Тени Ангмара

      Яркое полуденное солнце согревало тело следопыта, лежащего на огромном валуне, отколовшемся давным-давно от крепостной стены Эстельдина. Во времена Арнора здесь располагался самый большой аванпост рейнджеров и гарнизон насчитывал тысячи разведчиков, готовых броситься в любой отдаленный край по приказу короля. Теперь же, спустя тысячелетия, здесь замшелые руины охранялись скудной братией, но может оно и к лучшему, тишина вокруг, лица все знакомые. Голодир улыбался, сжимая в руке деревянную кружку с элем, да подставляясь под солнечные лучи. В этом лагере можно было обойтись без давящих элементов защиты, лишнего оружия и всевозможных предостережений, да и позади раздавались радостные возгласы дунэдайн, незатейливые песни и складные бравады. — На распределении выбирай себе земли Бри, семья достойна лучших благ из возможных, да и я под боком. Дом отстроим, будешь себе по лугам бродить с дочкой. — Хрипловатый бас Хальбарада, сидящего на соседнем камне, заставил лениво приоткрыть один глаз. — И что там делать? Бестолковая земля, никакой романтики. — Растянуто и блаженно отвечал Голодир, приподнимаясь ради очередного глотка холодного эля. — Я не за тебя переживаю, ты и в Мордоре бы поселился, а девочке-то каково будет? — С этими словами Хальбарад обернулся на собрата, но в лучах солнца проблематично было разглядеть мимику и прочие мелочи на его лице. — Это не девочка, брат, это подрастающая дева Рудаура! — Со смехом Голодир поднял кружку вверх, обильно плеснув элем во все стороны. — И да возвысит она наш род! — Подхватил Хальбарад, хищно улыбаясь.       Кстати говоря, улыбаться у него никогда не получалось. Рудаурцы бесстрашно сражались; открыто бросались в те уголки земель, о которых другой и подумать-то побоится; отмечали свои успехи и достижения близких собратьев, но вот бытовые заботы давались с трудом. Голодир где-то в глубинах души осознавал, что с рождением дочери проблем прибавится, но если он дожил до своих лет, то и бояться больше нечего. Лежа дунадан запрокинул голову, разглядывая происходящее позади в перевернутом виде, да отмечая как остервенело лупит палкой соломенное чучело Лорниэль, под бдительным присмотром матери и дюжины следопытов. — Над стойкой поработать надо, но стиль определенно твой. Если она в ребячестве так яростно избивает манекен, то я соболезную всем врагам на ее пути в сознательном возрасте. — Подметил Хальбарад, разворачиваясь к тренировочной поляне лицом. — Когда-нибудь она уложит на лопатки нас с тобой, помяни моё слово. — Довольно ухмыляясь отвечал Голодир, откладывая в сторону кружку с элем и прислушиваясь к быстрому топоту маленьких ножек. — Папа! Дядя Хальбарад! Я победила Чародея, вы видели? — Вдохновенно тараторила Лорниэль, откидывая палку в сторону и набрасываясь на лежащего отца. — У него нет шансов против тебя, я слышал, что он молил о пощаде. — Кивнул головой Хальбарад, внимательно сопровождая взглядом все хаотичные действия девчушки на руках Голодира. — Я не хочу шить, скажите маме, что я хочу драться! — Обиженным и недовольным стал голос Лорниэль, намекая на то, что скоро весь лагерь услышит крики и препирательства. — Какое еще шитье? Сегодня все отдыхают, да и солнце так хорошо греет, я не отпущу тебя шить в подвале, пусть лучше мама присоединяется к нам и не ворчит. — Парировал все детские страхи Голодир, отпуская дочь в обратную пробежку с отличным настроением. — Ей следует учиться обращаться с иглой столь же искусно, как и с мечом. — Задумчиво подытожил увиденное Хальбарад, забивая курительную трубку табаком. — Ты сам-то шить научился недавно, не нагружай мою дочь этой ерундой. — Рассмеялся в ответ Голодир, поднимаясь и усаживаясь на камне в более удобной позе. — В ее возрасте нас на нижний ярус Аннуминаса не отпускали, я только мечтать мог о диком лесе и походных лагерях, а она в этой атмосфере родилась. Наглядный пример, мир меняется, нас становится меньше, и мы должны передать детям абсолютно все знания. Да и защитить еще должны. — Пожимал плечами Хальбарад, переводя взгляд на собрата. — Она станет лучшей из нас, ее тягота к дисциплинам колоссальна. И у меня нет ничего дороже, я голову сложу за нее и за ее будущее, не сомневайся даже. — Без улыбки, совершенно серьезно говорил Голодир, не отрывая взгляда от танцующей у жаровни Лорниэль, под всеобщие овации следопытов.       Разом всё померкло, исчезли люди, оставляя алое солнце беспощадно палить открытую местность. Малышка Лорниэль всё еще плясала, но вокруг неё поднималось огненное кольцо, угрожающее поглотить ребенка. Обескураженный Голодир разом соскочил с камня, без раздумий бросаясь вперед, намереваясь спасти её, но ноги не слушались, да и расстояние заметно увеличивалось, оставляя дунадана беспомощно слушать истошные крики собственной дочери. Так в добавок еще и мощный водный поток ударил в голову, роняя следопыта на холодный каменный пол собственной камеры.       Перед ним стояли двое стражников ангмарцев, держащих в руках ушаты для помоев. Они расступились, пропуская вперед Мордирита, а тот, в свою очередь, заботливо протянул пленнику плошку с какой-то вязкой жижей, являющейся дальним родственником съедобных блюд. За время заточения Голодир привык ко всему, хоть и всё чаще терялся между реальностью и иллюзией всего происходящего. В какой-то день его гноящуюся рану обработали и прижгли, да так неаккуратно, что горело всё плечо, а сам он этого и не заметил. В какие-то особые вечера к нему спускался Мордирит и вел паршивые темы, нахваливая своего повелителя и бесчисленное темное воинство, всё ближе подбираясь к окончательному уничтожению человеческой сущности Голодира. А порой они просто молчали, пересекаясь взглядами тусклых серых глаз и мертвых красных огней. — Напрасно ждешь. — С тихим смешком подмечал Голодир, но его слова тонули в мертвом безмолвии Мордирита.       И вновь призрачные иллюзии уносили следопыта прочь из камеры. Он медленно двигался по мрачным катакомбам Форноста, совершенно один, сжимая топоры и прислушиваясь к гоготу гоблинов где-то впереди. Вновь и вновь он переживал эти события, раз за разом волна врагов накатывалась на него и беспощадно топила, а просыпался Голодир облитый из ушата в промерзлой камере Карн Дума. Все усилия Мордирит направлял на попытку обрыва связей, доказывая одиночество своего пленника и призывая того найти поддержку у морэдайн в войске Ангмара, но раз за разом он натыкался на упрямство рудаурца.       В одну из ночей Голодира разбудил до боли знакомый голос, призывающий того проснуться. Привычную обстановку темницы нарушал силуэт по ту сторону от решетки, врывающийся в камеру и подбегающий к забитому в угол пленнику. Кожаные перчатки заботливо легли на покрытые шрамами и бородой впалые щеки, разглаживая жесткие волосы, проницательные глаза заставляли остановиться только на них, хоть и в темноте это было проблематично. Скинутый капюшон явил длинные темные волосы, к кончикам завивающиеся и слегка растрепанные, но такие родные. — Отец, держись, вставай, нам пора отсюда уходить и как можно быстрее, времени нет. — Мягкий голос Лорниэль призывал к действию и Голодир покорно следовал указаниям.       Повидавший лучшие годы кожаный панцирь дочери пестрел новыми повреждениями, но сама она была в порядке, только взрослее, увереннее и напористее, так похожая на свою мать. Лорниэль тянула его к неподвластной напору двери из общего коридора, оборачиваясь на хромающего позади отца. — Мало времени, поторопись. — Призывала она, дергая дверь на себя, но лишь растворяясь в воздухе лживой иллюзией.       Голодир просто рухнул на колени, утыкая лицо в собственные ладони, да учащенно дыша. Видения нарастали, попадали в самые больные места и способствовали вытягиванию надежды и жизненной силы из стойкого дунадана. Больше он не хотел засыпать, да и выходить из своей открытой камеры стало невыносимо. В очередной визит Мордирита Голодир останется понуро сидеть на коленях, нехотя поднимая голову и слабым шепотом обращаясь к врагу: — Убей меня.       Следопыт был противен сам себе, но куда хуже звучало довольное шипение коронованного призрака. — Я дал тебе возможность выйти, но ты предпочитаешь прятаться в камере. Я дал тебе возможность жить. И вот он, сын Рудаура, на коленях перед врагом, просит о смерти. — Шипел Мордирит, оставляя плошку с сырым мясом на каменном полу. — Но я глух к твоим мольбам.       Голодир остался сидеть на своем месте, качая головой и заваливаясь на бок, чтобы быстрее провалиться в очередное видение. Как на зло, мир перед глазами не намеревался подчиняться его желаниям, а мысли продолжали угнетать дунадана за слабость и безволие перед врагом.       В следующий раз, когда Лорниэль появится перед решеткой его камеры, Голодир не поднимет головы и не решится вставать со своего места. Дочь будет умолять, кричать на него, падет до оскорблений, но не дождется реакции. Дунадан и сам прекрасно осознавал до какого состояния скатился, будучи пленником Карн Дума, так что едва ли что-то способно задеть его потерянную гордость.       И вот он идет по бескрайнему полю сечи. Вокруг пируют вороны, восседая на телах сраженных людей и орков, кто-то из них еще стонет и пытается выбраться из плена мертвецов, но эти попытки заранее обречены на провал. Небо сокрыто поднимающимися клубами дыма, но где-то там, верхом на крылатых тварях, кольценосцы заходят на очередной маневр, пресекая сопротивление инженеров Гондора. Белый город, Минас-Тирит, теперь является лишь тенью былого исполина, погрязший в копоти и нечистотах. Воинство Тьмы без особого труда брало верх числом, волнами обрушивалось на стены и их защитников, приближая конец эры людей. Голодир и сам был среди них, удерживая копье и щит, сокрытый доспехами морэдайн, он безжалостно добивал гондорцев, зачищая подходы к разбитым вратам цитадели. Внутренний двор контролировали боевые тролли, почуявшие кровь орки впивались кривыми зубами в шеи павших защитников, но это встречалось одобрением из рядов морэдайн. Король-Чародей, властно восседающий на вороном скакуне, указывал на верхний ярус латной рукавицей своего ужасающего доспеха. — Войдите во дворы, убейте всех. — Его голос был столь силен, что Голодир даже и не думал сопротивляться или размышлять над верностью приказа, ступая в едином ряду черных нуменорцев на путь к верхнему ярусу.       Единичные очаги сопротивления пресекались моментально. Способные сражаться гондорские солдаты прятались на самом верхнем ярусе, у королевского дворца, а тут остались недобитые и немощные простолюдины, пережившие пару массированных штурмов. Матери прижимали к груди детей, старики хватались за оружие, что было слишком увесистым для их ослабших рук и только морэдайн беспощадно кололи копьями беззащитный народ, прокладывая путь из трупов и разделяясь попарно для зачистки домов. Голодир щитом выбил дверь какой-то лачуги, гневным взглядом отыскивая прячущуюся за ширмой гардероба старушку. Она не успела вскрикнуть, копье прошло насквозь тканевого укрытия и пробило легкое женщины, заставив ту медленно сползать на пол. По всей видимости ее внук, прятавшийся куда лучше, посмел замыслить пресечение выполнения плана Короля-Чародея, бросившись на Голодира, но натыкаясь на удар щитом. Парень отлетел в стену, глухо ударяясь об пол и скуля, подобно собаке, а новоиспеченный морэдайн обеими руками взялся за стальной элемент защиты, забивая им гондорца, превращая некогда смазливое лицо в бесформенную кашу из дробленых костей, крови и мозга.       Так продолжалось победоносное шествие черных нуменорцев до самого последнего яруса. Руки Голодира обагрились по самый локоть, с лица капала кровь врагов и оскал довершал безумный вид наслаждения бойней. Солдаты Гондора складывали оружие, падали на колени, молили о пощаде, но были поочередно обезглавлены ударами массивных топоров харадрим. Позже эти головы скидывали вниз, в беснующиеся толпы орков, чтобы те утоляли жажду и пировали в королевских масштабах.       И вот уже копейщики морэдайн стоят в первом ряду у павших ворот дворца. На их лица падают всполохи от горящего белого древа, символа уходящей королевской эпохи Элендиля. Король-Чародей Ангмара небрежно взмахивал короной, вырванной из рук Денетора, нынешнего наместника Гондора, но рядом с ним стоял Мордирит, облаченный в серебряную кирасу, в темно-синих балахонах опускаясь на одно колено. — Восстань же, король, вернувший трон. Да будет союз наших держав плодотворен. — Шипел Черодей, опуская на капюшон собственной марионетки корону, являя миру Эарнура, что спустя столько лет стоит на давно забытом месте.       И хором ответили морэдайн, ударяя копьями о щиты, приветствуя нового властителя этих земель. По праву крови он забрал корону, на правах завоевателя он прибрал к рукам власть и этому искренне радовался Голодир, упиваясь моментом триумфа зла. Алый отблеск зари нового мира превращал горизонт в единое огненное Око Саурона, пожирающее небосвод и стремящееся подчинить своей власти остальные регионы Средиземья. Аппетиты темных существ не утолить победными баталиями, за этой землей начнется экспансия на Запад и на острие всех атак будет находиться Голодир с верными собратьями морэдайн.       Опять незримое присутствие выдернуло следопыта в суровую реальность, холодные стены и какой-то шорох за решеткой. Видения сменялись с такой частотой, что Голодир уже и не гадал о правдивости событий, недовольно ожидая некой развязки, следом за которой появится Мордирит с очередными объедками и нескончаемой бравадой о силе тьмы, падении старого мира, Сауроне и подобной ерунде. Появившиеся следопыты заметят сильно исхудавшего капитана в лежачей позе и закатанными глазами. — Он здесь. — Облегченно вздохнет один из них, оборачиваясь к собратьям. — Корунир, он тут!       И вот уже старый знакомый стягивает вниз маску, внимательно осматривая прутья клетки и удивленно замечая, что та открыта, а пленник и не намеревается подниматься со своего места. — Опять вы. — Удрученно вздохнул Голодир, махнув рукой отряду следопытов, оставляя тех в полном недоумении. — Что он сказал? Опять? — Нахмурившись следопыты переглянулись, после чего вошли в камеру, а Корунир сел напротив своего капитана, осматривая лицо и видимые повреждения. — Время играет против нас, Голодир, пойдем, я помогу. — Дунадан попытался взять за руку пленника, но тот резко одернул её. — Я вашу помощь знаю, исчезните лучше сразу. — Агрессивно выпалил Голодир, оскалив зубы и сжав кулаки, всё больше удивляя собратьев. — Он бредит. Сильно досталось. — Сделает вывод один из них, оборачиваясь на вбегающую в темницу Лорниэль с окровавленным мечом наперевес. — И ты тут? Точно остаюсь, идите куда хотите. — Уверенно взмахнул рукой Голодир, вжимаясь спиной в угол помещения и переводя взгляд с одного дунадана на другого. — Отец, надо уходить. — Взволнованно молвила Лорниэль, толкая в бок Корунира. — Любовь моя, берите его на руки и вытаскивайте отсюда, Хальбарад долго не удержит ангмарцев. — Закончит фразу девушка, оставляя Голодира выказывать легкое недоумение всем видом.       Этот день набирал обороты, новости казались интересными, а продолжение интриговало. Глаза упали на раскрытую массивную дверь, которая всегда оставалась запертой и все усилия пленника казались недостаточными, чтобы та хоть скрипнула. Поддавшись исключительному интересу, Голодир позволил всем вокруг помочь подняться, медленно вышагивая прочь из своего пристанища.