Русалочьи слёзы

Первое, что Келен почувствовала, когда открыла глаза после того, как упала с корабля и была уверенна что утонула — пронизывающий холод. Потом она поняла, что мрак, окутывающий её, стал рассеиваться, словно по волшебству. Кто-то пролил свет в эту глубину, разгоняя остатки чернильной мглы. Она подняла тяжелую, словно залитую свинцом, голову и увидела вдалеке лучи света. Её сковывало странное ощущение в ногах, она почти не могла дышать. Кел часто слышала рассказы о смерти, о «свете в конце туннеля» и решила поплыть навстречу лучам. Ей было страшно, но она отчетливо осознавала, что если она достигнет источника сияния, то её мучениям наступит конец. Она попыталась шагнуть, но у нее почему-то не получилось поднять ногу. Вместо этого она как-будто дернулась всей нижней половиной своего тела. Несмотря на странность ситуации, Кел даже не постаралась узнать, в чем дело. Её мир сузился ровно до одной точки, ощущения стали смазанными и непонятными, словно во сне. Она лишь удивилась, что чувствует скольжение течений по коже, боль в ногах, шее, пальцах — мертвые ведь не должны чувствовать? Однако скоро всё это ушло на второй план, уступив место странному ощущению свободы и легкости, которое целиком заглушило все остальные. Только свет. Странный, ласковый, такой манящий. Но всё еще далекий. Темп движения ускоряется, вода проносится мимо с легким свистом, дышать стало немного труднее, но это не проблема — лучи все ближе и ближе… Келен приблизилась к свету почти вплотную. Сейчас она протянет руку и отправится в долину мертвецов. Страшно, очень страшно и жутко, но возвращаться туда, в темноту, еще страшнее. Она нерешительно протянула ладонь. Остался всего миллиметр, и она прорвет пальцами эту тонкую грань миров, границу между этой жизнью и следующей, и потом все будет иначе. Девушку накрыла паника, но она отбросила сомнения и протянула руку вперед. Но ничего не изменилось. Руке стало немного некомфортно и как-то слишком сухо, словно на нее подул слишком горячий материковый ветер. Или это лучи истинного света жгут её грешную руку утопленницы? Но нет. Руке немного некомфортно, но она не исчезает, не превращается в прах. Кел посмотрела вниз и к своему ужасу заметила, что это не единственное изменение. Её ноги, её прекрасные, тонкие и изящные ножки потеряли свой прежний облик. Её нижнюю часть туловища словно отсек нерадивый фокусник и заменил её конечности на гигантский рыбий хвост с серо-голубой чешуей. Девушка лишь тихо пискнула, но тут же выкинула весь ужас из своего сознания — скоро всё это пройдёт, в мире мертвых нет ни хвостов, ни ног… ничего. Девушка подалась вперед, подставив свое бледное лицо свету. Ей показалось, что нежную кожу жег воздух своей необычайной, пустынной сухостью, превращая молодую плоть в пергамент, расслаивания её покров на тысячи тонких пластинок. Она отдернула лицо и зажмурилась, но оказалось, что кожа осталась мягкой и сияющей, а больно ей только с непривычки к свету и воздуху. Она снова погрузилась под поверхность воды, давая глазам привыкнуть к свету, а заодно — осознать тот факт, что она, похоже, жива, и ни в какой другой мир пока что не попадает. Рой мыслей носился по ее голове, не давая успокоится. Что за хвост? Почему она еще жива? Как он мог предать ее? И… Почему не хочется всплывать обратно? Кел вдруг осознала, что ее не манил свет наверху, она не ощущала в себе тяги ступить на землю, коснуться пальцем лепестка цветка и съесть буханку хлеба, котлетку из индейки и запить все это веселенькое дело компотиком, нет, её звала слепая глубина. Она слышала шуршание песка на морском дне, шепот волн и тихое пение. Она слышала переливы течений, плеск волн, шлепанье плавников, рев глубоководных тварей, бурление косяков рыб… Где-то в глубине её хрупкой и нерешительной души оборвалась тоненькая ниточка, которая держала ее привязанной к миру людей. Последние сомнения и страхи перед неизвестностью были отброшены в сторону. Она должна отпустить своё прошлое, чтобы начать своё настоящее и заложить фундамент для будущего. Девушке было нелегко принять такие радикальные перемены, но она убедила себя похоронить предыдущую жизнь чтобы обрести что-то новое. Кел переполняла странная смесь восторга, страха, чувства вседозволенности и свободы и сладкого предвкушения грядущих приключений. Сладким медом неизвестная мелодия, сплетенная из тысячи голосов, совно волной окатила девушку. Песня звала её, манила, обещала растворить в кромешной тьме морских вод её боль и печаль, голоса просили её утечь к ним, стать частичкой потоков, отдаться течению и позволить ему нести себя вперед. Это было заманчивое предложение, оно искушало Кел, но оно не казалось каким-то порочным и опасным. Девушка была слишком уставшей, чтобы чего-то бояться и она нырнула вниз, в темноту. Время течет для каждого из нас совершенно по-разному. Для кого-то оно — горная река с бурным течением, для некоторых — песок в пустыне, который носят все ветра и медленными, и быстрыми потоками воздуха, для единиц время — застоявшееся озерцо с зеленью на поверхности и гнилой, старой водой на дне. Но для Кел время стало непокорным океаном со штормами и штилями, с широкими гребнями волн и лазурным светом тихой глади воды. После того, как девушка осознала свою новую сущность и отправилась вслед за голосами, она долго плыла в толще воды, пытаясь найти того, кто ей все может объяснить, того, кто поможет ей и поделится кусочком своего тепла. Она плыла не рядом с поверхностью, но не близко ко дну, поэтому она не увидела ни одной рыбки, ни обломка корабля, ни клочка водорослей, ничего. Только вода — соленая, чуть холодная, приятно обволакивающая жилистое тело, и ничего более. Кел поняла, что голоса слышны откуда-то снизу и направилась прямо в засасывающую свет глубину. Первое, что она увидела — водоросли. Тысяча, нет, миллионы колоний этих длинных, скользких, странных растений укутывали дно склизкими лентами, словно стаи странных червей или прошлогодние макаронины. Кел сковал пленяющий душу страх перед неизвестностью, который тонкими и холодными иголочками пронзал её мозг, моля одновременно уйти оттуда. Ужас резко сдавил горло, перекрывая туда доступ воде, начал рвать живот и медленно, методично царапать его дрожащие внутренности своими длинными, загнутыми в полумесяцы когтями. Ей хотелось кричать, но ее горло. Ей хотелось уплыть, но она не могла — страх распотрошил её, а силы крови медленно вытекали. Легкое тело стало свинцовым от давящей тишины воды и медленно опускалось вниз, скованное испугом. Кел напряглась и вытянулась в струнку, боясь, что если расслабится хоть на секунду, то жуткий демон морских вод выскочит из-за этих желтых червей и утащит её к себе за хвост, ломая кости, вышибая суставы из пальцев, вытаскивая сияющие глаза, хрустя позвоночником и упиваясь стуком испуганного сердца. Она ждала, напряженно вслушиваясь в морскую тишину и напрягая зрение до странной, режущей боли. Девушка прижала хвост к передней части тела, съежившись в дрожащий от первобытного ужаса комок. Затем она позволила своим конечностям расслабиться и расправила их, пытаясь зависнуть над гущей водорослей, позволив телу парить в стылой воде параллельно дну. Девушка краем глаза заметила какое-то движение слева от неё. Она резко обернулась, но никого не обнаружила. Из горла вырвался странный полустон-полухрип — она поняла, что больше не слышит ласковые голоса. Это ловушка. Кел вертелась на месте все быстрее и чаще, жутко паникуя и пытаясь найти неизвестную тварь, зову которой она доверилась и подчинилась. Девушка двигалась рывками, металась по разным сторонам, напрасно тратя энергию, постепенно выдыхаясь и сходя с ума от страха, который опутал своими холодными щупальцами её воспаленное сознание. Мимо неё кто-то пронесся, крича что-то. Кто-то с длинным зеленым хвостом. Другая русалка. Потом мимо нее очень быстро проплыли другие морские девы, не обращая внимания на саму Келен. Девушка не знала, что ей делать. Она хотела уплыть оттуда, хотела попытаться остановить кого-то и спросить о том, что тут происходит, хотелось закричать, хотелось спрятаться. — Чего ты дышишь, словно перепуганный щенок? — незнакомый голос раздался прямо за ней. Кел обернулась и увидела перед собой невообразимой красоты существо. Это была русалка, без сомнений, но какая… хрупкая, какая воздушная, нежная и прекрасная! Её волосы были даже не белыми, нет, они были лучиками света, прочно укрепившимися на симпатичной макушке! Они были чистым сиянием и отсутствием цвета одновременно.Прелестное лицо девушки нельзя было сравнить даже с каким-то преувеличенно красивыми портретами богатых дам. Его можно было лишь немного сопоставить с фресками, которые изображали Извечную. Тонкий рот был сложен в чуть ехидную улыбку, кожа словно немного светилась изнутри, светло-зеленые глаза цвета луговой травы искрились недавно родившимся смехом, а на светло-персиковых щеках играли ямочки. Румянца на лице не было, тело девушки не казалось мягким, оно было словно вылеплено из какой-то первоклассной глины золотисто-розового цвета, глаза были неживыми, они сияли, но это был блеск изумрудов из лавки ювелира, а не искры чувств человека, волосы казались ненастоящими, словно сплетенными из нитей, которые куют гномы из лучей Луны. «Мертвая» — пронеслось в голове у Кел. — Чего молчишь? При жизни язык отрезали? — улыбка незнакомки стала еще шире. Это был оскал радостной акулы, которая нашла себе легкую жертву для насмешек. — Нет, — девушка неуверенно мотнула головой. — О, говорить умеет. Это хорошо, это просто за-ме-ча-тель-но! — по слогам сказала зеленоглазая, словно сообщая что-то ребенку с синдромом Дауна. — Кто Вы? — поинтересовалась Кел, ничуть не обидевшись из-за тона русалки. — Ой. Какая вежливая — на «вы» обращается, — Серохвостая красотка аж всплеснула руками от неимоверного счастья. — Прости, милочка, но сначала я хочу услышать твое имя, ты тут чужая, если еще не поняла, — тон девушки стал холоднее на несколько градусов. — Меня зовут Келен Бра… Просто Келен, — Тон кареглазой стал жестче и четче. — Я совершенно не понимаю, что со мной происходит, но очень хочу разобраться. Моя жизнь превратилась в какой-то ад — меня утопил жених, а потом хвост, а теперь я даже не знаю, где я! — Ты тут, а на остальное забей, — пожала плечами собеседница. — «Тут» — это где? — терпеливо спросила Кел. — Тут — это здесь — не моргнув и глазом сообщила русалка. — А «здесь» … — начала допытываться девушка. — Здесь — это там, где мы. — А где мы? — Стой-стой -стой, не мути воду пустыми словами, — русалка перебила кареглазую, замахав руками. «Это я воду мучу? Да она совсем, что ли?» — мысленно возмутилась Кел. — Если тебя так интересует комбинация букв, которая в сумме составляет слово, которое используют, чтобы обратиться ко мне, то я с радостью, просто с гигантским удовольствием сообщу тебе. Приготовься. Ну, готова? Серафима. Или Сима. Сиамом прошу не называть. Серой тоже. Серафима. Могу продиктовать по буквам. Именно так меня и зовут. Довольна? — девушка ехидно прищурилась. — Да, теперь довольна, — устало сообщила Кел и зябко передернула плечами. — Ну и ладушки, — миролюбиво закончила Сима и отвернулась, чтобы поплыть по своим делам. — Стой! — русая схватила девушку за предплечье и попыталась её удержать. — Чего надо? — поинтересовалась серохвостая. У Кел возникла мысль, что фразу «Сдохни, тварь» произносят более дружелюбным и теплым тоном. — Ты не можешь меня бросить, — упрямо сказала Кел. — Это еще почему? — искренне удивилась Сима. — Ты меня звала, — продолжала гнуть линию новоиспеченная русалка. — Ты ошиблась адресом, милая, я этого не делала, — девушка отвернулась и попыталась выдернуть рук из захвата. — А кто мог звать? — не отступала Кел — Не я, — Серафима дернулась в сторону еще сильнее. — Помоги мне. Пожалуйста, — Жалобно протянула русая и распахнула глаза как можно шире. — Я здесь правда совсем одна, я не знаю, как жить дальше. У меня нет ровным счетом ничего — я все потеряла. — Каждая из нас все потеряла, — сварливо откликнулась Сима и еще раз рванулась вслед за подругами. — Пожалуйста… — тихо повторила Кел и посмотрела девушке в глаза. Холодные изумруды смотрели на неё изучающе, словно оценивая товар в лавке. Потом в её взгляде что-то потеплело, сосновые иглы смягчились, Сима отвела глаза куда-то вверх и в сторону, прикидывая что-то непонятное и вдруг перехватила её руку, переплетая пальцы Кел со своими, и потянула её куда-то вслед за своими подругами без лишних слов. Они плыли быстро, Кел моталась сзади, как прицеп и еле-еле поспевала за своим проводником, напрягаясь и изо всех сил насилуя легкие. — Быстрее! Плыви! Давай, а то не догоним наших! — постоянно подгоняла русалку Сима. — Потом отдохнешь, дохлячка! Давай! Я тебя на руках переть не буду! Ты там шевелишь хвостом или это уже конвульсии? Нет, ну ты точно издеваешься! Можешь плыть еще медленнее или это твой рекорд? Все-таки можешь, поздравляю! Нас обогнала улитка, достаем шампанское! Ого, опередила нас, даже не шевелясь. Мы вышли на новый уровень тормознутости, ура, — тон девушки менялся от раздраженного до веселого, становился то тише, то ниже, то теплее, то холоднее. — Мы приплыли? — сипло выдохнула кареглазая. — К твоему счастью, да, — фыркнула Серафима и подтолкнула её вперед. Келен смогла лишь тихо ахнуть от восхищения — город русалок мог впечатлить даже повидавшего все поселения странника. Это было множество гигантских раковин и костей древних морских животных, переплетение тонких проволочеки лесок, которые служили своеобразными указателями, заборами и калитками. На лесках были подвешены крупные ракушки и нанизанные на плотные нити жемчужины. Вокруг таких домов росли водоросли совершенно приятных глазу оттенков: розовые, светло-зелёные, темно-синие и бурые. Около своеобразных садов были разложены камни всех цветов и пород, которые в совокупности представляли взору каких-то животных и лица людей. —Это очень красиво, — прошептала Келен. —Кому как, — только и фыркнула Сима, поманив ее за собой, — Давай, у нас ещё полно дел. Каких дел, она, конечно же, не уточнила. Новая подруга показалась кареглазой на редкость наглой персоной со сложным характером. Они долго плавали по улицам города, встречая множество других русалок с прекрасными лицами, тёплыми улыбками и холодными взглядами. Они были рады видеть новенькую, но они не были готовы принять ее в свой круг. Потом произошло нечто совсем странное. Подруги приплыли к какой-то гигантской каменной плите, вокруг которой кружили другие морские девы. Их было много, пара десятков молодых женщин, которым за двадцать, и несколько девочек лет четырнадцати. Все они пели какие-то странные песни с грустными словами и унылыми мотивами. Звуки их голосов рвали тишину на ближайшие несколько миль и подзывали к себе новых и новых русалок. — Деяна, — Серафима склонила голову в жесте уважения. — Песнь ваших жрецов нашла потерянную душу — зеленоглазая легонько подтолкнула вперёд трясущуюся Келен. — Ты умерла по своей воле? — рядом с кареглазой неожиданно возникла милая русалка, на вид лет шестнадцати. Ее волосы были очень короткие, чёрные, как воронье крыло, а глаза были похожи на гигантские воронки, которые затягивали каждого, кто осмелиться в них взглянуть. —Нет, — тихо прошептала девушка. — Твоё имя? — Деяна склонила голову набок, изучающе осматривая новенькую. —Келен, — неожиданно твёрдым голосом сказала кареглазая. —Ты готова стать членом нашей большой семьи? Это будет сложно. Ты споёшь песнь, попробуешь кровь и вырвешь сердце. Тебе придётся забыть, кто ты и кем была раньше. Если ты была отдельным живым существом, то станешь частью стаи. Может, только волоском, а может рукой или ногой, кто знает, — голос девушки стал глубоким и низким, утратив нежно-певучие нотки. Чёрные пряди падали на мертвенно-бледный лоб, словно чёрный шёлк на песке. Глаза сузились, хитро сверкая, а рот приятно улыбался. Келен поняла, что платой за вступление в «семью» станет чья-то человеческая жизнь. Ей стало плохо и тошно. Она представила, как ее руки душат кого-то, топят, ломают шею. Но у девушки не было другого выхода — ей нужен был тот, кто поможет ей свыкнуться с новой жизнью. —Ну? — нетерпеливо выгнула бровь Дея и протянула руку. — Согласна, — кареглазая осторожно сжата тонкие, бледные пальцы девушки. Та лишь победно улыбнулась. Долго потом Келен плакала по ночам, пытаясь забыть предательство Джона. Много часов она молила о прощении и Извечную за первого убитого ею юношу. Долго терла она руки щеткой, стараясь смыть кровь, проклинала Деяну и вспоминала о своей прошлой жизни. Глотка болела после ее первой песни, которой девушка заманила на дно совсем молодого моряка, почти мальчишку. Это был нескладный подросток лет пятнадцати с густыми каштановыми волосами и смеющимися глазами — кофейными лужицами. Он смеялся и улыбался от радости, когда прыгал за борт. Он признавался Кел в любви, пока она тащила его в холодную темноту. Лишь в последние секунды существования к мальчику вернулся разум, но было слишком поздно. Из горла юноши вырвалось странное мычание, глаза вылезли из орбит, а руки и ноги бессильно дергались, как у марионетки, пытаясь вытолкнуть на поверхность тело, уже тяжелое от воды в легких. Кел помнила, как ее тошнило, когда она впервые вкусила человеческую плоть. Она видела, как сердце странно дергалось в агонии, пытаясь протолкнуть рубиновую жидкость, как мерными толчками хлестала кровь из распростертого на каменном ложе тела, как замутняется зрачок, превращая когда-то сияющие нефритовые глаза в блеклые пуговицы, она слышала предсмертный хрип и последнюю мольбу, она никогда не забудет звук, с которым она выгрызала сердце из оков мяса и костей. Её прошлое стало настолько туманным и пустым, ненаправленным ничем и отчаянно забытым, что оно растворилось в морской соли, увядая и теряя краски. Келен забыла о том, какой она была, вычеркнула из памяти семью и друзей, оставив в густом сумраке прошедших событий только день, когда она умерла. Она стала настоящей русалкой. Улыбка утратила свою прежнюю мягкость и стала похожа на оскал. Черты лица Кел тоже изменились — её девичья, совсем юная, теплая красота стала холодной, словно лицо было высечено изо льда или из древесины светлой породы, а нежность плавность изгибов тела уступила место острым, идеальным линиям холодного мрамора. Скулы заострились, те немногие морщинки разгладились, с щек спал цветочный румянец, кожа приобрела фарфорово бледный оттенок без нежной розовинки, а глаза горели не живым блеском Солнца, а спокойным сиянием Луны. Если бы какая-то прежняя подруга Кел встретила бы девушку, то она бы не узнала в этой изумительно красивой, холодной и молодой женщине прежнюю Келен. Но характер юной девушки почти не изменился — она осталась верной подругой, обожала животных, была самым светлым существом, обитающим в темных глубинах морских волн. Кел пела самые красивые и грустные песни, помогала заплетать подругам косы, украшая их маленькими жемчужинами и кусочками кораллов всех цветов радуги, собирала самые красивые ракушки и плела нити, чтобы нанизывать на них своеобразные бусины, водила русалочьи хороводы, играла с дельфинами, лечила обитателей морского дна, помогала потерявшимся в этом мире черепашкам. Но человечности, жалости к людям в ней больше не было. Что же с ней стало после перерождения? Мало кто знает — из живых людей её никто более не видел. А кто видел, тот пошел на дно. «А видели ли её тогда мертвые?» — спросите вы. Тут уже я не могу соврать и утаить что-то. Могу лишь сказать, что её знает каждая русалка и видели множество моряков перед своей гибелью. Тут сердечный читатель должен быть шокирован, ведь он прекрасно помнит, что Кел — девушка тихая и миролюбивая, с благими намерениями. К сожалению, все люди меняются, это знает каждый. Но ведь какие-то черты своего характера мы теряем и приобретаем не просто так, а из-за каких-либо протекающих через нас событий. Так случилось и с Келен. Ей пришлось стать смелее, сильнее и жестче. Её мир перевернулся после предательства Джона, потом он скомкался из-за её воскрешения и, наконец, вытянулся и загнулся в длинную раковину после знакомства с другими русалками. *** Прошло три года. Многое изменилось в мире — начинались и завершались войны, рождались и умирали люди, разрушались и строились мосты между близкими, тонули корабли, море точило скалы. Изменилась и наша Келен. Ее жизнь обрела привычный полёт, она попала в нужное течение и спокойно плескалась в волнах бытия, радуясь всему, что происходит вокруг. Но один случай перечеркнул ее привычное существование Она слышала, что океан, где-то там, далеко-далеко, бороздит очередной корабль с гнилыми душами. Тихо звенело золото в сундуках лжецов и воров. Громко звенели над ними проклятия. Мерно души убитых шептали о несчастьях, которые приносят эти люди. Сотни обманутых голосов выли над ними, плетя кружева ненависти и пустоты. Келен почувствовала, что с этим кораблём что-то не так, он другой. Что-то из ее прошлого было с ним связано — об этом шептали волны. Отпроситься у Деи не составило большого труда, а Сима вместе с Джини, Руби и Милой всегда были готовы отправится в путь с лучшей подругой, поэтому они тут же поплыли навстречу таинственному судну, ориентируясь на звучащие вдали грубые голоса моряков и глухое шлепанье мокрых парусов. Келен тихо подплыла к корабль и чуть выглянула из воды. Ее внутренности болезненно скрутило к щекам прилила холодная рыбья кровь, а в голове застучало, засверлило одно-единственное имя: Джон. А вот и он. Совсем не изменился — такой же жилистый, загорелый молодой человек, который весело перешучивается с членами команды, с уважением слушает слова капитана и исполняет его приказы. Вот он помогает донести что-то совсем молодому юнге, а вот он уже бежит к капитану с отчетом о работе его товарищей. Самый прекрасный человек, которого когда-либо встречала Келен. Но страх и боль быстро отступили — их заменила жажда мести. Она делала это уже много раз — надо лишь начать петь. Плану девушки не суждено было осуществиться — из-за горизонта внезапно возник другой корабль, который решительно направлялся в их сторону, выделяясь на фоне светлого утреннего неба ярко-красным флагом. События стали разворачиваться еще быстрее. Прошла всего пара минут, а уже завязался кровопролитный бой — чужой корабль подошел слишком близко, а незнакомые пираты уже находились на судне Пайка и начали резню. Трупы сыпались, как яблоки с плодовых деревьев, прямо в воду, окрашивая синюю гладь лепестками алой крови, привлекая к месту битвы ещё больше русалок. Морские девы просто смотрели, как гасли жизни и проворно утаскивали на дно мертвецов с пустыми глазами. Но Келен нужно было не это — ее мысли целиком заняла месть. Она увидела, как Капитан и его самые любимые члены команды побежали к противоположному борту и спустили шлюпку на воду, желая спастись бегством. Девушка жестом указала Симе и Руби на эту кучку предателей и нырнула под воду. Джон сидел в лодке и отчаянно молился. Парень никак не мог понять, за какие грехи Боги даруют ему такие напасти. От криков товарищей ему становилось плохо, в голове было как-то мутно и стыло, помощника капитана трясло от страха близости могильного холода. «За что? Почему я? Почему это все со мной?», — тихо бормотал парень, становясь безумнее с каждой секундой. И тут его ножом по сердцу резануло имя Келен. «Она … она … моё проклятье… моё сумасшествие», — уже в полный голос стал отворить Джон. —Ты не прав, — мило пропел женский голос прямо ему в ухо. Остальные члены команды его не услышали. Парень резко обернулся и вскрикнул: «Ты, ты, снова ты! Ты —мой камень на шее… Ты — сама тьма, что опустилась на меня!» — Я не тьма, милый, я тебе не проклятье… Я — лишь твоя кара, — Келен высунулась из воды и перевесилась за край лодки. Остальных членов команды уже утянули на дно ее подруги. Девушка тихо начала петь и протянула бледные руки к Джону. Тот наклонился к ней, позволяя обхватить себя за шею. Он лишь хотел поцеловать ее, ощутить вновь мягкость и теплоту губ этой девушки, но поцелуй был каким-то мертвенно- холодным и мокрым, словно он ему в лицо пихнули мертвую рыбу. Он закрыл глаза и почувствовал, что его тянут куда-то вниз, к звукам странной мелодии, которую он очень хотел услышать. Песнь была настолько красива, что тот факт, что он целиком находится в воде, не пугал парня. Он открыл глаза через пять минут, но было уже поздно. Девушка лёгким движением сдавила ему горло, а потом резко отпустила — парень чисто инстинктивно начал работать легкими, захлёбываясь. Потом свет в его глазах погас, а руки перестали болтаться — тоненькая ниточка жизни оборвалась. Кел с силой оттолкнула от себя тело и вынырнула. Первое, что она увидела — симпатичная молодая девушка, которая неосторожно подошла к краю корабля и упала из-за первого толчка воды. Русалка решила понаблюдать, что с ней будет дальше. Ее поразило то, что эта женщина так решительно командовала целой сворой каких-то забулдыг, которые действительно ей подчинялись. Сейчас пиратке явно нужна была помощь — она запуталась в водорослях и тонула. Не долго думая, Кел нырнула за ней и вытащила из оков растений. Девушка тут же увидела обломок корабля и быстро уложила на него брюнетку, собираясь покинуть это место. Но внезапно на неё упало что-то прозрачное, сковывающее движения. Сеть. Ее поймали. Это конец. Затем ее резко вытянули из морской воды, иссушая кожу и легкие. Люди смотрели на неё дикими, горящими глазами, жутко крича о чём-то и тыча в неё пальцем. Пара десятков человек отступило Келен плотным кольцом и шумно обсуждала что-то. Несколько матросов привели брюнетку и потащили куда-то в противоположную сторону. Видимо, в каюту, причём в капитанскую. Она — капитан корабля. Потом брюнетка что-то неясно прохрипела, матросы пошушукались и отступили Келен, злобно перемигиваясь и шепча проклятья. Затем они бросили русалку в какую-то узкую деревянную бадью, наполненную до краев морской водой и потащили в трюм, не удосужившись снять сеть с пленницы. Пираты сердито плюхнули это сооружение на дощатый пол и ушли, зачем-то заперев дверь. Келен резко стало плохо — двухдневный заплыв, пение и убийства истощили ее. Темнота резко обступила со всех сторон, выдавливая из головы остатки чистого разума. Девушка потеряла сознание.