Зверь

       Очнулся Григорий уже в другой стране. Первое, что он увидел, была небритая рожа Союза, а несколькими секундами позднее осознал, что Советы держит его на руках. Заметив, что его попутчик наконец-то проснулся, СССР не удержался от довольно колкого вопроса: — Ну что, проснулась, принцесса? — вопросил он, опуская ещё не совсем ориентирующегося в пространстве Гришу на землю. — Т-товарищ Союз… — смущённо пробубнил он, хватаясь за руку коммуниста. На практически мертвенно бледном лице Воронежа выступил лёгкий, но заметный румянец. — С заботой о подчинённых, — бывший явно в хорошем расположении духа, Союз улыбнулся во все тридцать два. — Неудобно же… Люди смотрят… — ещё тише сказал город. — Прошу прощения, что прерываю ваш разговор, — откуда-то из-за самолёта вышел парень. По всей видимости, его послали встречать гостей.        На вид ему можно было дать не больше двадцати-двадцати пяти лет. Одетый в коричневую кожанку с белой овчиной подкладкой, джинсы и высокие ботинки, с завязанным на шее лёгким серым шарфиком. Волосы, скорее всего изначально бывшие чёрными, были выкрашены в красный на концах, а пара прядей в начале стильно уложенной чёлки и вовсе в ярко-жёлтый. На переносице блеснули большие очки с круглыми стёклами и практически без оправы. Голубые глаза под ними холодно смотрели на прибывших, изучая каждую деталь. На серьёзном лице не отражалось и тени гостеприимности или радости, однако, неприязни также не было. Когда он заговорил вновь, стали видны острые акульи клыки, такие же, как и у Третьего Рейха. — Вы же герр Союз и его помощник? А это, должно быть, Фриц, пёс фрау Беларуси? — осведомился парень, не представляясь. — Германия, ты так подрос! — игнорируя вопрос и какую бы то ни было официальность, воскликнул Союз, уже раскрывая свои лапищи для объятий.        Названный Германией, однако, такой встречи не оценил и проигнорировал жест. Пришлось перейти на более нейтральный тон общения, не уклоняясь от инструкции, предварительно данной Россией.        Сообразив, что перед ним никто иной, как воплощение Германии, Воронеж робко поздоровался и, отойдя на приличное расстояние под предлогом «присмотреть за псом», пожертвовал львиной долей своей энергии, чтобы осмотреть новоприбывшего своим глазом. Вернулся город только через десять минут: на большее его просто не хватило.        Несмотря на довольно мягкий климат Германии, на улице было довольно прохладно. Небо было затянуто тучами, словно скоро пойдёт снег. Воронеж был в неизвестно где раздобытой тоненькой шапочке, Советы в излюбленной ушанке, оба командированных одеты более, чем тепло, а испытывающего материальные сложности Гришу коммунист даже укутал в свою куртку, которая городу была чуть ли не в два раза больше. Один Герман стоял нараспашку и без шапки, словно не чувствуя холодного ветра. — Раз уж вы закончили, может, мы уже переместимся в более удобное место? Для вас подготовлен номер в отеле. — А, — хотел было спросить что-то СССР. — Разумеется, всё уже оплачено.        Германия направился к служебному авто, стоявшему неподалёку от места посадки самолёта. Союз, дав знак пилоту, пошёл за немцем. Григория пришлось схватить за руку и потащить в том же направлении. Обделённый вниманием Рейх не стал даже сопротивляться, поэтому первые минуты в Германии проходили довольно неплохо. Когда автомобиль приблизился к какой-то чересчур оживлённой улице, немец наконец спросил: — Куда желаете съездить в первый день? Можете оставить вещи в отеле и посетить лабораторию. Или, может, предпочитаете ознакомиться с городом? Сегодня я буду в любом случае сопровождать вас. От звука голоса Фриц недовольно заворчал, однако нападать не решился. — Давайте лучше сначала осмотрим то, где нам предстоит работать, — ко всеобщему удивлению предложил Воронеж. — Тогда я подожду вас у входа в отель. Только захватите пса с собой, чтобы не возить его несколько раз, сразу оставим его там. — Хорошо, как скажете, — всё-таки разговор о родной стихии города –лаборатории положительно на нём сказался -Hans, die Route ändert sich nicht. Zuerst gehen wir zum Hotel, dann zum Objekt. (нем. Ганс, маршрут не меняется. Мы сначала в отель, потом на объект), — обратился к водителю Германия. — Стой, разве мы не в лабораторию? Какой объект? — Союз немецкий знал более, чем неплохо и такое странное обращение удивило его. — Не переживайте, герр Союз, это просто одно из названий учреждения, куда мы направимся, — Герман улыбнулся, лицо его очень даже внушало доверие и не вносило никаких подозрений. Даже клыки не так сильно выделялись.

***

— Слуш, Адик, ну чё там у Рейха? — Блин, Белка, ещё и дня не прошло. Они ещё небось в Германию не попали.        Адольф и Беларусь сидели на диване в гостиной. Переживания из-за столь спешного отбытия Рейха на родину всё ещё не оставляли девушку, а Адик просто за компанию сидел. Сидел и что-то старательно чиркал в своём многострадальном скетчбуке. — Ну всё же, — стала упрашивать страна. — Я завтра к нему схожу и посмотрю. Чего попросту силы тратить? — задал вполне логичный вопрос немец. — Я, вон, лучше с этим попытаюсь разобраться, — он ткнул огрызком карандаша в страницу. — А что там? — копируя отца, Белка бесцеремонно полезла в чужую работу. — Хм, кто это? На странице красовался довольно большой портрет какого-то неизвестного славянке человека.        Если смотреть на чёрно-белый, хоть и хороший, набросок, можно было догадаться, что он блондин. Скорее всего, этот человек имел длинные волосы, собранные в хвост. Остального чего-то примечательного Беларусь не заметила. — Было бы хорошо узнать… — Адольф вздохнул и выхватил альбом из рук страны. — В каждом сне Рейха, гад, появлялся. Ощущение, что он всё это и затеял. Ещё и теперь кажется, что он как-то связан со мной. — Как он может быть связан с тобой? — сразу же спросила Беларусь, но потом немного остепенилась. — Хотя постой… Ты можешь контролировать сны Рейха, ты нематериален, но можешь сделать так, чтобы некоторые тебя видели. Плюс он точно связан с Рейхом, а значит и с тобой, ты же его типа хранитель… — Ну так вот и я об этом, Бел. Я как раз об этом, — кицунэ вздохнул. — Тут вот это ещё… — Что «это»? — Вот это, — Адик достал из какого-то потайного кармана кожаной обложки блокнота помятый листик. Он был сложен вдвое, а уголочек его был в чём-то тёмно-красном. — А что это? — ещё раз спросила девушка, осматривая предмет. — Послание, не видно разве? Записка, адресованная мне, если быть точнее, — немец взял в зубы карандаш, пытаясь понять, чего же ещё не хватает. На самом листочке каллиграфическим почерком по-немецки были выведены несколько строк. Хоть со времени появления двух немцев в доме Беларуси прошло уже более полугода, девушка даже не пыталась начать изучать «язык Великого Рейха». — Адик, а шо тут написано-то? -«Обречённый жить во лжи и заключённый в сознании жалкого существа. Могущественное существо, вынужденное потакать любому его слову. Иди к рассвету сквозь горы мёртвых тел и вспомни, наконец, себя!» — скорчив важную рожу зачитал Адольф. — Эм… Что? — Сам хз, в подсознании у Рейха нашёл, когда перебирался оттуда к тебе. Но это точно обращение ко мне. — Ну да. Человека, способного превращаться в огромного лиса, имеющего в повседневной жизни четыре хвоста и возможность наколдовать что-то прямо из воздуха, можно назвать могущественным. — Я бы предпочёл термин «призвать», а не «наколдовать», но так-то в целом ты права. — Нимб не жмёт? — шутливо спросила славянка в ответ на такое высказывание. — Не-а, он очень хорошо смотрится в контрасте с моими тёмными волосами, — подыграл ей бывший фюрер, — но если серьёзно, то я не знаю, что делать с этой запиской. — А нельзя как-то найти автора? — Ну тут мои полномочия всё. Это, вероятно, тот же товарищ Сергей, который устроил тогда побегушки в концлагере. Но больше мне ничего не известно. — Кстати, Адик, ты мне обещал показать один из его кошмаров. Между прочим, уже очень давно. Помнишь? — Ах да-а… Кошма-ары, — протянул Адольф, не хотевший затрагивать эту тему. — Ну так? — Белка многозначительно подняла брови. — А может лучше не надо? — Ну А-адик, тебе что, сложно что ли? — Нет, но просто, — немец не успел закончить, как его перебили. — Ну и ладно, не сильно-то и надо, — изрекла Беларусь, демонстративно отвернувшись, а после под нос пробурчала, — и чего я вообще связалась с таким ссыкуном? — Кто ссыкун? Я?! — излюбленный метод белоруски как всегда работал безотказно. — Ну не я же, — коротко отрезала «обидевшаяся» дочь Союза, — или ты хочешь сказать, что это не так? — Нет конечно! — Ну тогда докажи. Заодно и проверим, как будет работать твой способ. И вот тут кицунэ понял, что опять наступил на те же грабли. На уровне подсознания он уже соглашался с тем описанием, что ему присвоили в записке. — А если нет?        Вместо ответа, страна покосилась в сторону санузла, где стоял веник, когда-то крепко надававший Адику по первое число. — Ответ «нет» не принимается, да? — опасливо уточнил ариец. — А ты молодец, догадался. Да. Так что давай, поднимай свою жопу и наконец-то покажи, на что ты способен. — Мне что, прямо тут это делать? — Конечно. Мне же интересно.        Помедлив несколько секунд, немец исчез из поля зрения, а через пару минут вернулся с какой-то полупрозрачной штукой в руках. Это была та самая панель, с помощью которой он уже полгода пытается разгадать тайну «Сергея». — Так. Сразу предупреждаю. Я буду контролировать весь процесс и если что буду рядом. Ты же по идее будешь видеть не что-то типа видео, а именно участвовать во всём этом шестичасовом аду. Ты точно согласна? — Да согласна я, согласна. Ты только точно никуда не отходи, хорошо? Адольф с молниеносной скоростью тыкал на какие-то всплывающие панельки, окошки, картинки. Беларусь не поняла, что именно он делал, но в конце у него всё же получилось то, что он хотел. — Всё что ли? — Ну что-то типа того, — фюрер вытер лоб расстёгнутым рукавом когда-то бывшей белой рубашки. — Готова? — Ага, — решительно подтвердила страна. — Тогда начали.        Адик положил свою ладонь на голову Белки, опуская её в горизонтальное положение на диване, попутно убирая парящую панель. * *** — Вот и наш объект, — жизнерадостно сообщил Германия, вылезая из авто.        Командированные последовали примеру их провожатого, и их взгляду открылось необычное строение. Это была странного вида одноэтажная постройка, облицованная снаружи чем-то наподобие белой кафельной плитки и лабораторию совершенно не напоминало. — Это лаборатория? — уточнил расхрабрившийся Воронеж. — Ja, она. Вы не смотрите на её внешний вид, поверьте, вы будете шокированы, когда зайдёте вовнутрь, — страна как-то странно улыбнулся, что не ускользнуло от взгляда Союза. — Ну, товарищ Союз, чего вы застыли? — городу уже не терпелось осмотреть своё новое временное место работы. — Что-то мне это всё не нравится… — протянул Советы, но всё-таки пошёл.        Внутри было и вправду невероятно. Лаборатория была подземной, с несколькими ярусами. Первый ярус находился над землёй, в том небольшом строении. Там им и предстояло работать. Насколько русские поняли, помимо верхнего имеется ещё три или четыре яруса под землёй.        На самом верхнем этаже было светло и просторно. Всё оборудовано по последнему слову техники, современная аппаратура стояла в идеальном состоянии. Казалось, что всё создано всего несколько дней назад. В воздухе витал специфический запах моющего средства и какого-то реагента. Воронеж восхищённо ходил меж аккуратных стеллажей с бесконечным множеством различных склянок, колб, пробирок, словно не веря в своё счастье: ему предстояло работать здесь не менее двух недель. Германия отошёл под предлогом проверить что-то, СССР сидел на первом попавшемся стуле, а воплощение Воронежа был просто безумно счастлив.        Минут через десять, немец уже вернулся. Одной рукой он держал поводок Фрица, про которого все забыли, а на второй у него висело несколько чистых лабораторных халатов. — Ну как вам, нравится? — поинтересовался он, вешая одежду на обнаружившуюся вешалку. — Очень, — громко и с живостью в голосе ответил за двоих Воронеж. — Я рад, что вам понравилось. Желаете задержаться здесь или мы поедем куда-то ещё? А что касаемо Фрица, — опередил грядущий вопрос Герман, — он вам не помешает. Мы оставим его тут, под присмотром сотрудников объекта. — Точно, здесь же есть другие ярусы! А вы можете нам их показать? — Нет, эм… герр Воронеж? К сожалению, вход вам туда пока воспрещён. Там хранятся довольно опасные препараты, и я не могу позволить, чтобы кто-то из гражданских пострадал. Завтра мы приступаем к работе, тогда и посмотрим. — Ну… Если так нужно… Хорошо, я вас понял. — Я рад, что мы пришли к взаимопониманию. А раз у нас осталось время, куда вы хотите направиться? — В гостиницу, Гера, в гостиницу, — вымученно сказал Союз. — Я тут всего пятнадцать минут сижу, а башка болит так, словно на десятичасовой лекции отсидел. — Хорошо, герр Союз, мне стыдно, что я сразу об этом не подумал. Вы ведь устали с дороги, а я так сразу, — страна принял страдальческое выражение лица.        По прибытии в отель, Германия наконец-то оставил командированных одних. Воронеж уселся в кресло и стал, по всей видимости, разбирать свой небольшой рюкзачок с нехитрыми пожитками. Советы же просто завалился на двуспальную кровать, коих в номере было аж две.        И вот всё-таки что-то здесь было не чисто. Германия — честный малый, без сомнения, но что-то не давало Союзу покоя. Все слова немца казались ему заранее выученными и прорепетированными, все чувства и эмоции — наигранными. Казалось, что они просто внутри очень тщательно спланированной схемы, которая уже начала своё исполнение. Но зачем Германии всё это? Неужели он, Советский Союз, чем-то его задел? Они очень хорошо ладили, СССР буквально помог Герману выбраться из того кризиса, в который его загнал его непутёвый папаша.        Для чего это? И зачем им Фриц? Вернее, зачем им Рейх? Неужели они как-то всё узнали и просто хотят мести? И почему «они»? Если это всё гениальный план Германии, то значит ли это, что Третий в конечном итоге умрёт?        Мысли роились в воспалённой голове русского, не давая нормально расслабиться. Калёным железом неизвестно откуда образовавшийся предрассудок выжигал в мозгу: «Где-то есть подвох». А подвох-то…

был