***
На участке за столом около небольшого дома сидела семья — бабушка, мать и дочка. Маленькая девочка — её звали Паула — допытывала свою маму, почему папа не придёт, а бабушка отвечала, что мама с папой поссорились, но скоро помирятся. Женщина, оторвав взгляд от дочери, повернула голову к пожилой женщине и слегка укоризненно произнесла: — Мам! Не говори глупостей. Пожилая женщина хотела что-то поспешно ответить, но она ничего так и не сказала, потому что её дочери кто-то позвонил и та ретировалась в дом, чтобы ответить на звонок. Её вызвали на работу, сообщив, что у них ограбление с заложниками и инспектор им очень нужна. Женщина, немного подумав, сказала, чтобы за ней приехали. Через несколько минут она была в палатке около здания Монетного Двора. Женщина зашла внутрь, отодвинув прозрачные клеёнчатые шторы, и сразу же начала задавать вопросы, чтобы иметь представление о сложившейся ситуации. На все эти вопросы отвечал её коллега и по совместительству друг, полный мужчина средних лет в очках — Анхель Рубио. Она прошла к многочисленным мониторам и аппаратуре, попросив её связать со зданием Монетного Двора. Женщина надела наушники с микрофоном и, закрепив карандашом свои длинные густые русые волосы, ожидала ответа. В том же кабинете остался Берлин, подошедшие не так давно Москва и Денвер, а остальные были отправлены следить за заложниками и ждать дальнейших указаний. Звонок поступил вовремя, чётко по плану, как будто он был известен абсолютно всем, как будто это было какое-то представление в театре, очень отлажено отрепетированная постановка. Один уголок губ мужчины дёрнулся изображая на его лице подобие лёгкой ухмылки, и он, лишь немного помедлив, перенаправил звонок Профессору. Серхио неизменно следил за мониторами и ждал планового звонка и, когда тот раздался, он, подобно своему брату, улыбнулся, снял трубку и, откладывая её в сторону, поставил на громкую связь. Когда он говорил, голос его искажался программой, специально настроенной для него Рио. — Алло, это Ракель Мурильо, инспектор, ответственный за операцию. С кем я говорю? — представилась женщина. — С грабителем, ответственным за налёт, — отвечал Серхио спокойным голосом, взяв в руки небольшой квадрат красного листа и складывая его пополам — он делал оригами в виде птичек, это его успокаивало и позволяло мыслям собраться в одну кучу. В участке засуетились и оповестили, что это преобразователь голоса. А Серхио тем временем продолжал говорить: — Как дела у Ваших друзей? — ей-богу, как будто знакомой по телефону позвонил, а не с инспектором переговоры вёл. — В данный момент у нас нет жертв. — Вздохнув, ответила Ракель. — Рад слышать, — ровно произнёс Маркина, — действительно рад. — Извините, я Вас плохо слышу. — Да, да, Вы простите за этот голос, но Вы должны понимать, что это ради защиты моей личности на случай, если Вы дадите нам вертолёт и мы полетим в Бразилию. — Вам нужен вертолёт? — немного удивлённо спросила инспектор. — Я хочу вести переговоры с тем, кто не будет заговаривать нам зубы и кому не нужно ничьё разрешение, чтобы ответить «да» или «нет». — В таком случае, Вам нужен президент, но, раз уж он занят и управляет страной, я попробую его заменить. Ещё вопросы есть? — интересуется саркастично женщина. Серхио молчит несколько секунд, в последний раз про себя репетирует фразу и отвечает: — Да. Что на Вас надето? — будничным тоном спрашивает он, заставляя даму в палатке опешить, вводя всех остальных там присутствующих в ступор. Грабители, сидевшие в Монетном Дворе, слушали этот разговор и усмехнулись, услышав эту фразу. Ракель, подумав, что ей послышалось, не до конца понимая, переспросила «что?» и получила в ответ тот же вопрос, а после объяснение, сказанное таким обыденным тоном, словно он про погоду говорил, — Вы не считаете, что одежда многое говорит о человеке? — Я бы ответила на Ваш вопрос, но нас сейчас слушают разведка, представители МСЭ, начальник спецназа и несколько офицеров. — Оповестила инспектор, оглядывая всё помещение и сотрудников, которые стояли и слушали этот диалог. — Тогда представьте им меня и передайте им «привет». —Все таким же будничным тоном отозвался Профессор, завершая складывать из бумаги очередную птичку, — Очень рад знакомству, жаль, что я не могу назвать своё имя, но вы можете звать меня Профессор, так меня все зовут. К микрофону подошёл Анхель и, получив одобрительный кивок от Ракель, представился Профессору помощником инспектора. Далее с Серхио поздоровались некоторые сотрудники, находившиеся в палатке, кто-то даже спросил у него «как дела?», но спросил ради спросить. Дальше инспектор спросила, чего они всё-таки хотят. — Дабы прояснить ситуацию, — начал Профессор в ответ на вопрос инспектора, — скажу, что... нам не хватило пары секунд, чтобы уйти, но мы прекрасно можем себя защитить, поэтому, давайте как-нибудь без захвата. Я могу Вам верить, инспектор? — Конечно. — Немного помолчав, ответила Ракель и натянуто улыбнулась куда-то в экран компьютера, — Но чтобы я Вам доверилась, окажите мне одну услугу: отпустите школьников, они несовершеннолетние. Так будет лучше. — Но инспектор, — опустив просьбу, сказал деловито Профессор, — Вы так и не ответили мне, что надето на Вас. — И снова этой фразой заставил грабителейв здании усмехнуться. — На мне серый костюм, — женщина оглядела себя, будто забыв, в чём она, — синяя рубашка, чёрные сапоги на каблуках и, думаю, пока этого достаточно. — Инспектор, — голос Профессора прозвучал слегка с упрёком, — женский костюм может состоять как из брюк, так и из юбки, в следующий раз будьте точнее, а пока, — сделав паузу, проговорил он, — я подумаю над Вашим предложением. — И положил трубку. Инспектор распорядилась, чтобы над зданием летали вертолёты, не давать им ничего — ни воды, ни еды. К Ракель подошёл полковник Прието, сказав, что он и ещё две главы спецназа считают, что необходимо захватить грабителей немедленно. Женщина в ответ сказала, что полковник здесь исключительно для того, чтобы высказывать мнение. Между ними пронеслась искра, означавшая дальнейшую словесную перепалку. Полковник напомнил Ракель о не лучших временах в её жизни, имея в виду то, что женщина подала заявление на своего бывшего мужа о жестоком обращении. Ракель не растерялась и, помедлив немного, сообщила всем в открытую: — Если кого-то интересует моя личная жизнь, то это дело уже в прошлом и находится в руках судьи. — Она подошла к Прието и с саркастическим выражением лица едко кинула в лицо фразу, предназначавшуюся исключительно ему: — Спасибо за Вашу чуткость, полковник.***
В здании Монетного Двора было спокойно, насколько можно было судить относительно текущей обстановки. Овечку Элисон Паркер отвели в отдельный кабинет, приставит к ней Рио, чтобы тот не спускал глаз с неё. Рио попросил её раздеться и надеть красный комбинезон. Девочка медленно начала раздеваться, начиная с блузки. Рио ради приличия отвернулся, подойдя к окну, но через зеркало, которое стояло на столе, изредко поглядывал исключительно для того, чтобы убедиться, что девчонка переодевается, а не удумывает план побега. Ребята сидели за столом в особняке. На улице было пасмурно и тоскливо, но грабителей это не беспокоило, к тому же в помещении был камин, который придавал атмосфере уюта и тепла. Они обсуждали, кто что купит на деньги, напечатанные в Монетном Дворе. Многие сидели за круглым столом и делились своими мечтами, а кто-то стоял у окон и молча слушал говор. Берлин находился рядом с завешанной тюлем деревянной дверью, ведущей на улицу, подпирая стену, улыбался непривычной для многих улыбкой на каждую высказанную мечту. Лондон находился неподалёку от него, сидел на стуле, развернув его спинкой к столу и облокачиваясь на неё сложенными руками, а Палермо занял место на подоконнике, сложив ногу на ногу. Токио с Рио собирались купить себе по острову, Денвер пока ещё точно не решил, но вот его отец, Москва, мечтает записать альбом. — А я хочу стать пилотом и иметь собственный самолёт! — Задорно произнесла Найроби, поднеся стакан с напитком к губам и отпивая оттуда. — Зачем становиться пилотом, если можно нанять его, денег ведь много? — поинтересовалась Токио. — Не, не, ты не врубилась! Я хочу выпендриться и сказать в рацию: «Приём! Прошу разрешения на посадку!» — Пафосно объявила длинноволосая брюнетка. Все посмеялись, но одобрительно закивали, соглашаясь с тем, что идея действительно великолепная. У Берлина, как многие посчитали, как-то всё скучновато: собственная винодельня — ничего интересного и фееричного, как у той же Найроби. Дакар с Тираной скооперировались и решили, что построят гигантский шикарный дом с огромным количеством комнат и бассейном на участке, Дублин решил, что тоже хочет внести вклад в какую-то недвижимость и сказал, что было бы неплохо построить какой-нибудь отель на берегу моря с наикрутейшим дизайном. Торонто мечтал о собственной команде медиков и хотел иметь огромную лабораторию с дорогущей и самой лучшей техникой и аппаратурой в мире. Сантьяго хочет открыть завод по производству фейерверков, в свою пользу сказав, что взрывы — это круто, а когда они ещё и такие красочные, в небе — круче вдвойне. Потом Найроби обратилась к Графу: — А ты, Лондон? О чём мечтаешь? — Да, о чём мечтает наш Граф? — саркастично спросил Торонто, сняв очки и протирая их краешком хлопковой футболки. — Уже предугадываю, что кто-то обязательно похихикает надо мной, — проговорил Лондон, и все уже на этом моменте усмехнулись, — эй, я ведь даже не начинал! — Граф улыбнулся, продолжая, — Итак, я хочу себе, во-первых, огромный замок в готическом стиле времён средневековья где-нибудь недалеко от какого-нибудь города, чтобы все мимо проезжающие смотрели, раззинув рты, и завидовали, во-вторых, хочу собственное казино, и в-третьих, хочу заняться дизайном одежды. Все начали смеяться и Сантьяго решил всё-таки произнести: — Заметь, до третьего пункта никому не было смешно. — Да он Граф, замки и подобная ересь была очевидна, но дизайн, — сказал Торонто, выделив интонацией последнее слово, в шутку выстёбывая друга, — это ты загнул, дорогой. — Все разразились смехом. Берлин, ведя за собой Денвера и поманив рукой Лондона, что стоял на втором этаже, наблюдая за заложниками сверху, спустился вниз и прошёлся мимо коридора из заложников, которых он попросил подняться. Те были ещё с масками на глазах, поэтому: — Снимите с себя маски. — Проговорил Берлин, но, заметив, что заложники колеблются, повторил командным голосом, — Снимайте маски! — когда люди сделали то, что он просит, мужчина продолжил: — Итак, кое-что произошло, но, несмотря на вертолёты, надеюсь, нам дадут пару часов тишины и вы сможете отдохнуть. Скоро вам выдадут спальные мешки, воду и сэндвичи. И окажите мне одну услугу — разденьтесь. — Все заложники шокировано переглянулись между собой, и только после этого Берлин разъяснил: — Я дам вам красные комбинезоны, такие же, как у нас, чтобы вас ничего не стесняло. Денвер с Лондоном параллельно со словами Берлина раздавали упакованные в полиэтиленовые пакеты красные комбинезоны и серые футболки заложникам. Денвер ходил по правой стороне, а Лондон по левой. Ира, находящаяся по правую сторону от лестницы, испуганными глазами смотрела на Антона, который был напротив неё. К Шастуну подошёл Лондон, загораживая Кузнецовой обзор на своего молодого человека своим ростом, тем самым заставив девушку заволноваться немного больше на несколько секунд. Граф дал в руки парня комбинезон, а после случайно пересёкся с ним взглядом и прошёл дальше, всучивая пакет следующему заложнику. Артуро возомнил себя героем и осмелился попросить Берлина отпустить тех, кто не сможет провести ночь в таких условиях: беременных женщин, детей, сердечников. К нему подошёл Денвер: — Ты чё, сука, самый умный что ли? — Тише, Денвер, это мой хороший друг, мы с ним оба без ума от кино. — Издевательски протянул Берлин, улыбаясь и уходя к лестнице, где по обе стороны стояли Хельсинки и Осло. Денвер провёл рукой по носу, подошёл к Артурито и резко направил на него дуло пистолета, заставляя всех остальных заложников вскрикнуть в ужасе, а после прокрутил оружие в руке, приказывая директору взять его в руки. — Меня твоё мнение не интересует, бери, блин, чёртов пистолет! — когда директор дрожащими руками перехватил оружие, парень продолжил, направив его руку со стволом себе в грудь: — Теперь стреляй, стреляй говорю! Если не выстрелишь ты, выстрелю я! — Денвер достал второй пистолет и прицелился в голову Артуро, — Считаю до десяти! Денвер начал отсчёт, Артуро сначала умолял парня не заставлять его стрелять, но в итоге, когда счёт дошёл до семи, директор нажал на курок и не услышал выстрела. Денвер, посмеявшись своим странным звучным смехом, похлопал директора по плечу и, обхватив его лицо руками, поцеловал в лоб: — Это игрушка, Артурито, но ты молодец! — и ушёл к остальным. — Вы получите бутафорское оружие, скоро нам понадобится ваша помощь. — чётко проговорил важным голосом Берлин, вновь прохаживаясь между заложниками, пока Хельсинки и Осло раздавали оружие, — Как вы поняли, вам нужно просто слушаться и делать то, что мы говорим. Доверьтесь нам. И слушайтесь. — Что-то я не замечал, он всегда таким важным петухом был? — спросил Дублин, стоя на втором этаже справы от лестницы вместе с Торонто и Дакаром. — А ты, хочешь сказать, не чувствовал бы себя важной курицей на его месте? — вопросом на вопрос ответил ему Торонто, заставляя Дакара прыснуть от смеха. — Э! Во-первых, я сказал «петух», а не «курица», и во-вторых, я бы был важной шишкой. — говорил Дублин, скрещивая руки на груди и приподнимая бровь. — Шишка у тебя на лбу будет, если Берлин узнает, что ты назвал его петухом, — саркастично подметил Торонто. — Хорош собачиться. — Усмехнувшись, сказал Дакар, кинув взгляд на Сантьяго, Тирану и Палермо на противоположной стороне, которые с чего-то хихикали.***
Спецслужба выяснила, что в здании среди заложников находится дочь посла Великобритании, и собиралась начать штурм, чтобы вытащить оттуда девочку. Естественно, полиция в лице инспектора Мурильо об этом не знала, отчего и разозлилась, заметив на улице подъезжающий отряд разведки. Раздражённая, она вернулась в палатку и начала выведывать у полковника Прието причину, почему сюда прибывают отряды. Он скоро разъяснил ей, что в здании человек приоритетной важности — Элисон Паркер — и что они собираются брать Монетный Двор штурмом, ибо если они не сделают этого, наутро весь мир узнает о сложившейся ситуации с дочерью посла. Стоял очередной пасмурный день в Толедо, дождя не было, но тучи собрались, словно вот-вот, да и прольёт. Грабители поделились на две команды и, сообразив двое импровизированных ворот из деревянных стульев, играли в футбол. Граф, далекий от этого вида спорта, подпирал близлежащее дерево, наблюдая за игрой и за Профессором, который сновал туда и обратно, ведя счёт. Торонто с Сантьяго наоборот были чуть ли не закадычными друзьями с футболом, поэтому сразу же поддержали идею о небольшом матче, а чья была идея, они уже и не сумели вспомнить, согласившись так скоро на это предложение. После первого тайма Профессор, дождавшись, когда все займут места на траве, продолжал рассказывать план действий, ходя из стороны в сторону и мелко жестикулируя одной рукой на уровне своего лица. — ... Они зайдут через погрузку, начнут штурм первой же ночью и произойдёт это до четырёх утра, ведь в половину седьмого уже светает. Они думают, что мы не знаем, но у нас есть наша овечка. — Он показал прихваченную с собой фотографию Элисон Паркер. — И лучше бы им не колебаться со штурмом, ведь тогда мы сможем выиграть первую битву... Всё шло чётко по продуманному плану: штурмовой отряд двинулся к зоне погрузки, чтобы, проделав небольшое отверстие в стене, разведать обстановку внутри здания с помощью камеры. Но полиция не знает, что Профессор продумал каждый их шаг, поэтому грабители находятся постоянно впереди. И именно сейчас, по команде того же Профессора, вся команда и заложники во главе с Берлином двинулись к зоне погрузки, через которую они и заходили, где уже стоял пулемёт Браунинга, подготовленный Хельсинки, Осло и Тираной в первых часах пребывания здесь. Всем заложникам были выданы маски Дали, которые Берлин приказал надеть и своим членам команды. Они выстроились в шеренгу напротив стены, в которой просверливали отверстие снаружи. Тирану поставили за пулемётом Браунинга, рядом с ней был Дакар, готовый подать новую порцию патронов и держал автомат наперевес. Позади них частично каскадом выстроили заложников вперемежку с грабителями — не было ясно, кто есть кто, ибо одинаковая одежда и маски, скрывающие лица, не давали такой привилегии. Пулемёт был с двух сторон обложен мешками с песком, создавая ограду. Воры ждали... В кабинете с собранными средствами связи, сидя на стуле около окна под прицелом пистолета, находилась Элисон Паркер. Она, по команде Рио, разблокировав свой телефон и попав на нужную линию, прямо в прямой эфир по поводу текущих событий в Монетном Дворе, начала говорить. — Я заложница, я в плену, я Элисон Паркер, дочь посла Великобритании... — Всхлипывая, проговорила девочка. Инспектор распорядилась, чтобы установили устройство, отслеживающее звонки в пределах территории Монетного Двора, и приказала всем не пользоваться своими мобильниками, а также сказала записывать все сигналы и звонки, поступающие из здания. Случилось так, что по радио говорили о ситуации с захватом Монетного Двора, и девочка вышла на связь. Как только школьница начала говорить, полковник приказал остановить запись сию же минуту. — Прошу вас, — продолжала девочка, — не надо штурма. Мы все... мы все в одинаковой одежде и масках, нам выдали оружие. Не понять, где преступники, а где заложники. Если начнётся штурм, мы погибнем... не входите в здание. Пожалуйста... — Они не поймут в кого стрелять, полковник! — строго проговорила Ракель, смотря на монитор, где высветилось изображение с камеры, протиснутой через отверстие в стене погрузочного отсека: люди в комбинезонах и масках, два человека у пулемёта Браунинга, готовых дать отпор. — Отзовите отряд, Суарес, — она обратилась к офицеру полиции, стоявшему рядом с ней и Прието, — Это приказ. Через несколько мгновений Суарес проговорил в рацию «отбой» — и отряд, забрав камеру, вернулся к палатке. — Вот чёрт! — выругался полковник, хватаясь обеими руками за голову с проседью. Ракель сорвалась с места, чтобы уйти из этой треклятой палатки, но её остановил Прието, не очень аккуратно ухватив за предплечье. Инспектор резко развернулась и сказала, чтобы те довели начатое до конца, а сама она в этом участвовать не собирается, после Ракель развернулась и стремительным шагом направилась к выходу.***
— А теперь у нас начинается самое интересное! — задорно проговорила Найроби, держа в руке маску и излучая своей улыбкой позитив. Она прохаживалась мимо вновь выстроившегося коридора заложников по обе стороны от лестницы, за ней шли во всеоружии Осло, Токио, Дакар, Сантьяго и Москва. — С этого момента мы будем работать! Со мной идут... — Найроби начала считывать фамилии некоторых людей с помятого желтоватого листочка у неё в руках. Они все отправились за ней, Дакаром, Сантьяго, Токио и Москвой в цех, где печатали деньги, и приступили там к основной работе, в то время как оставшиеся заложники, за исключением тех, кто не мог работать руками, были отправлены вместе с Осло копать тоннель в качестве отвлекающего манёвра — всем нужно было дать понять, что грабители собираются уходить через тот тоннель, который выроют заложники, хотя на самом деле выход копали в другом месте. Сейф, открытый Москвой, из которого были вытащены и сложены в сумки деньги. Именно оттуда будет настоящий выход, но здесь будут копать сами грабители. Для начала им нужно пробить бетон, а после рыть землю, чтобы добраться до ангара Профессора, соединив два тоннеля: старый, который подготовил задолго до операции Серхио, и новый, который начинали рыть прямо сейчас грабители. Цех был огромен, в два уровня. В центре на втором уровне размещались станки, печатающие деньги, где по обеим сторонам от них ходили заложники, следящие за качеством работы оборудования; на этом же уровне по обеим сторонам от станков находились площадки, которые связывали железными лестницами первый и второй уровень, где были приставлены следить уже за работой заложников по одну сторону Сантьяго, по другую — Дакар; Токио с Москвой наблюдали за работниками внизу: там почти под железной сеткой площадок было множество компьютеров, тянущихся вдоль стен точно так же по обеим сторонам от станков; воодушевлённая, Найроби пробежалась по левой площадке, радостно выкрикивая «мы, мать их, печатаем деньги!» — Токио и остальные посмеялись, разделяя с Найроби её эмоции. Заложникам было приказано работать сутки подряд, каждые несколько часов должна была производиться проверка трафаретов и замена краски — всё шло своим чередом, по плану, как и должно идти.***
Тем временем Профессор, одетый как всегда в неизменный классический костюм, дошёл до кафе, которое находилось недалеко от палатки, и сидел в ожидании, смотря по телевизору новости. В кафе зашла инспектор, заказав кофе и вымученно присев на высокий стул у барной стойки, выудила телефон из чёрной сумочки и набрала матери. Трубку никто не взял, поэтому после слов автоответчика женщина записала сообщение, что она только закончила. Она хотела было продолжить, но телефон невовремя разрядился, заставляя её выругаться себе под нос. Инспектор спросила у баристы, нет ли у того зарядника, на что получила отрицательный ответ. В этот момент Профессор оборачивается всем корпусом к женщине, предлагая взять свой зарядник. Она, немного смутившись, согласилась и забрала провод из рук мужчины: — Просто нужно сделать пару звонков, — параллельно ставя телефон на зарядку, сказала Ракель. Серхио повернулся к ней боком и, предварительно поправив очки, сложил руки перед собой на стойку, похоже, сдерживая ухмылку, так невовремя рвущуюся наружу: всё шло чётко по плану.