Иногда Персиваль жалел, что не поступил так, как хотела его мать. Он жалел, что не устроился на какую-нибудь канцелярскую работу в отделе волшебных палочек или, возможно, банке финансовой помощи, где люди весь день занимались скучной бумажной работой. Персиваль готов был поспорить, что единственным их стрессом был заклинивший копировальный аппарат.
Он потер виски и закрыл глаза. Перед ним лежал незаконченный отчет, рядом валялась брошенная ручка, а перед глазами маячила Пиквери, расхаживая по его кабинету и грозясь проделать дыру в ковре. Жалобы и обвинения лились из ее рта, как из сломанного крана.
— Прошла уже неделя, Персиваль, — сказала она, резко развернувшись на каблуках и свирепо посмотрев на него.
— Вообще-то, четыре дня.
— Хватит! — в ее голосе прозвучало грозное предупреждение. — Народ сходит с ума, два мертвых тела снова появляются на улицах города при загадочных обстоятельствах, а что может сделать их президент? Сказать, что правительство работает над этим? Скажи мне, Грейвс, правительство работает над этим?
Персиваль почувствовал пульсирующую боль в висках. Сейчас он готов был убить за выпивку.
— Да, — выплюнул он, прикусив язык, чтобы не выпалить что-нибудь более язвительное.
— Отлично. Потому что вы запросто могли бы одурачить меня.
— Серафина, ты же знаешь, что я работаю над этим. Голдштейн и я...
—
Голдштейн... — раздраженно проворчала Пиквери, — возможно, если бы я назначила на это дело более опытного аврора, мы бы уже давно продвинулись вперед.
Грейвс резко открыл глаза и хмуро уставился на нее. Она только что вернулась со встречи со своими советниками и была сильно измотана. Он терпел всё это только потому, что привык. А еще потому, что Пиквери всегда позволяла ему бушевать и злиться на нее, когда это было необходимо. Они прекрасно понимали потребность друг друга выпустить пар, однако он не мог позволить Пиквери оскорблять людей за их спинами.
— Голдштейн — образцовый аврор. Это не ее вина, и ты это знаешь.
Ноздри Пиквери яростно раздулись, но она оставила эту реплику без ответа. Сцепив руки за спиной, она подошла к окну и, подняв подбородок, выглянула наружу. Департамент авроров находился на одном из верхних этажей, и вид из кабинета Грейвса открывался поистине замечательный. Оживленные улицы были заполнены машинами и пешеходами, спешащими по своим делам, не подозревавшими о происходящем прямо над их головами. Как проста была жизнь немагов...
— А мистер Скамандер? Он тоже ничего не узнал?
Персиваль воспользовался тем, что президент повернулась к нему спиной, и раздраженно закатил глаза.
— Боюсь, что ему недостаточно информации для работы, мадам, — постарался сказать он официальным и спокойным голосом. — Это тоже не его вина. Если что, то я единственный, кого...
— О, я уже давно виню тебя, Грейвс, не беспокойся об этом, — Пиквери ущипнула себя за переносицу. Солнечный свет ослепляюще отражался от ее золотых сережек. — Если бы дело было только в убийствах, все могло быть куда спокойнее. Но то, что происходит... это пугает народ, Персиваль. Люди исчезают на несколько недель, а потом их мертвые тела оказываются лежащими посреди улицы. Мы даже не можем сказать людям о том, как защитить себя. Нам абсолютно нечего сказать и нечем их успокоить.
— Скажи им, что мы прилагаем все усилия.
— Усилий недостаточно, Грейвс, особенно, когда они не приносят результатов, — Пиквери снова повернулась, осуждающе глядя на него. — Надеюсь, мне не нужно напоминать о твоем шатком положении.
— Я понимаю, Серафина, — пробормотал Грейвс. Он прекрасно знал, что высшая власть думает о нем: если он не сможет раскрыть это дело своевременно, то его должность директора магической безопасности будет передана кому-нибудь другому. Кому-нибудь, кто не был похищен Гриндевальдом.
Возможно, он имел бы право на повышение, если бы не был похищен.
Возможно, общественность доверяла бы ему... если бы он не был похищен. Он был обязан разобраться с этим, и как можно скорее.
— Мне не нравится ставить тебя в такое положение, Персиваль, — похоже, часть гнева покинула её, и Персиваль надеялся, что все обошлось: он уже был на грани, и все
это ему абсолютно никак не помогало.
— Я знаю, — сказал он.
— Похоже, мы застряли между двух огней, — Пиквери прикусила нижнюю губу, оглядывая офис и задумчиво хмурясь. — Боже, какая неразбериха.
— Я позабочусь об этом.
— Еще бы ты не позаботился об этом, черт возьми! — Значит, гнев ещё никуда не делся. Персиваль обреченно вздохнул. — Ты позаботишься об этом, потому что это твоя работа. Тебя уволят, Грейвс! Ты действительно хочешь знать, что произойдет, когда тебя уволят? Да ты... Войдите! — рявкнула она, когда робкий стук в дверь прервал ее.
Через мгновение дверь со скрипом отворилась, и, когда Голдштейн нерешительно просунулась внутрь, Персиваль внутренне застонал, вкинув голову к потолку.
У него определенно разболелась голова.
Серафина — прекрасное имя для мигрени.
— Мисс Голдштейн, — голос Пиквери мгновенно преобразился в спокойный и собранный, как будто это не она только что выкрикивала яростные угрозы об увольнении. — Мистер Скамандер.
Персиваль моргнул и быстро опустил голову, чтобы взглянуть на знакомую копну кудрей, спрятанную за спиной Голдштейн. Когда Голдштейн слегка отошла в сторону, чтобы прикрыть за собой дверь, эта смущенная и неловкая полуулыбка снова оказалась в поле зрения Грейвса.
— Мадам президент, — сказала Голдштейн. — Извините, мы просто хотели поговорить с мистером Грейвсом. Если мы вам помешали...
— Нет. Я как раз собиралась уходить, — Пиквери поджала губы и повернулась к Грейвсу. Тот встретил ее убийственный взгляд, холодно приподняв брови. — Помни о том, что я сказала, Персиваль, — сухо предупредила она, — и действуй.
Угрожающе громкий цокот её каблуков разнесся по всему кабинету, когда она зашагала прочь. Голдштейн и Скамандер, словно по команде, отступили от дверного проема, чтобы пропустить её, бормоча прощальные слова, которые были успешно проигнорированы.
— Входите, — со вздохом сказал Персиваль, поднимаясь на ноги. Он сидел все утро, и его колени больно щелкнули от этого движения. — Полагаю, вы уже слышали?
— Еще одно тело, — сказала Тина. Пуговицы на ее рубашке были застегнуты неправильно, а короткие волосы растрепаны. Но все же она была здесь. И не опоздала.
— Да. Сегодня рано утром нашли мистера Симмонса, плавающим лицом вниз в озере Центрального парка. Его тело в настоящий момент исследуется. Могу сказать, что оно имеет тот же укус и те же симптомы, что и первое тело. Существо, которое делает это, напало снова, — Персиваль вытащил палочку из кармана. — Кофе?
— Да, пожалуйста, — Голдштейн фыркнула и рухнула в кресло с жесткой спинкой, стоявшее перед письменным столом мистера Грейвса. Она выглядела такой же изможденной, как и Персиваль.
— Мистер Скамандер?
— Что? — Ньют вздрогнул, будто был удивлен, что с ним заговорили. — Ох! Да. Спасибо.
Персиваль взмахнул волшебной палочкой, и кофемашина в углу комнаты ожила. Полезная вещь. Никогда в жизни он не смог бы выполнять так много работы, если бы она не помогала ему пережить десятки бессонных ночей.
Он повернулся, покручивая палочку между пальцами, и некоторое время оценивающе осматривал Скамандера: он выглядел более собранным, чем Голдштейн, но его кудрявые волосы казались еще более растрепанными, чем обычно, а бегающие глаза, кажется, покраснели от недосыпа. Пока Голдштейн без приглашения устраивалась поудобнее, Скамандер стоял в центре комнаты, ссутулив плечи и нервно заламывая руки, явно не зная, куда себя деть. Никогда еще Персиваль не видел, чтобы этот человек был расслаблен. Он все время двигался, все время что-то теребил и все время выглядел так, словно кто-то собирается его отругать.
— Полагаю, что за последние двадцать четыре часа не произошло никакого сдвига? — спросил его Персиваль.
Скамандер, как обычно, даже не взглянул на него, бросив лишь короткое:
— Нет.
Грейвс устало вздохнул.
— Жаль, — сказал он, когда на кофемашине зажглась красная лампочка, показывая готовность. — Сахар?
— Мне только сливки, — попросила Голдштейн, и Грейвс снова отвернулся, доставая из буфета три кружки. Он махнул рукой, чтобы наполнить их, глянув на Скамандера через плечо.
— Эм... — Так много слов-паразитов. — Да, пожалуйста. Я имею в виду сахар.
Персиваль плеснул немного сливок в свою чашку и чашку Голдштейн, немного поколебавшись над последней. Скамандер был англичанином, а они, как известно, терпеть не могут горького вкуса кофе. Он нахмурился, вспомнив тихие слова Скамандера, его робкие улыбки, и вылил в его чашку щедрую порцию сливок и сахара. Сам он никогда не стал бы пить подобное, но полагал, что Скамандеру должно понравится.
— Пожалуйста, — он поднял кружку Голдштейн и направил к её рукам. Тина нетерпеливо выхватила её из воздуха и сделала жадный глоток, хотя кофе все еще был обжигающе горячим. Она блаженно застонала, позволив себе прикрыть глаза от удовольствия.
— Боже, мне это было так необходимо.
Персиваль взял кружку Скамандера и подошел прямо к нему. Ньют несколько раз рассеяно моргнул, прежде чем протянуть руку, принимая свой кофе.
— Спасибо.
Персиваль кивнул, прежде чем наконец взять свою кружку. Он повернулся и прижался бедром к столу, поднося кружку к губам и с любопытством наблюдая поверх нее за реакцией Скамандера. Тот без особого энтузиазма дул на напиток, блуждая взглядом по кабинету Персиваля. Через мгновение он сделал первый глоток, и его брови удивленно поползли вверх.
— О, — тихо произнес он и посмотрел на Грейвса. Прямо ему в глаза. Уже в четвертый раз с тех пор, как Персиваль познакомился с ним, и каждый чертов раз это заставляло его вздрагивать: было крайне легко забыть этот удивленный взгляд больших голубых глаз, когда он так часто прятал их. — Это прекрасно.
— Ньюту Скамандеру понравился кофе? Апокалипсис действительно настиг нас, — весело заметила Голдштейн. Кофе, казалось, действительно взбодрил её: она выпрямилась в кресле, скрестила ноги и сделала еще один большой глоток, осушив уже половину кружки.
Легкий румянец вспыхнул на щеках Скамандера, и он опустил голову, чтобы скрыть это. Персиваль не сводил с него глаз. Для такого замкнутого человека эта внезапная вспышка удивления была, вероятно, инстинктивной реакцией. Как будто эта чашка кофе была самой приятной вещью, которую ему когда-либо предлагали. Никогда еще Персиваль не встречал человека, проявляющего такие искренние эмоции.
— Ладно, — Голдштейн поставила пустую кружку на стол Грейвса и вытерла рот тыльной стороной ладони. — Итак. Симмонс умер через три дня после Форкостер. У него те же телесные повреждения, укус, белые глаза и так далее, и тому подобное. Его нашли в озере посреди Центрального парка. И это все, что мы знаем?
— Мы также знаем, что бо́льшая часть общественности начинает паниковать, но я не думаю, что это нам поможет.
— Нет, но это, определенно, усиливает давление, — пробормотала Голдштейн. — Откуда они вообще знают? Я думала, что мы держим это в секрете.
— Держим, — сухо ответил мистер Грейвс. — Но, боюсь, место, где нашли тело, было совершенно открыто для посторонних глаз.
Голдштейн вздохнула:
— Черт.
— Мистер Скамандер, — сказал Персиваль, — есть какие-нибудь мысли?
Тот все еще стоял один в центре комнаты, ярко-синее пальто свисало с его сутулых плеч. Он мельком взглянул на Персиваля, а затем обратился к Голдштейн:
— Ничего конкретного, — ответил он. — Я исследовал следы укусов. И хоть я и нашел несколько совпадений, другие симптомы совершенно ни к чему не подходят. Я не могу найти ничего, что могло бы объяснить белые глаза. У Draconis Anculubni есть яд, который действует на меланин, вызывая что-то похожее на альбинизм у своих жертв. А еще есть Draconis Lugubriotis. Он из той же семьи, что и Анцулубни, но яд Лугубриотиса — своего рода эктопаразитический. Он прилипает к коже, медленно отравляя жертву. Их яд также вызывает слепоту, предназначенную для ослабления жертвы, поэтому я подумал, что... А потом понял, что им не требуется укус, чтобы ввести свой яд...
Грейвс озадаченно моргнул.
Он не привык ничего не понимать, но должен был признать, что бо́льшая часть того, что только что сказал Скамандер, прошла мимо него. Тот никогда еще не говорил дольше нескольких секунд и никогда не произносил... столько фраз одновременно. Это сбило Персиваля с толку.
— Хорошо, — сказал он, пытаясь сделать вид, что все понял. — Значит, драконов мы исключаем?
— Драконис, — поправил Скамандер. — Это семейство рептилий. Все они чрезвычайно ядовиты и достаточно велики, чтобы тащить человека на короткие расстояния.
— Но ведь они не похищают людей на неделю? И потом не бросают их тела посреди Центрального парка, не так ли? — спросила Голдштейн.
— Что ж... думаю, что нет, — признался Скамандер, а затем снова просиял, как будто кто-то щелкнул выключателем. — Но оба тела были найдены рано утром и убиты всего за несколько часов. Это означает, что существо действует ночью. Теперь, когда я могу добавить ночной образ жизни к моему списку характеристик, это может помочь мне сузить круг поисков.
— Замечательно, — сказал Персиваль, постучав пальцем по своей кружке. — Теперь нам остается только попытаться подавить надвигающуюся массовую панику.
— Я уверена, что президент Пиквери справится с этим, — сказала Голдштейн. — Она прекрасно ладит с публикой.
— Она хочет, чтобы один из нас появился вместе с ней и заверил людей, что наша команда справится с этим, — сказал Персиваль. Увидев испуганное лицо Голдштейн, он закатил глаза и добавил: — Не волнуйся, Голдштейн, я займусь этим.
Тина постаралась скрыть свое облегчение:
— Ну, если вы настаиваете, — сказала она с демонстративной пренебрежительностью. Громкий стук в дверь привлек их внимание. Персиваль поставил чашку и выпрямился на случай, если к нему зашел кто-то важный.
— Войдите.
Дверь открылась, и в комнату просунулась голова Бентридж, недавно назначенной на должность аврора. Её смуглая кожа блестела от пота в свете лампы.
— Мистер Грейвс, — выдохнула она. — Я хотела спросить, не знаете ли вы, где...
Тина! Вот ты где, нам нужно, чтобы ты спустилась к камерам. Лейкс поймал группу ребят, пытающихся заколдовать немагов. Он посадил их в камеры, но, кажется, они... пытаются сбежать... Ой! Все в порядке, сэр, мы поймаем их! — поспешно добавила она, когда Грейвс сделал шаг вперед, опустив руку к своей волшебной палочке. — Нам просто понадобится некоторая помощь. Тина, не могла бы ты...
— Идём, — Голдштейн встала, и Персиваль подумал: не стоит ли предупредить, что её рубашка надета не совсем правильно? Но та уже решительно направилась к двери, поэтому он лишь пожал плечами. Она с этим разберется. — Я скоро закончу, Ньют, просто побудь здесь, пока я не вернусь.
— Но... — начал было Скамандер, но Голдштейн уже захлопнула за собой дверь. Ньют вздрогнул от резкого звука, и Грейвс подумал, что должен поговорить с ней об этом: хлопать дверьми было недопустимо, если только это делал не он сам.
— Лейкс — полный идиот, — объяснил Персиваль, снова берясь за свой кофе. — Мне следовало бы понизить его в должности.
Скамандер все еще стоял посреди комнаты, уставившись на дверь. Теперь, без Голдштейн, он выглядел словно потерянный щенок, и Персиваль испытывал искушение оставить Скамандера стоять там, где он стоит. Но его совесть (его очень-очень маленькая совесть) сжалилась над магозоологом, который, скорее всего, действительно останется стоять на месте, если ему не скажут, куда идти.
— Присаживайтесь, — сказал Грейвс, махнув рукой в сторону стула, который только что освободила Голдштейн, и уселся в свое кресло. Но Скамандер даже не пытался пошевелиться, внимательно глядя на стол Персиваля.
— Мистер Грейвс, если вам не удобно, я могу выйти и подождать в атриуме...
— Не волнуйтесь, они разберутся с этим за пять минут, — фыркнул Персиваль. — Если они этого не сделают — я смогу со спокойной душой уволить всех этих клоунов. — Скамандер все еще не двигался, и Персиваль сердито нахмурился. —
Ради бога, Скамандер, неужели вы боитесь ещё и стульев?
Глаза Ньюта удивленно расширились, и он бросился вперед, прижимая кружку к своей груди. Он резко сел, отчего его тяжелое пальто хлопнуло по ножкам стула.
— Спасибо, — неловко пробормотал он.
Персиваль лишь хмыкнул в ответ и снова взял ручку, вернувшись к своему отчету. Это было то дело, над которым он работал до того, как ему поручили этот кошмар с убийствами. И сейчас он хотел бы вернуться к обычной контрабанде, которую спокойно расследовал.
— Вы играли в квиддич.
Персиваль поднял голову, держа ручку над бумагой. Скамандер смотрел на что-то поверх его плеча, и Грейвс развернулся, чтобы проследить за его взглядом.
— Да, верно, — подтвердил Персиваль. Он и забыл, что оставил на полке этот кубок, на котором причудливым почерком были выгравированы имена его товарищей по команде. — Я играл за Вампус в школе. Я был вратарём.
— О, здорово, — пробормотал Ньют, и Грейвс стиснул зубы. Он ожидал, что тот скажет что-нибудь еще, но, когда он обернулся, Скамандер уже опустил свой взгляд. Он абсолютно лишен светских манер — это было очевидно, но Персиваля раздражало то, как быстро Скамандер прерывал диалог. Особенно сейчас, когда это был один из первых приятных разговоров между ними.
— А вы? — Персиваль подавил усмешку, когда тот в недоумении посмотрел на него.
— Что?
— Квиддич, Скамандер, — Персиваль отложил ручку и откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди, — вы — играли?
— О, нет, — губы Скамандера странно дрогнули. — В школе я был не очень спортивным. Но мой брат играл за Гриффиндор, и я помогал ему тренироваться летом. Он тоже был вратарем, так что мне всегда приходилось выполнять роль нападающего, но, боюсь, что я был не очень хорош.
Персиваль склонил голову набок и смерил худощавое тело Скамандера оценивающим взглядом.
— Я бы принял вас за ловца.
Скамандер опустил голову.
— О, я был ничтожен на метле, — признался он, прикусив нижнюю губу. — Однако мне доводилось лечить несколько сниджетов*. Вы знали, что раньше эти птицы выступали в роли Золотых Снитчей?
— Я слышал пару историй, — кивнул Грейвс.
— Это было настоящее варварство! — продолжил Скамандер. — Охотник, которого позже переименовали в ловца, должен был убить бедное животное, чтобы закончить игру. Раньше они были довольно распространены, но после того, как их начали использовать для квиддича, их количество резко сократилось. Теперь они, конечно, защищены, но все еще существуют фракции квиддичных пуристов, которые незаконно используют их в своих играх. Однажды я спас целую стаю из одной семьи в Уэльсе.
Персиваль нахмурился:
— Это ужасно.
— О, так оно и было, — Скамандер серьезно кивнул. — Бедняжки были в кошмарном состоянии. Мне потребовались недели, чтобы заставить их доверять мне. Я не мог помочь им в первый же день, потому что, как только я отпустил их, — они исчезли... И, как я уже сказал, я был ничтожен на метле, — Скамандер приглушенно хихикнул, и это был самый искренний смех, которого Персиваль никогда еще от него не слышал.
Было удивительно наблюдать за тем, как он вот так раскрывается. Все остальное общение Персиваля с ним было напряженным и нервным. Он уже наблюдал за этой страстью раньше, когда Скамандер говорил о существах, но то всегда были короткие вспышки, исчезавшие так быстро, что Персиваль был уверен, что ему это померещилось. Однако теперь Скамандер выпрямился и смотрел прямо ему в глаза.
Еще одно воспоминание всплыло в голове Персиваля:
Скамандер, решительно поджавший губы и склонивший голову, отчитывает его с полоской голубой глазури над бровями.
Тогда ситуация казалась нелепой, но теперь Персиваль оглядывался на нее с неохотным восхищением:
очень редко кто-либо оказывал ему подобное сопротивление.
— Сейчас они у вас? Эти птицы? — спросил Персиваль. Он хотел, чтобы Скамандер продолжал говорить в том же духе, и если все, что для этого требуется, — это разговор о существах, то Персиваль может болтать о сниджетах хоть весь день. Или, по крайней мере, до возвращения Голдштейн. Вопреки распространенному мнению, Персивалю не то чтобы нравилось, когда его боялись. Почтительно припугнуты — да. Но он всегда чувствовал себя неудобно, когда люди шугались от него так сильно и искренне, как это делал Скамандер. Что ж... не то чтобы у него не было веских причин после того, как Персиваль вел себя в последнее время. Персиваль почувствовал, как первый комок вины скрутился у него в животе, но быстро отмахнулся от этого чувства.
— Честно говоря, я не уверен, — ответил Ньют. — Я отпустил их в резервацию сниджетов, но они так быстры, что, возможно, некоторые из них все еще прячутся в моем чемодане. Я уже давно подозреваю, что кто-то ворует еду у лунтелят.
Персиваль поднял брови. Он, конечно, читал описание чемодана Скамандера, но был ли он действительно настолько велик, что тот мог потерять в нем целую стаю животных?
— Тогда, быть может, вам стоит нанять какого-нибудь ловца, чтобы тот вошёл и поймал их? — с усмешкой предложил Персиваль.
Скамандер тихо рассмеялся.
— Только если у вас есть какие-то рекомендации, — сказал он. — Я могу пообещать им хорошую тренировку.
Он поймал взгляд Персиваля, и самая искренняя улыбка осветила его лицо... Однако... через долю секунды от неё не осталось и следа. Он опустил глаза вниз, на свои колени, снова сгорбив плечи, и Персиваль озадаченно нахмурился.
Неужели он сделал что-то не так?
— Ваш брат, — сказал он, подыскивая тему, которая не заставила бы Скамандера чувствовать себя неловко. — Это, должно быть, Тесей, верно? Аврор?
— Да... — ответил Ньют. Однако то, что Персиваль счел безобидным разговором, заставило голос Скамандера полностью утратить то возбуждение, с которым он обсуждал своих созданий.
Теперь Персиваль вспомнил Тесея Скамандера. Трудно было забыть такого человека, даже если беседа Персиваля с ним о технике волшебных палочек была короткой и незапоминающейся. На первый взгляд братья были похожи друг на друга: оба с неуклюжими фигурами и кудрявыми волосами, которые всегда выглядели так, словно они оба только что вышли после боя. Но гордая осанка Тесея и его буйный характер просто кружили всем головы, в то время как Скамандер всегда выглядел так, будто пытался раствориться в толпе и слиться с окружающими (чего ему никогда в жизни не удастся).
Персиваль никогда бы не подумал, что два родных брата могут быть такими антиподами друг друга, но сейчас он был просто благодарен за то, что у него есть хоть какая-то основа для разговора.
— Я встречался с ним однажды, — сказал Персиваль, — на конференции. У нас был прекрасный разговор. Поразительно, насколько вы отличаетесь от него.
— Да, — скомкано согласился Скамандер, ерзая на стуле, — кажется, мне уже говорили об этом...
На мгновение между ними воцарилась тишина, а потом... Персиваль вдруг осознал то, что он только что сказал.
—
Нет, я не имел в виду... я только хотел сказать, что он и вы очень...
Черт. Я хотел сказать, что вы не то чтобы
не очень приятный, на самом деле вы... — Персиваль замолчал, обнаружив, что Скамандер пристально наблюдает за ним. Он откашлялся и нахмурился, быстро приводя мысли в порядок. — Ваш брат творил чудеса во время войны. Вы можете им гордиться, мистер Скамандер.
— Я горжусь.
Снова воцарилось неловкое молчание, и на этот раз Персиваль не пытался его прервать. Он снова взял ручку и наклонился, старательно что-то записывая. Он понимал, что каждое написанное им слово еще больше портит его отчет, но сосредоточиться на нём было куда проще, чем на Скамандере. Даже сейчас, когда Персиваль старался вести себя с ним мягче, ему все равно не удалось построить с ним успешную беседу. Чёрт возьми, как же это сложно. Как будто тот нарочно пытался усложнить ему задачу. Он вспомнил слова Пиквери:
«Ты не понимаешь, какой элемент... хаоса он несет с собой». И если Персиваль и не понимал этого раньше, то теперь, кажется, начинал понимать.
Несколько мгновений спустя, когда единственным звуком в большом кабинете стало царапанье ручки по бумаге, Скамандер спросил:
— Это моя книга?
Персиваль остановился и поднял глаза. Скамандер смотрел на стопку книг и отчетов, которые Персивалю еще предстояло просмотреть. На самом верху лежал знакомый ярко-зеленый переплет, и по шее Персиваля пополз незнакомый жар.
— Да, — ответил он, — президент Пиквери дала мне её.
Два красных пятна появились на щеках Скамандера, ярко сияющие под россыпью веснушек. Персиваль повертел ручку в пальцах, не в силах взглянуть на него.
— Я думаю, что она довольно хороша.
— О, правда?
— Да, — сказал он. — Мои поздравления.
— Спасибо.
— Правда, я не очень хорошо разбираюсь в магических существах, но все же.
— Ну, — протянул Скамандер, — тогда... я надеюсь, что она чем-нибудь поможет вам.
— Уверен, что так и будет.
Снова тишина.
Персиваль чувствовал, что должен что-то сказать. Может быть, обсудить книгу? Но в голове было так пусто. Что это с ним сегодня? Возможно, стресс начинал слишком сильно действовать на нервы и ему действительно следует сделать перерыв.
Дверь снова распахнулась.
— Боже мой, — входя, сказала Голдштейн. Теперь ее рубашка была застегнута на все пуговицы, но выглядела девушка еще более измученной, чем прежде. — Простите, что я отсутствовала так долго. Они укрылись в почтовом отделении, и нам пришлось обшарить все ящики, чтобы найти их. Сейчас они в камерах.
— Хорошо, — сказал Персиваль, пытаясь придать своему голосу немного властности и стряхнуть с себя... стряхнуть с себя
что? В общем, что бы то ни было. — На чем мы остановились?.. Так вот, президент Пиквери планирует выступить сегодня вечером перед народом, так что я должен... — он замолчал, снова взглянув на книгу Скамандера. Золотые буквы, выбитые на корешке, сверкали на свету:
«Фантастические твари и где они обитают», автор — Ньютон Скамандер.
— Мистер Грейвс? — спросила Голдштейн.
— У меня есть идея, — сказал Персиваль скорее самому себе, чем кому-либо еще. Он повернулся к Скамандеру, который снова смотрел на него своими большими голубыми глазами...
Боже, как же они светятся... — Мистер Скамандер, как вы относитесь к публичным выступлениям?
- - - - - - - - - - - - ⊱❪ 🦊 ❫⊰ - - - - - - - - - - - -
— Это самое худшее, что мы когда-либо делали, — раздался шепот Голдштейн прямо возле его уха, и Персиваль слегка отстранился, не отрывая взгляда от Пиквери.
— Ты прекрасно знаешь, что мы делали вещи и похуже, — пробормотал Персиваль. — А теперь замолчи и слушай внимательно.
— Уверяю вас, мы делаем все, что в наших силах, чтобы докопаться до сути, — сказала Пиквери. Камеры щелкали и вспыхивали в толпе репортеров, собравшихся перед ней. Зачарованные блокноты, парящие среди них, делали яростные заметки.
— У вас уже есть подозреваемые? — пропищал тонкий голосок из задних рядов толпы, и Пиквери посмотрела в ту сторону. Она была одета в блестящее черное платье, которое растекалось вокруг заостренных красных каблуков. Выражение её лица было спокойным и уверенным.
— Нет, — ответила она, — так как мы верим, что преступник — не человек. Мы полагаем, — продолжила она, повышая голос, чтобы перекричать внезапно начавшийся гул, — то, что делает это, является магическим существом. Поэтому мы обратились за помощью к мистеру Скамандеру — автору бестселлера
«Фантастические твари и где они обитают». Мистер Скамандер консультирует нас по этому делу, и с его помощью мы надеемся в скором времени раскрыть это дело, прежде чем пострадает кто-либо еще.
Зал мгновенно вспыхнул щелчками камер и громкими выкриками. Персиваль недовольно поморщился. Они находились в главном конференц-зале, заняв самые высокие места над головами репортеров, чтобы внимательно наблюдать за происходящим. Пиквери стояла на возвышении перед толпой, а в нескольких шагах позади нее — с ноги на ногу нервно переминался Скамандер. Отсюда Персиваль прекрасно видел его испуганное лицо, и его охватило внезапное сомнение. В то время это казалось хорошей идеей, но теперь, когда Скамандер действительно стоял там...
Боже, он ведь едва может поддерживать разговор с одним человеком. Как же он собирается справиться с десятками надоедливых репортеров?
Рядом с ним тяжко застонала Голдштейн.
— Куини снесет мне голову, — пробормотала она.
— Мистер Скамандер! — крикнул кто-то из толпы. Крошечный волшебник прыгал вверх и вниз, яростно размахивая ручкой в воздухе. Шляпа слетала с его головы при каждом прыжке, откидываясь назад под разными углами. — Мистер Скамандер, у вас есть какие-нибудь предположения, что это за существо?
Скамандер пошевелился и неуверенно посмотрел на Пиквери, словно ища совета, но, когда та ничего не сказала, снова повернулся к толпе.
— Что ж, — сказал он так тихо, что Грейвс едва расслышал его, — у меня есть несколько идей. Это немного сложно, но я уверен, что с дальнейшими исследованиями мы к чему-нибудь придем.
— Мистер Скамандер! — вперед вышла ведьма с длинными рыжими волосами. Рядом с ней вспыхнула камера, и Персиваль заметил, как Скамандер слегка вздрогнул. — Что за существо может держать людей неделями, прежде чем убить их?
— Существует много животных, которые держат добычу в плену, — ответил Скамандер. — Акромантулы, например, склонны к...
— Мистер Скамандер, а не вы ли в прошлом году натравили на Нью-Йорк несколько тварей?
Скамандер поколебался.
— Это был несчастный случай, — скованно пробормотал он, и Персиваль гневно застонал, когда пресса вновь оживилась.
— Мы должны вытащить его оттуда! — сказала Голдштейн, вцепившись в подлокотник своего кресла.
— Нет, — пробурчал Персиваль. — Он справится.
— Тогда возможно ли, что это снова одно из ваших созданий?
— Нет, — голос Скамандера стал тверже. Кажется, это снова была та самая защитная реакция, которую он уже демонстрировал Персивалю в булочной немага.
«Отлично, используй это», — про себя побуждал его Персиваль.
— Все мои животные учтены, и я могу заверить вас, что ни одно из существ, находящихся в моем распоряжении, не опасно. То, что делает это, вероятно, напугано или...
— Вы сочувствуете убийце, мистер Скамандер?
— Конечно нет! Я только пытаюсь сказать, что...
— Будут ли еще исчезновения?
— Я надеюсь, что нет, но...
— Как вы относитесь к тому, что ваша книга обогнала
«Квиддич с древности до наших дней» в опросе «Книга месяца»?
— Я... я не думаю, что это...
— Вы с кем-нибудь встречаетесь, мистер Скамандер?
— Ч-что? У-умоляю вас...
— Разве вы не из Лондона, мистер Скамандер?
— В-верно, я вырос в...
— Мистер Скамандер, вы намерены предложить свои услуги всем странам, если у них возникнут проблемы с магическими существами, или же только МАКУСА?
— Я... я не знаю...
— Довольно! — Пиквери пресекла это нарастающее сумасшествие одним-единственным словом, и репортеры тут же отступили. Грейвс выдохнул с облегчением: они с Голдштейн были уже наготове, чтобы вмешаться. В конце концов, Персиваль не собирался позволить Скамандеру испортить репутацию следствия. — Если вы хотите задать мистеру Скамандеру вопросы о его книге, вам придется записаться на личное интервью. А до тех пор мы вынуждены закончить.
Персиваль, крепко вцепившись в подлокотники, наблюдал за тем, как Пиквери что-то шепчет Скамандеру, который последние тридцать секунд оцепенело смотрел на толпу. Отстранившись, она завела руку ему за спину и повела прочь с платформы, не обращая внимания на крики репортеров.
— Идем, — небрежно бросил Грейвс, поднимаясь на ноги. Ботинки Голдштейн стучали у него за спиной, когда они спускались по узкой лестнице, ведущей на первый этаж. Он все еще слышал, как десятки репортеров покидают комнату, громко переговариваясь между собой, но, когда они повернули направо и двинулась дальше по коридору, их голоса начали медленно затихать.
Персиваль действительно ненавидел репортеров.
— Это было ужасно, — пыхтела Голдштейн позади него. — Боже, Куини с меня шкуру сдерет...
Персиваль резко завернул направо. По обе стороны от них показались ряды безымянных дверей. Шаги Голдштейн озадаченно замедлялись, но он продолжал уверенно шагать к двери в самом конце коридора. Подойдя, он остановился и трижды постучал.
— Войдите, — раздался голос, и он тут же распахнул дверь.
Это был небольшой, неиспользуемый зал заседаний с большим круглым столом, занимавшим бóльшую часть пространства. Каждая комната в этом длинном коридоре была пуста: ненужная часть МАКУСА, о которой большинство сотрудников даже не подозревали. Пиквери всегда пользовалась им, чтобы расслабиться после напряженных встреч, и Персиваль предположил, что именно туда она и отправилась сегодня.
— Мадам президент, — сказал он, входя внутрь.
— Грейвс, — Пиквери выгнула бровь.
— Ньют! — Голдштейн протиснулась мимо Персиваля, резко притормозив возле Скамандера, как будто хотела прикоснуться к нему, но не была уверена в этом. Она с беспокойством посмотрела на него. — Ты в порядке?
— Я в порядке, — пробормотал Скамандер. Его глаза встретились с глазами Персиваля, и на мгновение Грейвс выдержал паузу, рассматривая его. Тот выглядел...
потрясенным. — Я... я сожалею об этом.
— Не смешите, все могло быть гораздо хуже, — Пиквери пренебрежительно махнула рукой. — Это на какое-то время отвлечет от нас публику. Грейвс, встретимся в моем кабинете, — она подошла к двери, уже распахнув ее, и задержалась, прежде чем уйти. — Хорошая работа, мистер Скамандер, — бросила она, не глядя на него, и вышла, прежде чем тот успел что-либо ответить.
— Ньют, ты уверен, что все нормально? — снова спросила Голдштейн.
— Я в порядке, Тина, правда, — ответил тот с полуулыбкой. Теперь на его щеках появился легкий румянец. Он поплотнее закутался в пальто и снова посмотрел на Грейвса. Возможно, теперь, после всей этой толпы, зрительный контакт с Персивалем уже не казался Скамандеру таким страшным.
Персиваль снова одарил его оценивающим взглядом. Он и не думал, что Скамандер способен справиться с этим: Грейвс не понаслышке знал, как трудно держать себя в руках перед легионами кровожадных репортеров. Персиваль бросил его на ринг, и тот вернулся, одержав победу. Это было... впечатляюще?..
— Отличная работа, — похвалил его Персиваль, осознавая, что улыбается, и через мгновение Скамандер нерешительно улыбнулся в ответ. — Вы получили одобрение Пиквери, мистер Скамандер. Совершенно невыполнимая задача.
— Да, но я уверен, что в глубине души она все еще ненавидит меня, — подметил Скамандер, неловко пожимая плечами, отчего Персиваль тихо рассмеялся.
— Хорошо, — сказал он через мгновение, — пойду узнаю, что ей нужно, я свяжусь с вами, если узнаю что-нибудь новое, — кивнув каждому из них по очереди, Персиваль направился к выходу.
— Благодарю вас, сэр, — сказала Голдштейн.
— Спасибо, мистер Грейвс, — повторил за ней Скамандер.
Персиваль остановился в дверях и, не оглядываясь, сказал:
— Всегда пожалуйста.
Он вышел, не успев решить, кому именно он отвечает.
- - - - - - - - - - - - ⊱❪ 🦊 ❫⊰ - - - - - - - - - - - -
Персивалю нравилось думать, что он порядочный аврор. Он полагал, что может позволить себе немного эгоизма в этом единственном аспекте своей жизни; в конце концов, он был директором департамента магического правопорядка, своего рода —
верховным аврором МАКУСА (термин, который он придумал с Пиквери много лет назад, когда они оба были очень-очень пьяны), однако это дело просто ставило его в тупик.
Немного поднимало дух то, что Голдштейн была в таком же замешательстве. Прошла уже неделя после пресс-конференции, и хотя не было обнаружено еще ни одного нового трупа и никто не исчез, они также ни на сколько не приблизились к решению этого вопроса. Первые несколько дней они провели, посещая каждое из мест исчезновения, где Скамандер все время подтверждал, что это было то же самое существо, основываясь на его магических следах. Существо не оставляло после себя абсолютно ничего, кроме своей энергии. Нигде не было никаких зацепок, и им нечем было заняться. Никогда еще Персиваль не был так взбешен.
Тем временем он вернулся к работе над своим делом о контрабанде. Всю динамичную работу выполняли несколько младших авроров, взвалив на него разработку стратегии. В понедельник он получил информацию, что его цель —
Винченцо Бьянки — был замечен в одном из баров в центре города, и уже во вторник он послал туда трех своих лучших авроров, чтобы произвести арест. Когда его уведомили, что дело закрыто и они ждут разрешения привезти Бьянки в МАКУСА, Персиваль впервые за неделю почувствовал себя более менее расслабленно.
Он быстро подписывал ордер на арест и отложил ручку. Бумага сложилась в самолётик, подпрыгнула в воздух и, слегка поклонившись своим острым носом, развернулась и помчалась прочь. В ту же секунду дверь кем-то распахнулась, и самолётик выпорхнул на волю.
— Ох! — услышал Персиваль тихий возглас удивления и приподнял бровь.
— Войдите, — позвал он, поводя плечами, чтобы ослабить скованность, наблюдая, как входит его посетитель. Наконец, увидев, кто это, он резко выпрямился. — Мистер Скамандер?
Скамандер нерешительно вошел, сжимая обеими руками потрепанный чемодан. Взгляд Персиваля опустился на него, и в нем неожиданно вспыхнул интерес: должно быть, это тот самый легендарный чемодан, который так часто фигурировал в прошлогодних отчетах.
— Простите, — сказал Скамандер, — ваша... м-м... бумага испугала меня.
— Не стоит беспокоиться. Проходите, садитесь.
Скамандер, как обычно, не стал снимать пальто, когда вошел. Он поставил чемодан на пол рядом со стулом.
— Чем могу помочь? — спросил Персиваль. Он понятия не имел, зачем Скамандер здесь. Он не видел этого человека в течение последних двух дней; он подозревал, что Скамандер вернулся к своим повседневным делам в Нью-Йорке, не имея никакой информации для расследования. Персиваль лениво гадал, что это вообще за дела? Шнырять по округе в поисках бродячих животных, которых можно приютить?
— Вообще-то, я искал Тину, — Скамандер быстро заморгал, уставившись на чернильницу Персиваля. — Куини — то есть, ее сестре — нужно было узнать, вернется ли она к обеду, а я не был занят, поэтому решил помочь.
— Я послал мисс Голдштейн произвести арест, — объяснил Персиваль, — но она должна вернуться через несколько минут. Могу я предложить вам чего-нибудь выпить?
— О, нет, пожалуй, откажусь, — ответил Скамандер, и его губы изогнулись в вежливой полуулыбке.
— Хм, — Персиваль встал и подошел к кофемашине, махнув рукой, чтобы налить себе чашку кофе. — Так это тот самый чемодан?
— Что? — Скамандер посмотрел на чемодан, словно только сейчас осознав, что тот с ним. — Ох. Да.
— Вы всегда носите его с собой, как защитное одеяло?
Рука Скамандра сжалась на ручке, и Персиваль отвернулся, чтобы скрыть усмешку, вручную размешивая сливки в кофе.
— Я чувствую себя лучше, когда он со мной. — Ради бога, в его голосе что, действительно прозвучали нотки возмущения? — Это предотвращает любые чрезвычайные ситуации.
— О, правда? Каким же образом? — Персиваль раздраженно повернулся к Скамандеру и склонил голову набок, поднося чашку к губам.
Персиваль был в бешенстве, он не видел Скамандера уже несколько дней и словно чувствовал себя лишенным того румянца, который сейчас вспыхнул на щеках Скамандера, будто по команде: ему нравилось ставить людей в неловкое положение. Это была та маленькая садистская жилка, присущая ему с детства, и Скамандер сейчас казался отличной мишенью. Тот на мгновение замолчал.
— Если кто-то из моих зверей пострадает — я хочу быть рядом, чтобы помочь.
Персиваль изумленно уставился на него; такого ответа он никак не ожидал.
— Что ж, — пробормотал он, на этот раз тщательно подбирая слова. — Значит... им повезло, что у них есть вы.
Скамандер мгновенно стал ярко-розовым и поерзал на стуле, чувствуя себя неловко.
— Как долго, вы сказали, будет Тина?
Персиваль уже открыл рот, чтобы ответить, но внезапный спазм в животе остановил его, когда сработал сигнал тревоги. Он с громким стуком опустил кофе обратно на стол, отчего Скамандер слегка вздрогнул.
— Пойдемте со мной, — сказал он, проходя мимо и хватая пальто со стула.
Скамандер быстро засеменил за Грейвсом, стремительно шагавшим через департамент авроров и по пути натягивающим на себя пальто. Вокруг них разговаривали и работали сотрудники, а над головами носились маленькие бумажные самолетики. В одном углу Лейкс и Эйзенхауэр кричали и смеялись, швыряя друг в друга бумажные шарики и прячась за столы в качестве укрытия. Заметив приближающегося Грейвса, они испуганно замерли, а на их лицах быстро отразилось чувство вины.
— Вернулись к работе! — рявкнул Персиваль, не глядя на них. — Иначе я уволю вас обоих!
Уходя, Грейвс услышал, как быстро они схватились за свои ручки. Персиваль свернул в коридор, ведущий в атриум, заставляя прохожих расступиться перед ним. Скамандер тяжело дышал позади, еле поспевая за ним и прижимая чемодан к груди, время от времени спотыкаясь о собственные ноги. Лифт уже был открыт и ждал их в конце коридора.
— Атриум, без остановок! — прикрикнул он на домового эльфа, сидевшего за пультом управления. Тот что-то пробормотал себе под нос и нажал на кнопки, с тяжелым лязгом закрывая двери.
Когда они остановились на первом этаже, Персиваль толкнул двери, прежде чем они полностью открылись, шагнул в атриум и поднялся по лестнице, ведущей на мостик. У начала моста собралась небольшая группа: трое изысканно одетых авроров и маленький человек, которому, похоже, наскучила сама жизнь.
— Мистер Бьянки, — сказал Персиваль, останавливаясь перед ними. Авроры окружили его со всех сторон, направив на него свои палочки. Его руки безвольно повисли, скованные магией на запястьях. — Как мило, что вы снова с нами.
— С превеликим удовольствием, мистер Грейвс, — Бьянки поклонился как можно царственнее. — Вы уже сделали ремонт?
— Весьма основательно, — кивнул Персиваль. — Я думаю, вам особенно понравятся камеры.
— Я надеюсь, что вы переделали пол, тот бетон был просто ужасен, — его голос был таким же маслянистым, как и его волосы, а рот приподнят в ухмылке, хотя в его глазах бушевал гнев. — Вы не могли бы отозвать отсюда ваших собак?
Персиваль коротко кивнул своим аврорам, и Голдштейн пристально уставилась на Ньюта.
— Палочки вниз, — приказал он. — Я сам провожу мистера Бьянки в его камеру.
— Ньют, — прошипела Голдштейн, когда опустила палочку и отошла вместе с остальными, чтобы Персиваль мог занять их место. — Что ты здесь делаешь?
Что-то странное промелькнуло на лице Бьянки, и он заинтересованно поднял голову, посмотрев поверх плеча Персиваля.
— Мистер Скама-а-андер, — протянул он, и в его словах прозвучало холодное веселье. — Как приятно видеть тебя снова.
Грейвс с трудом удержался от того, чтобы не раскрыть рот, и резко обернулся. Лицо Скамандера исказилось таким выражением, какого Персиваль никогда не видел ранее. Жесткость и суровость сделали его почти неузнаваемым, и незнакомая дрожь неосознанно пробежалась по спине Персиваля.
—
Бьянки, — cказал Скамандер. Его голос прозвучал резче, чем когда-либо.
— Ты теперь один из маленьких сторожевых псов МАКУСА? Должен сказать, что твои таланты гораздо больше подходят для других целей.
— Во что ты ввязался на этот раз?
— Все как обычно, не делай вид, что не знаешь, — губы Бьянки злобно дрогнули. — Что? Твои драгоценные чувства задеты тем, что ты даже не знал о том, что мы здесь? Если тебе от этого станет легче, то мы и понятия не имели, что ты тоже в Нью-Йорке, иначе бы обязательно заскочили поздороваться.
— Скамандер, — яростно шепнул ему Персиваль так тихо, чтобы Бьянки не расслышал, — не хотите ли объяснить, почему вы так близко знакомы с этим преступником?
Но это было бесполезно.
— О, у нас с мистером Скамандером богатая история, — сказал Бьянки, ухмыляясь, зажав язык между острыми зубами.
— Это не так, — отрезал Скамандер. Он, казалось, хотел сказать что-то еще, но засомневался. Ньют глубоко нахмурился и поджал губы, протиснувшись с чемоданом в руке мимо Персиваля. Глаза Бьянки были прикованы только к его чемодану, как у кошки к мышке, а рот искривился от жадности.
— Чудный у тебя чемоданчик, Скамандер, нам всем не терпится заполучить его в свои руки.
— Здесь бродит какое-то существо и убивает людей, — Скамандер подошел так опасно близко, что Персиваль неосознанно рванулся вперед, а рука уже потянулась к палочке. — Что ты об этом знаешь?
Бьянки наклонился вперед, пока его нос не оказался всего в нескольких дюймах от лица Скамандера.
— А какую сделку может предложить мне МАКУСА, м?
— Значит, ты что-то знаешь, — прищурился Скамандер.
— Ньют, что происходит? — спросила Голдштейн, быстро переводя взгляд то с Бьянки, то на Скамандера.
— Этот человек, — сказал Ньют, не отрывая от него взгляда, — очень влиятельный контрабандист магических зверей. Он и его друзья держат множество опасных существ. И, если кто-то из них сбежал... тогда, возможно, это и есть причина всех исчезновений.
