Всего лишь шутка

      — Чёрт тебя дери, Сынчоль! Нельзя сказать такое гею, с которым ты, чтоб тебя, переспал случайно, а потом недоуменно хлопать своими гетеросексуальными глазёнками! — Джонхан шипел и зло жестикулировал, на последних словах тыча пальцем меня в грудь. — Ты это понимаешь, Чоль?!       — Я не совсем это имел в виду, Хани… — Мне стало страшно оттого, насколько я идиот.       — Да я, блин, понял, Чоль! Я понял! Я не тупой, в отличие от тебя! — Я бы обиделся в другой раз, но сейчас Джонхан был прав, правда, он не совсем понимал, насколько он прав, потому что я сказал то, что не хотел говорить так скоро, боже, я же сам ещё не до конца разобрался в этом всём. Я, не сдержавшись, застонал и закрыл лицо руками, а когда отнял их, то натолкнулся на притихшего и, кажется, почему-то смущённого Хани.       — Я хотел сказать, ты мой друг, ты нравишься мне, и я не хотел бы терять эту дружбу, несмотря на то, что мы натворили. — Джонхан испепелял меня взглядом, но остановиться я уже не мог: — Хотя вдруг мне не понравилось, и ты был безучастным бревном?       — Да как ты смеешь! Я не бревно! — Джонхан, кажется, обиделся и принял всё близко к сердцу. — Будь ты в сознании, просил бы добавки, чёртов грубиян!       — Боже, почему я никогда не замечал, что ты такой неженка? — На этих словах Хани немного напрягся, а потом как-то сразу растерял весь свой пыл, грустно улыбнувшись.       — Наверное, потому, что ты не замечал меня в целом. — Я даже не нашёлся, что сказать. — Не только меня, всех. Мы вроде как есть, а вроде бы нет, да?       — Я…       — Не оправдывайся только за то, что ты тот, кто ты есть. Мы ценим настоящее и искреннее. — Я не мог найти подходящих слов, потому что всё внутри меня кричало о том, что я всю свою жизнь жил неправильно и что Хани, и только он, именно то, что мне всегда было нужно, да только я не заслужил.       — Я хочу встречаться с тобой! — Я сам не понял, как выпалил это, придя в себя только в тот момент, когда Джонхан отвесил мне смачную оплеуху.       — Сынчоль, блин! — Боже, какой я идиот…       — Чаще, я имел в виду чаще!! — Джонхан закрыл лицо руками и даже зарычал, будто бы обессилев от моей тупости, но я действительно терял остатки своего мозга теперь в его присутствии и очень надеялся, что это эффект новизны ощущений и он скоро пройдёт.       — Мы видимся четыре раза в неделю, Чоль, чаще — это уже почти семейные отношения.       — В компании — это не то, я хотел бы узнать тебя немного лучше. — Я говорил это и понимал, как же глупо я звучу, как жалко и навязчиво.       — Для чего, Чоль?       — Я пытаюсь понять.       — Меня? Или себя?       — Нас обоих, Хани. — Я вздохнул и продолжил. — Я не ищу изъянов в себе или в тебе, я не кляну судьбу и тебя за произошедшее, но я пытаюсь понять, что в нас двоих такое, что эта ночь случилась. Ведь не первый раз я напиваюсь с мужиками и просыпаюсь с ними в одной постели, вспомнить только студенческую пору, ух! — Джонхан скептически поджал губы. — Но такого раньше не было, а я не из тех, кого можно заставить что-то делать против воли. И именно это я хочу понять, может быть, даже прочувствовать как-то, я не знаю.       — Насчёт прочувствовать — это я больше не обещаю, — я фыркнул на этих словах, — но по вторникам и четвергам вечером в моей кофейне мастер-классы с художницей, всякий раз приходит толпа тётушек и мы все рисуем цветы, поля цветов и ещё иногда корзины цветов, но обычно это очень весело. А в субботу я пью вино и гуляю по городу.       — Один?       — Что?       — Гуляешь. Один? — Мне было важно это знать.       — Да, Чоль, я гуляю один. — Хани звучал грустно. — Лишь я и город. У нас с ним свидание.       — Завтра четверг. Будет свободное местечко на ещё одного человека на вашем мастер-классе? — Джонхан улыбнулся уже совсем по-другому, как-то искренне и открыто.       — В семь, и без опозданий!       В тренажёрке было неловко. Не так неловко, как я уже себе придумал, но тоже будь здоров. Ребята подкалывали за уединение за закрытыми дверями спальни, а потом — за то, что я пропустил тренировку в понедельник, потому что не мог ходить, так, мол, хорошо отдохнул с Джонханом, который хохотал с остальными и говорил, что мне повезло, что я не в его вкусе. А я обижался. Но не на шуточки друзей, а на то, что я, оказывается, не во вкусе Хани. А кто во вкусе, если не я? Нет, я не считаю, что все геи западают на всё, что шевелится, но… Но ведь на меня можно было бы, да? Боже, о чём я только думаю? Я разве заинтересован в том, чтобы нравиться Джонхану? Возможно… Но… но всё слишком сложно, чтобы я мог сказать точно. Хотя куда точнее, если сейчас мы в той ситуации, когда я не могу перестать думать о произошедшем и только и делаю, что гоню от себя мысли о том, что именно я не помню из той ночи, что я хотел бы знать, какой Хани был со мной. Мысли, скажем честно, не самые подходящие перед общим походом в душ, где под дружный хохот остальных Джонхан умудрился шлёпнуть по моей голой заднице, после чего подмигнул мне и скрылся в душевой, оставив меня тяжело дышать и пытаться справиться со своим чёртовым загнавшимся в лихорадочной пляске сердцем.       Я забился в отдельную кабинку, жалея о том, что не предусмотрены двери с крепкими замками, а сам включил холодную воду, чтобы успокоить не только сердце, но и тело, которое оно горячит и зачем-то поддерживает в нём жизнь. Хотелось скулить и начистить себя жёсткой щёткой, в надежде, что это поможет прийти в себя и вернёт все мысли в прежнее русло, туда, где не было обнажённого Хани в моих объятиях, когда я проснулся несколько дней назад.       Да только мечтам не суждено было сбыться, и Хани был. И там — несколько дней назад, и здесь — буквально за стенкой, таким же обнажённым и сводящим с ума просто своим существованием.       Я хотел было забиться в угол и ждать, когда все уйдут, и не выходить до этого времени, но моим планам не суждено было сбыться, потому что трое вышли, я слышал по разговорам и хлопанью двери, а четвёртый остался, и я, кажется, знал, кто именно.       — Эй, Чоль, ты чего тут застрял? — Хани стоял с полотенцем в руках, абсолютно влажный, вытирающий свои непослушные мягкие волосы, с которых капала ещё вода. А я стоял и не хотел этого видеть, настолько картина была захватывающей дух. — Или ждёшь, когда тебе потрут спинку, а?       — Да… — Я прохрипел еле слышно, я будто бы и забыл, как говорить.       — Чего ты там бубнишь? — Хани улыбался, а я, облизав губы, произнёс уже увереннее:       — Да, я хотел бы, чтобы мне потёрли спинку.