▼▼▼
– Это далеко? – Нас везли несколько часов, хён, но нужно переплыть реку. – Мне вот интересно, если вы с Джемином жили рядом с северной станцией, то почему вас туда и не отправили? К чему такой долгий путь? – Донён искренне удивился. Путь от одной станции до другой был длинен, поэтому неразумно везти пленных на восток, когда рядом было тоже самое здание с теми же услугами. – Там нет мужчин, – Джено покачал головой, – тебе необязательно меня провожать. Ты дольше меня не видел семью, поэтому возвращайся к ней как можно быстрее. – Прости, совесть не позволяет. В городе творится хаос, ты видел? Я старший и не могу отпустить тебя, не убедившись, что ты в безопасности. Джено было очень приятно, но всё равно неловко. Он был рад, что Донён проведёт с ним время, проводит до дома и поболтает. Он ещё тогда, когда только был похищен, чувствовал, что Донён искренне заботился о новичках, хоть и был строгим и иногда злым. Конечно, потому что ни Донхёк, ни Джемин его не слушали, а всё гнули свою линию. С такими людьми трудно общаться, их тяжело воспитать, поэтому Донён отстал от них, но зато сильно привязался к Джено. Ему нравилось, что хотя бы один человек из молодёжи прислушивался к его советам. Донён больше остальных делал для Джено. Он временно заменил ему родителей и друзей. Он чувствовал, что потихоньку отдалялся от Джемина, а его пространство и время постепенно заполнял Донён. Не отказывал ни в чём, без вопросов подменял, если Джено просил. Иногда он не понимал, чем заслужил такое особое положение. Всего лишь слушался старшего, а получил в ответ дни отдыха, дополнительные порции еды и дорогу домой не в одиночестве. Джено не заметил, что они шли совершенно в противоположную от реки сторону. Когда он наконец-то перестал витать в облаках, то увидел перед собой знакомую спину, но чужую улицу. – Почему мы идём от реки? – Солдаты, – Донён нахмурился, – река полна ими. Прости, нам придётся идти до моста. Денег у нас нет, поэтому никто не переправит через реку и не спрячет. Джено посчитал, что отвечать необязательно. Всё равно он не собирался упираться, Донён знал это. Оставалось идти на своих двух, что доставляло отдельные проблемы. На них часто косо смотрели, ясное дело, что из-за одежды, однако чужие взгляды были слишком острыми и презрительными, чтобы не обратить на них внимание. Джено изредка поглядывал на Донёна, но тот шёл как ни в чём не бывало, лишь иногда разворачивался, словно проверял, не потерялся ли младший. Джено не отставал, старался не глядеть по сторонам и не глазеть на прохожих. Он чувствовал себя голым и незащищённым. Казалось, что люди готовы были съесть его живьём. Джено встречался взглядом с несколькими людьми и ловил только один ответ: «Какая мерзость». Было обидно и стыдно, что обычные жители Кёнсона не только не жалели попавших на станцию, но и клеймили их и пытались отдалиться. – Это нормально, что они на нас так смотрят, успокойся, – Донён, похоже, заметил, как Джено потерянно смотрел по сторонам. – Почему? – Японцы много слухов придумывают про проституток. Они пристыжают корейцев, что те не хотят служить Японской империи, и приводят нас в пример, ведь мы помогаем снять солдатам стресс. Вот нас и ненавидят, и презирают, но не жалеют. В глазах граждан мы давно японские подстилки, так что игнорируй. Они могут нажаловаться, конечно, но слишком трусливые даже для этого. Джено грустно от этих слов. Он не был виноват в том, что его и других детей похитили, но жители города видели только одну сторону. А когда им становилась доступна и вторая, они признавали, что ошибались, и плакали от безысходности. Плакали, потому что сами оказывались в сексуальном рабстве без возможности выбраться. – Когда увидишь родителей, то не обижайся, если словишь похожие взгляды, – Донён сбавил темп и теперь шёл на одном уровне с Джено. – Они будут рады тебя увидеть, но в первое время им будет стыдно, что ты вернулся. Понимаешь, у них в планах, чтобы ты женился и завёл детей. Им нужно продолжение рода и удачный брак. Они могли уже искать тебе невесту и договариваться с её родителями о свадьбе в определённом возрасте. И тут ты сбегаешь со станции, они прекрасно понимают, что тебя заставляли делать. Им одновременно и жалко тебя, и мерзко от мысли, что ты спал с мужчинами. Это обстоятельство может не понравиться невесте, её родители предъявят, что ты мужчина и, извини, дырявый. Если брака не будет, то… – Достаточно, хён, но я не планировал жениться. Мне ещё рано. – Мы не можем идти против воли родителей. Никогда не могли. – А что ты будешь делать, когда встретишься с родителями? Будешь искать невесту? – Джено было искренне интересно, как будет идти жизнь Донёна. В сердце оставалась маленькая надежда, что старший не захочет рвать связи после побега и начнёт упоминать это в своих планах. – Я такой же дырявый, как и ты, – рассмеялся Донён, – поэтому тоже никакой женщине не буду нужен. Расскажу родителям, как проводил время с сестрой, пока она ещё была жива, попытаюсь оставить каждое воспоминание с ней на бумаге, чтобы в будущем перечитывать. Расскажу о Тэёне, может, познакомлю их с ним. – А обо мне расскажешь? – Конечно, расскажу! – Донён схватил Джено за щёку и потянул. – Ты прекрасно себя вёл и слушался меня. Я рад, что смог позаботиться о тебе. Понимаю, что моя любовь не сравнится с родительской, но я старался, правда. Джено больше ничего не услышал, но увидел в глазах напротив блеск. Впервые за всё время, что они провели вместе. Он никогда не видел блеска в глаза коллег, даже у солнечного Донхёка. А у Донёна увидел, чему неосознанно обрадовался. Он не был для него очередным соседом, коллегой и товарищем по несчастью. Он стал младшим братом или даже сыном. Это чувство опеки не покидало его ни разу, казалось, что он с Джемином жили в разных мирах. Если Джено никогда не получал нагоняй, то второму влетало за любой косой взгляд. Обидно за друга, но подаренное тепло со стороны Донёна ослепляло. – Какого чёрта? Джено что-то пропустил? Тогда почему они бежали так, словно от этого зависела их жизнь? Запястье болело, Донён сжал его сильно, что не заметил, как оставил следы на бледной коже. Слишком непонятная реакция. Перед глазами пробегал пейзаж, люди сливались с фоном и превращались в размытые пятна. Ноги, позабыв о боли, легко поспевали за человеком впереди. До Джено начало доходить, что у него травма, но сейчас в ногах была непривычная легкость, словно рези в мышцах никогда и не существовало, а травма приснилась и до этого была фантомной. Джено спешил за Донёном, даже не спросив причины. Вместо этого он решил довериться и бежать. Да, когда они остановятся, боль в ноге появится снова и будет настолько тяжело дышать, что захочется выплюнуть лёгкие. На станции негде бегать, поэтому впервые хорошенько пробежаться за столько времени реально будет изнуряюще. Но Джено готов потерпеть. Готов усугубить травму, чтобы снова увидеть заботливого и тёплого старшего, его улыбку. Они нырнули между домов и наконец-то остановились. Донён оперся руками о здание и прогнулся в спине, пытаясь восстановить дыхание, а вот Джено благодаря хорошей физической подготовке даже не согнулся, а стоял прямо и громко дышал. Они явно от кого-то прятались, но поймать момент, чтобы повернуть голову и посмотреть, не удалось. Однако в голове крутился только один вариант: солдаты. Японцы, что обычно гуляют по городу, сейчас получили приказ поймать сбежавших и вернуть живыми или мёртвыми. А это значило, что если они будут сопротивляться, то их убьют. Донён сделал рискованный шаг, сорвавшись на бег, ведь он мог так обратить на себя внимание. – Солдаты? – Да, – Донён уже отдышался, – они нас заметили, поэтому задача усложняется. Джено боялся это услышать, но реальность оказалась жестокой. Японцы заприметили их и теперь не отпустят. Они заставят прогнуться под собой, склонить головы и сдаться. Или Донён будет вечно рисковать и поплатится жизнью не только своей, но и Джено. Страшно, что долгожданная свобода оказалась такой короткой, но такой сочной. Они всего лишь побегали по городу, поговорили немного, но Джено ощутил, что отвык от мирной жизни. Он не хотел отвыкать снова. Но и умирать у него в планах не записано. – Я не вернусь на станцию. – Чего? – Донёну показалось, что он неправильно расслышал. – Если будем сопротивляться, то они убьют нас. Или будут трахать и убивать одновременно. Они нас даже за людей не считают, в наших же интересах сдаться и вернуться. Тяжело будет после того, как ощутили глоток свободы, но жить хочется больше. Я буду тщательно следить за окружением и вовремя прятаться, но если случайно подпущу их слишком близко, то рисковать не буду. – Нет, хён, – Джено не мог отпустить всё, – я не могу. Я должен увидеться с Джемином, но если мы вернёмся, то это не будет реально. А ты должен увидеться с Тэён-хёном. После всего, что вы пережили вместе, ты не можешь исчезнуть и оставить его снова одного. Он потерял сестру, и ты хочешь лишить его друга? – У него уже есть человек, который не оставит его одного, я уверен в этом. – Это не делает тебя менее ценным в его глазах. Джено подошёл и крепко обнял Донёна, а тому казалось, что он расплавится от эмоций, что его захлестнули. На улице прохладно, но сердце обжигало тело. Хотелось простоять так вечно, но обстоятельства не позволяли наслаждаться моментом. Не сейчас. Ещё рано. Наступит день, и они снова будут в объятиях друг друга, но уже в обычной одежде, в доме чьих-то родителей, с чувством лёгкости в груди. – Спасибо, хён, спасибо за всё, что ты для меня сделал, – шептал на ухо Джено, – я ценил каждую секунду, что ты мне подарил. Донён пообещал себе, что доведёт Джено до дома живым, здоровым и счастливым.▼▼▼
Пока огромная волна несла людей на главной улице прямиком в центр города, в закоулках тишина поселилась настолько крепко, что услышать чих с другого его конца казалось случаем реальным. Пока японцы следовали за потоком горожан, их главная цель пряталась в укромном уголке. Они не убежали далеко, всего лишь скрылись в первом попавшемся переулке, но шанс остаться незамеченными неимоверно возрос. Джэхён мысленно похвалил себя в уме за наблюдательность и хорошую реакцию. Благодаря ему Тэёну и Донхёку не пришлось спешить за толпой и следить, чтобы их не задавили; теперь у них куча времени, ведь солдаты почти не ходили здесь. Они оказались в самом выгодном положении, о каком можно только мечтать – на окраине города. Нет больших улиц, мало торговцев и чайных, но много жилых домов, где жили обычные корейцы, чередовавшихся с пустырём. Чувство комфорта не покидало тело: от осознания того, что на расстоянии протянутой руки прорастал лес, рождалась иллюзия защищённости. А может и не иллюзия: по городу ходили слухи, что солдаты не рискуют гулять по лесам, поэтому в опасной ситуации он становится настоящей защитой, в кустарниках которой можно затеряться и пропасть навсегда. Официальный проход через реку был только один – мост на западе, до которого пешком и в тревожной в городе ситуации идти бесконечно долго, стерев подошву и так старой и поношенной обуви и до конца изнурив тело. Однако жители на окраине намного умнее, чем считал Джэхён. Они построили небольшой пешеходный мостик, еле выдерживающий вес двух людей, но для нечастого использования вполне было достаточно. Неопрятно выглядящий, опасный, зато экономящий время. Джэхён первый забрался на него и первый проверил его на прочность. Если мост выдержит его, то Тэёна и Донхёка тем более. Он выглядел жутко, но если жителей окраины всё устраивало, то жаловаться причин не было. Спустившись на землю на другом берегу, Джэхён помахал остальным и жестом попросил их повторить за ним, но кричать не решился: не стоит привлекать к себе много внимания. Когда мост был пройден, перед глазами мигала единственная задача – вернуться домой. Как бы ни было здесь тихо и умиротворённо, но дом звал к себе каждую секунду. К сожалению, Джэхён жил прямо в центре города, рядом с рекой, поэтому вернуться незамеченным казалось целью невыполнимой. Он не мог похвастаться хорошей внимательностью, поэтому его могли легко схватить и возвратить на станцию. Обходить весь город и подбираться к дому с другого конца было безумием, потому что дорога могла занять пару дней, а у них с собой ни еды, ни воды. С этими проблемами появляется ещё одна: они не знали, как ночевать. На улице далеко не жарко, а к вечеру появлялся промозглый ветер и сильно понижалась температура. В таких условиях спать под небом нельзя: у них слабое здоровье, и любая простуда может оказаться последней. Они гуляли по полупустой местности, наслаждались пейзажем и обдумывали план. Донхёк убежал вперёд, купаясь в долгожданной свободе. Всё-таки этот мальчишка не видел дальше забора приюта, поэтому эмоции лились из всех щелей. Джэхён шёл рядом с Тэёном и смотрел ему под ноги. Следил, чтобы старший не запнулся о корень или крупный камень, на что Тэён показательно обижался, потому что не настолько он слабый. Они слышали, как Донхёк что-то кричал про Джемина, хотел узнать его мнение по поводу побега, ждал встречи, чтобы это обсудить. Они шли молча, и лишь изредка Тэён кричал Донхёку, чтобы тот не убегал далеко и не терялся из виду. Местность неизвестная, и искать в ней потерявшегося ребёнка принесёт много проблем. Такая атмосфера покоя наталкивала Джэхёна на интересные мысли, которые он не мог не озвучить Тэёну. – Хён, ты встречался с кем-нибудь? – К чему такие интимные вопросы? – Тэён всегда правдиво отвечал на все вопросы, которые ему задавали, просто ему было интересно, как Джэхён додумался до этого. – В нашем деле нет ничего, что может показаться интимным, – Джэхён сказал «нашем», словно тоже прошёл через весь ад, хотя на самом деле пробыл на станции от силы неделю. Ему просто показалось, что использовать «вашем» эмоционально отдаляло его от остальных, ведь он не знал тех бед, которые творились в головах остальных. – Нет, мне было не до этого. Главное место в моей жизни занимала старшая сестра. Она готовила мне, помогала с учёбой, пока родители работали. Я очень любил её и не находил себе места, когда её похитили. Если бы я не был так близок к Сунгю-нуне, то никогда бы не оказался на станции, но мои чувства в то время полностью затмили разум. Я безумно по ней скучаю, не выгоняю её из мыслей ни на день, даже сейчас, пока мы идём, я вспоминаю её улыбку, правда, в последнее время я всё чаще начал её отпускать. Настанет день, и я отпущу сестру совсем. – А с родителями что? Как ты представляешь эту встречу? – Будет ужасно неловко, но они будут рады. Всё-таки я их теперь единственный ребёнок, которого они будут стараться оберегать после всего того, что случилось. Я жду эту встречу, расплачусь из-за потерянного времени, ведь сестра уже была мертва, а я по собственной глупости оказался в рабстве. Они обрадуются, что я жив и вернулся домой, закроют глаза на все стыдные вещи, что я делал, и подарят внимание. А ты как видишь встречу с родителями, Джэхён? – Сейчас они ещё не отошли от шока, я думаю, потому что я пропал совсем недавно. Боюсь, они могут быть эмоционально нестабильны, поэтому могут наругать, а могут и зарыдать от счастья. – Не обижайся на них, им страшно, – мягко улыбнулся Тэён, – ты, кстати, где живёшь? Далеко отсюда? – Прямо в центре города.Представляешь, хён? – Будет тяжело, – Тэён нахмурился, потому что центр Кёнсона сейчас был самым небезопасным местом. – Постараюсь проводить тебя без лишних проблем. Он помахал Донхёку, что сидел на земле и ждал, пока старшие догонят его, и показал жестом, чтобы тот прибежал срочно сюда. На вопрос «Ты ведь не вернёшься в приют?» он лишь скривил лицо и покачал головой. Было видно, что его обидело это, ведь на станции Донхёк часто вскользь произносил: «Всё равно лучше, чем в приюте». Такое заявление шокировало многих, потому что никто, включая Джэхёна, не мог понять, как живётся без родителей. Если на станции лучше, то живётся очень плохо. – Джэхён-хён, – Донхёк понизил голос и прикрыл глаза, словно стеснялся, – можно я поживу у тебя? – Что? Нет! – Джэхён не ожидал такого вопроса, но был уверен, что родители откажут без разговоров. Такое даже не требовало времени на обсуждение. – Так уверенно и сразу. Ну спасибо, дружище, – по голосу было понятно, что он обиделся или притворялся обиженным. – Тэён-хён? – Я не могу тебе точно сказать, Донхёк. Какими бы добрыми не были люди, опекать чужого ребёнка большая ответственность. Я понимаю, почему Джэхён отказал сразу, я тоже не уверен в том, что мне разрешат. Но я попробую решить твою проблему. Мы проведём Джэхёна, и ты пойдёшь со мной. Они договорились чуть-чуть прогуляться по окраине, а потом напрямую быстрым шагом идти к центру. Главный хаос творился вдоль реки, а на остальных, даже крупных, улицах было намного тише и спокойнее. Вся масса японцев собралась там, поэтому Тэён решил пройти дальше на север и, не доходя до другой станции, повернуть с сторону дома Джэхёна. Прямой дороги, конечно, не было, так что придётся гулять по чужим дворам и протискиваться между домами. А пока пейзаж особо не поменялся. Стало появляться больше народу, но среди них исключительно корейцы, словно эту местность тридцать два года назад так и не захватили, и она осталась девственной, нетронутой японцами настолько, что на некоторых магазинах висели только таблички на корейском. Маленькая, настоящая Корея в аннексированном Кёнсоне. Джэхён никогда здесь не был, но обязательно расскажет об этом месте одноклассникам, когда вернётся. Или не расскажет, а пригласит одного Тэёна, чтобы вдвоём гулять под открытым небом, слышать родную речь и представлять, как жили их предки, когда среди школьных предметов не было военной подготовки. Гулять вместе с Тэёном волнительно и страшно одновременно. Джэхён боялся сказать лишнее слово, обидеть им старшего или словить взгляд, полный неодобрения. Однако дух захватывало от одной мысли, что они напоминали героев романтических книг: свидание на природе, разглядывание пейзажей и откровенные разговоры, которые только усиливали возбуждение и желание остаться в каком-нибудь гостиничном доме на одну ночь. И плевать, что впереди шумел Донхёк, совсем не переживая, что его могут услышать. Честно говоря, Джэхён старался не думать о близости с Тэёном. Он понимал, что в их положении секс утерял смысл, перестал быть одним из элементов любви. Они часто жаловались на клиентов после смены и каждый раз повторяли одно и то же: «Как люди это любят?» Секс стал синонимом насилия, поэтому Джэхён прятал своё желание – старался не обидеть остальных. – Хён, – сказал он, – ты такой хороший человек. Встретимся ли мы снова? – А ты хочешь? – отвечать вопросом на вопрос не совсем прилично, но Тэён не смог удержаться. – Очень. Но только не в таких условиях. Хочу увидеться снова, погулять здесь с тобой и вместе наблюдать за тем, как кончается война. – С удовольствием, Джэхённи. Я сразу обратил на тебя внимание, когда ты пришёл. Я впервые захотел о ком-то позаботиться. Меня никогда не интересовали отношения «Старший-младший», только общение на равных, как с Донёном. Однако он явился ко мне однажды с вопросом о Джено, и я подумал, что хотел бы так же. Мы знаем друг друга недолго, но я уверен, что лет через десять ты будешь знать меня лучше всех. Если ты хочешь, конечно. – Ты мне тоже очень сильно понравился, и мне даже сложно сказать, в каком плане именно, – Джэхён сказал это. Он взглянул на Тэёна со страхом в глазах и боялся увидеть омерзение и осуждение, но тот лишь громко рассмеялся. – Знаешь, это частое явление. Мы на станции почти не общаемся с девушками, чтобы не травмировать себя, поэтому нередко у кого-то начинает появляться чувство привязанности к человеку своего пола. У меня тоже был такой период. Но ты считаешь это влюблённостью, в чём ошибаешься. Не переживай, чувства обманывают тебя. Когда ты вернёшься к прежней жизни и снова будешь видеть рядом девушек, всё пройдёт. И «любовь» ко мне тоже. Не надо с таким играть. – Вот это уверенность в моих чувствах, хён! – Джэхён показательно разозлился, тем самым пытаясь скрыть настоящие эмоции в этот момент. Было обидно, но Тэён говорил логичные вещи. Стало грустно от мысли, что это вполне реально, а потому захотелось представить себя главным актёром в театре и сыграть возмущение. – Ты младше меня, а такой крупный, кошмар! Ты меня пугаешь! – закричал Тэён, когда Джэхён схватил его за плечи. Они ощущались настолько худыми и костлявыми, что если нажать ещё сильнее, то можно было бы раздавить Тэёна в своих руках. Необычайно лёгкий для парня и ужасно бледный, он ругал Джэхёна, но при этом улыбался. – Пользуешься своей силой и ростом, да? Хотелось поднять его и никогда не отпускать на землю. Хотелось представить его родителям, а на словах о невесте сказать: «Вот она». Джэхён был готов к тому, что на них посмотрят косо и ругнутся, готов выслушивать угрозы от родителей Тэёна, а потом украсть его посреди ночи и спрятаться в лесу. Проживать на окраине, где жители предпочитали корейский японскому и бедную свободу богатому плену. Джэхён умещал в голове десятки разных сценариев его жизни с Тэёном, пусть тот и показал своё отношение к его признанию. Они шли по маленьким улицам, проходили мимо толпы горожан, но не замечали их. Джэхён не видел, как на него смотрели люди, на его одежду, и пугались. Так глупо бояться слабых проституток, но жители были слишком глупы, чтобы думать своей головой, а не слушать сплетни японцев. Джэхён почувствовал, как рука Тэёна напряглась. Он постоянно смотрел по сторонам, а теперь высматривал Донхёка, что убежал далеко вперёд. Вдали послышалась японская речь, и Джэхён понял: они рядом. Нужно было срочно собраться вместе и где-то спрятаться, но на улице пусто, с толпой не смешаться. Тэён сорвался на бег, не отпуская руку Джэхёна, и пытался разглядеть жёлтое платье. Донхёк приближался к ним, сильно маша руками и громко крича. Они не слышали его, но напряглись и ускорились, потому что солдаты приближались. Донхёк не понял, почему они неслись так быстро и искали какой-нибудь магазинчик. Не понял, почему его грубо заткнули. Только голоса, что становились с каждой секундой всё громче, добавили адреналина в кровь. Они спрятались за углом, но японцы точно увидели хотя бы одного и теперь не отпустят. Тэён открыл дверь ещё закрытой лавки, которую по приказу японцев не запирали, затолкал туда Джэхёна и Донхёка, а сам стоял на улице. – Хён, заходи быстрее! – Они точно кого-то увидели, раз приближаются. Будет подозрительно, если они никого не увидят. Японцы упрямые, действуют до конца и не сдадутся. Они обыщут каждый угол, включая эту лавку, и найдут вас. Я покажусь им и пойду с ними, а вы сами доберётесь до дома. Донхёк, прости, но с домом я не могу больше помочь. – Хён, ты совсем дурак! – взвыл Донхёк, а в его глазах уже появлялись слёзы. – Залезай сюда! – Пожалуйста, хён, не делай глупости, – Джэхён не верил, что Тэён на ровном месте был готов собой пожертвовать. – А как же встретиться потом? А как же пристроить куда-нибудь Донхёка? А Донён? – Без меня, прости, но или я один, или мы вместе. Я не хочу, чтобы вы опять страдали. Джэхён, у тебя есть огромная возможность вернуться к прежней жизни и забыть о существовании последней недели. Я переживу, но не могу быть уверен за вас. Голоса приближались, поэтому Тэён захлопнул дверь и закрыл маленькое окно в её верхней половине. Джэхён толкал дверь, но заметил, как Донхёк вцепился за ручку и тянул её на себя. Они слышали, как к Тэёну подошли несколько солдат, им не надо было видеть лица, чтобы представить на них хищные улыбки. Хотелось кричать, но тогда жертва Тэёна будет бессмысленна. Джэхён тихо лёг на пол, прижав колени к груди, а ладонь ко рту. Он боялся, что неосознанно издаст звук и всё испортит. Он заметил, как по лицу Донхёка текли слёзы вперемешку с потом, но молчал. Им оставалось только слышать, как японцы разговаривали с Тэёном. – Один? – Д-да, один, – голос Тэёна дрожал то ли от страха, то ли от волнения, что они обнаружат младших. – Посмотри на него, какое красивое лицо! – засмеялся один. – Может перед станцией сводим его туда, ну, вы поняли, да? – Мне нравится твоя идея, друг! – отозвался другой. Он подошёл к Тэёну, схватил за плечи и толкнул его вперёд. Тэён почти упал, но сумел сдержать равновесие. В глазах перед ним танцевали черти и плавала похоть, но он проигнорировал это. У Джэхёна остались силы только на то, чтобы держать рукой рот, дышать и слышать, как голоса потихоньку отдалялись от магазина.