Destination

Fleurie — Breathe Klergy — The End SVRCINA — Who Are You Don Brownrigg — Just Breathe Нью-Йорк встретил их ярким солнцем и прохладным осенним ветром. Лучи солнца красиво отражались на стеклянных стенах небоскребов, а городской шум напоминал Чонгуку о родном доме. Он именно такой, каким его показывали в десятках фильмов: красивый, шумный, многолюдный, контрастный и абсолютно точно незабываемый. Даже увидеть его мельком из окна машины — большая удача. Люди торопливо двигались по улицам, спеша по своим делам. Их здесь так много, словно этот город — один большой муравейник. Из окна Чонгук вдалеке наконец-то замечает Статую свободы, которую так хотел увидеть, и улыбается, понимая, что половину пути они уже проделали. Вау. Это не копия статуи в Лас-Вегасе. Они действительно в Нью-Йорке и в самом деле сделали это. Они проделали огромный путь с одного конца страны в другой на машине и остались невредимы. Столько всего произошло за это время, поверить трудно. Он как будто прожил в этой дороге маленькую жизнь, каждый день в ней ощущался как за три. Его существование перевернулось с ног на голову, но все же некоторые из этих изменений ему очень нравились. Парень бросает заинтересованный взгляд на Чимина, и тот тепло улыбается ему, замечая радость в его глазах. Пак ловко вливается в поток других автомобилей и смешивается с местными жителями, сигналя в небольшой пробке. Он ведет себя спокойно, а вот Чонгук вертит головой по сторонам, рассматривая новые для него виды. Здесь невероятно красиво абсолютно все. — Смотри, вот это здание — тот самый знаменитый Эмпайр-стейт-билдинг. С него открывается самый красивый вид на город, — говорит Пак, указывая пальцем на большое высотное здание перед ними. — Оно такое величественное. Еще лучше выглядит, чем в кино, — восторгается Чон, рассматривая его через лобовое стекло. — Тебе здесь нравится? — Да, очень. Это очень отличается от Калифорнии, но не менее круто. Дома более расслабленно и спокойно, даже люди двигаются иначе, а здесь прямо все кипит, — говорит Чон. — Зимой здесь невероятно красиво. Просто сказочно. Когда-нибудь приезжай в Нью-Йорк на Рождество, — говорит Чимин. — Ты здесь жил, да? — Несколько раз, — говорит он, кивая. — Как часто тебе приходится переезжать? — Каждые лет пятнадцать, плюс-минус. Обычно я это делаю, когда окружающие начинают замечать, что я не старею. Тогда я быстро сваливаю на другой конец света, порвав все связи и оставив большинство вещей. — Наверное, это сложно. Ведь, по сути, у тебя нет настоящего дома, раз тебе постоянно приходится переезжать. — Ну, я думаю, дело не в самом доме, а в том, где ты чувствуешь себя как дома или рядом с кем ты испытываешь это чувство, — отвечает Чимин. — У тебя есть такое место? — Да, есть такое место и такой человек. — Где это? — снова спрашивает парень. — Прямо туда мы и направляемся, — говорит Пак с теплой улыбкой. — Мой дом теперь осквернен, там погибла бабушка. Человек, который был для меня центром всего мира, мамой, папой и лучшим другом. Не думаю, что я смогу там жить когда-то. К тому же я потерял того человека, рядом с которым чувствовал себя как дома, — тоскливо говорит Чонгук, глядя на спешащих людей на пешеходном переходе. Чимин останавливается на светофоре и берет его руку, переплетая их пальцы. — Эй, все будет хорошо. Когда все это закончится, ты обязательно найдешь свой дом. И найдешь человека, который подарит тебе это чувство, — говорит он, глядя на него. — Спасибо, что делаешь все это для меня, — отвечает Чонгук, бросая мимолетный взгляд на их руки. Пак ничего не отвечает, а лишь мягко улыбается ему, а затем снова следит за дорогой. В скором времени они подъезжают к аэропорту на Восточной улице, расположенному в километре от центра. Они останавливаются на закрытой парковке, и Чимин звонит кому-то по поводу вылета. Чон замечает серебристый спорткар, который останавливается рядом с ними. Тэхён выходит из него, складывает руки на груди и игриво подмигивает. Дальше они отправятся в дорогу без него, он постарается сбить со следа людей Хёнинкая, чтобы дать им спокойно улететь. Парень чувствует сейчас к нему искреннюю благодарность. Тэ хороший, если бы только иногда не вел себя, как настоящая слизеринская задница. Чонгук тоже выходит из салона, тихо закрывая дверь, и неловко переминается с ноги на ногу, а Ким обводит его внимательным взглядом. — Ну что, похоже, пришло время прощаться, малыш. — Ты неисправим. Я же говорил, не называй меня так, — морщится он. — Да ладно тебе, дай позлить тебя на прощанье, — смеется Тэ. Парень тоже тихо смеется в ответ и нервно ерошит свои волосы. — Ты хочешь что-то сказать? — спрашивает Ким. Чон робко кивает. — Просто большое спасибо. — Просто пожалуйста, — говорит Тэхён, медленно кивая несколько раз. — Нет, без всяких шуток. Спасибо. Ты очень помог мне и Чимину. Когда он только познакомил нас, я не был в восторге от тебя. Ты показался мне поверхностным и ненадежным, но я ошибался. Ты самый лучший друг, который только может быть. Помимо этого, ты помог мне и с другими вещами, — продолжает он, и Ким гордо приподнимает подбородок. — Тот разговор с тобой, — парень замолкает и легко улыбается, — я благодарен за него. Ты дал мне мощный пинок под зад, сейчас я чувствую себя совершенно иначе, и мне это очень нравится. Тэхён довольно улыбается, расставляет руки в стороны и протяжно стонет. — Ой, заткнись уже. Иди сюда, малыш, — говорит он. Чонгук делает несколько уверенных шагов к нему и тепло обнимает. Тот накрывает его тело своими руками, как большим одеялом, и глубоко вздыхает. Несмотря на их напряженные отношения в начале этого пути, сейчас Чон может назвать его довольно близким человеком, а это здорово. Трудности сблизили их, и он надеется, что их дружба не закончится на этом. — Будь осторожен там. Дорога до Венеции должна быть спокойной, а там уже и будешь в безопасности, — тихо говорит Тэ, мягко хлопая его по спине, как старого приятеля. — Надеюсь, — отвечает Чонгук. — Я отвлеку их на некоторое время здесь. Попетляю по городам, добираясь домой. Все будет нормально. — Спасибо. Ким бросает настороженный взгляд на Чимина, сидящего в машине, и тяжело вздыхает. — Береги его, пожалуйста. Он самое дорогое, что есть в моей жизни. Не позволяй ему действовать необдуманно. Не давай ему зря рисковать собой, постарайся быть голосом здравого смысла в его жизни, — шепчет Тэхён, крепче обнимая парня за плечи. — Прошу тебя. — Я постараюсь. Но ты же знаешь, что он делает всегда то, что решил, и никого не слушает, — отвечает Чон, усмехнувшись. — Знаю. Но к тебе он будет прислушиваться. — Почему ты так думаешь? — Потому что ты значишь для него больше, чем он сам думает. Будьте осторожны оба. Я буду чертовски скучать по нему и даже по тебе, Чонгук, — тихо говорит Тэ. — Не думал, что скажу это, но я тоже буду скучать, Тэхён, — отвечает парень и по-доброму улыбается. — Ладно. Достаточно соплей на сегодня, — говорит Ким, снова хлопая его по спине. Чон отходит, и в это время из машины выходит Чимин, закончив свой разговор. Он бросает на них странный взгляд, но все же ничего не говорит. Они все вместе поднимаются в здание аэропорта и без каких-либо регистраций и билетов проходят дальше по коридору, не предназначенному для обычных пассажиров. Они идут сразу к выходу на взлетную полосу, и Чонгук недоуменно хмурится, не понимая, почему они направляются прямиком туда. — А разве нам не нужны билеты и пройти регистрацию? Почему мы идем на полосу? — спрашивает он. — Мы летим на частном самолете, — коротко поясняет Пак. Погода быстро сменяется на пасмурную. Небо затягивается мрачными облаками, а холодный сильный ветер пронизывает тело на открытом пространстве, и Чон ежится, застегивая куртку. Они проходят на специальную взлетную полосу, и их глазам открывается готовый к взлету, небольшой белый самолет. Вот это да. Парень тихо вздыхает от удивления. Он выглядит словно игрушечный по сравнению с другими огромными, но такой блестящий и красивый. — Чей это самолет? — спрашивает Чон, глядя на них по очереди. — Мой, — буднично говорит Пак, как будто это обычное дело. Чон останавливается, приоткрыв рот. — У тебя есть самолет? Ты, черт возьми, Дональд Трамп или кто? — усмехается он. Чимин, продолжая идти, разворачивается к нему лицом. Он самодовольно ухмыляется и беззаботно пожимает плечами. — Я работал пять веков своей жизни, как думаешь, я заслужил эту небольшую игрушку? — спрашивает он, выгибая бровь. — Охренеть, — смеется Чонгук и качает головой. — Ты миллионер? — Ага, — говорит Тэхён, кладя руку на его плечо. — Чувствуешь этот приятный аромат сексуального sugar daddy, исходящий от него? — Заткнись, — говорит Пак сквозь смех. — Что? Это горячо. Скажи же, Чонгук-и, — говорит он. — Тэхён, реально заткнись, — отвечает парень с улыбкой. — Вы такие зануды. Они подходят к самолету, Чимин быстро здоровается с пилотом и перекидывается несколькими фразами, а затем возвращается к ним. — Иди в салон, здесь очень холодно, а я сейчас подойду, — говорит он, обращаясь к Чонгуку. Парень кивает и поворачивается к Тэхёну. — Вот теперь правда пора прощаться, — говорит он, протягивая руку. — До встречи, малыш, — говорит Тэ, мягко пожимая его руку. — Надеюсь, что еще увидимся когда-нибудь. — Спасибо за все. — Ладно. Береги себя, Чонгук. Ты действительно бесценный, — отвечает серьезно тот, притягивая его к себе. Чон глубоко вздыхает, действительно наслаждаясь этими теплыми объятиями. Ему жаль, что Тэхён не может продолжить путь с ними. Ведь несмотря на его язык без костей, с ним довольно весело. После этого парень уходит в самолет, оставив Чимина и Тэ наедине. Друзья около минуты молча смотрят друг на друга, так и не решаясь попрощаться. — Иди уже, время поджимает. Сам знаешь, как дорога каждая минута, — говорит Ким, опуская голову. — Я не знаю, на сколько времени уезжаю. Обещай, что приедешь к нам, если это затянется надолго, — говорит Пак. — Конечно, куда же я денусь. Я же без тебя загнусь, кто еще будет выносить меня так долго? Чимин слабо улыбается и крепко обнимает его. Лицо Тэ мгновенно меняется, когда пронзительный взгляд Пака не изучает его. Он кладет голову на его плечо и с тяжелым сердцем глубоко вздыхает. Парень зажмуривается, чувствуя разрывающую его сердце тоску. Он глубоко вдыхает осенний воздух и чувствует в нем такой родной, горьковатый аромат. Они не расставались раньше больше, чем на несколько дней, но сейчас это явно на долгое время. От этого на душе обоих становится еще паршивее. — Я буду скучать, — говорит Чимин, закрывая глаза. — И я. Будь осторожен. — И ты. Бога ради, доберись домой без происшествий, — тихо смеется Пак. — Ну, обещать не могу. Ты же знаешь, как я люблю приключения, — отвечает Тэ, нервно улыбаясь. — Вот именно поэтому я и прошу тебя. — Я надеюсь, что вы разберетесь с твоей силой и с тем, как надрать зад этому самодовольному ублюдку, — серьезно говорит Ким. — Я тоже на это надеюсь, — говорит Чимин. — И не теряй времени. — Ты о чем? — спрашивает Пак. Тэхён несколько секунд молчит, а затем мягко отстраняется, кладя ладони на его плечи. — Его жизнь скоротечна, Чимин. Он стареет каждую секунду. Если ты что-то к нему чувствуешь большее, чем просто предназначение, а я знаю, что это так, то не теряй бесценное время. — Он не совсем понимает, с чем связывается. Я только испорчу ему жизнь, — отвечает он. — Думаю, он прекрасно понимает, на что идет. Он сильный и умный парень. — Я должен держаться от него подальше в этом смысле, — говорит Пак. — А ты можешь? — ухмыляется Тэхён. — Нет, — отвечает он с улыбкой. — Позволь ему самому выбирать, чего он хочет в своей жизни. В ней и так предостаточно обстоятельств, которые он не может контролировать. — Я постараюсь, — отвечает Чимин. — Доверяй ему так же, как он доверяет тебе, и все будет круто у вас, — говорит Тэ. — А вы подружились, да? — усмехается Пак. — Да мы лучшие друзья просто. Они некоторое время молчат, снова крепко обнимаются, не желая отпускать друг друга. А затем Тэхён первый все же мягко отстраняется и натягивает улыбку. — Давай, иди уже, — говорит он, тяжело вздыхая. — Обязательно узнай, как надрать им всем зад, а я буду на подхвате. — Я не сомневался в тебе, Тэ. — Позвони мне, когда приземлитесь. — И ты звони мне. Чимин хватает предплечье Тэхёна чуть выше запястья, и друг сразу повторяет его жест, хватая его руку таким же образом. — Помни, кто твой настоящий друг, а кто враг. Доверяй только своему сердцу, — говорит Ким. — Оно всегда подскажет верный путь, если ты погряз в сомнениях, — заканчивает фразу Пак. Это только их тайный жест и их слова, которые они часто говорят друг другу, напоминая о том, что никого ближе друг друга в их жизни нет. Чимин в последний раз коротко обнимает его и хлопает по плечу, а затем уходит в самолет. Тэ отходит дальше и стоит, дожидаясь их взлета. Пак присаживается напротив Чонгука в большое кресло и тяжело вздыхает. Его сердце непроизвольно предательски сжимается от тоски. Стюардесса закрывает дверь самолета, а пилот начинает готовиться к вылету. Чимин на секунду закрывает глаза и старается не поддаваться сильной грусти, несмотря на то, что чувствует он себя паршиво. Нельзя в это углубляться, иначе можно впасть в депрессию. Когда двигатели самолета начинают шуметь, он чувствует вибрацию телефона и улыбается, видя имя абонента. — Да ладно тебе, не плачь там. Я же не навсегда уезжаю. Мы скоро увидимся. — Здравствуй, Пак Чимин, — говорит грубый низкий голос. Все его внутренности за долю секунды сжимаются в тугой комок, а нервы натягиваются до предела. Конечно, он узнает этот чертов голос. Пак снова быстро смотрит на экран телефона, убеждая себя в том, что это действительно номер Тэхёна. Да, это он, но с него прямо сейчас говорит Намджун. Какого хрена происходит? — Не ожидал меня услышать, да? — спрашивает он. Чимин рассеянно смотрит на Чона, который сразу же по его лицу понимает, что что-то идет не так. — Я предупреждал тебя, что вернусь за тобой, если узнаю, что ты лгал мне, так? — спрашивает Намджун. — А ты мне лгал. К сожалению, я не могу добраться до тебя прямо сейчас, но я нашел твоего друга. Кажется, он тебе очень дорог. Верно? Пак резко вскакивает с места и выглядывает в иллюминатор самолета. Он видит своего лучшего друга, которого держат двое старых вампиров, а Намджун стоит рядом и говорит с ним по телефону, глядя на самолет. Нет, нет, нет. Только не это. Сердце начинает биться где-то в области горла до тошноты быстро, и его хочется выплюнуть, чтобы избавиться от этих громких и тяжелых ударов. — Очень умно с твоей стороны взять свой личный самолет для передвижения. Я недооценивал твой ум. Все же не зря Кай видит в тебе угрозу. Он принадлежит тебе, стало быть, мне не подняться на его борт без приглашения, а мальчишка внутри. Так ведь? Та-ак. Я чувствую его запах. Хитро, Пак. И я не смогу узнать место конечного назначения. Куда же ты его увозишь? Ты на самом деле надеешься спрятаться от нас? Очень глупо. Ты ведь знаешь, что найти тебя — это дело времени. Кай не остановится, пока не получит его. Чонгук тоже вскакивает с места и смотрит в иллюминатор. Он видит ту же картину, что и Чимин, и волосы на его затылке становятся дыбом. — О Боже, — едва слышно выдыхает он. — Что он говорит тебе? Что он хочет от него? Но Пак не обращает на него внимания, он сосредоточен лишь на сопротивляющемся теле Тэ. Он хочет побежать к нему и помочь, но не может этого сделать. Слишком большой риск. — Чимин, будь хорошим мальчиком, отдай мне человека, тогда я прощу тебе твою дерзость и Тэхён не пострадает. — Ты его не получишь, — резко отвечает он. Чонгук качает головой, понимая смысл слов. Он просит отдать его, угрожая жизнью Тэхёна. Господи, это так жестоко, ставить его перед таким выбором. Кто этот тип? Он выглядит гораздо сильнее и влиятельнее, чем вампиры, которые преследовали их до этого. — Хм-м, — задумчиво протягивает Намджун, — я ожидал именно такой ответ. Он кивает вампирам, которые удерживают Тэхёна, и один из них с удивительной легкостью принимается держать его руки в локтях за спиной, а второй в черных перчатках заставляет Тэ открыть рот. Он хватает его за челюсть и заливает ему в горло лантану, а затем зажимает его рот. Он силой заставляет его проглотить ядовитую и обжигающую жидкость. Чимин слышит сдавленный крик боли и убирает телефон от уха, не в силах это слушать, но даже сквозь шум двигателей он слышит этот жуткий звук. — Что они делают?! — восклицает Чонгук. — Что они ему дали?! Господи! Так нельзя! Давай, я пойду с ними! Только пусть не делают ему больно! На лице Тэхёна появляются ожоги, там, где попали капли ядовитой для вампиров жидкости, и Пак со злостью бьет ладонью по креслу самолета. — Как ты смеешь поступать так с ним?! — кричит он в трубку. — Как ты смеешь?! Ты же был нашим другом! — Видишь ли, к твоему сожалению, я давно живу без эмоций. Меня не трогают ни твои, ни его чувства. Я просто выполняю свою работу. Отдай мальчишку, прошу в последний раз по-хорошему, — говорит Намджун. Чимин бросает растерянный взгляд на парня и сталкивается с его большими глазами. Он такой невинный, словно олень в свете фар. Испуганный и беззащитный против таких созданий, как Намджун и Хёнинкай. Господи, почему он должен выбирать между ними? Как можно сделать это? Любой выбор причинит ему боль. Они оба ему немыслимо дороги. Его лучший друг, который пять веков был с ним рядом, или его предназначение, которое он обязан защищать ценой собственной жизни. Мальчишка, к которому его сердце неравнодушно и по другим причинам. Это не выбор, это какое-то наказание. — Тик-так, тик-так, Чимин, — говорит Намджун. — Я не люблю долго ждать. Пак быстро моргает и снова смотрит на Чонгука, тот активно, отрицательно качает головой, умоляя его непонятно что именно сделать: защитить его или помочь Тэхёну? — Не смей! Не делай этого! Ты должен защищать его! Чимин, не смей! — раздается крик Тэ, а затем его сильно бьют по лицу. — Тэхён, — едва слышно говорит Чимин дрожащим голосом. — Нет! Помни о том, насколько он бесценен! Защищай его! — снова кричит он. — Ну что, какой выбор ты делаешь? — спрашивает Намджун. Пак закрывает глаза и запрокидывает голову с тяжелым вздохом. Его сердце сейчас выпрыгнет из груди от зашкалившего пульса. Он должен это сделать, нужно произнести это вслух. — Ты его не получишь. Никто из вас не получит. Можешь передать Каю, чтобы он шел ко всем чертям, — злобно шипит Чимин. — Что же, я впечатлен. Ты выбрал мальчишку, а не лучшего и преданного друга, который прожил с тобой вместе такую долгую жизнь. Рано или поздно я доберусь до него, и ты пожалеешь об этой секунде. Каждый выбор должен нести за собой последствия. Сейчас ты увидишь последствия своего выбора, — говорит он, и звонок обрывается. Пак смотрит в иллюминатор и видит, как грудь Тэхёна резко пронзает кол, которым его ударяет Намджун. — Нет! — истошно кричит он и припадает к стеклу. — Нет! Нет! Нет! Тэхён несколько секунд стоит неподвижно, а затем падает на землю, и в этот момент Чимин теряет контроль над собой. Он закрывает глаза, чувствуя подходящую волну ненависти и ярости. Они сносят все барьеры внутри него, как какой-то ураган. Только не сейчас. Нужно держать себя в руках, нужно собраться. Здесь Чонгук, он не должен видеть его таким. Но, к сожалению, это невозможно, боль настолько быстро растет и проникает в самые глубины его души, что он не успевает взять свою сущность под контроль. Он практически физически чувствует, как она течет по его венам, и перед глазами появляется мутная пелена. Он вздрагивает от неожиданности всем телом, чувствуя прикосновение к своему плечу. — Чимин, ты… я… я даже не знаю... что сказать, — мягко и заикаясь говорит Чонгук. — Господи, мне так жаль. Пак молчит и опускает голову. Три слова. Эти три слова совершенно не делают легче, даже несмотря на то, что они совершенно искренние. Они не передают глубину всего происходящего кошмара вокруг. — Что я могу сделать для тебя? Чимин продолжает молчать. Он тяжело и быстро дышит, борясь со своими эмоциями. В его голове гудит монотонный шум от резкого притока крови. Перед глазами все резко темнеет, когда они быстро заливаются чистой ненавистью ко всему миру, а острая боль пронзает челюсть. Клыки, твою мать. Из-за сильных эмоций его лицо внезапно само собой меняется, и он не в силах его контролировать. — Чимин, — тихо зовет его парень, — скажи что-нибудь, пожалуйста. Не закрывайся в себе. Он пытается повернуть его к себе, но тот резко отворачивается, не позволяя этого сделать. — Чонгук, лучше уйди, — говорит Пак предостерегающе. — Нет, я не оставлю тебя одного в таком состоянии. — Твою мать, отойди от меня, — говорит он с явной угрозой в голосе. — Нет, ты только что видел такое… как я могу оставить тебя? — говорит Чонгук, снова пытаясь развернуть его к себе лицом. — Уйди, прошу тебя, — говорит Чимин уже с откровенной мольбой. — Пока еще не поздно. — Нет, — отвечает настойчиво парень. — Уйди! — яростно кричит он, тяжело дыша. Парень сильно вздрагивает от его резкого тона, но не принимает это близко к сердцу, понимая, что тот чувствует сейчас. Это кричит его душевная боль. — Хорошо, покричи, если тебе это поможет. Я понимаю, что тебе больно. Мне знакомо чувство потери, я знаю, каково это... — Ни черта ты не знаешь! — выкрикивает Чимин, перебивая его, и резко оборачивается. — Ни черта! Чонгук в ужасе замирает на месте. Ноги мгновенно перестают его слушаться, а все тело будто ударяет током. Приоткрыв рот, он медленно моргает, рассматривая его лицо. Темные, почти черные глаза испепеляют его и с яростью смотрят из-под нахмуренных бровей. Они залиты кровью. Он медленно обводит испуганным взглядом его изменившееся черты и опускает взгляд на острые клыки. Это выглядит невероятно страшно, как такое может быть на самом деле? Это похоже на какой-то самый ужасный сон. — У тебя не убивали на глазах лучшего друга! Он был больше, чем друг! Он был моей душой и сердцем! Чимин угрожающе делает несколько шагов к нему, и парень, находясь в страхе и шоке, парализовавшем его, непроизвольно пятится назад. Его сердце колотится так быстро, что у него закладывает уши. — Тебя не заставляли делать выбор между его жизнью и жизнью другого! Ты за все годы потерял лишь одного дорогого тебе человека, а я десятки! Но Тэхён был единственным, чью смерть я не готов был когда-либо увидеть и пережить! — кричит он ему в лицо. Чонгук упирается спиной в стену и сжимается в комок, виновато опуская глаза. — Так что отвали от меня! Я сказал тебе не трогать меня! — он хватает его за горло и прижимает к стене. Это сильно затрудняет дыхание, Чон чувствует крепкую хватку его холодных пальцев и боится даже пошевелиться. — Сказал?! Значит делай то, что я тебе говорю, твою мать! Не лезь ко мне! Ты не понимаешь всю угрозу того, к кому ты лезешь в таком состоянии?! Какого хрена ты продолжаешь это делать?! Мне ничего не стоит сломать тебе шею двумя пальцами, не нарывайся на мою агрессию! Ясно тебе?! — Ясно, — едва слышно шепчет Чонгук, с трудом сглотнув ком в горле. — Уйди, — тихо говорит Пак. — Уйди, пока я не совершил самую большую ошибку в своей жизни. Он резко разжимает пальцы и отпускает горло парня. Чон, не раздумывая и секунды, быстро уходит в хвост самолета подальше от него, а Чимин запускает пальцы в свои волосы и садится в кресло. Через некоторое время они взлетают. Он пытается успокоить трясущиеся руки и разрывающие душу эмоции, но боль настолько сильно бьет по нему и накрывает все с большей и большей силой, что все, что ему остается, — это лишь отчаянно хвататься за свою человечность. Нужно найти какой-то якорь, нужно держаться за это чувство. Пак достает из кармана куртки старый амулет и начинает перекатывать его между костяшками пальцев. Карла. Она единственное, что всегда помогает ему держаться за человечность. Чувства к ней были самыми сильными и искренними в его жизни, нужно думать о ней, и станет немного легче. Он сейчас больше всего боится лишь того, что предел боли будет превышен и произойдет непоправимое. А удушающая вина лишь добавляет масла в этот бушующий огонь внутри него. Он долго сидит, наблюдая за старым амулетом, и постепенно злость отпускает. Чимин опирается локтями на колени и сжимает руками пульсирующие виски. Боль просто разрывает на части его душу, он задыхается от нее. Каждый вдох дается ему с огромным трудом, а воздух обжигает легкие. Прямо в этот момент его сердце пытается не расколоться, но его силы совсем на исходе. Ким Тэхён — его душа, лучший друг, опора, поддержка и его семья, и его больше нет. И нет по его вине, он мог помочь ему, но не сделал этого. Он ничего не сделал, а просто смотрел, как тот умирал. Пак крепко зажмуривается и глубоко дышит, пытаясь успокоиться. Чонгук сидит, прижав колени к груди и обхватив их руками. Он невидящим взглядом смотрит в пол, переваривая все увиденное и услышанное. Ему до сих пор кажется, что это все какой-то ночной кошмар. Его все еще трясет от страха, и меньше всего ему хочется находиться здесь рядом с Чимином. Перед его глазами до сих пор стоит его лицо. То самое страшное лицо и до жути пугающая агрессия. Эти ужасные глаза, напоминающие бездну с тьмой. Эти клыки и пульсирующие вены под тонкой кожей. Мог бы он действительно причинить ему серьезную боль? Он впервые за все время так грубо говорил с ним и применил какую-то физическую силу. Парень понимает, почему это произошло, но все же Пак его напугал. Чертовски сильно напугал. Он подносит дрожащую руку к своей шее и мягко берет себя за горло. Он все еще как будто чувствует на нем холодные пальцы и глубоко вздыхает. Похоже, что Чимин все же мог сделать ему по-настоящему больно. Он ведь на самом деле способен сломать ему шею двумя пальцами, только Чонгук часто забывает о том, насколько тот сильнее него. Глупо надеяться на какое-то чудо. Чем он только думал, когда лез к нему в таком состоянии? Конечно, Пак прав. Просто, наверное, он был уверен, что именно он никогда не будет вести себя агрессивно по отношению к нему. Только Чимин такой же вампир, как остальные, и его инстинкты всегда будут сильнее его. Стоит быть умнее, а не забывать об этом. Становится понятно, почему он не хотел, чтобы кто-то видел его такое лицо. И для чего он хотел, чтобы Чон знал, как убить его, если он будет угрожать его безопасности. Теперь парень будет гораздо осторожнее с ним. Примерно час или больше Пак не появляется в его поле зрения, в салоне самолета очень тихо. Слышно лишь звук двигателей и его собственное громкое дыхание. Милая стюардесса осторожно подходит к нему, мягко трогая за плечо. — Принести вам что-нибудь? — спрашивает она. Парень медленно поднимает на нее глаза и видит ее обеспокоенный взгляд. Она реагирует очень спокойно на происходящее, хотя наверняка все слышала и видела. Значит, она просто под внушением. Интересно, часто он так делает, когда это ему нужно? А что, это удобно. Когда нужно подавить волю — щелкнул пальцами, и это у тебя в руках. А ему он тоже внушал что-нибудь? Ведь Чонгук бы даже не заметил этого. — Просто воды, если можно, — тихо говорит Чон. — Конечно, — любезно говорит девушка и уходит. Через пять минут она приносит ему бутылку воды и оставляет одного. Парень тяжело вздыхает, закрыв глаза, и спустя какое-то время его одиночество нарушает Чимин. Он выглядит уже нормальным. Обычное лицо, каким Чонгук привык его видеть, но только появился поникший взгляд, наполненный болью, который сильно бьет ему по сердцу. Он не видел его еще настолько разбитым. Пак держит в руках бутылку крепкого алкоголя и садится в кресло рядом с ним. Чон искоса смотрит на него и немного отодвигается, увеличивая между ними расстояние. — Боишься меня? — тихо спрашивает Чимин, глядя в пол. Парень ничего не отвечает, он лишь делает несколько глотков воды и смотрит перед собой. Да, он его боится. Он теперь не понимает, что можно делать в его присутствии, а что нельзя. Когда стоит говорить, а когда лучше промолчать. — Боишься, — кивает Пак и делает несколько больших глотков прямо из горла бутылки. — Прости меня, я не хотел напугать. — Мне не стоило лезть, я уже это понял, — отвечает Чонгук. — Нет, дело не в этом. Хотя да, тебе не стоило лезть, просто... — Чимин замолкает, проводит ладонью по лицу и снова делает несколько глотков, — мне не нужно было быть с тобой таким грубым. Ты ничем это не заслужил. Тем более я не должен был так хватать тебя. Я вообще не должен был причинять тебе боль, но мои эмоции — я не совладал с ними. Я старался, правда... я просто не смог. Чон видит, как тяжело ему дается каждое слово. Он будто вытаскивает из себя каждую букву. Ему очень больно, и это абсолютно нормально, что он сорвался. Это лучше, чем молча стерпеть и проглотить боль, ее нужно выкричать, выплакать и выстрадать, чтобы стало легче. Невыносимо трудно видеть его таким уязвимым и надломленным. Всегда тяжело видеть то, как привычно сильная и стойкая личность на твоих глазах с громким треском ломается. Пак однажды сказал ему, что их эмоции гораздо острее человеческих и если они чувствуют грусть, то это быстро перерастает в депрессию, а боль они ощущают в десятки раз сильнее людей. Он и сам до сих пор ощущает боль от потери бабушки, и это не отпускает, насколько же тогда больно сейчас Чимину? Страшно представить. — Я там наговорил много чего. Прости меня, пожалуйста. Я не хотел причинить тебе боль, ни физическую, ни моральную, — говорит Пак, поворачиваясь к нему. Он замечает на шее парня небольшие темные пятнышки от собственных пальцев и чувствует к себе отвращение. Он ранил человека, которого меньше всего хотел обидеть. А единственный, на кого Чон мог рассчитывать сейчас и кому он безгранично доверял, сделал ему больно. Идиот. Чимин осторожно протягивает руку к нему, но тот вздрагивает и отодвигается, а это срабатывает молниеносно, как красная кнопка «стоп» для него. Все внутри парня цепенеет, а внутри Чимина обрывается. Он коротко кивает, нервно улыбнувшись, и тут же опускает руку. Чонгук испуганно смотрит на него, и в этих глазах читается такое разочарование, что Пак не в силах смотреть в них. Он стыдливо опускает взгляд в пол, качая головой, и горько усмехается. — Вот именно поэтому я считаю, что в твоей жизни нет места вампирам. Чтобы ты не испытывал разочарования, когда поймешь, кто мы такие на самом деле, — говорит он, снова прикладываясь к бутылке. — Не бойся, я доставлю тебя в безопасное место, как и обещал. Я всегда держу свое слово. В семье Карлы тебе никто не причинит боль. Он медленно встает и перед тем, как снова уйти, обводит парня долгим взглядом. — Не бойся, Чонгук. Я к тебе больше не притронусь никогда. Это было моей ошибкой, — говорит Чимин, прежде чем оставить его одного.