***
МакКинли не особо обрадовалась, узнав о перспективе зависнуть в Париже с контрабандным товаром и пропустить второй заезд Гран-При, проходящий в Италии, однако Цундапп «успокоил» ее, сказав, что и на пути туда, и при перелете обратно, ее будут сопровождать верные Карданвалу люди. Джей, конечно, не поверила, но выбора у нее не было. Немец снабдил киллера подробными инструкциями, прозрачно намекнув, что шлейфа трупов, тянущегося из самого сердца Франции после возвращения оттуда МакКинли, быть не должно. Девушка, усмехнувшись, отозвалась, что все будет зависеть только от обстоятельств. Если МакМиссл со своими шавками жертвы вполне допустимые, то ни в чем не повинных французов трогать не надо. Однако, если, что-то все же пойдет не так, то необходимо постараться обойтись малой кровью. И самое главное — доставить товар в целости и сохранности в Порто-Корсо, лично в руки Майлзу. Джей кивнула, приняв полученную информацию к сведению, но в глубине души проснулся крохотный, язвительный червячок недовольства: она, все-таки, киллер, а не курьер. Однако в Париже все пошло далеко не по намеченному Карданвалом плану. Голова Джей казалась ей самой тяжелой, а возобновившийся звон в ушах создавал ощущение, будто металлические ключи катаются по дну чугунного таза, звонко ударяясь о его эмалированные бортики. Перед глазами расплывались яркие, разноцветные круги. МакКинли приоткрыла глаза, стараясь сфокусироваться хоть на чем-нибудь, но, зашипев сквозь зубы от усилившейся головной боли, склонила голову к плечу. Пытаясь осознать положение своего тела в пространстве, девушка не без удивления отметила, что хоть под ногами и есть твердая поверхность, сейчас она висела на руках, поднятых над головой, которые оказались скреплены металлическими наручниками, чья цепочка была перекинута через толстую железную трубу. В таком положении оказалось невозможым ни сидеть, ни лежать — только стоять или висеть всем телом на злосчастных браслетах, острыми краями врезавшимися в кожу. МакКинли не без труда откинула голову назад, но увидев собственные руки, залитые до локтей сочившейся из разодранных запястий кровью, тотчас почувствовала вернувшееся головокружение и подступающую к горлу тошноту. В первый раз от вида и запаха крови ее вырвало желчью. Стараясь игнорировать тошнотворный привкус, оставшийся во рту, Джей мысленно попыталась прикинуть, как она тут оказалось и сколько уже здесь болтается. После прилета в Париж, сразу же, из аэропорта она поехала в центр, откуда пешком добралась до того рынка, где должна была встретиться с Тумбером. Почти сразу же в шумной толпе торговцев, торговок и покупателей всех мастей киллеру бросилась в глаза фигура британского агента, того самого, с которым она имела неосторожность столкнуться на презентации Алинола. С ним было двое — парень, в старом комбинезоне и коричневой рабочей куртке и девушка в таком же элегантном, как и у самого МакМиссла, костюме. МакКинли решила проследить за ними, догадываясь, что в условиях пребывания здесь агентов, ее встреча с бывшим контрабандистом вряд ли состоится. Все, что было после, помнилось очень смутно. Кажется, Джей самой кто-то присел «на хвост» и, улучив момент, хорошенько приложил ее по голове чем-то тяжелым, а затем уже притащил сюда. Киллер огляделась, отмечая про себя, что то помещение, где она находится, отдаленно напоминает старый заброшенный цех какого-то предприятия. Но что больше всего ее обрадовало — так это попавшаяся на глаза ее сумка, в которой были деньги, брошенная в дальний угол, однако остающаяся все еще в поле зрения своей временной хозяйки. Неужели те люди, которые ее сюда притащили, не взяли деньги? Или, наоборот, вытащили все, бросив сумку сюда за ее ненадобностью? Но все-таки было непохоже, что сумка пуста. Солнечный луч, проникающий в помещение из небольшого окна прямо под потолком падал на стену за спиной Джей. Из ее положения девушке был виден клочок начинающего темнеть высокого неба. Первый, из трех дней, которые МакКинли должна была провести в Париже, подходил к концу. Желудок, последний раз получивший пищу еще в самолете, жалобно заурчал, от голода, жажды и металлического, плотно окутывающего запаха крови, снова начинала кружиться голова. Джей бессильно повисла на больных руках, готовая вот-вот провалиться в спасительное небытие.***
Карданвал сидел в мягком, кожаном кресле, лениво покачивая в руке стакан с янтарной жидкостью, отчего кубики льда в ней то и дело с тихим звоном ударялись о стеклянные стенки. Цундапп же в столь непривычной для себя, неформальной обстановке чувствовал некое неудобство и скованность, которые пытался утопить в предложенном Майлзом алкоголе. Виски был отличный, ирландский, и его качество немец все же не мог не оценить по достоинству. — МакКинли выходила на связь? — ненавязчиво поинтересовался оружейник, глядя не на магната, а куда-то себе под ноги. Цет давно отвык от такой роскоши, в которой сейчас вдруг оказался. По прилете в Порто-Корсо, вместо того, чтобы оставить Отто корпеть за своей документацией или за планами новых изобретений, Карданвал привез его в дом, который снял для себя специально, на время пребывания в Италии, отказавшись от предложения Виктора Хьюго жить вместе со всеми в его резиденции. Все же, магнат отдавал предпочтение собственному комфорту, а не общности. — Один раз. Сразу после прилета, — лениво отозвался магнат. — Думаешь, ей окажется не по зубам встреча с Тумбером? — Он может не узнать в ней твоего кур’гьера. Ты р’ганьше всегда уведомлял его, кто едет, — поделился опасениями Цет. — Тумбера я предупредил. К тому же, он сам просил отправить «кого-нибудь понадежней», — парировал Майлз. Магнат ни на секунду не сомневался, что Джей с поставленной задачей справится, ведь не зря же в этой женщине он сразу заметил и внутреннюю силу, и тот самый стержень, не позволяющий ей опустить руки и сдаться, или же решиться на предательство. Эта женщина — борец, воин. Она — сущий дьявол, решивший покинуть Преисподнюю и так удачно попавший немцу в руки. С ее принципиальным хладнокровием, подчиняющимся приказам Карданвала, магнат сможет много наворотить. Главное — после Гран-При, уговорить ее работать на него, без посредников.***
Ночь МакКинли провела в полубессознательном состоянии, то приходя в себя, то вновь погружаясь в забытье от боли. И без того острые края наручников были кем-то нарочно заострены и подпилены так, что образовывали мелкие зубчики, разрывающие кожу, кажется, до кости. Непроходящее жжение в кистях и одуряюще-сильный запах крови сводили с ума. Сейчас, очнувшись, Джей в первую очередь, услышала голоса. Они доносились из соседнего, с тем залом, где была подвешена киллер, помещения. Девушка вся превратилась в слух, пытаясь уловить суть разговора, который мог впоследствии, оказаться важным. — Раз вы информатор — информируйте, — раздался щелчок электронного устройства; все, кто был в комнате, одновременно шумно ахнули. Информатор! Тумбер — информатор британского агента! Вот это новости! Злость предала Джей силы, так необходимые сейчас хотя бы для того, чтобы просто оставаться в сознании. Вот почему ее приковали этими гребанными наручниками к трубе. Проклятый француз, наверняка, сдал британцу всю информацию, касающуюся киллера. Майлз ведь не знал о том, что бывший контрабандист пытается усидеть на двух стульях сразу. Однако, — Джей прервала поток собственных мыслей — где доказательство, что это именно Тумбер там, без зазрения совести выкладывает агентам все, что ему известно? Мало ли на черном рынке тех, кто так или иначе может быть связан с Разведкой? Здесь, как и везде, можно найти совершенно разных людей. Очень скоро агенты ушли, и оба помещения вновь погрузились в тишину, изредка лишь нарушаемую далекими криками, которые ветер приносил сюда с торговой площади. Внезапно дверь, разделяющая два помещения, распахнулась так резко, что Джей показалось, что ее вышибли с ноги. Маленький, разъяренный, встрепанный француз, ловко управляясь с двумя костылями, влетел в цех, довольно громко, так, что могла слышать Джей, ругаясь: — Je t'emmerde! C'est un fils de pute! — он внезапно поднял глаза, и увидев МакКинли, почти непроизвольно добавил: — Et ta soeur! Тумбер, не готов был встретить человека, присланного Карданвалом именно так. Француз не без труда снял МакКинли с трубы, предпочитая не глядеть на разодранные в мясо запястья. Кисти рук этой женщины напоминали месиво из ошметков кожи и окровавленной плоти. Тумбер ничего не мог предложить Джей, кроме как отправиться сейчас же в больницу, на что получил весьма резкий отказ. Из-за нерасторопности людей Тумбера, киллер и так потеряла почти сутки, болтаясь, оказывается, в бойлерной цеха, когда-то принадлежащего какому-то предприятию, который теперь избрал бывший контрабандист, чтобы складировать там товар, дожидающийся покупателей. Подсуетившись, мужчина все же нашел чистые бинты, которыми МакКинли перетянула пострадавшие руки, намереваясь после своего прилета в Порто-Корсо все же посетить доктора. Тумбер также напоил женщину водой, после чего ее совершенно белое лицо приобрело хоть сколько-нибудь живой оттенок. Сумка с деньгами, к счастью обоих, оказалась нетронута, и пока удовлетворенный контрабандист упаковывал товар, Джей осторожно осмотрелась, все еще судорожно прокручивая в голове подслушанный разговор. Француз представлял теперь реальную угрозу, даже обладая теми крупицами информации, которыми Карданвал, не подозревая, сам снабдил его. Информатор, конечно, солгал МакМисслу, сказав, что не знает, кто является его главным покупателем, но потенциальная опасность раскрытия личности Большого Босса именно Тумбером была неоспорима. Киллеру на глаза попалась кружка с остатками кофе — видимо, контрабандист так торопился отправить женщину с товаром восвояси, что забыл про него. Это был отличный способ избавиться от француза, не привлекая к этому инциденту внимание Профессора Цета и Карданвала. Они же сами просили обойтись без лишней крови. Перстень с крупным черным камнем, который так неприятно врезался под ребра МакКуину, которого по ошибке Джей приняла за Американца. Этот перстень, который Джей практически всегда держала при себе, нося его на длинном шнурке, на шее, она украла у одного убитого ею немца — бывшего конкурентом Цундаппа, от которого Профессор решил избавиться не совсем честным способом. Хоть МакКинли и брезговала воровать, однако собирание полезных мелочей по карманам трупов не считалось, в принципе, воровством. С помощью хитрой защелки камешек открывался, являя небольшую полость, где киллер хранила капсулу с порошкообразным ядом — рицином — на тот случай, если жертву нужно будет убрать тихо. Как сейчас, например. Вернувшийся все с той же сумкой, наполненной теперь небольшими картонными коробочками, француз одним глотком допил оставшийся кофе, а МакКинли мысленно установила таймер на пять часов. К тому времени, как товар попадет в руки заказчика, бывший контрабандист замолчит навсегда.