Семь лет назад.
Хосок уже третий раз приезжает к бабушке с предвкушением, что Юнги вновь сделает его лето самым лучшим. Весь год юноши лишь иногда переписывались, потому что были заняты по большей мере учёбой, жили в разных городах, но три долгих тёплых месяца ждали парней здесь – в этой немного позабытой деревушке с красивым озером в получасе ходьбы от населённого пункта. Стоит родительской машине скрыться из виду, Чон, оповестив бабушку, сразу бежит к дому Юнги, где своего друга и находит. Парень выкрасился в синий, как и предлагал Хосок, что не могло последнего не радовать. Он был безумно счастлив по большей мере просто увидеть того, в кого, кажется, влюбился за это время. Подростковая влюблённость – это когда ты просто смотришь на человека, а поцеловать сильно хочется. Вот так же было и с Хосоком, глядя на мягкие губы Юнги. — Привет, — говорит старший, бросаясь в объятия Хосока. — Я скучал. — Я тоже, — улыбаясь, произносит Чон. — Очень сильно, хён. Это лето обещает быть жарким по всем прогнозам, что Хосок с Юнги и видят, каждый день после встречи приходя к озеру, где вода ещё немного прохладная. Небольшой берег, о котором никто не знает, где парни и сидят, что-то бурно обсуждая и рассказывая, что происходило с ними в течении учебного года. Юнги делился своими мечтами стать хорошим продюсером, а Хосок посвятить свою жизнь моде. Получать приглашения на самые громкие модные показы и печатать с них статьи в собственном успешном журнале на ряду с Vogue. Чон сооружает небольшой песочный замок, пока Мин что-то рассказывает про свои приближающиеся выпускные экзамены. Он выпустится из школы на год раньше, чем Хосок, поэтому уже в течении всего года посещает кучу репетиторов и старается получить хорошие рекомендации в университеты, что достаточно тяжело. Юнги всегда было трудно учиться на пятёрки, потому что, например, он совершенно не знает английский язык и даже основы высшей математики. Он — человек-искусство, которому проще за ночь прочесть том Война и Мир, чем разобраться, как решается то или иное уравнение. — Мама с папой говорят, что они не расстроятся, если я не поступлю в Сеуле, но мне хотелось бы порадовать их хорошими перспективами, — грустно произносит Юнги, присаживаясь рядом с Хосоком, который уже закончил строить свой песочный замок. Мин осторожно ровняет одну башню, втыкая в её купол веточку, которая является подобием флага. С улыбкой смотрит на Чона и ждёт какой-то ответной реакции. Хосок встаёт на ноги, берёт детское ведро, которое нашёл на чердаке у бабушки. Оно когда-то было всем для маленького Хоби, а сейчас лишь простая игрушка с отломавшейся жёлтой ручкой. Парень набирает туда воды с озера и плескает рядом в небольшую ямку с замком, чтобы сделать побольше глины. — Представь, что этот замок — наше будущее, мы строим его также уверенно, как и свою жизнь, любое лишнее движение может всё разрушить, но предугадать его настолько легко, что даже сам не замечаешь, как проходишь все трудности в этом мире. Я знаю, что тебе тяжело учиться на одни пятёрки, но не думаю, что это необходимо, ведь есть много университетов по всей Корее, куда ты можешь поступить в будущем. — Я хочу в Сеуле, чтобы быть рядом с тобой, — признаётся Юнги, опуская голову, потому что слишком смущён подобным признанием. Честно, он сам не заметил, как стал зависимым от Хосока. Этот парень — единственное, что есть здесь у Юнги. Единственный человек, который говорит ему, что делать то, что ты хочешь — нормально. Не нужно никого слушать, чтобы идти к своей цели, в своей жизни ты сам себе хозяин и даже родители не должны останавливать тебя, если ты в самом деле жаждешь исполнить свою мечту. — Хочу быть там, где смогу каждый день встречаться с тобой, гулять, разговаривать о чём-то. Не только летом, а весь год, пока мы не поссоримся или что-то типа того. Когда в прошлом году ты уехал, я всю ночь проплакал, потому что боялся, что эта встреча была нашей последней. — Эй, ну ты чего приуныл? — Хосок осторожно берёт руку Юнги в свою, заглядывая в чужие глаза, которые вот-вот начнут слезиться. Чон видел друга только весёлым, тем, кто всегда был готов позадирать каких-то глупых мальчишек с соседней деревни. Делать блинчики из камней по гладкой поверхности озера, а ещё, например, толкнуть Хосока с самодельной тарзанки в воду. Но вот таким грустным Юнги предстал перед другом впервые. — Юнги-я, а ну сейчас же улыбнись! Я тоже хочу, чтобы в университетские времена мы были рядом, как самые близкие друг другу люди. Но никто не знает, что будет дальше. Только вот рубить с плеча и говорить, что ничего и в помине не будет — не надо! Я уже третий раз сюда приезжаю и каждый раз удивляюсь тому, каким ты мудрым становишься, за год мы оба сильно меняемся. — Это плохо или хорошо? — спрашивает Юнги, вставая с песка, который, как и всегда, пробрался в кроссовки и создаёт неприятные ощущения под белыми носками. — Это хорошо, мне нравится то, каким ты сейчас являешься, пусть даже и порой слишком перебарщиваешь со своими шутками в мою сторону, например, как толкание в воду. А потом мы оба сохнем в нашем домике, который отремонтировали самостоятельно из подручных инструментов и материалов, — спокойно отвечает тому Хосок, также вставая на ноги и протягивая руку. — Пошли, я кое-что взял сегодня с собой. Мне эту вещицу родители на день рождения подарили, а потом я сразу подумал, что нужно обязательно привезти это сюда на всё лето. Юнги берёт Хосока за руку, полностью доверяясь своему другу. Только этот человек всегда говорил то, что думает, не пытаясь как-то обойтись без обид или нарицаний, что позволяло Мину как можно скорее встать на путь истинный. Да, они оба ещё два ребёнка, но достаточно много сейчас понимают, нежели три года назад. Время меняет людей, а ещё общение с теми, кого они причисляют к самым близким себе людям. Только благодаря Хосоку Юнги понял, что хорошо учиться — вещь полезная, родители стали больше городится им, когда Мин поднялся по оценкам, что не могло его не радовать. Они осторожно проезжают на велосипедах по узкой дорожке, которая ведёт к Богом забытому домику. По просьбе Юнги, тётушка постоянно ходила сюда в течении года и следила за его состоянием ради любимого племянника. Она, наверное, единственная, которая ценила его визиты к себе на всё лето, ведь его родители почти никогда не общались с ней. А Юнги ценил эту женщину, всегда помогал ей по доброте душевной, поэтому женщина и решила отплатить племяннику тем же. Хосок ахает, когда заходит в домик и видит, что в нём теперь поклеены обои и даже по углам стоят керосиновые лампы, которые Юнги привёз сюда не так давно. Пусть сюда и не провезти электричество, для парней это не является основной проблемой. Они здесь часто ночевали прошлым летом, когда, всё-таки, получили на это разрешение от своих временных опекунов на лето. — Тут многое изменилось с тех пор, как мы здесь ночевали, — произносит Чон, обходя небольшое помещение, которое состоит лишь из двух маленьких комнат. Одна комната чуть побольше, где располагается лишь одна кровать возле окна, которое открывает вид на озеро сквозь пару берёзок. Возле входа теперь прикручено пару петель для одежды, рядом с кроватью стоит та самая керосиновая лампа. Юнги открывает скрипучую дверь в комнату поменьше, где стоит небольшой столик и два стула. Импровизированная кухня на случай, если парни решат позавтракать, взяв с вечера с собой бабушкиных блинчиков и тётиного варенья. Хосок присаживается на кровать, бельё на которой совсем недавно поменяли. Он в курсе, что сюда частенько ходила тётушка его друга, но не думал, что она настолько заботилась о домике, в котором они с Юнги часто проводили время. Это добавляет особого уважение женщине, ведь ей не всё равно на то, что полюбил в этом месте её племянник. — Так что ты взял с собой? — интересуется Мин, садясь рядом с другом на кровать. — Ах, точно, — Хосок кидается к своему рюкзаку, доставая оттуда айпад, который подарили ему родители. Такой планшет совсем недавно появился на рынке, а мама с папой как раз насобирали приличную сумму денег, чтобы подарить своему сыну хороший подарок на его день рождения. — Вот. Ты как-то говорил, что хотел бы посмотреть какой-то фильм здесь, поэтому я попросил скачать нуну что-то сюда. — Ого, откуда у твоих родителей столько денег? И ты… взял его с собой только ради того, чтобы сделать то, что я когда-то хотел? Афигеть, Хосок, да у тебя правда великолепная память, даже я уже забыл об этом! — Юнги крепко обнимает друга, до сих пор не веря в то, что сегодня ночью вновь останется здесь и будет смотреть что-то под одеялом вместе с Хосоком. — Я рад, что тебе понравился мой небольшой сюрприз, — улыбается Чон, отстраняясь от Мина, а после смотрит окно позади себя, в котором замечает странное сооружение, которое больше походит на качели. Он поворачивается к Юнги и хочет уже спросить, как тот его перебивает с лёгкой улыбкой. — А это мой сюрприз, раз тебе не зашла тарзанка в прошлом году, то я решил попробовать сделать что-то более безопасное. Та ветка слишком крепкая, даже под нами двоими не сломается. Кстати, с этой хрени можно спрыгнуть прямо в воду, я пробовал и очень классно выходит, тебе тоже нужно попробовать, пошли скорее! Юнги хватает Хосока за руку и, заставив отложить планшет на покрывало, утянул на улицу, к тем самым качелям. Чон обводит взглядом сооружение, до сих пор не понимая, как Юнги до всего этого додумался. — Садись, — просит младшего Мин, после чего начинает раскачивать качели, тем самым заставляя Хосока смеяться от чувства окрыления перед водой, которая появляется перед ним, когда тот качается вперёд. Юнги смеётся вместе с ним, продолжая толкать друга и раскачивать его максимально сильно, из-за чего радость Хосока постепенно превращается в страх перед болезненным падением. — Хосок, прыгай! — Я боюсь! — Чон крепче сжимает в своих руках верёвки от качелей, из-за чего Юнги начинает постепенно расстраиваться и набираться смелости, чтобы силком столкнуть того в воду. — Юнги, только не делай глупостей, я же правда боюсь! — Да прекрати, это не страшно, Хо! — кричит Мин, нарочно намного сильнее толкая Хосока, из-за чего тот поневоле прыгает в воду с криками, а после сам с разбега следом прыгает за другом. — Ты придурок, Юнги, Боже, как же я тебя ненавижу! — возмущается Хосок, когда всплывает и убирает мокрую чёлку на лоб. Мин смеётся, проделывая точно также со своими волосами и подплывает к Чону, однако в ответ получает только брызги. Они оба смеются, быстро забывая обо всех обидах, плескаются друг в друга водой, пока не приходит время заката и парни, забравшись к тем самым качелям и сидя рядом друг с другом, обмотанные одним махровым полотенцем, наблюдают за солнцем, которое скрывается за горизонтом. Оранжевый закат окрашивает пейзаж вокруг себя, не пропадая даже тогда, когда солнце практически скрывается. — Тут так красиво, — тихо проговаривает Хосок, наблюдая за тем, как солнечный свет через пару минут исчезнет. Юнги смотрит на то, как красиво оранжевый свет падает на лицо его друга. К этим щекам хочется прикоснуться, поцеловать его лицо, но Мин сдерживается, закусывая нижнюю губу. Чёрт знает, что сейчас его нашло, чтобы подумать о подобном. — Очень романтично, правда? — Если не учитывать то, что мы сильно продрогли после двух часов в прохладной воде, — усмехается Юнги, невзначай прижимаясь ближе к Хосоку, чтобы большей частью полотенца накрыть себя. — У тебя же есть запасная одежда? — Зная тебя, я всегда беру сюда что-то на запас, — тяжело вздыхает Чон, поворачиваясь к Мину и сталкиваясь с ним взглядом. Что-то заставляет задержаться на его губах, на который за пару секунд меркнет солнечный свет. Яркая звезда скрылась за горизонтом и уже не освещает и не греет. — Юнги… — Что? — Нет, ничего, забудь, — стоит Хосоку взглянуть в эти глаза, то сразу теряет уверенность в себе. Ему правда слишком тяжело признаться в симпатии и попросить о поцелуе. — Сбился с мысли. Юнги, неожиданно для них обоих, накрывает их головы тёплым полотенцем и придвигается ближе к другу, чтобы их губы практически соприкасались. Мин проверяет реакцию Чона, который не двигается, смотрит в глаза напротив и ждёт. Это позволяет парню увидеть зелёный сигнал для своих действий. Юнги осторожно прикасается губами к чужим, нежно целуя Хосока, пусть это был и не первый его поцелуй. Они оба ведут себя так друг с другом, словно никогда в своей жизни ни с кем не целовались. Если с Хосоком всё именно так и было, что Юнги забрал его первый поцелуй, то Юнги уже когда-то пробовал, вот только не понравилось. Не понравилось, потому что губы были не хосоковы. Он давно мечтал об этом, уже как целый год тешился мыслью о том, что именно этим летом обязан осмелиться и совершить это, попробовать, каково это — целовать губы того, кто тебе нравится, кто посеял в тебе веру в самого себя. Их руки соприкасаются, сцепляясь в своеобразном замке. Хосок дрожит от каждого действия Юнги, сжимает чужую руку сильнее, стараясь как-то неумело отвечать взаимностью. Их сердца колотятся, наровясь в любую секунду выпрыгнуть. Мин держит голову Хосока за подбородок одной рукой, а другой полотенце над их головами. — Ты не об этом хотел сказать? — спрашивает Юнги, когда останавливает поцелуй. — Об этом…Наше время.
Хосок смотрит на те качели, возле которых когда-то впервые поцеловался и поверить не может, что сейчас их поцелуй с Юнги может повториться. Старший стоит рядом, глядя на озеро, которое когда-то было для них обоих спасением. Прошло пять лет, а воспоминания никуда не делись. — Не знаю, что тогда на меня нашло, но я очень сильно вдруг захотел поцеловать тебя, — говорит Юнги, садясь под деревом возле той самой качели, которая до сих пор осталась здесь. — Столько времени прошло, а я до сих пор помню, что тогда чувствовал. — И что же ты чувствовал? — спрашивает Хосок. — Влюблённость, Хосок, я очень сильно влюбился в тебя, — грустно говорит Юнги, — это так паршиво, потому что через два года мы виделись в последний раз, а я надеялся, что смогу дозвониться или дописаться до тебя, что хотя бы ты сам приедешь на лето сюда. Каждый год после нашей последней встречи я молился, что именно сегодня я увижу машину твоих родителей возле дома твоей бабушки. — Я виноват в том, что сам не решился искать тебя, думал, что это всего лишь игра для тебя, хотя был также влюблён. Знаешь, это чувство, когда ты тупой подросток и настолько окрылённый любовью, что забываешь обо всём на свете, видя только того, кто украл твоё сердце. — Прекрасно знаю, Хосок.