Destination

Sia — Helium Billy Eilish — everything i wanted BTS — Intro: Singularity Перелет был долгим и морально сложным. Одиннадцать часов прошли в невероятно сильном напряжении и полном молчании. Чимин больше не подходил к Чонгуку и старался самостоятельно пережить разрывающее его сердце горе. А парень сам не решался к нему подходить и просто много думал о том, что случилось. У него достаточно было времени переварить все произошедшее и посмотреть на это другим взглядом, когда эмоции значительно утихли. Он искренне сочувствовал ему и чувствовал свою вину в случившемся, ведь еще один хороший человек умер из-за него. Чем он был лучше их всех? Чем заслуживал жить, а они нет? Он понимал, почему Пак сорвался на него, он совершенно не злился, но ему все еще было не по себе. Он напугал его, и то хрупкое доверие, что было между ними, резко подорвалось. Но ведь это же Чимин, тот самый, который за все это время только что и делал — это защищал и оберегал его, словно он хрустальный. Именно он рисковал жизнью ради него. Голова это осознавала, а вот сердце предательски ныло, вспоминая, как его сильная рука сжимала до боли горло. То, что произошло вчера, наверное, просто настолько сильно выбило его из колеи, и понятно почему. Тэхён ведь был для него очень близким другом. Черт, Тэ. Как же сейчас не хватало его колкого языка и улыбки, чтобы разрядить это угнетающее напряжение между ними. Он бы обязательно нашел, что сказать в такой момент. Этот парень никогда не унывал, Чонгук не помнил ни одного момента, чтобы на его лице не было улыбки. Когда в иллюминаторе начинают появляться поля, говоря о том, что самолет снижается и приближается к месту назначения, пилот по громкой связи объявляет о посадке. Чон глубоко вздыхает, закрывая глаза, и хватается за ручки кресла. Он также сильно боится летать, как раньше, но в этот раз Чимин не сидит рядом, чтобы поддержать его. Он сам справляется с этим страхом. Они плавно и спокойно садятся в аэропорту Парижа, и Чонгук отстегивает ремень безопасности, облегченно выдыхая. Он поднимается с места и надевает куртку, чувствуя дрожь в теле, и не совсем понятно, отчего именно. Возможно, это из-за холодного осеннего воздуха, проникшего в салон из открытой двери, но, скорее всего, потому что он сталкивается взглядом с Паком. Тот, глядя на него из другого конца самолета, надевает элегантное черное пальто и затем молча отводит глаза. За эти короткие секунды Чон замечает, что перед ним совершенно сломленная личность, и на душе от этого становится только хуже. Все это время он сидел один, переживая случившееся, и ему даже не с кем было поделиться своей болью. Его лицо не выражает абсолютно ничего, кроме горькой скорби. Похоже, что он не смог побороть это в одиночку и пришла стадия депрессии. Черт, а вот это было уже очень плохо. Как теперь возможно было его вытащить из нее? Пак берет сумку и так же молча выходит из самолета, а Чонгук следует за ним. На улице моросит мелкий дождь, и его руки быстро мерзнут от ледяного ветра. Он глубже натягивает капюшон и останавливается рядом. Он бросает на него косой взгляд и видит, как даже его осанка изменилась. Всегда ровные и прямые плечи сейчас опущены под невидимым грузом печали, накрывающем их. Через некоторое время прямо на взлетную полосу подъезжает черный автомобиль. Водитель выходит и отдает ключи Чимину. Надо же, он действительно все продумывает на шаг вперед. Он садится за руль, а Чон на заднее сиденье, и они в тяжелом и напряженном молчании едут по ночному Парижу в какой-то отель. Предусмотрительно Пак берет два номера, и они поднимаются на верхний этаж. Они проходят по длинному коридору, уставленному живыми цветами и с красивыми картинами на стенах, а затем он останавливается у своего номера. Без пояснений он отдает один ключ Чону и бросает короткий взгляд на него. — Поспи. Как только ты отдохнешь, то сразу выезжаем дальше, — непривычно тихим голосом говорит Чимин и быстро заходит в свой номер, оставляя его одного. Первые слова, сказанные им за одиннадцать часов, и они снова говорят о том, что он заботится только о нем. Пак сказал, как только ты отдохнешь, то выезжаем, хотя ему тоже сейчас нужен отдых. Чонгук продолжает смотреть на закрытую дверь его номера и глубоко вздыхает. Несмотря на то, что между ними сейчас все сложно, он заботится именно о его комфорте и о его отдыхе в очередной раз. И даже о том, чтобы взять для него отдельный номер, тем самым давая ему свое личное пространство. Чертов Пак Чимин, настоящая загадка. Парень заходит в свой номер и восторженно вздыхает. Вау. Он просто потрясающий. Огромный, светлый и невероятно роскошный. Чон медленно проходит по пушистому ковру и осматривается, вертя головой по сторонам. Все такое изысканное и с тонким вкусом. Интерьер напоминает ему дом Пака в Калифорнии, только здесь все в бежевых тонах. Он подходит к окну, и сердце начинает трепетать, когда он видит Эйфелеву башню вдалеке, подсвеченную сотнями огней. Романтик внутри него просто в восторге, ведь он даже не мечтал когда-то увидеть Париж хотя бы и вот таким образом. Чонгук снимает куртку и грязную одежду, а затем долго принимает ванну, наслаждаясь горячей водой и тихим спокойствием. Люди Хёнинкая не знают, в какой они стране и тем более — в каком городе. Они находятся на другом континенте, а значит, у них есть немного времени подышать спокойно без преследований. Эти редкие минуты передышки просто на вес золота, особенно сейчас, когда их сердца грустят из-за смерти Тэхёна. И несмотря на то, что Чон должен наслаждаться этими мгновениями покоя, на его душе лежит огромный груз и внутри все неспокойно переворачивается. Из его головы всё никак не выходят мысли о Чимине. Он продолжает переживать о том, как тот себя чувствует сейчас, как проходит через все случившееся вчера. Черт возьми, он ведь потерял лучшего друга, с которым прожил неразлучно пять веков своей жизни. Не пять месяцев, не пять лет, даже не пять десятилетий. Веков, Боже, это так много. Ко всему прочему, он еще и видел его смерть своими глазами. Наверное, это нестерпимая боль, и его эмоции в тот момент можно понять. Несмотря на то, что Чонгуку сейчас все еще страшно, он так хочет поддержать его. Даже ему больно, хотя он знал Тэ не так уж долго. Выйдя из ванной и надев чистую одежду, он устраивается в кровати, чтобы уснуть. Но, несмотря на физическую и моральную усталость, сон никак не идет. Парень долго ворочается, а затем садится на ее край и берет телефон. Он некоторое время сидит, просто собираясь с мыслями. Несколько раз печатает и стирает короткое сообщение, борясь со своими внутренними барьерами. Страх не должен делать его жестоким, а оставить кого-то в такой тяжелой для него ситуации — это жестоко. Чон не хочет делать первый шаг к нему, но понимает, что должен это сделать, ведь им необходимо как-то снова будет рано или поздно начать налаживать отношения. Чимину сейчас нужна поддержка, каким бы сильным он ни был, поэтому Чон печатает сообщение и затем все же отправляет его: «Как ты?» Пак долго не отвечает, хотя сообщение доставлено и прочитано. Может быть, он не хочет говорить с ним? Даже если это так, то пусть просто знает, что хотя бы один человек сейчас о нем действительно переживает. В такой сложный момент в его жизни это действительно очень важно. Ответ приходит спустя десять минут. Он простой и лаконичный, но говорит о многом. «Как в аду» Чонгук глубоко вздыхает и запускает пальцы в мокрые волосы. Как в аду. Значит, ему совсем плохо. Да к черту этот страх. Ему сейчас очень больно, он потерял близкого человека. В данный момент нужно переступить через свое «я» и просто поддержать его. Ему ведь самому знакомо это чувство, но когда он потерял бабушку и увидел ее тело, Пак был рядом. Он крепко обнял его и сказал, что все будет хорошо, хотя они даже не были тогда друзьями. Он поддерживал его и не давал даже думать о скорби все это время. Это помогло не закрыться в себе, а жить дальше и переключиться на другие важные вещи. Разве не должен он отплатить ему таким же добром? Сейчас просто из человеческих соображений он обязан поддержать его. Бабуле бы не понравилось, если бы он сидел сложа руки, когда кому-то было плохо. Не сделает же он ему ничего плохого в номере дорогого отеля, где много людей и куча камер? Это ведь Чимин, он сделал для него больше добра, чем зла. Чон глубоко вздыхает, решаясь это сделать, и все же выходит в коридор. Он медленно подходит к его номеру и несколько минут стоит под дверью, а затем тихо стучит. Дверь не открывается, и за ней не раздаются шаги. Парень стучит еще раз, но чуть громче. Снова тишина, и он разочарованно качает головой. Зря он это сделал, похоже, Чимин хочет побыть один. Он уже собирается уходить, когда вдруг слышит голос Пака: — Входи. Чонгук нерешительно открывает дверь и тихо заходит. Интерьер здесь такой же, как в его номере, но цвета темнее, что придает ему такой типичной для Чимина мрачности. Парень замечает беспорядок, вещи на полу, перевернутую мебель, разбитые вазу с цветами и зеркало. Похоже, у него был срыв и таким способом он выплескивал эмоции. Он проходит вглубь комнаты и замечает самого Пака. Сидит на полу у кровати почти в полной темноте, а в номере горит лишь тусклый свет прикроватной лампы. На нем темные брюки и расстегнутая черная рубашка с закатанными рукавами. Серые волосы торчат в разные стороны, словно он в них запускал пальцы и взъерошивал, борясь с отчаянием. Он держит в руках бутылку и смотрит перед собой, не замечая чужого присутствия. Боже, он выглядит таким разбитым, что сердце парня сжимается от того, насколько ему сейчас хочется обнять его и как-то облегчить эту боль. Чонгук садится напротив на пол и внимательно рассматривает его лицо. На нем отпечатался весь ужас вчерашнего дня, как будто он наконец-то снял маску сильного человека. А на его плечах лежит огромный груз, сгибая их под своим весом. Пак уже довольно сильно пьян, он это понимает по его взгляду, когда тот поднимает на него глаза. Эти темные омуты пустые и одновременно наполненные огромной болью, и что-то внутри обрывается, видя эти глаза такими. — Можно я составлю тебе компанию? — тихо спрашивает Чон. — Разве я могу отказать тебе? — отвечает Чимин и неуклюже протягивает ему бутылку. — Оставайся, если не боишься. Чонгук неуверенно берет ее, зная, что в ней очень крепкий алкоголь, но делает несколько больших глотков. Он морщится и вытирает губы тыльной стороной ладони. Обжигающая жидкость попадает в желудок, и тепло быстро разносится по телу. Это именно то, что нужно сейчас. Хорошее средство успокоить нервы и придать смелости находиться здесь. Ему тоже требовалось выпить после всего случившегося. — Мне так жаль, Чимин, — говорит он через несколько минут. — Мне тоже жаль, — говорит Пак, забирая у него бутылку, и делает большие глотки. Его кадык быстро двигается, и он стремительно практически опустошает всю бутылку. Чонгук качает головой, удивляясь тому, насколько легко он пьет это ядерное топливо. Тэхён говорил, что он пьет много алкоголя, отчего даже запах его крови горький, но сейчас это необходимо ему, так что пусть это делает. Это ведь лучше, чем убивать других людей. — Это все из-за меня. Чимин отрицательно качает головой. — Я приношу тебе столько проблем. Прости меня, пожалуйста, — говорит Чон. — Не надо, — говорит Пак, подкуривая сигарету. — Не вини себя за это. Это был мой выбор, и так сложились обстоятельства. Ты взваливаешь на себя слишком многое. Смерть матери, отца, бабушки, теперь еще и Тэхёна. Ты ни в чем не виноват, Чонгук. Все эти люди умерли не из-за тебя, а из-за своих смелых и стойких характеров. Они погибли, сражаясь за то, что им было важно. Даже для Тэ ты был важен, потому что ты — ключ к убийству Кая, а он этого очень хотел. Парень тяжело вздыхает, понимая, что в чем-то он прав. Только чувство вины все равно накрывает его из-за случившегося. — Я могу что-то сделать для тебя сейчас? — спрашивает он, внимательно глядя на него. — Просто побудь со мной, — отвечает Пак. Чимин глубоко вздыхает, проводя рукой по волосам. Он продвигается ближе к кровати, опираясь на нее спиной, и вытягивает ноги перед собой. Старый кулон на тонкой цепочке покачивается на его шее, а края рубашки расходятся в стороны. Он делает глубокую затяжку и, запрокинув голову, выдыхает пухлыми губами большое облако белого дыма. Комнату наполняет резкий запах сигарет с какими-то сладкими нотами. Он проводит кончиком языка по губам и смотрит на парня, высоко приподняв подбородок. Чонгук не может оторвать от него взгляд, почему Пак сейчас выглядит настолько привлекательно? Он не должен думать об этом в данный момент, но ничего не может с собой поделать. Парень бросает беглый взгляд на его обнаженное тело и опускает глаза, тихо вздыхая. В голову сразу же проникают воспоминания о том волнительном и страстном моменте в машине. Они были близки тогда, как никогда прежде, а сейчас ощущается такое напряжение, но оно уже не приятное, как было в тот момент. Между ними будто большая пропасть, а внизу нее тьма. И ее нужно либо перепрыгнуть, либо она начнет увеличиваться и эта тьма с ее дна вылезет наружу. Чимин продолжает смотреть на него пьяным взглядом и выдыхать приятно пахнущий дым. Темные глаза рассматривают лицо Чона и его мокрые волосы, а затем пробегают по его телу в такой уютной и простой одежде. — Но если ты не хочешь… — Нет. Я побуду с тобой, — отвечает Чонгук и пересаживается, опускаясь на пол рядом с ним. — Спасибо, — тихо говорит Пак, глядя перед собой, и снова делает затяжку. — Не за что. — Как твоя шея? — Все в порядке. Не болит, — отвечает он. Чимин поворачивается и медленно проходится обеспокоенным взглядом по его профилю, задерживает глаза на шее, где все еще виднеются маленькие синяки, и с отвращением морщится, думая о том, как ужасно обошелся с ним. Он тушит сигарету и тяжело вздыхает, прикрывая глаза. — Прости меня. Мне так стыдно за мой срыв, — говорит он, а потом делает большие глотки из горла бутылки. — Я не злюсь на тебя. На самом деле я понимаю, почему это случилось, сам нарвался на эту грубость. Ты ведь просил оставить тебя, но я просто думал, не знаю... — Чон прерывисто вздыхает, — что моя поддержка нужна тебе. Я не хотел оставлять тебя одного в тот момент. — Нужна. Мне очень нужна твоя поддержка, — говорит Пак и тоже вздыхает. — Просто в тот момент… — Я все понимаю, — говорит Чонгук, перебивая его. — Все нормально. Ты можешь не объяснять мне этого. — Спасибо, — тихо говорит Чимин. Они напряженно молчат какое-то время, и оглушающая тишина повисает в номере. Слышно лишь их дыхание и тиканье часов. Каждый удар сердца отдается эхом в голове Чонгука, и он потирает уставшие глаза, отвлекая себя от этого звука. — Наверное, ты думаешь, почему после того, что случилось, я пришел к тебе? — говорит парень и пожимает плечами. — Когда я увидел тело бабушки, ты был со мной рядом. Ты меня обнял и дал мне свою молчаливую поддержку. Надежное плечо, которому я доверился. Сейчас в твоей жизни в данный момент нет никого близкого, кто поддержал бы тебя. Поэтому если тебе нужно, чтобы я был рядом, то вот он я. Здесь. И мое плечо рядом с тобой, ты можешь на меня рассчитывать. Несмотря на то, что ты до ужаса напугал меня, я с тобой. Мы ведь одна команда, помнишь? — Почему ты это делаешь, если боишься меня? — спрашивает Пак. — Не знаю, если честно, — пожимает плечами Чонгук. — Наверное, дело в моем воспитании. Я не могу оставить человека, видя, насколько ему тяжело. Чем я буду лучше того же Хёнинкая или того мужчины, что убил Тэ, если буду наблюдать за твоей болью со стороны из-за каких-то своих страхов? Я совсем другой. Мое сердце болит, видя то, как больно тебе. Я не знаю, по каким именно причинам, но я делаю первый шаг к тебе, несмотря на свой страх. Ты сделал для меня очень многое за это короткое время, поэтому я помогаю тебе сейчас. — Ты действительно совсем другой, — тихо говорит он. — Ты гораздо мудрее своих лет. Они снова некоторое время молчат. Между ними все иначе, все как-то неловко. Чон снова выпивает довольно много крепкого алкоголя и морщится. Близость тела Чимина и запах, исходящий от него, заставляют его снова чувствовать волнующий трепет внутри, но чувство страха никуда не уходит. А душа Пака находит покой в присутствии этого мальчишки. Боль не разрывает ее с такой силой, когда он просто слышит его спокойное дыхание рядом и сердцебиение. Он закрывает глаза и слушает эти размеренные стуки. Каждый удар заставляет его сердце наполняться покоем. Медленно и аккуратно, будто исцеляющий бальзам льется на его глубокую рану. — Ты испытываешь голод ко мне? — вдруг задает вопрос Чон. — Почему ты об этом спрашиваешь? — Я пытаюсь понять, насколько ты опасен для меня, — отвечает парень. — Когда голоден — да, как и ко всему живому. Я действительно опасен для тебя, — говорит честно Пак. — А за все это время, что мы находимся вместе, ты хотел сделать мне что-то плохое? Укусить, например? — Нет. Конечно, нет, — фыркает Чимин. — Я бы не сделал и того, что произошло, если бы не мой нервный срыв. И Чонгук почему-то верит ему. За эти дни в дороге он не проявлял ни разу агрессию в его сторону. Он не чувствовал от него опасности, хотя наверняка были моменты, когда тот боролся с голодом рядом с ним, но даже не подал вида. — А ты применял внушение ко мне? — Ты на самом деле думаешь, что я мог бы это сделать? — удивляется Пак. — Я не знаю, Чимин. Я действительно не знаю, на что ты способен, — серьезно говорит Чонгук. — Я не очень хороший человек. В своей жизни я делал очень плохие вещи, но мне не нужно использовать внушение для того, чтобы вызвать в тебе какие-то эмоции. А если мне было нужно что-то от тебя, я просто мог попросить об этом, и ты бы сделал, ведь доверял мне. И в этом он прав. Ему достаточно просто находиться рядом, чтобы вызвать в нем бурю эмоций. Даже сейчас, несмотря на то, что он испытывает устойчивый страх, все струны его души трепещут, когда он просто сидит рядом с ним. И он безгранично доверял ему еще вчера. — Я понимаю, что ты меня боишься. Но, как и обещал, к тебе я больше не прикоснусь. Я доставлю тебя в целости и сохранности в безопасное место. Убью Кая и затем исчезну, а ты продолжишь жить своей нормальной и человеческой жизнью. Чего ты там хотел? Поступать в университет? Вот поступишь, будешь исполнять свои мечты. Найдешь красивую девушку, а главное — не вампира. Полюбишь ее и женишься, будешь жить долго и счастливо, потому что ты этого заслуживаешь. А это все забудешь, как страшный сон, — говорит Чимин, допивая содержимое бутылки, и тяжело вздыхает. — Я исполню свое предназначение и смогу спокойно уйти. Вряд ли он сможет когда-то забыть это все. Сердце Чонгука больно колет от этих слов. Но почему вдруг? Разве не этого он и хотел еще некоторое время назад? Хорошая и простая жизнь. Образование, работа, счастливая семья. Да, но это уже не то, чего он хотел. Когда-то он действительно мечтал об этом. Но все изменилось, когда появился в его жизни Пак Чимин. Теперь по каким-то причинам даже представить себя рядом с девушкой у него не получалось. Все его мысли занимал он. Только счастливое будущее между вампиром и человеком априори было невозможно, и они оба это знали. Но это не мешало Чону в глубине души желать именно этого. — Что значит «спокойно уйти»? — спрашивает настороженно парень. — Когда с Каем будет покончено, ты будешь в безопасности, а значит, — замолкает он и пожимает плечами, — меня ничего не будет держать в этом мире. Боже мой, он говорит о самоубийстве. Сердце Чонгука мгновенно ускоряется в этот момент, испытывая безумный страх от того, что он может потерять его навсегда. — Нет, Чимин, — шепчет он. — Я живу слишком долго. Раньше меня держал на плаву Тэ, когда я хотел сдаться, а сейчас миссия, которую я должен исполнить. Когда я это сделаю, мое предназначение исполнится, и я получу покой, а ты свободную жизнь. Чонгук смотрит перед собой, понимая, что он действительно не обязан оставаться в его жизни после того, как это все закончится. Но что ему делать, если он не хочет отпускать его? Это эгоистично, но он так к нему привык уже, ведь в его жизни сейчас нет никого, кроме него. — Не переживай так, все будет хорошо. Мы разберемся со всем этим. Ради Тэ, иначе его смерть была бессмысленной. И весь путь, что мы прошли вместе с ним, — тоже, — тихо говорит Чимин, открывая еще одну бутылку. При упоминании о Тэхёне на его лице снова появляется болезненная скорбь, и сердце Чона сжимается в тиски. Эта рана для Пака слишком глубока и уже не затянется, это очевидно. Как бы он ни старался залечить это, эта боль всегда будет разрывать его душу. — За Тэ, — говорит Чимин и делает большие глотки из горла. — За Тэ, — говорит Чонгук, забирая у него бутылку, и тоже не отстает от него, выпивая виски. Крепкий алкоголь начинает бить ему в голову. Он не привык пить, поэтому разум быстро теряет здравый смысл от количества градуса в крови. Страхи медленно отходят на второй план, и он чувствует расслабление во всем теле вместе с опьянением. Чон пристально смотрит на Пака и любуется чертами его лица. Жаль, что сейчас на его красивых губах нет той самой обаятельной улыбки или ухмылки, которая всегда была. Он никогда не видел его таким грустным и разбитым. — Я хочу тебе доверять, — тихо говорит Чонгук, обводя его любопытным взглядом. — Но не можешь, после того, что произошло. Я понимаю, — говорит он, глядя перед собой. — Как можно вернуть это чувство? — Только время поможет. Доверие — очень хрупкая, но важная вещь в любых отношениях. Его сложно получить, но безумно легко потерять. И мне чертовски жаль, что я его лишился по своей глупости, — пьяным и низким голосом говорит Пак. По позвоночнику Чона пробегают приятные мурашки от этого тембра, но он пытается взять себя в руки. Он действительно хочет доверять ему так же, как раньше, и надеется, что это чувство между ними когда-то снова появится. Ему важно сейчас знать лишь то, что Чимину жаль, что он так поступил и то, что он никогда этого не сделает снова. Он протягивает ему мизинец, глядя на его профиль. — Обещай, что больше никогда не причинишь мне боль, — говорит Чонгук. Тот смотрит на его руку мутным взглядом и медленно моргает. Он усмехается и переводит взгляд на парня. — Я не прикоснусь к тебе. Но обещаю, что больше этого не повторится, — отвечает Чимин. — А если я попрошу прикоснуться? Я хочу этого. — Чонгук, — вздыхает он, качая головой. — Для меня это важно. Когда ты так обещаешь, то держишь слово, — говорит Чон мягко. — Просто сделай это. — Ладно. Я обещаю. Этого не повторится, — говорит Пак, цепляя его мизинец своим. — Я надеюсь, что ты перестанешь меня бояться. От этого легкого прикосновения по коже Чонгука будто проносится разряд тока, а сердце предательски ускоряется. Боже, как же он скучает по его объятиям и как же он хочет сейчас его поцеловать. Он не должен этого желать, но хочет. Чимин, чувствуя на себе его пристальный взгляд, поворачивается к нему, и парень медленно опускает взгляд на его пухлые губы. Он не должен об этом думать сейчас, но думает. Это неправильно. Он все еще боится его и не доверяет ему, но, черт возьми, ничего не может поделать с собой и немного подается вперед, уменьшая между ними расстояние. Его дыхание учащается, а сердце громко и быстро бьется под ребрами, разгоняя еще больше алкоголь по венам. — Чонгук, — предостерегает Чимин, закрывая глаза, — я пьян и ты пьян. Ты потом пожалеешь об этом. — Но что мне делать с этим, если я не могу сопротивляться этому желанию, несмотря на свой страх? — шепчет он. — Пересиль себя и остановись. Я не хочу, чтобы ты жалел потом о том, что поддался эмоциям, а я тебя не остановил, — отвечает низким шепотом Пак в нескольких сантиметрах от его губ. — Я не могу, Чимин, — отвечает Чонгук и тихо вздыхает. — Впервые в жизни я испытываю нечто подобное к кому-то и совершенно не знаю, как это возможно контролировать. Я не знаю ничего об этом, эти чувства меня разрывают. — Чонгук… — Замолчи, пожалуйста. Не говори мне нет, — перебивает его парень. — Чонгук, это просто обостренные эмоции, которые пройдут, когда алкоголь тебя отпустит, — говорит он, глядя на него. — Это не просто эмоции, а осознанное желание. Я знаю, что все сложно сейчас между нами, но ведь ты тоже этого хочешь. — Это не имеет значения, — шепчет Пак. — Имеет. Ты этого хочешь? — Это неважно, Чонгук. Я не прикоснусь к тебе, ведь обещал, — отвечает Чимин, тяжело вздыхая. — Но я же этого не обещал, — говорит Чон и мягко прикасается к его губам своими. Он осторожно целует его, ожидая ответной реакции, но ее не следует. Он слышит, как Пак практически задерживает дыхание, но сдерживает себя и свое желание ответить ему. — Прошу тебя, — шепчет Чонгук, кладя ладони на его шею. — Поцелуй меня. — Ты же пожалеешь об этом. Ты не хочешь, это лишь физика. Обычное взаимодействие гормонов и алкоголя. На самом деле твое сердце меня боится, — говорит Пак, зажмуриваясь. — Да, я все еще боюсь тебя. Но покажи мне, что твои руки больше не причинят мне боли. Покажи мне, насколько ты дорожишь мной. Я хочу перебороть это и снова чувствовать себя безопасно в твоих руках и рядом с тобой, — говорит парень, снова мягко целуя его. Чимин тихо стонет, борясь с собой, и сжимает руки в кулаки. — Чонгук, — тихо говорит он и нежно проводит носом по его щеке, — это неверный способ. — Не отталкивай меня, это лишь отдалит нас друг от друга, а я не хочу этого. Ты единственное, что есть сейчас в моей жизни и за что я так отчаянно держусь, — говорит Чон, зарываясь пальцами в его волосы. — Покажи мне, что ты никогда больше не будешь со мной чудовищем. Покажи мне, как ты относишься ко мне на самом деле. Мне это нужно, чтобы побороть этот страх. — Я не могу, — едва слышно отвечает Пак. Чонгук садится на его бедра и настойчиво целует в губы, продолжая держать его за шею. — Прикоснись ко мне. Я прошу тебя об этом. Мне это нужно. Я хочу стереть из памяти боль, которую причиняли мне твои пальцы. Я хочу помнить лишь приятные прикосновения твоих ладоней, ведь их было гораздо больше за все это время, — шепчет он и снова целует его. Пак тяжело дышит, продолжая сопротивляться, но желание с каждой секундой только увеличивается. Он слышит, как быстро бьется сердце мальчишки и как тот прерывисто дышит, желая его. — Чонгук, — нежно просит Чимин. — Прошу тебя, покажи мне, как ты относишься ко мне, — отвечает он. — Ты не хочешь этого на самом деле. Ты же потом об этом можешь пожалеть. Ты просто много выпил. — Позволь мне самому решать, чего я хочу. Сейчас я абсолютно уверен в своих желаниях относительно тебя, — отвечает Чонгук, глядя в его глаза. «Позволь ему самому выбирать, чего он хочет в своей жизни. В ней и так предостаточно обстоятельств, которые он не может контролировать» — вспоминает Пак слова Тэхёна. Черт возьми, как можно бороться с этим желанием, когда он сидит сверху на нем и продолжает умолять поцеловать и прикоснуться к нему? Все его самообладание рассыпается на кусочки, когда Чон снова целует его и обвивает его шею руками, и Чимин сдается. Он мягко и нежно отвечает на поцелуй, ища в нем свое успокоение, а парень шумно вздыхает, ощущая на языке горький вкус крепкого алкоголя и сигарет. Чонгук кладет ладони на его обнаженную грудь и медленно ведет ими вверх. Он чувствует покалывание под пальцами, как будто разряд тока легко бьет его руки. Неприятное напряжение между ними медленно преобразуется в другую форму, а затем оно нарастает, и его обороты просто немыслимо быстро начинают увеличиваться. Это та самая химия, что была между ними в машине. Чимин с диким желанием целует парня, но его руки лежат по обе стороны от собственных бедер, он не прикасается к нему, а Чон этого желает больше всего сейчас. Он хочет ощутить приятные прикосновения к своей коже холодными пальцами и успокоить себя. — Прикоснись ко мне, — шепчет он, отрываясь от его губ. — Чонг… Но договорить Пак не успевает, его губы накрывают с новой силой в жадном поцелуе. Чонгук берет его руки и кладет их на свои бедра. Черт, у него нет совершенно никакого самообладания перед ним. Особенно, когда он так настойчиво и жадно истязает его поцелуями, нежно гладя его грудь. Хорошо, если ему так хочется того, чтобы он показал ему, как на самом деле к нему относится, то он это сделает. Возможно, это отдалит их друг от друга еще больше, но, возможно, это поможет ему. Пак мягко ведет ладонями по его бедрам, обтянутым узкими штанами, и забирается ими под широкую футболку, прикасаясь к горячей коже. Чонгук вздрагивает всем телом, но не от страха, а от контраста температур их тел, и по его спине пробегают мурашки. Чимин притягивает его к себе ближе и заглядывает в его глаза, разрывая поцелуй. — Хочешь знать, как я к тебе отношусь? — спрашивает Пак, проводя большим пальцем по его влажным губам. — Да, — выдыхает Чон и спускает рубашку с его плеч. Чимин целует его в уголок губ, а затем начинает покрывать легкими поцелуями его щеку и линию челюсти. Он постепенно опускается ниже и переходит на шею. Он нежно целует синяк на сонной артерии, оставленный его пальцем, и на коже остается влажный след от его губ. — Прости, — шепчет он. Он целует следующий синяк так же осторожно и нежно и снова шепчет: — Прости. — Прекрати, не извиняйся, — говорит Чонгук, тяжело дыша. — Ты просил показать, как я отношусь к тебе, — говорит Пак, и целует следующий синяк. — Прости. Он проделывает это с каждым темным пятнышком и за каждое из них извиняется. Чонгук готов уже вылезти из своей кожи. Его тело горит от каждого прикосновения губ или рук. Кровь начинает бурлить, а дыхание сильно сбивается, когда Чимин осторожно снимает с него футболку. Он так ласков с ним и осторожен, что с трудом верится в то, что этот человек способен сделать ему больно. Пак внимательно следит за каждой его эмоцией, за каждым вдохом, боясь причинить ему дискомфорт, но его нет. Каждое его прикосновение лишь заставляет парня задыхаться от желания. Он продолжает нежно целовать его шею, стирая своими губами плохие воспоминания, а его руки поглаживают горячую кожу. Чонгук тихо стонет, когда ладони Чимина обхватывают его ягодицы и мягко сжимают. Он чувствует трепет внизу живота и не останавливает его. Это слишком приятно, чтобы тормозить. Каждое прикосновение ощущается так остро от выпитого алкоголя, что он совершенно не сопротивляется, когда чувствует холодные пальцы, аккуратно давящие на его косые мышцы внизу живота. Он сейчас словно пластилин в умелых руках, ведь для него все, что происходит, абсолютно ново. Пак не решается заходить дальше, боясь причинить ему дискомфорт, а Чон как раз хочет большего. Он чувствует пульсацию в своем члене и понимает, что ему это нужно сейчас. — Не останавливайся, — шепчет он у уха Пака и целует его в шею. — Чонгук, — тихо выдыхает Пак, откидывая голову назад, и заглядывает в его глаза. Он видит опьяненный желанием взгляд и пытается вразумить его, но Чон настойчив, как никогда. Похоже, что выпитый алкоголь придает ему лишь недостающую ранее уверенность. — Продолжай прикасаться ко мне, — отвечает парень. — Мне нравится. — Да плевать. Кто я такой, чтобы отказывать тебе? — спрашивает он и нежно целует его губы. Темные волосы со светлыми прядями щекочут Чимину щеки, а тяжелое дыхание обжигает его кожу. Он забирается рукой под пояс его штанов и уверенно обхватывает возбужденный член ладонью, а другой рукой опускает мягкую ткань, освобождая его от одежды. У Чонгука мутнеет в глазах от запредельного возбуждения, и он закрывает их, запрокидывая голову. Он никогда не испытывал настолько острого желания в чьих-то прикосновениях, как сейчас. Пак мягко и неторопливо проводит рукой по всей длине его члена несколько раз, а затем обхватывает его кулаком. Каждое его движение такое мягкое, нежное, заботливое и уверенное, что Чонгук совершенно перестает думать о том, что между ними существуют какие-то барьеры. Он сам попросил его показать ему, как тот относится к нему и, судя по тому, что парень сейчас чувствует, он для Пака — просто драгоценность. Хватка вокруг его члена становится крепче, а затем кулак начинает неторопливо двигаться вверх-вниз. Впервые кто-то вот так прикасается к его телу, и он не жалеет, что позволил это сделать именно ему. Чимин аккуратен и бережен с ним, а самое приятное в этом, что ему тоже это нравится. Его зрачки расширены, а дыхание учащенное и глубокое. Чон чувствует быстро бьющееся сердце под своей ладонью, которая лежит на его груди. С его губ срывается стон, когда движения руки чужой ладони становятся ритмичнее. — Чимин… — Слишком поздно, я не смогу остановиться, — говорит Пак. — Боже мой. Нет, не останавливайся, — выдыхает Чонгук, мягко ерзая на его бедрах и сжимая пальцами его плечи. — Я не сделаю тебе больно. Никогда больше, обещаю, — говорит Чимин, целуя его плечо. — Никогда. Ты же мой подарок, который я должен беречь всеми возможными силами. — Нет, это ты мой подарок на день рождения, — шепчет Чон, хватая ртом воздух. — Твое появление на свет — подарок для меня. Я всю свою жизнь пытался понять, для чего я существую столько лет? Какая у меня цель? Чего я хочу от этой жизни? — тяжело дыша, говорит Пак. Он ускоряет ритм своей руки, и это вызывает громкий стон Чонгука в ответ. — И? — спрашивает парень, убирая волосы с лица. — Какая цель у тебя и чего ты хочешь в этой жизни? — Стоило прожить пять веков ради того, чтобы узнать тебя. Ты — настоящее чудо. Дождаться твоего рождения было моей целью, а потом ею стала твоя защита. — А чего ты хочешь в этой жизни? — А хочу я, — говорит Пак, нежно целуя его губы, слегка прикусывая, — тебя. Ты моя слабость, Чонгук. И как бы я не пытался оттягивать этот момент, рано или поздно ты проникнешь в мое сердце. Это неизбежно. Чон зажмуривается, чувствуя горячую волну, быстро опускающуюся в нижнюю часть его тела. Сладкая судорога сводит низ его живота, и через пару минут он кончает. Чимин продолжает водить рукой по его члену, но уже медленно и легко, выжимая из него все оставшееся удовольствие. Черт возьми, это было так чувственно и нежно, и Чон действительно ощущал себя спокойно и безопасно. Он не думал ни о каком страхе, а просто наслаждался каждой секундой происходящего, и это было просто потрясающе. — Надеюсь, ты понимаешь теперь, как я отношусь к тебе. И надеюсь, что ты научишься мне доверять заново, — тихо говорит Пак и легко целует его шею. — А я надеюсь, что ты больше меня не обидишь, — шепчет Чонгук, проводя рукой по его волосам. — Больше никогда, — говорит он, крепко прижимая его к себе.