SanRen (Санжэнь)

      В прошлом Облачные Глубины сравнивали с небесными вратами. Если бы в поднебесной существовало какое-либо место, ведущее в верхнее царство, то это наверняка была бы эта туманная, словно мираж, гора, что олицетворяет безмятежность и изящество.       Для Вэй Усяня Облачные Глубины были адом. Самой настоящей пыточной.       Сколько же правил может быть у людей? Бегать запрещено, смеяться запрещено, улыбаться запрещено, шутить запрещено, распитие алкоголя запрещено, флирт запрещен, домашние животные запрещены, пряная еда запрещена, все запрещено! С таким успехом он мог и умереть, потому что это и жизнью не назовешь.       Внезапно… все в Лань Ванцзи стало более понятным.       Поскольку он больше не учился под руководством, он мог просмотреть все, что хотел, в Библиотечном павильоне. И возможность углубиться в любой привлекший его внимание текст немного помогала. Также иногда заходил Лань Сичэнь, не отказывающийся помочь.       Его предлогом было желание изучить приманивающий духов талисман Вэй Усяня, который тот нарисовал для бездонного омута, и Лань Сичэнь немного странно на него посмотрел, когда тот честно рассказал, что это всего лишь перевернутый изгоняющий духов талисман.       — Звучит просто, когда так говоришь, — сказал Лань Сичэнь, — но у меня не возникало и мысли попробовать нечто такое. Да и не думаю, что получил бы такой же результат.       Вэй Усянь пожал плечами.       — Ничего особенного, — сказал он, махнув рукой. — Смотри, я покажу как их делать. Думаю, я понял, как изменить радиус и интенсивность, однако не знаю, как сделать так, чтобы привлечь только одного, — он слегка неуклюже потер шею. — Только будь осторожен, используя их поначалу. Если я что-то упустил, мне бы не хотелось, чтобы вы пострадали из-за них.       Старший брат Лань не только слушал с поразительным вниманием, которым никогда не удостаивали Вэй Усяня, но и вел аккуратные и подробные записи. Поскольку Вэй Усянь практически не озадачивал себя записью своего мыслительного процесса, он испытал незнакомое чувство гордости, видя, как все его разрозненные идеи собрали воедино. Он создал много чего, но сейчас все по-другому. Это не одноразовая импровизация. Это что-то, что другие заклинатели смогут научиться использовать, если захотят.       Это чувство постоянства наконец заставило его немного понять тех, кто посвящает себя ордену — не только семье и товарищам, но и надежному механизму, что будет существовать через поколения.       Однако в итоге Лань Сичэнь посмотрел на свои записи — в некотором роде новое руководство по самосовершенствованию — немного странно.       — Это… — он замялся, скривив губы. — Ты уверен, что это нормально, если оно останется в ордене?       — А что не так? — пожал плечами Вэй Усянь. — Продолжай. Я не против, если кто-то захочет использовать их.       — Молодой господин Вэй, ты и правда очень добрый, — улыбаясь, покачал головой Лань Сичэнь.       — Гм…       Почему-то Лань Сичэнь не выглядел радостно, когда говорил ему комплимент. Напротив, он словно был… чем-то озабочен.       В следующий свой визит он принес проходной жетон для Вэй Усяня.       Вэй Усянь в сомнении переводил взгляд с него на жетон и обратно. «Через что тебе пришлось пройти, уговаривая старейшин, чтобы получить его? — хотел он спросить. — Ты не слишком увлекся, старший брат? Ты не просто приглашаешь друга своего младшего брата на ночевку. Это куда серьезней! Ты правда ждешь, что я буду соблюдать комендантский час с подобной вещью?»       — В конце концов ты близкий друг Ванцзи, — лучезарно улыбнулся Лань Сичэнь. Вэй Усянь и впрямь не знал, что сказать человеку со столь сияющей улыбкой.       — Хорошо, — ему наконец удалось взять себя в руки. — Спасибо.       Так значит он был повышен с «хорошего друга» до «близкого друга»?       Его… похлопали по голове. Старший брат Лань на самом деле немного пустоголовый.       Лань Ванцзи тоже его часто навещал. Ладно, «навещал» — в конце концов это его собственный орден. Но несмотря на то, что он переписывал тексты каждый раз, когда приходит в Библиотечный павильон, он, должно быть, хотел составить компанию Вэй Усяню. …так ведь?       На самом деле Вэй Усянь не мог сказать так ли это. Лань Ванцзи ни разу не удостаивал его взглядом или каким-либо подобием разговора. Он словно превратился в того строго ученика, с которым Вэй Усянь столкнулся год назад. Нет, даже хуже. Тогда Лань Ванцзи хотя бы обращал на него внимание.       «Такой серьезный! — мысленно посетовал Вэй Усянь. — Лань Чжань, ты такой серьезный! Прервись! Поговори со мной!!»       Хотя разложенные вокруг него книги были выбраны им из искреннего интереса, Вэй Усянь мог только застонать и с глухим стуком опустить лоб на деревянную поверхность стола. Длительная работа с книгами не для него. Изо дня в день, застряв с утра до ночи! Слишком много.       Лань Ванцзи бросил на него взгляд, однако его кисть не остановилась и на мгновение.       …Но тем, кто заключил Вэй Усяня в Библиотечном павильоне, заставив его лезть на стену от нудной работы… был он сам.       Никто ему не запрещал выходить. Даже если Облачные Глубины были воплощением нудного аскетизма, он все еще мог уйти поиграть в лес за горой или спуститься в ближайший город. Никто не запрещал ему выйти погулять.       Однако Вэй Усянь знал себя. Если он выйдет погулять, то доставит проблем. Даже не нарочно, но как бы он ни старался себя контролировать, в какой-то момент он терял концентрацию и — бац, вот они, проблемы. Нарушенные всевозможные правила. Запуганные маленькие невинные ученики ордена Лань. Лань Цижэнь, смотрящий на него сверху вниз и поглаживающий свою бороду.       И, самое ужасное, они не могли его наказать или выгнать, так как он был гостем, которого они сами и пригласили. Он не был приглашенным учеником из другого ордена, не был представителем главы, которому они могли бы отправить жалобу. Учитывая обстоятельства, все, что могли сделать в ордене Лань, — это вариться в своем негодовании.       Молчать и кипеть, как Госпожа Юй.       Старший брат Лань очень добрый, прямо как дядя Цзян. Меньше всего Вэй Усянь хотел поставить его в такое положение.       Он не подходил Гусу Лань, насколько бы весело ни было ходить на охоту вместе с Лань Ванцзи. Было бы лучше закончить и уйти, пока они еще в хороших отношениях.       «Так что мне лучше продолжить, — сказал себе Вэй Усянь. — Приступай уже к делу!»       Когда он поднял голову, он заметил Лань Ванцзи, слегка раздраженно смотрящего на него. Такое чувство, словно он уже некоторое время наблюдал за тем, как Вэй Усянь стонал и корчился над столом. Убедившись, что тот обратил на него внимание, Лань Ванцзи с большой осторожностью произнес:       — Убожество.       Больше ничего не последовало.       — Хорошо, — наконец вздохнул Вэй Усянь. — Признаю. Прямо сейчас я убожество.       — Крайнее убожество, — исправился Лань Ванцзи.       — Да, да. Крайнее убожество, все верно.       Не такой реакции хотел Лань Ванцзи. Поджав губы, он продолжал пристально смотреть на Вэй Усяня. К сожалению, Вэй Усянь понятия не имел, чего он действительно хочет, а отгадывать — сил не было.       На удивление именно Лань Ванцзи прервал их мрачные переглядывания. Резко и тяжело вздохнув, он отложил в сторону кисть и книгу, которую переписывал.       Затем он, не вставая, демонстративно повернулся — и замер, спиной к Вэй Усяню.       «…что», — подумал Вэй Усянь.       В чем вообще смысл? Зачем разворачиваться и не уходить? Словно говоришь кому-то: «Я игнорирую тебя», — хотя на самом деле хочешь показать, что ты злишься.       Лань Ванцзи разозлился? Но нет, Вэй Усянь видел его в злости. Не считая тех раз, когда его провоцировали на эмоции, он становится холодным и резким. Он не вел себя как надувшийся ребенок, что подходило под нынешнюю ситуацию. Он должен был понимать, что это лишь вызовет у Вэй Усяня желание подразнить его—       Ох.       «Ох, — подумал Вэй Усянь. — О-о-ох.»       Из-за затянувшегося молчания Лань Ванцзи оглянулся, словно спрашивал в чем задержка. Разве его не будут дразнить как обычно?       Однако Вэй Усянь только смотрел на него с улыбкой, широкой и любящей, подперев щеку рукой. Это все на что он способен.       — Знаешь, Лань Чжань, ты замечательный, — сказал он.       Задумавшись на секунду, он исправился:       — Просто прекрасный.       И снова:       — Действительно лучший.       Лань Ванцзи застыл. И с каждым дополнительным комплиментом его тело явно содрогалось, он все больше и больше походил на кота, у которого шерсть встала дыбом. Его лицо одеревенело, а плечи дрожали.       — Лань Чжань, ты действительно лучший, — повторил Вэй Усянь.       Его тон был серьезным, несмотря на расползающуюся глумливую ухмылку. Он говорил правду.       Старший брат был прав. Человек напротив — его близкий друг.       Когда поддразнивания достигли предела, Лань Ванцзи, наконец, сорвался и резко отвернулся от Вэй Усяня. Кончики его ушей были пунцовыми от смущения. Проявив редкое милосердие, Вэй Усянь оставил его в покое и вернулся к своей работе.       Почему-то к нему вернулась мотивация. Он напевал себе под нос веселую мелодию — и даже если он уставал, то рядом всегда оставался Лань Чжань, с которым можно было поиграть.