Чёрный бархат

      Не стоило больших усилий узнать, у кого в ближайшие дни намечается самая большая и эпатажная гулянка в Берлине. Какой-то богатенький продюсер специально пригнал на Шпрее свою четырёхпалубную яхту, которую украшали и нагружали под завязку деликатесами, чтобы в означенный вечер подобрать с берега пятьсот человек гостей или вроде того, а потом двинуться по реке с музыкой и фейерверками. Так оно и вышло. Стив подъехал к причалу в своём представительном костюме дипломата уже к началу мероприятия, и уже тогда там было не протолкнуться от пёстрых надушенных табунов селебрити и шумных разномастных фриков. Народ колоннами пускали по трапу человек пять охранников, проверяющих у каждого приглашение. С берега яхта, обвешанная гирляндами за высокие мачты, как на Новый год, выглядела монструозно даже для такого несметного полчища. И только первые гости шагнули на борт, вечеринка грянула сокрушительно и с размаху.       Сразу с трёх палуб в вечернее небо дали салютный залп. С десяток искрящихся дымовых столбов выстрелили во все стороны так неожиданно, что Стива на миг мысленно перенесло в горячие точки. Толпа взревела. Из колонок и сабвуферов повалил придавливающий к земле многотонный бит. Такое начало не обещало ничего другого, как самую безумную и отвязную ночь в жизни.       Сплотившие всех музыка и веселье стихийно засосали и Стива в свою многорукую многоголовую химеру с одним на всех мозгом и безудержным желанием танцевать. Совершенно спонтанно он налетел на стайку двухметровых ряженых девиц, оказавшихся дрэг-квин, которые обещали провести его на яхту, но только «если ты, душечка, наденешь приличный костюм». «Приличным» в их понимании оказался прусский парадный китель с кисточками, гигантскими эполетами на плечах и липовыми орденами не меньше Церингенского льва или Железного креста. Стив, конечно, чувствовал себя круглым идиотом, но приглашения, говоря прямо, у него в кармане не завалялось, так что, напялив клоунский китель на голое тело (с рубашкой смотрелось ещё хуже), они с девчонками без особых проблем взобрались по гремящему трапу наверх. А там битком набитое судно отчалило с очередной канонадой салютов.       Если с суши вся эта оргия выглядела, как баснословного масштаба рейв, то внутри всё магическим образом превращалось в старую добрую кокаиновую квир-тусовку. Организаторы, кто бы они ни были, вложили всю душу и явно не поскупились на фантазию. Здесь были и подносы с пирамидками кокса на головах у карликов-официантов, и шоу трансвеститов, и голые лифтёрши в бодиарте, и качок в БДСМ-прикиде в дамской уборной, и двухметровый торт. На дне бассейна и фонтанчиков оптической иллюзией резвились мозаичные рыбки, змеи и ракушки. В вазонах с деревьями и натуралистичных декорациях спрятали звуковые усилители, так что музыка незримо лилась буквально отовсюду. В роскошных коридорах и ресторанах висели чувственные мужские натуры Генри Скотта Тюка, а под длинными столами проститутки ели шоколадное фондю прямо из ширинок чинно трапезничающих богатеев. От двоих из них он подслушал интересные новости: старпёры обсуждали ещё два случая отравления (следователи-напарники лежали в реанимации) и ответный выход США из ракетного договора в довесок к отменённой встрече Клинтона и Ельцина в Мюнхене.       Проще говоря, всё действо походило на сцену из «Великого Гэтсби» в поблёскивающем кокаиновом тумане. И его ненаглядная Дэйзи была где-то здесь: возможно, уже валялась лицом в горке белого порошка или, если верить Наташе, строила козни ничего не подозревающим гостям.       — Эй, кайзер Вильгельм! Где твои пышные усы? — обсмеяли его на второй палубе местные представители богемы.       — Потерял в бою под Крево.       — Говорят, тут на яхте Леди Ди в камуфляжной куртке, одетая под мужика!       Что делает с женщинами развод, да ещё с мудаком-принцем, угрюмо подумал Стив, продираясь между скачущими телами в боа и пайетках. Где-то к часу ночи на третьей палубе не иначе как рука судьбы подвела его к тому, кого он так безнадёжно искал: полуголый, потасканный с виду Баки приставал к компании эскортниц с бутылкой шампанского в руках.       Боже, от одного взгляда на него хотелось провалиться от стыда. Он оделся (если так можно сказать), как стриптизёр из самого пошлого захолустного гей-клуба: какие-то кожаные боксеры, такой же ошейник с хромированными кольцами, ковбойские сапоги и — ну куда же без них! — пара кричаще-красных синтетических крыльев за спиной. Пожалуй, единственной вещью, которая мало-мальски прикрывала его наготу, был гипс на левой руке.       Издалека Стив не уловил предмет разговора, однако, судя по тому, как Баки держал ладонь на пробке, неуклюже прижимая бутылку гипсом, он уговаривал барышень распить шампанское вместе. Барышни как могли шарахались, и вот пробка смачно выстрелила в потолок, заставив всех разбежаться от пышного фонтана пены, которым Баки успел забрызгать чужие платья, но в основном, конечно, себя. Он выпил бутылку до дна секунд за десять. Ну как выпил — он в ней искупался, направив струю в лицо, глотая и сладострастно мотая башкой, как если бы стоял под каскадом тропического водопада, до которого добирался сквозь скалы и джунгли. Теперь уже Стиву стало убийственно стыдно за себя, ведь целиком вымоченный в шампанском Баки не вызывал ничего, кроме плотоядной похоти и сладко-терпкого привкуса во рту. Кое-как спрятав стояк, он решил ещё немного понаблюдать.       Эту палубу полностью отвели под танцплощадку. Если бы не неоново-розовое свечение перьев, в дымно-фиолетовой мгле, пронизанной сотнями блуждающих лучей, Баки, наверное, затерялся бы безвозвратно. Здесь не за что было зацепиться взглядом, а верней, слишком много всего забивало глаза, особенно потолок в светящейся разноцветной плитке. Угашенная молодёжь со свистками в зубах и кокаиновыми сосульками в носу так ожесточённо нарезала руками воздух со всех сторон, что недолго было угодить под чью-нибудь гильотину. Баки, впрочем, это не останавливало. Его оперенье вдруг выныривало из тени то тут, то там, спотыкаясь об обслугу с подносами, вторгаясь в чужие компании или взбираясь на колонку посреди толпы. Было дико смешно наблюдать, как его упорно игнорируют, а он всё достаёт незнакомцев, словно настырный отбившийся от рук питомец.       Стива он в упор не замечал, так что проследовать за ним на верхнюю палубу не составило проблемы (не считая чудака, который выбил собой стеклянные двери, кубарем скатившись по лестнице вниз). Набережная после заката смотрелась волшебно, проливая на тёмные воды Шпрее яркие ручейки фонарных огней. Наверху уже дышалось свободней: гости прогуливались от бассейна до бара на корме, но большая часть грудилась в центре, где за головами Стиву-таки удалось рассмотреть то ли надувной бассейн, то ли ринг.       — Нам нужны шестеро бойцов! — проорал над гурьбой чей-то голос, надо думать, рефери. — Первый приз за победу — коллекционная бутылка Black Velvet десятилетней выдержки!       — Я! Я буду! Пропустите!       А вот это был голос Баки. Стив на минуту упустил его из виду, но тот, похоже, протолкнулся вперёд и вскоре барахтался в залитом маслом бассейне вместе с кучей других полураздетых великовозрастных придурков. Прогремел гонг. Чудом протиснувшись в первые ряды, Стив врезал себе по лицу ладонью: это было самое зверское и унизительное зрелище, какое он видел в исполнении Баки, да и без него, пожалуй, тоже. Гипс и литры скользкого масла его не остановили. Под женский визг и всеобщее гудение он смёл собой сразу пятерых бедолаг и устроил на ринге натуральную аннигиляцию, разве что не выкинул за борт каждого дохляка по очереди. На такую стремительную бесчестную победу ни рефери, ни публика не рассчитывали. Однако гонг прозвенел, и взмыленный торжествующий чемпион получил свою обещанную бутылку, вместе с которой чебурахнулся где-то между фуршетом и ящиками со спиртным, да так там и остался.       Поднять испортившего всем шоу психопата так никто и не удосужился. Запустив руку в глубину тёмного закутка, Стив, как котёнка, выудил Баки за что-то мягкое и щекотное, что с треском оторвалось прямо у него в руке.       — Ай! Ты меня покалечил! — однокрылый Баки гневно отпрянул, Стив думал перехватить его под локоть, но только вымазался в слизкой фигне. — Что, до генерала дослужился, Кэп?       Стив без тени юмора запахнул китель. Пререкаться с ним в таком свинском состоянии — последнее, чем он планировал тут заниматься. Потому молча продел палец в кольцо на его ошейнике и чуть ли не раком протащил через всю палубу до пассажирских кают, без церемоний зашвырнув в одну из них.       Боевой настрой Баки живо загасило количество выпитого алкоголя: чуть не влетев макушкой в стенку крохотного санузла, он изверг в унитаз полбутылки шампанского, которые попали к нему в рот во время недавнего обмывания, и едва поддающиеся подсчёту коктейли и шоты. Заперший каюту Стив только кинул в него полотенцем, позволив распластаться морёной медузой на краю двуспальной кровати в глубине комнаты под иллюминаторами. Накипевшие за неделю гнев и обида уступили место какой-то обострённой трезвости, фатальной необходимости расколоть его, здесь и сейчас:       — Если тебе интересно, она жива.       Баки не отреагировал. Вяло обтёрся полотенцем, кренясь в стороны от каждого незначительного наклона, — его всё ещё штормило, и глубокое отвращение на его лице можно было принять как за вину перед Наташей, так и за банальный перепой. В таком случае Стив решил разыграть ещё одну карту:       — Так ты у нас Джеймс Барнс?       И вот тут он посыпался. Тело на миг оцепенело, округлившийся взгляд зыркнул на Стива, но быстро отгородился слепой агрессией:       — Моё имя Баки, — он, видимо, сам того не понимая, подхватил у себя в ногах бутылку виски и стал одной рукой раздирать обёртку в болезненной потребности выпить. — А знаешь что? Мы с тобой не друзья, Кэп, и даже не любовники. Так что… прямо сейчас я набадяжу эту бутылку с ведром «Вита Колы» и буду пить до конца ночи!       — Виски с «Вита Колой» — это даже не коктейль, а какое-то дворовое пойло!       — Ну всё. Ты меня оскорбил.       Как ни странно, трепал языком он довольно складно. Но с последней встречи что-то в нём как будто надломилось, что-то державшее его на плаву. Его живые глаза казались пустыми и тусклыми, а тени вокруг залегли ещё глубже — то ли размазанный чёрный карандаш, то ли следы от синяков, подаренных Наташей. Забавно, что она не выдумала насчёт сломанной руки.       — Скажи, Бак. Ради какой такой тайны за семью печатями твоя девушка оказалась в инвалидном кресле с трещинами в рёбрах и дырой в животе?       — Да ради такой, что разожжёт ёбаную третью мировую! — вдруг замахал руками Баки, яростно содрав с плеч лямки от крыльев и бросив на пол. — Поздравляю! Докопался до правды, детектив хренов!       Стив терпеливо дал ему отдышаться. Он больше не сопротивлялся и готов был выложить всю подноготную, только бы позволили сделать глоток:       — Я тоже тебя узнал. Ты муж Маргарет Картер. Важной шишки из Щ.И.Т.а с фигуркой Памелы Андерсон.       — Я Стив. Роджерс. А насчёт Памелы Андерсон — она как раз наведалась в Берлин с приказом о закрытии твоей штатной единицы.       Баки выплюнул смешок, больше похожий на всхлип, слишком большая порция виски побежала по небритому подбородку:       — Надо же как классно придумали. Меня грохнет Щ.И.Т., а они снова чистенькие.       — Кто «они»?       — Гидра.       Стив, который всё это время стоял посреди каюты в позе плохого копа на допросе, окончательно перестал понимать, что за чушь несёт Баки. Тот шатко громыхнул бутылкой о пол, вцепился в гипс здоровой рукой с жалобным отстранённым видом:       — Ты о них не знаешь. Формально они не принадлежат к какой-то одной организации. Но под ними сейчас весь Центр, да и Пентагон с Белым домом тоже. Гидра — кодовое название, которое я придумал. Хотя… почти никто о них не в курсе. Да и я не должен был узнать. Вот же дерьмо! Тебе интересно, на кого я работаю? На них. На Гидру.       Стив вперился жадным взглядом в виски: ему бы сейчас не помешало хлебнуть на пару, пока ум за разум не зашёл:       — А отравление…       — Заказ Гидры, — твёрже заговорил Баки. — Мне передали ампулу с ядом, когда я уже кучу лет как залёг на дно. Их задачей было подставить русских, так чтобы тех хорошенько прижали на Западе, а Вашингтон бы отвалил говнеца сверху. Стив, я не убиваю людей! Блять, да я тысячу раз пожалел, что вообще обо всём узнал! Я каждый день молился, только бы меня здесь, в Берлине, пронесло, только бы они не заподозрили!.. Но это же Центр, сам знаешь. Конечно, они пронюхали, что я знаю. Чёрт, лучше б они меня сразу пристрелили и дело с концом! Но они решили, чтоб я сперва немного за них поработал. А что мне оставалось? Свалить к русским, как Наташа?       — Стоп. Центр заказал диссидентку, чтобы рассорить Запад с Россией? О чём ты вообще, какая тут выгода…       — В том-то и дело. У Гидры пока нет подавляющего большинства в правительстве, да и с Биллом их мнения расходятся. Они сторонники политики твёрдой руки, привилегированная ультраправая верхушка, если хочешь. Им на хрен не нужна дружба с Россией. Они хотят повторения югославского сценария. Россия сейчас близка к развалу: кризис и всё такое. Если бы сначала откололась Чечня, потом весь Дальний Восток, Штаты тут же подгребли бы всех под себя под предлогом миротворчества и расширения НАТО. У Гидры цель — распространить влияние на весь мир, ни больше ни меньше. Пока в США экономический подъём и полно денег на оборонку, лучше времени не подыщешь!       С минуту Стив в ступоре подбирал слова, правда, так и не смог придумать ничего дельного, кроме как:       — Ты же понимаешь, что это звучит, как прокремлёвская теория заговора? — Баки только безнадёжно покачал головой. — Ладно, окей, каким боком здесь РАФ?       — Я всё сделал, как они хотели. Центр обещал прикрыть меня, потом прошёл где-то месяц… и я больше с ними не связывался. Моя агентура знала, что меня можно выцепить в «Вальехо», пароль — чёрный бархат — я дал всего паре человек, которым доверял. А потом появился ты. — Баки тяжко вздохнул, стянув с себя свои ковбойские сапоги. — Я сразу сообразил, что ты на них работаешь, но не знал, ты доверенное лицо или просто у них на подсосе, как я. — Стив выразительно скривился. — Я решил закинуть им наживку, так чтобы в Щ.И.Т.е и Вашингтоне комар носа не подточил, а Гидра села бы на жопу. И всё сработало отлично, если бы Наташа меня не сдала тебе и Пирсу со всеми потрохами!       — Баки. Александр Пирс мой босс. А Наташа работает на Фьюри.       По лицу Баки вновь скользнуло хрупкое недоверие. Очевидно, этот нюанс менял многое, если не всё. Если Щ.И.Т. не был подконтролен Гидре, то и Наташины покровители тоже.       — Почему ты просто не доверился ей, Бак? — как доверился мне, не посмел окончить фразу Стив. Она бы поняла, поддержала. Она по-настоящему его любила, а не просто перепихнулась с ним пару раз, не особо заботясь о последствиях.       — Я доверил ей всё. Моё кодовое имя, — он отчеканил это так уверенно и однозначно, что нежизнеспособные домыслы Стива отпали сами собой. Всё сложилось в простую цельную истину: он не мог ей верить, потому что не верил никому. Даже если нуждался в этом.       А ведь он нуждался. Он и сейчас выглядел так, словно готов сдаться.       — Я просто хотел, чтобы Гидра дала мне остаться в Берлине. Больше ничего. А теперь твоя жена на меня охотится.       — Ты врёшь. — Стив поймал короткий растерянный взгляд. — Почему не оставить всё как есть? Почему РАФ, зачем дезинформировать Вашингтон?       — Меня достали эти членососы из Гидры. Просто захотелось обломать им планы на прощанье, — он расстегнул ошейник, презрительно бросив вниз к сапогам.       Стив ухмыльнулся. Ну конечно, плюнуть в рожу целой коллегии серых кардиналов и предать названную семью только ради мстительной прихоти! Чушь собачья. Баки ведь сам сказал о третьей мировой. Он понимал, чего стоит блеф в сторону России. И увёл от неё подозрения, хоть Стив и допетрил слишком поздно. А впрочем, что касается Баки, с ним не бывает ничего очевидного.       Господи, если вдуматься… как он нёс у себя на плечах эту ношу, один? Неожиданно Стиву вспомнилась та встреча в сквоте, когда он впервые разглядел в Баки это вселенское беспросветное одиночество, настолько неявное, замкнутое на себе, что сметало любое взаимное чувство, делало его нелюдимым, непонятным… Делало его чудовищем в глазах других. «Падший разуверившийся человек».       — Ты оставляешь за собой след из трупов, Баки, — тихо и очень серьёзно сказал Стив. — Трое невинных людей погибли. Будет пятеро и больше. Это серийное убийство, Бак. За такое светит вышка, — тот не нашёлся, что ответить, лишь тупо уставился в пол, как большинство осуждённых на смерть после оглашения приговора. — Тех двоих парней ещё можно спасти. Если тебе дали какой-то антидот… просто сделай что-то, что позволило бы мне тебе верить. — Стив на миг потерял мысль, целиком охваченный испуганным взглядом Баки. — Ты должен быть на моей стороне. На нашей с Пегги стороне, иначе всё это только пустая болтовня.       — Не говори ей ничего.       — Она найдёт тебя. Если уж я нашёл… Пегги гораздо опытней меня, она лучший агент в Щ.И.Т.е. Твой единственный шанс сейчас — это то, что она доверяет мне.       — Но может не доверять твоим источникам, кретин, — мрачно отрезал Баки, отворотив нос с подчёркнутым пренебрежением. И как-то резко повернулся обратно. — Так мы будем трахаться или как?       Лишь сейчас Стив заметил, что за время разговора Баки очень плавно обнажился до трусов. Да что у этого парня в голове?!       — Не сейчас. И не в этой жизни.       — В таком случае пошёл на хуй.       Стив вымученно закрыл глаза, не дав им закатиться за орбиты и отчаянно отмахиваясь от мысли, какой, в общем-то, сладкий и идеально смазанный во всех стратегических местах Баки был в данный момент, чтобы заняться с ним любовью… на яхте… во время круиза по звёздно-переливающейся Шпрее… Так, стоп!       — Секс с тобой мне дорого обходится.       — Привыкай платить за качество, — раньше он не замечал за Баки такого холодного цинизма.       Доставший бумажник из брючного кармана Стив с непроницаемым видом отсчитал несколько купюр, затем плюнул и вынул всю стопку, исчерпывающе швырнув ею в Баки:       — Сними себе приличный номер. И не высовывайся, пока за тобой слежка.       Уходя, Стив нарочно выключил свет в каюте, чтобы у того не было соблазна продолжить пьяные подвиги, пока яхта двигалась в сторону Постдама. Сам он умудрился тайком спустить на воду лодку, в которой благополучно догрёб до самого Митте, — можно сказать, сэкономил на проезде.       Ближе к обеду в «Вестфалии» его разбудил звонок телефона. Администраторша неуверенным голосом вежливо попросила его спуститься в холл, где ожидала посетительница — девочка с очень длинными волосами. Стив как был в банном халате поспешил вниз, и правда — в сторонке от стойки рецепции на диванчике мотала пыльными ногами в старых босоножках Марлен, перебирая гостиничные журналы.       — Баки просил передать, — она достала из кармашка великоватого для неё цветастого сарафана какую-то смятую бумажку, которую вручила Стиву. — Он сказал, это вещество ан… анта-а… гонист, — она похвально кивнула самой себе, выговорив-таки непонятное слово. — Ещё он сказал, чтобы ты говорил мне, если будешь его искать. Я хожу в школу «Лазарус» в Кройцберге. Ну, я уже пойду, а то мама с папой узнают и ругаться будут.       Когда Марлен резво выскочила из парадных дверей, он в полусонном ступоре развернул послание: там была наскоро записанная от руки формула, как позже выяснилось, с активным атропином. В тот же день Стив отправил письмо в генпрокуратуру ФРГ, адресованное главе следствия по берлинскому отравлению, анонимно.