе, как здесь всё устроено, — с энтузиазмом протянул Николас, поднимая со стола свой учебник и жестом призывая Перенель следовать за собой.
***
Николас и вправду превосходно ориентировался в замке, несмотря на вечно изменяющие направление лестницы, исчезающие двери, и портреты, которые с хмурым видом отказывались пропускать учеников без пароля или и вовсе советовали найти обходную дорогу, потому что сегодня они не в настроении двигаться. Хотя один раз, заговорившись, Николас по невнимательности свернул не туда, и обратный путь стоил им не меньше десяти минут, так как дверь, через которую они прошли, открывалась только в одну сторону.
В связи с близящимся уроком он взялся рассказывать Перенель о зельеварении и профессоре, который его преподавал — Тибериусе Токсикусе. Некоторые особенно безрассудные ученики называли его просто «Ядовитый Тиби», но Николас, конечно же исключительно из уважения к любимому предмету, старался не употреблять это прозвище.
Со слов пуффендуйца, профессор Токсикус был мужчиной средних лет с неестественно бледной кожей и специфическим чувством юмора. Несмотря на то, что он работал в школе чуть ли не дольше всех остальных учителей, его внешность с годами практически не менялась. И обитатели Хогвартса разделились на две находящиеся в вечном противостоянии группы: одни, возможно не безосновательно, подозревали его в вампиризме и поедании маггловских детей прямо в подземельях замка, а другие утверждали, что профессор научился варить зелье вечной молодости и при его помощи контролирует не только весь учительский состав, но и целый магический мир, выдавая зелье по каплям в обмен на знания, власть и информацию. Поговаривали также, тут Николас сочувственно посмотрел на Перенель, что около тридцати лет назад он пытался получить должность преподавателя Алхимии в Шармбатоне, и либо его опыт оказался не достаточным, либо он чем-то не угодил администрации школы, но его не взяли. Профессор, конечно же, всеми силами пытался этот факт скрывать, но всё же слухи тогда распространились с необычайной скоростью, так что Николас настойчиво посоветовал Перенель быть с ним поосторожнее и постараться лишний раз его не гневать. Хотя она и так не собиралась давать никому из учителей повод упрекнуть её в чём бы то ни было. Но несмотря на всё, в конце концов спохватился Николас, Токсикус был пусть строгим и требовательным, но грамотным преподавателем, который знал своё дело и даже умудрился пробудить тягу к искусству зельеварения у некоторых студентов старшекурсников, в том числе и у самого Николаса. На этом моменте он улыбнулся с притворной скромностью.
Время от времени Николас разбавлял свой рассказ краткими сведениями об остальных учителях. И об особенно вредных призраках, которые так и норовили сбросить на ничего не подозревающего ученика что-нибудь твёрдое и больно бьющее. А если не твёрдое, то непременно источающую редкостную вонь, которую полностью не могло уничтожить даже очищающее заклятие.
Как бы то ни было, из этих импровизированных вставок Перенель почерпнула несколько достаточно полезных советов и даже отметила про себя, что излишняя разговорчивость Николаса может быть в некоторой степени полезна. Например, она узнала, что профессор Прорицания была необычайно сильным метаморфомагом. Причём в этом она была намного более успешна, чем в предсказывании чьих-либо судеб. В остальном она была достаточно слабой волшебницей, но свою способность к изменению внешности довела практически до совершенства и даже могла принимать облик других людей. Ходили слухи, что она знает все секреты в Хогвартсе и является личным шпионом директора, именно поэтому он и предоставил ей должность преподавателя. Рассказывая о ней, Николас, видимо спохватившись, одарил Перенель несколькими подозрительными взглядами и, в конце концов, посоветовал ей не говорить ни с кем о том, что она хотела бы скрыть хотя бы от всей школы. По крайней мере, пока она не будет уверена, что перед ней находится друг. Но лучше и тогда молчать.
Перенель подумала, что ничего рассказывать она и так никому не собиралась, но зато этот факт можно будет использовать, если ей когда-нибудь понадобится, чтобы целый Хогвартс о чём-то узнал и начал активно обсуждать. Хотя, судя по тому, что рассказывал Николас, слухи в замке распространялись с невероятной скоростью и без чьей бы то ни было помощи.
Помимо этого, как минимум двое из преподавательского состава были анимагами: директор и профессор Трансфигурации. Так что, если вдруг в одном из коридоров Хогвартса встретится красный лис и восседающий на нём нахохлившийся сокол с прожигающим насквозь взглядом, лучше уступить им дорогу.
***
Когда они наконец добрались до кабинета зельеварения, до начала занятий оставалось чуть больше четверти часа. Заметив группу что-то активно обсуждающих Пуффендуйцев, Николас предложил Перенель присоединиться к ним, но она вежливо отказалась, сославшись на необходимость повторить учебный материал.
***
Несмотря на отсутствие окон и нависающие каменные стены, кабинет Зельеварения казался в меру просторным. Над учебными столами располагались никогда не потухавшие факелы, горящие волшебным огнём. Их ровный бледный свет струился по шкафам и полкам, выхватывая из темноты пузатые колбы, в которых пузырились зелья различных оттенков цвета и опасности, и банки из толстого стекла, где заспиртованные плавали крохотных размеров руки, чьи-то витиеватые рога и время от времени моргающие грустные глаза с желтушным зрачком.
Дверь в кабинет отворилась, и отчётливый стук каблуков по каменному полу в один момент оборвал тонкие нити шёпота, протянутые по всему классу. Профессор зельеварения был облачён в строгую чёрную мантию до щиколоток и при ходьбе опирался на тонкую трость из чёрного дерева. Сопровождаемый характерным постукиванием металлического наконечника о пол он проследовал к своему столу, по пути оглядывая изменившиеся за лето лица учеников. Перенель с некоторым разочарованием заметила в его тёмных волосах первые признаки седины. Всё-таки, секрет бессмертия не был ему известен.
Токсикус зачитал список учеников из тех, что были допущены к изучению его предмета после сдачи СОВ. Волшебное перо, парящее над пергаментом, с отрывистой резкостью вычёркивало имена отсутствующих. Перенель оказалась единственной среди двух факультетов, кого перу пришлось наоборот добавить в список.
— Шармбатон, я так понимаю? — с еле заметной ледяной усмешкой спросил он?
— Да, сэр, — ответила Перенель со всей покорностью, на которую была способна.
— Я слышал, что эта школа отличается высоким уровнем преподавания в области зельеварения и алхимии. Что же, сегодня у вас будет возможность нам это продемонстрировать.
По классу лёгким дуновением пронёслись перешёптывания, а Николас, сидящий рядом, бросил на неё очередной сочувствующий взгляд. Перенель, в свою очередь, отметила про себя, что если просить по сиклю каждый раз, когда она слышит в Хогвартсе «ходят слухи» или «поговаривают», то через несколько дней у неё наберётся достаточно денег, чтобы выкупить целый замок.
— Возможно, сэр, я так не думаю, если честно.
Токсикус проигнорировал её ответ и, закончив читать список, ознакомил класс с темой, которую им предстоит изучать следующие три месяца — Долголетние эликсиры. Множество перьев заскрипело в унисон, записывая название.
— Долголетние эликсиры являются чрезвычайно сложными по своему составу и процессу приготовления. Более того, изготовление и выдержка некоторых занимает месяцы и даже годы. Но самое главное, — не для всех зелий из этой группы существуют нейтрализаторы, иногда имеет смысл говорить о противоядиях. Думаю, вам всем известен недавний скандал, связанный с одним из долголетних эликсиров — Напитком Живой Смерти. Летиция Сомноленс — ведьма достаточно талантливая, чтобы сварить это зелье, из ревности отравила принцессу — дочь французского короля маглов. К несчастью, она не была достаточно умна для того, чтобы предположить к каким последствиям это может привести, — профессор говорил без особого энтузиазма, холодным, полным спокойствия голосом, но слушали его внимательно. — Принцесса проспала несколько десятков лет, пока магический совет не спохватился и не выкрал тело. К этому времени слухи о произошедшем успели распространиться по всей немагической Франции, а кое-кто из магловских писателей даже написал об этом трагические истории с романтическим оканчанием, — в голосе Токсикуса слышалось лёгкое пренебрежение, но всего на мгновение Перенель показалось, что во всём его облике проскользнуло что-то тёплое, загадочное и необъяснимо тоскливое. — Спустя ещё несколько десятков лет, один подающий надежды молодой зельевар додумался использовать зелье Виггенвельд, иначе рябиновый отвар, для снятия чар Напитка Живой Смерти. После этого магический совет ещё долго обсуждал необходимость изучения Долголетних эликсиров в школах. Бессмысленная глупость, — вдруг с резкостью произнёс он, стукнув тростью о пол. — Если запрещать изучать в школах всё, что может причинить вред другому, то не останется ничего, а магическим миром завладеют как раз те, кто не побоялся заняться самостоятельным обучением, — он хотел было добавить ещё что-то, но сдержался.
— Мисс Паскаль, — неожиданно обратился Токсикус к Перенель, — перечислите основные ингредиенты эликсира Живой Смерти.
Лёгкая тоскливость, возникшая при виде говорящего профессора, исчезла в тот же момент. Перенель в который раз за это утро глубоко вздохнула и постаралась отогнать раздражение, назойливо вьющееся рядом.
Из любопытства она бегло прочитала учебник по зельеварению во время летних каникул. Пожалуй, она могла бы назвать основные зелья, там упомянутые, и их свойства. Это то, что запомнит обыкновенный ученик, просмотревший учебник ровно один раз. Первую тему Перенель повторно прочитала вчера вечером, но для того, чтобы запомнить все ингредиенты зелья и стадии приготовления, необходимо его для начала сварить. Или хотя бы просидеть над учебником несколько часов, старательно вдумываясь. Но всё же она может попытаться. Интересно, если она ошибётся, Токсикус будет удовлетворён или почувствует сладость превосходства и лишь усилит нападки?
— Дремоносные бобы, корень валерианы, лепесток златоцветника и, кажется, семена заунывника.
Токсикус раздражённо фыркнул.
— Если вы добавите семена заунывника, то полученное зелье не усыпит принявшего его, а убьёт. Помимо этого, одним из важнейших ингредиентов является настойка полыни, которая во много раз ускоряет действие эликсира. Иначе вам бы пришлось ждать несколько месяцев, пока несчастная жертва «догадается» уснуть.
Перенель почувствовала, как у неё потеют ладони. Ей случалось встречать неприятных людей, но это не делало её настоящее положение менее унизительным.
— Ещё один ключевой игредиент — цветок мёртвых, обладает сильными психотропными свойствами. Предполагаю, что вы сможете дать ему иное название на латыни, — кончики губ Тибериуса еле заметно приподнялись в предвкушении чужого поражения.
Что ж, если он предполагает, — пронеслось в мыслях у Перенель. И следом:
главное не произносить этого вслух, кто знает, какие наказания практикуют здешние преподаватели.
Перенель на мгновение задумалась. На самом деле, ответ на этот вопрос был простым: асфодель. «Цветок мёртвых» использовался также для эликсира сна без сновидений, и был хорошо ей известен.
Но Перенель думала о другом. Следует ли ей назвать правильный ответ или стоит «проиграть»?
Она не была уверена, к какому типу людей принадлежит Токсикус. Если его целью является добиться её поражения, унизить и тем самым утвердиться в том, что уровень Зельеварения в Шармбатоне хуже, то, возможно, одного раза ему будет достаточно. Унижение ученика было, конечно, достаточно сомнительным способом поднятия собственной самооценки, но некоторые довольствуются и меньшим. С другой стороны, вполне возможно, что ей наоборот стоило дать правильный ответ и тем самым хотя бы частично утвердить свое равное положение в классе Зельеварения. Быть может, Токсикус никогда и не пытался преподавать в Шармбатоне и это просто его способ проверить новую ученицу «на прочность». Достаточно неприятный способ.
Но был ещё последний вариант: профессору Зельеварения просто нравится издеваться над учениками и чувствовать свою власть над ними. Тогда какой бы ответ Перенель не дала, он не оставит своих попыток навредить ей или кому-либо из её однокурсников.
Перенель сжала руки в кулаки под партой.
— Да, сэр, это корень асфоделя, — всё же проиграть можно и позже.
Токсикус кивнул, и уголки его губ поднялись ещё чуть выше.
— Вот видите, это было не так уж и сложно.
Ногти впились в побелевшие ладони, Перенель на секунду закусила щёку, пытаясь совладать со злостью.
Главное не грубить вслух. Главное не грубить.
— Да, сэр, конечно.
Класс молча на них смотрел. Во взглядах пуффендуйцев читалось молчаливое сочувствие.
— Раз у вас так хорошо получается, быть может вы назовёте основные шаги, которые необходимо выполнить для приготовления эликсира?
Перенель покачала головой.
— Боюсь, что я не могу, сэр, — она ответила быстрее, чем успела подумать, и раздражённо отметила про себя, что «позже» наступило слишком скоро, имея в виду свой отложенный проигрыш.
— Ну что же, нельзя требовать от вас слишком многого, ведь так? — Токсикус уже во всю усмехался. — Кто-нибудь ещё?
Несколько когтевранцев подняли руки. Пуффендуйцы молчали. То ли из дружеской солидарности, то ли никто из них не провёл целое лето, заучивая наизусть рецепты эликсиров из «Зельеварения для старшекурсников».
— Да, мисс Дармет.
— Ты ведь знала это? — прошептал Николас, когда Токсикус, опираясь на свою трость, отошёл от их стола.
Перенель молча кивнула. На самом деле, она не была уверена, что смогла бы дать ответ, который удовлетворил бы профессора Зельеварения. Но, если ты можешь заставить людей думать о тебе лучше, чем есть на самом деле, то почему бы этим не воспользоваться?
— Тогда почему?
— Иногда надо уметь проигрывать.
