Омега-альфа

Итак, что мы имеем? Бэкхен салютует своему отражению стаканом с виски. Дожил: напиваться в компании с зеркалом! Хотя сейчас это лучше, чем с Джунменом — Бэкхену надо подумать, что делать дальше, а Джунмен понимающе молчать не будет, обязательно свое охрененно ценное мнение выскажет, эксперт чертов: в отношениях лажает только так, зато всегда знает, как лучше, да. И что самое паршивое, Бэкхен порой его слушает и даже, бывает, слушается… Да, зеркало лучше, оно хоть херни не посоветует. И, в отличие от Чондэ с Ханем и Кенсу, не фыркнет «какой же ты дурак»… Бэкхен морщится: а то он не знает, что идиот. Сейчас, оглядываясь назад, он понимает: у него была сотня, если не больше, шансов рассказать правду. Можно было еще в самом начале — после всех своих откровений Чанель бы побоялся Бэкхенову тайну кому-нибудь раскрывать: а вдруг ответка прилетит? и Чанелевы друзья-родственники-университетские знакомые много чего интересного про себя узнают? Да и не в характере Чанеля чужие секреты выдавать, с самого начала ведь было ясно, что он честный до простодушности. И нет, Бэкхеново признание общению не помешало бы: Чанель, с его-то обостренным чувством правильности, наверняка бы начал допытываться, как Бэкхену вообще это в голову пришло, и так, слово за слово… Можно было рассказать и потом, когда Чанель встретиться предложил: Бэкхен пару раз отказался бы предельно уклончиво, соврав «сейчас не могу», «времени нет» или еще что-нибудь в том же духе, а потом написал бы нечто вроде «некоторым знакомствам лучше оставаться виртуальными, ты же не знаешь, кто я на самом деле, вдруг вообще альфа?», и опять же, слово за слово… Можно было рассказать, когда Чанель начал встречаться с Менсу, зайдя со стороны «я так рад за вас, желаю тебе счастья, и кстати, я альфа, давно хотел признаться, но боялся, что это будет двусмысленно выглядеть, но теперь-то»… Да много чего еще можно было! Но Бэкхен тянул, тянул — и дотянул. И Чондэ попало (спасибо Джину, не очень сильно, но все же), и отношения с Чанелем в задницу зашли. И не вышли оттуда до сих пор: Джунмен, манипулятор хренов, часть проблемы решил — но оставшуюся часть только усугубил, и задница как была, так и осталась. И теперь надо как-то все разруливать… Бэкхен достаточно разбирается в омегах, чтобы понимать: он с этим розыгрышем попал в очень нехорошую зону уязвимости. Есть у омег одна… не самая простая при общении особенность — их природная ранимость. Может, и не у всех, но Бэкхен исключений не помнит. Даже Чондэ, как выяснилось после той его страстной ночи с Джином, попадает под это идиотское правило, хотя вот уж кто казался непробиваемым похлеще бет… Но нет: у него тоже где-то в подсознании сидит то самое нечто, чувствительно-ранимое и чисто омежье, из-за чего они вроде бы на ровном месте могут почувствовать себя использованными и испачканными. Ну как… Вот если б альфа узнал, что за ним омеги подглядывали в сауне, посмеялся бы, а в следующий раз еще и встал бы как-нибудь поэффектнее, чтобы полюбовались и достоинства (особенно главное) оценили, — а вот если омега узнает, что за ним альфы подглядывали… Невольное, какое-то инстинктивное отвращение и к ним, и к себе возникло бы обязательно. Конечно, есть те, кто научился не обращать внимания на собственную гадливость, прятать даже от себя мерзкое ощущение испачканности под циничной бесчувственностью и ироничностью, — но это приобретенное, а то и напускное, изначально все равно была она, уязвимость, которую из подсознания не так уж и просто вытравить... Что самое смешное, эту особенность Бэкхен понял, когда стал вебкам-моделью. Раньше он фразы вроде «фу, этот придурок так пялится» воспринимал как кокетство, попытку показать «я весь из себя красивый, на меня все смотрят, а мне это нафиг не сдалось», но начав вести видеочат, на собственном опыте узнал, насколько мерзко-липким может быть чужое внимание. Но Бэкхену, чтобы почувствовать брезгливое отвращение, потребовались тысячи оскорбительных для него, как для альфы, комментариев, а иным омегам и похотливого взгляда случайного прохожего хватало. Что многое об их чувствительности и уязвимости говорит. А у Чанеля эта уязвимость вообще зашкаливает, спасибо его родственничкам, которые хорошенько на его самооценке потоптались. Они сделали из его самоощущения «я-омега» одно сплошное больное место, на которое надо круглосуточно обезболивающее вида «ты супер!» лить. Как только перестаешь, Чанель тут же начинает сомневаться в себе и подвох в чужих словах искать, ведь не могут же ему всерьез «Вы такой красивый!» сказать, они ж издеваются просто! И именно по этому больному месту они — и Бэкхен со своим обманом, и Джунмен с накрученным Ча Ыну, и остальные вольно и невольно поспособствовавшие, — с размаха ударили. Подняв со дна подсознания все уже, казалось бы, давно и хорошо забытое. Постоянное чувство униженности, стыда, что вот такой, что вообще омега, а не альфа… Да, эти чувства возникли не сейчас и не из-за Бэкхена, но вспомнились «благодаря» ему. Чанель этого не понимает, но ощущает: Бэкхен ему сделал очень, очень плохо. И может закрыться, инстинктивно, как от огня, чтобы не обожгло… Бэкхена это, конечно же, не устраивает. Потому что он наконец-то встретил омегу, с которым действительно хочет быть. Причем очень… нормально хочет: не страсть, запредельное желание, всепоглощающее и явно болезненное, как его в книгах описывают и в фильмах показывают, а что-то теплое и классное. Если Бэкхен правильно понимает— а он надеется, что в людях вообще и в омегах в частности все же разбирается, — то это предпосылка к здоровым отношениям. Жаль только, их начало получилось совсем не здоровое: пусть и ненамеренный, и из лучших побуждений, но все-таки обман. Который к тому же очень нехорошо на Чанеле сказался… Бэкхен вздыхает: хреновая все-таки ситуация. Патовая… ну, почти — потому что, если правильно разговор выстроить, то маленький, можно сказать призрачный шанс наладить отношения с Чанелем все же остается. Конечно, придется зайти с так любимых Джунменом манипуляций — но какие у Бэкхена еще варианты? Так что надо тщательно продумать все возможные Чанелевы реакции и возражения, подготовить действенные ответы… Бэкхен усмехается отражению: начал с обмана во благо ему, закончил манипуляциями во благо себе. Фиговато и не очень — ладно, ладно, совсем не — красиво. Но это, правда, в последний раз. Дальше он учтет все ошибки и будет строить нормальные отношения, где будет честен настолько, насколько это возможно. И не только потому что это правильно и вообще для здоровых отношений необходимо, но и потому что самому Бэкхену сейчас малость стремно. Манипулировать людьми, которые дороги, ему все же неприятно. Но сейчас выбора нет… Бэкхен наливает себе еще виски, опять салютует своему отражению и вслух ему обещает: больше никогда. Это в последний раз. Да-да, на полном серьезе. И не надо напоминать про новую жизнь с понедельника и «с завтрашнего дня больше не пью». У Бэкхена не тот случай. Он справится. — Привет. Чанель делает вид, что не заметил. Вот с кем ему точно не хочется разговаривать, так это с Бекки. — Так и будешь меня демонстративно игнорировать? — Бекки идет рядом, причем спиной вперед, позер хренов. На них уже оборачиваться начали. А если учесть, что лицо Чанеля, вроде как официального парня первого жениха страны и будущего зятя KJ Group, знает почти каждый в Сеуле… — Прекрати. — Чего? — Вот это, — Чанель указывает кивком на него, но это, наверное, не слишком понятно, поэтому он добавляет: — Спиной идти. На нас смотрят уже. — А, — улыбается Бекки так широко до неестественности. — Окей: я разворачиваюсь, а ты со мной поговоришь. Идет? — Не идет. — Ну ладно. — Бекки поднимает руки над головой, тряся кистями, и начинает напевать: — Хей-хей-хей, лай-лай-лэй… — Ладно-ладно, давай поговорим, — сдается Чанель. Потому что вот чего ему точно не надо, так это стендапа посреди улицы. — Только давай не здесь, а где-нибудь. — Хорошо, — тут же кивает Бекки. — Тут есть кофейня неподалеку, давай посидим там. — Нет, там… услышать кто-нибудь может. — Ну ты и параноик! Думаешь, людям не плевать, кто там и что говорит за соседним столиком? — Ты даже не представляешь, скольким в Сеуле не плевать на якобы парня Ким Менсу! — Да, об этом я не подумал, — усмехается Бекки. — Тогда давай в парк, купим в Макдаке парочку обедов и покушаем. А это вариант: Бекки сегодня в омежьем обличье, черт знает почему — все равно ж Чанель уже знает, кто он, — но сейчас это кстати: никто не подумает, что это свидание, просто встреча с другом, на которую даже парень Ким Менсу имеет право. Поэтому: — Ну давай, — кивает Чанель. Мысленно вздыхая: ладно, не убудет от него, если он с Бекки разок поговорит. … — Не, они слишком накрутили, конечно. Первый сезон еще нормальный был, с перешибами, конечно, но у дорам же вообще с этим не очень, так что нормально смотрелось, а второй… — Бекки без умолку трещит о каком-то сериале — «Пентхаус» вроде — создавая вид дружеской беседы. В Макдональдсе и по дороге сюда Чанель его не останавливал — и правда, пусть люди думают, что он с приятелем встретился и решил пообедать с ним, — но весело-быстрая болтовня раздражает. Поэтому как только они садятся на скамейку вдали от основной дороги, Чанель его обрывает: — Говори, что хотел. — Сразу к делу, значит? — хмыкает Бекки. — Ну ладно. Тебе не кажется, что нехорошо выкидывать людей из круга общения, не дав им хотя бы объяснить? — То есть я к тебе еще и прийти спросить должен был, а почему ты так сделал?! — Чанель от такой наглости даже на мгновение забыл, как дышать. Этот… этот придурок еще и претензии предъявляет! — Ну вообще-то, я малость не про себя сейчас. — А про кого? — Про Минхо с Сэхуном и Джонином хотя бы. Они перед тобой ни в чем не виноваты. Ну конечно! Бедные зря обиженные невинные овечки… Пусть нахрен идут. — То есть нормально, что ни мне ничего не сказали?! — Они мне дали месяц, чтобы я тебе все сам рассказал. Так что они даже не думали тебя обманывать и над тобой смеяться. — А сразу сказать мне не могли! — Ну… вошли в мое положение. Они себя малость виноватыми передо мной чувствовали. — Это с чего это?! — Из-за Чондэ. — Из-за кого? — Ну, Чена, — хмыкает Бекки. — Они его чуть не избили, из-за того, что он меня вебкам-моделингом заниматься заставляет. Конечно, они не знали, что он омега… — Ом-мега? — Ну да, — пожимает плечами Бекки. — Что, эту часть истории тебе не рассказали? Нет, конечно. И лучше б и не рассказывали. Потому что теперь Чанель себя чувствует еще большим идиотом. Черт, а он ведь и правда чуть в Чена не влюбился! Да, конечно, очарованность им быстро прошла — слишком много было новых впечатлений из-за преображения, они почти возникшую влюбленность перебили, а во вторую встречу рядом был Менсу, который уже начал нравиться как альфа, так что на Чена в этот раз Чанель среагировал куда спокойнее — но сам факт… Вроде и ничего такого, но почему-то противно. Может, оттого, что сам дурак и повелся. В который, блядь, раз. — Он омега, — говорит Бекки после некоторого молчания, видимо, не дождавшись ответа от Чанеля. — Я его попросил изобразить альфу, чтобы Джонина отвадить, сам понимаешь, ответить на его заигрывания я не мог. Но я не даже думал, что эти трое узнают, что я Чжиен, и к нему полезут. Иначе б заранее их всех прибил. — Что-то тебя не смущало, когда Минхо его вызвал. — Чанель вспомнил тот поединок, который, чего уж там, на него сильное впечатление произвел. Сам бы Чанель так не смог, он постоянно Минхо проигрывал. Но все равно: если Чен омега, а Бекки альфа, то… — Я знаю, на что способен Чон... Чен, — пожимает плечами Бекки. — Или ты меня будешь обвинять, что я в него верил и не лез защищать только потому, что он омега? Когда ты сам бесился, что омег по умолчанию слабым полом считают? Чанель ежится от внезапного неприятного чувства, то ли стыда, то ли еще чего-то подобного: он и правда так говорил, и не раз, и не только Бекки. Который ему теперь эти слова в виде упрека вернул: дескать, что ж ты меня обвиняешь в том, что сам правильным считаешь? И ведь действительно: первая мысль была — как ты ему, омеге, драться с альфой дал? Будто Чанель самый настоящий сексист. — Вот видишь, — удовлетворенно кивает Бекки. — Я просто в него верил. Хотя втроем на него все равно не стоило нападать, так что твоих друзей я потом немного поколотил, чтобы думали в следующий раз. — Поколотил? — Что, не видел хромающего Джонина? — Чего?! Что ты с ним сделал?! — подскакивает Чанель. Джонин, конечно, гад, но... — Да ничего, — усмехается Бекки. — Просто он немного не туда дернулся, и я ему сильнее, чем собирался, в колено дал. Минхо с Сэхуном в этом плане предсказуемей оказались. Значит, с Джонином все — ну, относительно — в порядке. Чанель вздыхает и садится обратно: ничего страшного с этим придурком не случилось, а все остальное — не Чанелевы проблемы. Тем более что нападать втроем даже на альфу... нехорошо. Поэтому получили они не зря. — Ну хоть в этот раз ты своего Чена защитил. — Скорее отомстил, — смеется Бекки. — Я тогда далеко был и просто доехать бы не успел, так что им накостылял Джин. Который младший брат твоего как бы парня. — Сокджин? — Его Чанель видел — Менсу их познакомил вскользь, на бегу почти, «это мой брат, это мой, если все удачно сложится, будущий жених, ну все, мы пошли» — и вот уж кого-кого, а имя Ким Сокджина Чанель точно не ожидал услышать. — Он что, знает Чена? — Он за ним хвостиком который год бегает. У него там невзаимная любовь. — То есть… Менсу знал про Чена. — Конечно. И Джунмен тоже. — Ясно. — Чанелю становится еще паршивее. Шута и дурака из него, выходит, делали всей компанией. — Менсу считал, что не имеет права вмешиваться не в свое дело, и говорил, что мне нужно тебе все рассказать. Он перед тобой ни в чем не виноват. А Ча Ыну… — Бекки поморщился. — У него сильная обида на Менсу. Так что не во всем ему стоит верить. Да и парни твои тоже тебе ничего не сделали. Поэтому если хочешь злиться и игнорировать, то лучше меня. Со мной хотя бы причина есть. — Это ты со мной хотел поговорить, что я на других, как маленький мальчик, зря обижаюсь?! — Вообще нет. Я хотел объяснить, что не хотел тебе ничего плохого и вообще нечаянно, но разговор зашел… куда зашел. — Нечаянно?! — Ну да. Сначала вроде как было интернет-общение, где каждый может быть кем угодно, потом просто думал, что так лучше смогу помочь тебе с твоими комплексами разобраться… — Моими комплексами? — Если и есть, что Чанель очень, очень сильно не любит, то это заходы про комплексы. Именно в такой… прямой и однозначной формулировке: если с «просто ты не умеешь доверять людям, потому что…» еще может начаться нормальный разговор, то с «у тебя комплексы»… Всегда, ВСЕГДА после этого идут передергивания и манипуляции. И если Бекки сейчас тоже начнет… — Я просто хотел тебе помочь, правда. — Бекки явно почувствовал злость Чанеля и сдал назад, подняв руки в детском жесте «сдаюсь». — Думал показать тебе, что некоторые вопросы гораздо проще, чем тебе кажется. — О, ну конечно. Соврал, кто ты — и это ж херня. — Это не херня, Чанель, — мягко говорит Бекки. — Просто… иногда кажется, что правда может все испортить. — Да ну?! — Ну да. Мне казалось, что если я скажу, что альфа, то… в общем, нашему общению придет конец. Чанель ничего не отвечает, только смотрит на него. Как можно более скептически. — Слушай, я все понимаю, — вздыхает Бекки. — Правда. Я б тоже… рад не был, если б меня так обманули. И, наверное бы, не простил. Но… в общем, я просто хотел, чтобы ты меня выслушал. Чанель опять ничего не говорит, только смотрит — в этот раз так, чтобы его желание прибить Бекки стало без слов понятно. Потому что… потому что блядь. Это придурок стоит, глядит честными, щенячьими глазками, весь такой правильный и хороший, что врезать и хочется. Где его правильность-хорошесть-честность-откровенность раньше были?! Когда всю эту херню творил, из-за которой теперь Чанель себя куском говна чувствует? Зато теперь стоит, несет «я просто хотел тебе помочь» и прочую фигню, и ничего ему не жмет, рыцарю без страха и упрека. — Чанель, я действительно все понимаю. И не рассчитываю, что ты меня простишь. Я всего лишь хочу, чтобы ты понял, что над тобой никто не хотел посмеяться, и тебе не из-за чего чувствовать себя… ну, в общем, как ты себя чувствуешь. И на ребят твоих злиться не за что, и на Менсу. — О как запел! А что ж как огрызался на Менсу? — Ну, я немного ревновал… — А как же «просто помочь хотел»? — Это в начале было. Я тогда даже не думал, что ты меня как омега заинтересуешь. — О, ну да, а потом ты меня приодел и дезодорантом не пользоваться убедил! — Чанель, я не собираюсь извиняться за то, что чувствовал к тебе то, что чувствовал, и тогда, когда я чувствовал, — в голосе Бекки прозвучало раздражение. — Это, в конце концов, не в моей власти. Могу извиниться за слова и за что я делал, но за чувства и мысли… тебе не кажется, что это как-то слишком? Или ты всегда только правильно думаешь-чувствуешь? Чанель прикусывает язык — буквально. Потому что как бы ему ни хотелось сказать Бекки много чего нехорошего, упрекать за то, что Чанель ему не нравился псевдоальфой, и правда чересчур, ведь это не особо… контролю поддается. Вот только, черт, как же паршиво... Вроде и правильно все Бекки сказал, но ощущения какой-то грязи, липкой гадости на душе только сильнее стало. Может, именно оттого, что Бекки все правильно сказал — и это прозвучало как упрек: что ж ты какой мелочный и обидчивый, Чанель, как шестилетка прям. Злишься ни с чего, а ведь надо было подумать и принять-простить… Чанель передергивает плечами: ну нет уж! Пусть идет в задницу со своими упреками. Чанель тоже не собирается извиняться за то, что чувствует. Ибо… ибо блядь. — Бекки — или как тебя там — ты чего добиваешься? — Ну хотелось бы, чтобы ты меня простил и начал со мной встречаться… — А в рожу? — Это Чанель сейчас легко и с удовольствием. Потому что от такой наглости… да черт, он даже что еще сказать, не знает! — Но мне будет достаточно, если ты действительно просто поймешь, что тебе никто не хотел зла, и сможешь пережить это. — Да ты что?! — Ну да, — кивает Бекки. — Я понимаю, что виноват перед тобой… — Да что ты заладил: понимаю, виноват! — Потому что это так и есть, — пожимает плечами Бэкхен будто бы с некоторым удивлением. — И я даже не пытаюсь отрицать. Ну еще бы пытался! Тогда бы точно на своих двоих не ушел. Как бы хорошо ни дрался. — Чанель, слушай… — Отстань. — Вот чего-чего, а слушать Чанель его больше не хочет. Сколько тут раз Бекки повторил «понимаю», «виноват» и прочее? Еще раз скажет? И приправит чем-нибудь таким, от чего Чанелю еще паршивее станет, причем от себя, а не от них всех — ну, как этот упрек про мысли-чувства был? Нет уж, спасс-с-сибо. Пусть идет нахрен отсюда. Пока Чанель его действительно не прибил. — Ладно, я пошел. — Бекки встает. — Но, Чанель, и правда: попробуй понять. Не для меня — для себя, чтобы не так противно было. И… ребята твои тебе и в самом деле ничего не сделали. Поэтому попробуй им хотя бы позвонить. — Он улыбается. — Ну, пока. Я все-таки надеюсь тебя еще раз увидеть. — И уходит, не дожидаясь ответа. Придурок. Чанель зло сминает уже пустой стаканчик из-под кофе в руке. Больше всего ему хочется вскочить, догнать Бекки и стукнуть его чем-нибудь тяжелым по голове. Все-таки мерзкое ощущение после себя этот разговор оставил.