Принцесса голубой крови

      Балан нависает надо мной, и по взгляду видно, что он одновременно хочет и прибить Юлю, и расхохотаться вместе с нами. — Как думаешь, — спрашивает он. — сюрприз всё-таки подождет или лучше поехать сейчас? — Разумеется, она хочет сюрприз, — доносится из-за двери голос подруги.       Дан не выдерживает и начинает смеяться. Он встает, подходит к двери и, не открывая её, обращается к девушке: — Может, уйдешь и не будешь подслушивать чужие разговоры? — Да ладно тебе. Я же и так знаю, что вы вместе, — Юля поворачивает ручку, чтобы открыть дверь, и Балан вовремя отодвигается, едва не получая по лицу. — К слову, если вы продолжите так себя вести, узнают все и во дворце, и в мире.       Дан угрюмо смотрит на неё, явно желая, чтобы та ушла, но вслух об этом не говорит. — Когда вы уезжаете? — переходит к основному девушка. — Сейчас, — отрезает Балан и притягивает мне руку, помогая встать. — Хорошо, я тогда тоже пойду, — кивает девушка и поворачивается к выходу. — Двери, кстати, закрываются на замочек изнутри, — она подмигивает и выходит.       Мы с Даном переглядываемся и в итоге вновь заливаемся смехом. Он обнимает меня и долго смотрит в глаза, словно собираясь что-то сказать. ** — Люблю тебя такую, — говорю я, зная, что ту бурю эмоций, зарождающуюся при каждом её движении, этими словами описать невозможно. Никакими невозможно.       Тина обнимает меня за шею, приподнимаясь на носочках, но я поднимаю её на руки, чтобы она не напрягала ногу и долго смотрю в её самые красивые в мире глаза. — Моя принцесска сегодня ходить не будет. Таких как ты только на руках носить можно. — Тебя, — запинается девушка, и я замечаю слёзы в уголках её глаз. — Я тоже тебя люблю. — Почему ты плачешь? — тихо спрашиваю я, расцеловывая лобик и щёки своей малышки. — Не знаю...       После долгих и нежных объятий мы вспоминаем, что надо бы ехать, и уже нехотя направляемся прочь из дворца. Честно говоря, если бы не Тина, подсказывавшая дорогу, я бы к чертям заблудился в этих коридорах.       Выходим мы через задний двор, где по её словам нет ни наблюдения, ни замков, за исключением простой щеколды. Так и оказывается, а потому покидаем территорию дворца мы беспрепятственно. — Тебе не тяжело? — заботливо и даже несколько встревоженно спрашивает девушка, когда я замедляюсь. — Нет, — отвечаю почти честно. — Просто слишком быстро шёл, вот и устал немного.       Она кивает и целует меня в щеку, после чего я продолжаю движение, и вскоре мы доходим до места, где припаркована машина. Тина просит отпустить её, чему я подчиняюсь, и сама доходит и садится назад. Я улыбаюсь её характеру и стараниям быть независимой и даже не замечаю, как надолго задумался. — Что-то ждёшь? — удивленно спрашивает она, видя, как я молча смотрю на неё. — Нет, прости, всё хорошо, — отвечаю я и завожу машину.       Куда мы направляемся, так и не говорю, а потому малышка всю дорогу пытается угадать место назначения и сюрприз, что ей приготовлен. Когда мы подъезжаем к простому на вид зданию, она недоуменно спрашивает, не ко мне ли домой мы идем, на что получает отрицательный ответ. — Почему ты не можешь прямо сказать? Не люблю сюрпризы, — ворчит девушка, но всё же улыбается. — А я люблю, — усмехаюсь я. — Лишь закрой глаза и доверься, не так уж сложно. Всё просто – в этом и суть сюрпризов. ** — Мы на месте, — сообщает Дан, опуская меня на пол. — Можешь смотреть.       Мне требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к яркому свету и заметить что-то кроме черных и белых пятен, и в итоге я вижу перед собой кучу аппаратуры, музыкальные инструменты, пульт управления, пюпитры с партитурами и два микрофона. Студия звукозаписи? Вроде бы да, а вроде выглядит слишком по-домашнему. — Дан, это то, что я думаю? — ошеломленно спрашиваю, не до конца осознавая, что такое действительно думаю. — Если ты о том, пришли ли мы записывать песню, то да, — он игриво подмигивает, после чего падает на диван и тянет меня за собой. — Балан, дурбецало, мог ведь и не поймать! — испуганно ругаюсь я, оказываясь в его крепких объятиях. — Не мог, — улыбается он.       Вспомнив о том, что мы по делу пришли, а не баловаться, Дан достаёт телефон, недолго ищет там нужный файл и в конечном счёте включает минусовку, видимо, нашей песни. — Ку что, как тебе? — шепотом спрашивает парень. — Красиво, — только и отвечаю, ее зная, что ещё сказать.       Мелодия действительно хорошая: лёгкая, даже воздушная, очаровывающая. В стиле Балана, но непохожая на то, что он обычно исполняет. — Попробуем текст распределить? — предлагает Дан, и следующие полчаса мы занимаемся именно этим.       Много проб и ошибок, смеха как из-за неловких моментов, так и из-за текста песни и просто хорошего настроения... — Дан, ну не идут мне куплеты, — заявляю я, окончательно вымотавшись с попыткой переделать что-то под себя. — Они идеально подходят тебе, а припевы – мне. — Ладно-ладно, — смеётся парень, подходя ко мне вплотную. — Когда ты смотришь так, нет мгновений, — цитирует он слова своей же песни. — А есть любовь в твоём окне? — Вернётся ли ко мне...       Дан отводит взгляд, смотря куда-то вдаль, за меня, а затем и вовсе кладёт подбородок мне на голову, а руку – на плечо. — Слушай, а удобно, — нахально протягивает он. — Да, очень, — в шутку говорю я, пытаясь отойти назад, чтобы перестать быть Балану подставкой.       Случайно, забыв о травме, наступаю на больную ногу, отчего взвизгиваю и едва ли не падаю, но Дан своевременно подхватывает меня. — Осторожнее, малыш. Пожалуйста, — мрачно просит он, волнуясь за моё здоровье едва ли не больше, чем я. — Есть силы сейчас записать хоть что-то?       Киваю и следующие несколько минут наблюдаю за Даном, который что-то настраивает и поправляет. На листе с текстом мы ещё раз отмечаем, что и как споём, а затем наконец подходим (точнее, Балан подходит, а я подпрыгиваю, да) к микрофонам. ** А помнишь, хотела быть другой, самой разной... ... Иные облака почувствовать тогда не сумели В четвертый или пятый раз поём заключительное "Вернется ли ко мне", и я завершаю партию мелизмами, в то время как Дан, пританцовывая, двигается ко мне. — А помнишь? — он довольно улыбается и снимает наушники, что делаю также и я. — А помнишь? — А помнишь? А помнишь восемьдесят шестой год? — притягивая меня к себе, смеется парень. — Да-да, именно, дурбецало ты мой, — я радостно обнимаю его, желая навсегда спрятаться в нём, быть укрытой этим его пиджаком. Так, пиджак... — Дан, — волнуясь, обращаюсь я. — Только, пожалуйста, не злись... — Малыш, ты не сделаешь ничего, что действительно может вывести меня из себя, — перебивает он и, наверное, ошибается. — Не перебивай, мне и так сложно. Скажи честно, ты употребляешь наркотики?