Каждый должен оставить что-то после себя… Что-то, чего при жизни касались твои пальцы, в чем после смерти найдет прибежище твоя душа. Люди будут смотреть на взращенное тобою дерево или цветок, и в эту минуту ты будешь жив ©.
🌑 🌑 🌑
~Наш мир~
После ухода из жизни Чонгука прошёл месяц. Это в загробном мире он всего два дня, а на земле же совсем другое исчисление времени. Его тело нашла старушка — хозяйка дома, через день после смерти, она решила внезапно вернуться домой от своих родственников из другой страны, забыв заранее предупредить об этом Чона, а тут такая новость по приезде... Молодой парень, в самом расцвете лет, а сердечко слабое, вот же беда. Женщина связалась с родителями Чонгука и дальше всё произошло по традиции. Прощание с телом, отпевание, горькие нескончаемые слёзы папы и боль отца. Маленькой сестрёнке объяснили, что её брат стал ангелом, что его позвал на небо Боженька и теперь он сидит где-то высоко на пышном, белоснежном облаке, весело размахивает ножками и машет оттуда рукой, передавая привет своей семье. Маленькая девочка долго плакала, узнав, что больше никогда не увидит брата, но в итоге успокоилась и теперь каждый день рисует для него открытки, которые отдаёт папе, чтобы он отправил их в небесную канцелярию… И он «отправляет», бережно складывая их в свою старинную шкатулку, с бархатной обивкой внутри. Сегодня, спустя ровно месяц после трагичной даты, семейство Чон отправляется на прогулку в одно любопытное место, чтобы почтить память сына и брата. Чон Чонгук, при жизни 22-летний рекламный дизайнер, имел помимо любимой работы одно занятное хобби. Он был волонтёром в приюте животных, спасал кошек и собак от верной гибели, помогал с пристроем в добрые руки, но помимо всего этого, ребята-волонтёры частенько занимались ещё одним полезным делом — озеленением города. Дружная компания выезжала в районы Сеула, застроенные новыми высотками, снимала местность на фото, отправляла запрос в государственные органы и, получив разрешение, приступала к своей работе. Благодаря их команде, многие районы получили, если уж не большие парки, на которые не хватало места, то маленькие, уютные скверы — точно. Вот и сегодня, семейство решило отправиться в один из городских скверов, в создании которого принимал участие их сын и брат. — Посмотри, зайка, — обращается папа к дочурке, — Вот эти деревья посадил твой брат, когда-то они были крошечными саженцами, а теперь, погляди, разрастаются и будут жить множество лет. — Папа, а Чони видит эти деревья с облачка? — Конечно, родная, — за папу отвечает отец, одновременно приобнимая мужа и успокаивая, чтобы он вновь не залился слезами, хотя и у самого сердце не на месте, — Он всё видит. И, должно быть, прямо сейчас машет нам рукой, а специально для тебя посылает воздушный поцелуй! Девочка мило хихикает, смотрит на небо и машет «в ответ». Папа утирает всё-таки выступившие слёзы, а отец гладит дочурку по голове. — Подойдём поближе? — просит малышка. Отец подхватывает девчушку на руки и усаживает на крепкие плечи, они подходят к одному из деревьев сакуры, которое как раз набирает цвет. Девочка касается крохотными пальчиками лепестков и вдыхает приятный, сладкий запах. — Чони молодец! — решительно утверждает сестра, — Он дал жизнь этим деревьям! — Всё верно, дорогая, — молвит папа, тоже подошедший к дереву, — Он успел дать им жизнь.🌑 🌑 🌑
~Хазелхилл, Элдермор~
— Да, родные, я успел, — шепчет Чонгук, будто в бреду, — Я успел дать им жизнь… Простите меня. Тэхён просыпается от бормотания Чона, подрывается с постели и садится на краешек его кровати. — Чонгук, — он осторожно касается его плеча, — Чонгук… — А… — Чон приоткрывает глаза и видит перед собой Тэхёна, — Ох, мне снился сон… — Нам не могут сниться сны. — Что? — Чон садится в постели, — Почему не могут? Но как же… — Если тебе кажется, что ты что-то видел, — Тэхён делает паузу, а затем резко встаёт с кровати, — А, забей в общем. — Здравствуйте! — возмущается Гук, — А ну договаривай! — Не забывай с кем ты разговариваешь, — осекает Тэхён, щёлкает пальцами и на столе появляются две чашки какао. — Кстати, если ты можешь сам наколдовать себе еду, — задумывается Чонгук, — Зачем тогда мы вчера тратили деньги в закусочной? — Сам я себе и дома наколдую, — поясняет Ким, — А когда я посещаю различные заведения, такие как кафе и рестораны — я чувствую, что у меня что-то происходит, что я не стою на месте. — Имитация земной жизни… — еле слышно проговаривает Чон. Тэхён слышит его слова, вздыхает, обхватывает одну чашку руками и отпивает глоток сладкого напитка, задумчиво рассматривая дощатый пол. — Так что там со снами? — не унимается Чонгук и тоже перемещается за стол, — Раз мы не можем видеть сны, то что я видел? — Такое случается, когда… — Тэхён смотрит пронзительно, — Когда наши родные, оставшиеся на земле, вспоминают о нас. Когда они читают написанные нами книги, когда слушают созданную музыку или любуются выращенными цветами в саду… — Я высаживал деревья! — восклицает Чонгук, — Мы с ребятами-волонтёрами занимались озеленением города и облагораживали скверы, небольшие парки… Я видел, — Чонгук тяжело вздыхает и прикрывает глаза, — Я видел, что моя семья пришла на место, где мы высадили несколько саженцев сакуры пару лет назад. Чонгук утирает одинокую слезу и всхлипывает едва слышно. — Я знаю, что ты скучаешь, Чонгук, — Тэхён накрывает руку Чона, лежащую на столе, своей ладонью, — Мне очень жаль, правда. Но такова участь каждого. Все мы приходим в тот мир в полном одиночестве и точно так же его покидаем. Одни. Я знаю, тебе сейчас сложно осознать, но все мы гости в мире живых, а наша семья, наши любимые люди — всего лишь временные спутники. Чонгук поднимает на Тэхёна влажные глаза, в которых застыли мерцающие слёзы и сжимает его руку. — Чонгук, — Тэхён хмурит брови и смотрит на парня, — Тебе сложно понять, на это нужно время… Но, как я уже говорил, спустя пару веков жизни в этом мире — земная жизнь забывается, всё становится незначительным, прошлое действительно становится прошлым. — Мне будет сложно привыкнуть. — Ты справишься, — Тэхён натянуто улыбается и оглаживает большим пальцем руку Чона, сам не понимая своего прилива нежности/дружелюбия/сострадания — он даже не знает, что из этого наиболее точно сейчас может охарактеризовать его эмоции, эмоции, которые он не испытывал уже очень и очень давно, — Ты справишься, я в тебя верю. Чонгук кратко кивает и второй рукой утирает следы от тонких ручейков, поблёскивающих на щеках, а Тэхён вспоминает, что когда-то, много лет, много веков назад в него точно так же поверил Намджун и даже сказал ему эту же фразу. Ким усмехается внутри, понимая, что вот пришло и его время — встретить кого-то, в кого он поверит. Из размышлений выводит звонок телефона, Тэхён отпускает руку Чонгука и лезет в карман, во весь экран установлено фото черноволосого парня и подпись «Курица кривоногая». Чонгук узнаёт на фото вчерашнего нового знакомого — Чимина, замечает подпись и прыскает со смеху, отвлекаясь от печальных мыслей. — Тэхён, ну это уже ни в какие ворота, Тэхён! — вопит в трубку второй куратор, — Я уже не знаю к кому обращаться, только ты сможешь мне помочь! — Что случилось, Чимин? Объясни спокойно! — Этот зараза, этот!!! — Пак, кажется, задыхается от своих эмоций, — Этот наш Ким Намджун прикрепил ко мне ещё одного сумасшедшего! — Какого сумасшедшего? — Тэхён потирает лоб, пытаясь уловить суть разговора, — Давай ты успокоишься и расскажешь всё по порядку! — Охххх, я сейчас так зол, так зол, Тэхён! — кричит в трубку Чимин и совсем не собирается успокаиваться, — У меня уже был один отбитый дух, я вот ещё вчера через весь Дарнерборн за ним, как умалишённый, носился. А мне оно надо, скажи Тэхён, вот надо оно мне или нет? — Ну если хочешь получить премию по итогам месяца, то полагаю — надо, — отвечает Ким, — План сам себя не выполнит. — Блять! — возмущается Пак и Тэхён слышит, как на том конце провода в стену летит какой-то предмет посуды, вероятнее всего кружка, которые вечно колотит Чим, она разбивается на мелкие осколки, со звоном оказываясь на полу, — Мало того, что в прошлой жизни ради премии впахивать приходилось, думал сдохну да успокоюсь, а хуй там плавал, в этом мире всё ещё сложнее!!! — Чимин молчит несколько секунд, — Короче, Тэхён, только ты сможешь повлиять на Намджуна, позвони ему, скажи, что он охуел, что он рухлядь свалочная, что он, что он… ушастый хуй, что он… — Остановись. — Тэхён, ну ты мне друг или подсирун сволочной? — Чимин шуршит пакетом и Ким понимает, что тот добрался до своих любимых шоколадных печенек, притащенных из мира живых, — Мне бы с одним опездалом разобраться, а он мне второго сегодня всучить решил, а тот реально дурной, говорят прям в дурке окочурился, ну ты представляешь? — Во-первых, Чимин, — выслушав, отвечает Ким, — Прекрати заедать стресс. Опять потом будешь, как псина, скулить за свои щёки толстые. Чимин на том конце хрюкает, то ли от нервов, то ли от смеха, нервного, конечно же, а Тэхён продолжает: — Во-вторых, у тебя нет выхода. У Хосока сейчас тоже сразу двое посвящение проходят, у меня вообще заблудший, ты что предлагаешь Намджуну самому за твоего психа браться? — А почему нельзя кого-то из стажёров попросить??? — пыхтит Чимин и снова шуршит пакетом, — У нас двое новеньких уже сколько времени стажируются??? Один со времён Джина, кажется, значит лет 80 ему, а второй и того старше, вон недавно столетний юбилей отмечал, тортиком шоколадным проставлялся! — Молодые совсем! — никак не хочет соглашаться Тэхён, — Им только самых простых экземпляров доверить можно, но никак не тех, у кого беды с башкой. — Уффффф, — фыркает Пак, — Ты чего мне горбатого лепишь? Я сам с этих психов два века назад начинал, а этих новеньких теперь жалеть да беречь нужно? — Ну вот ты с психов начинал — сам психом и стал, — парирует Ким, — В общем всё, Чимин, слово главного — закон, сам знаешь, так что давай, печенье в зубы и вперёд. — Вот так спасибо, вот так молодец, — никак не может угомониться Пак, — Вот так друзья у меня в этом мире, как говорится, НЕ ТУ СТРАНУ НАЗВАЛИ ГОНДУРАСОМ! Чимин бросает трубку и Тэхён, покачивая головой, убирает телефон обратно в карман. — Так вы друзья? — Чонгук допивает свой какао и Тэхён замечает над его верхней губой шоколадный след. — Да, мы с Чимином неплохо ладим, — Тэхён тянется рукой и указательным пальцем вытирает шоколадный отпечаток, на что Чонгук подвисает на долю секунды, — Он своеобразный, если честно, но по сути своей очень добрый и ответственный. — Забавно он у тебя в телефоне подписан, — отмечает Чон. — О, это вообще отдельная история, — усмехается Тэхён, вспоминая в какую они недавно попали переделку. — Расскажешь? — Чонгук выпячивает вперёд нижнюю губу и смотрит умоляющими глазками, ему хочется узнать как можно больше о своём кураторе, потому что тот ему очень даже симпатизирует и Чон не понимает почему Чимин назвал Кима жестоким, ведь в нём нет ни грамма этого качества. — Расскажу, но нам уже пора, — Тэхён поднимается из-за стола, — Обсудим по дороге. Парни выходят на крыльцо домика, Тэхён снова берёт Чонгука за руку и они в один миг оказываются внизу. Ким расплачивается с управляющим деревеньки, отсчитывая несколько купюр за ночлег, и парни двигаются по направлению к югу. — Сегодня второй день посвящения, Чонгук, — сообщает Тэ, — Сезон — лето. Тебя ждут непростые препятствия. Будь осторожен. — Спасибо, — Чон расплывается в улыбке от пожеланий быть осторожным, видимо его куратору не всё равно, — Я постараюсь. Так что там с историей о тебе и Чимине? — Ничего от тебя не скрыть, всё запомнишь, — цокает языком Тэхён, — Ладно, крошка, слушай. Несколько месяцев назад мы отмечали очередной день смерти Чимина. — Так вы здесь и такие дни… отмечаете? — Отмечаем, это для нас, как день рождения на Земле, — поясняет Ким, — Правда, отмечаем лишь первую пару веков, потом уже как-то надоедает. Так, значит, вот. Отмечали мы день смерти этого придурка. И когда все напились коньяка, притащенного кем-то с того мира, Чимин вдруг решил, что ему необходимо сейчас же приготовить курицу гриль, вот только в запасе у нас её не было. Время было уже за полночь, магазины, где можно приобрести данный продукт, не работали и Чим решился на отчаянный шаг. К слову, отмечали мы впятером: я, Чимин, Хосок — ещё один наш куратор, Намджун — правитель Элдермора и его… кхм… муж Сокджин. На тот момент Намджун и Сокджин уже отправились в свои покои и мы остались втроём. Мы с Хосоком долго пытались отговорить нетрезвого Чимина от этой затеи, но он был непреклонен. — Так значит, любой из вас может отправляться в мир людей? — задумчиво спрашивает Чон. — По идее — нет, — продолжает рассказ Тэхён, — Для этого дела допускаются лишь несколько человек, именуемые курьерами. У них есть ключи от портала. — Ключи от портала? — брови Чонгука ползут вверх, этот мир решил разрушить все его представления о загробной жизни и всех этих штучках, родом из фильмов жанра фэнтези, — Разве это так работает? — Именно! — Тэхён поднимает указательный палец вверх, — Чтобы открыть портал нужны всего лишь банальные ключи, а не какие-то магические прибамбасы, о которых вещают в мире людей. И вот Чимин, прокравшись в комнату одного из курьеров, проживающего, как и мы, в главном замке Хазелхилла, выкрал у него из рабочей куртки ключи и, подленько хихикая, выскочил на улицу. Он совсем не побеспокоился о своей безопасности и открыл портал прямо посередине придворного сада. Никогда нельзя открывать порталы где не следует, может налететь множество заблудших душ и… — Таких, как я? — Да, — Тэхён останавливается и глядит прямо в глаза, — Только, если с тобой проблем никаких не возникло, некоторые из заблудших, мягко говоря, не самые приятные личности, но это уже целая отдельная история… Так вот, Чимин открыл портал прямо посередине придворного сада, бесстрашно шагнул туда и угодил куда-то в село, к одному фермеру, который как только его увидел — с диким криком бросился на бедного с лопатой. — То есть, он не знал, куда попадёт? — Не знал, в этом ещё один минус открытия портала в неположенном месте. Он, в принципе, мог попасть и на северный полюс, так что вариант с фермой — не самый худший. Разъярённый мужчина гонялся за нашим Чимином по всему двору, думая, что тот воришка, коим, в целом, он и являлся. Чимин успел схватить одну курицу, бегающую от него по кругу и хотел уже было прыгать обратно в портал, как его нагнал злющий фермер и настучал лопатой по обеим ногам, да так, что Чим буквально приполз обратно в наш мир. Наверное, ты спросишь, как тот мужчина увидел Чимина, ведь он же дух. А вот тут ещё одна загвоздка имеется, под влиянием алкоголя мы теряем свою способность быть невидимыми, потому этот фермер с лёгкостью заметил Чимина и надавал ему по заслугам. Тэхён смеётся, вспоминая и Чонгук тоже хохочет, представляя эту картину. — Он ещё несколько дней потом хромал на обе ноги, — заканчивает рассказ Ким, — И курицу гриль мы тогда всё-таки приготовили, вот только звание «кривоногой курицы» за ним закрепилось и теперь у всех, вплоть до Намджуна, он так подписан в телефоне. Чимин, конечно, на нас крепко за это обижается, требует удалить и переименовать, но мы держимся. — Забавная история, — улыбается Чонгук, он рад, что теперь знает о Тэхёне и его друзьях на капельку больше, — Но у меня есть один вопрос. — Какой же? — Ты сказал, что Сокджин является мужем Намджуна, — Чонгук потирает висок, — Но ведь ты говорил, что отношения в этом мире запрещены? — Запрещены, — кивает Тэхён, — Они, и правда, запрещены. Исключение — наш правитель. Он единственный, кто может иметь пару. — Разве же это справедливо? — хмурится Чон и закусывает губу, — Разве остальные чем-то хуже? Отчего такая дискриминация? — Не знаю, Чонгук. Просто так было заведено на протяжении многих тысячелетий, Намджун и сам всегда придерживался этого закона, нарушил его лишь несколько десятков лет назад, когда в наш мир попал Сокджин. — Почему бы не отменить этот закон для всех? — бурчит Чонгук. — Тоже не знаю. Мы уже и привыкли все так жить, по-другому себе не представляем, каждый одинок. Мы все усвоили, что каждый приходит в этот мир один и остаётся в нём в одиночестве, это стало нормой жизни, понимаешь? Мы как-то и не задумывались об отношениях, о «семье»… — А ты сам бы хотел? — Чонгук останавливает куратора за предплечье и в глаза заглядывает, отчего у Тэхёна что-то непривычно скручивается внизу живота — странные ощущения. — Нет, — отрезает Ким и Чонгук раздосадованно отпускает руку, — Я привык быть один. Мне и так хорошо. Остаток пути до начала сегодняшнего испытания проходит в тишине. Чонгук раздумывает о том, что правитель Элдермора не прав, ведь раз он состоит в отношениях, почему же не разрешить остальным, наверняка от этого все духи стали бы лишь счастливее. А Тэхён думает о Чонгуке, о его прикосновениях, о провокационных вопросах, заставляющих нутро переворачиваться и о его соблазнительных губах, которыми он все эти самые вопросы задаёт. Тэхён косится на Чона, но тот не замечает, он увлечённо подпинывает какую-то шишку, свесив язык. — Какой мальчишка! — думает Ким, — Совсем ещё ребёнок. — Что будет на сегодняшнем посвящении? — вспоминает о самом главном Чонгук. — Пустыня, — отвечает Тэхён, — Пустыня Аспер. Об остальном узнаешь на месте. Чонгук с куратором снова доходят до очередного указателя, который гласит «Пустыня Аспер. День 2». На улице становится заметно жарче — и правда, лето, ещё и пустыня… Чонгук расстёгивает свой пиджак, под которым ничего нет и Тэхён сглатывает слюну, стараясь не смотреть на открывшийся вид на пресс Чона. — Что ж, Чонгук, ещё раз удачи, — даёт наставления куратор, — Сегодня у тебя будет помощник, это наш Торвальд. Тэхён жестом показывает за указатель, туда где начинаются пески пустыни и Чонгук видит там верблюда. Настоящего живого, двугорбого верблюда, глядящего на них, кажется, очень мудрым, немигающим взглядом. — Но… Как? — не понимает Чон, — Это же мир мёртвых. — А этот верблюд и не живой, — разъясняет Тэхён, — Это, как те мифические существа, которых ты повстречал вчера на своём пути. Торвальд не может обитать вне пустыни и да, он довезёт тебя лишь до середины пути, таковы правила. Пустыня огромна и верблюд поможет тебе сохранить силы перед главным сегодняшним испытанием, оно будет одно, однако, оно сложнее предыдущих. — Хорошо, Тэхён, — задумчиво покачивает головой Чонгук, — Я буду осторожен, как ты и просил. Чон проводит кончиками пальцев по руке Тэхёна, начиная от самого плеча и заканчивая кистью руки, Тэхён стоит с каменным лицом, но внутри всё бушует. Кажется, люди это называют бабочками в животе? — Не делай так. — Почему? — Просто не нужно, — сквозь зубы. — Как скажешь, — хмурится Чон и больше ничего не говоря, направляется в сторону Торвальда. Ступая на землю пустыни, Чонгук подошвой ощущает раскалённый песок. Он спешит поскорее добраться до верблюда и пытается на него забраться — опыта у парня такого нет, он даже на лошадях ни разу в жизни не катался. — Ну же, дружок, помоги мне, — Чон хлопает животное по боку, — Давай, Торвальд, или как там тебя, наклонись. Верблюд будто понимает своего сегодняшнего наездника, он подгибает все свои четыре длинные, мозолистые лапы, сперва передние, а потом задние и опускается на песок, Чон с лёгкостью седлает своего проводника и тот медленно поднимается, выравниваясь. — Ох, Торвальд, — Чонгук наклоняется поближе к голове верблюда, — Понятия не имею в каком нам нужно двигаться направлении, но ты же знаешь верно? Верблюд издаёт какое-то раскатистое рычание, хлопает глазами с длинными пушистыми ресницами и начинает свой путь. Песчаное море с причудливыми дюнами распласталось на всю округу, здесь не видно ни конца, ни края и Чонгук удивляется тому, как в этом мире всё чудно устроено, разные сезоны года, разные локации, расположенные близко друг к другу… Раскалённое солнце обжигает своими лучами, Чон обливается потом, ему приходится снять свой пиджак, оставив торс голым и намотать его на голову, соорудив некий чурбан, чтобы не получить солнечный удар. Призрак призраком, а в этом мире всё возможно. Чонгук осматривается в ходе пути и кроме красивых дюн светло-оранжевого цвета замечает лишь редкие высохшие кустарники с колючками, глубоко корнями уходящие в землю — всё, как в мире людей. Воздух прогрет до градусов 50, не меньше, зной стоит такой, что кажется ещё немного и эта жара испепелит и Чона и верблюда, жгучее солнце высушивает руки и всё тело, Чон безумно хочет пить, облизывает губы и на них появляются кровяные трещинки. — Как жаль, что я не верблюд, — рассуждает Чонгук, держась за густую плотную шерсть своего «корабля», — Вы вот приспособленые существа, выпьете у водоёма литров двести и печали не знаете. А мы, даже призраки, напиться впрок никак не можем. Чон уже вытаскивает наружу язык, как делают это собаки в жару, он не хочет думать ни о каком испытании, самое страшное испытание для него сейчас — жажда. — Тэхён, а можно мне воды наколдовать, а? — говорит в пустоту Чон, щуря глаза от ярких лучей, — Как вчера с мечом. Я что, много прошу? Тэхён не отзывается и вода чудесным образом не появляется, зато впереди виднеется что-то странное и Чонгук всматривается. Верблюд внезапно замирает, а затем опускается на колени, намекая, что его миссия на сегодня окончена. — Прекрасно, теперь ещё и пешком по этому аду, — ворчит Чон, спускаясь на землю. Ноги щипает раскалённый песок, несмотря на присутствие обуви, Гук подскакивает на месте и шипит, — Так, стоп, надо успокоиться и взять себя в руки. Чонгук встряхивает головой и шагает прямо, по направлению к своему видению, выглядывающему из-за огромной дюны. Он с трудом пробирается через горячий, бугристый песок, тяжело дышит от мучительной жажды и замирает, когда видит перед собой… огромную кобру, размером с многоэтажный дом, не иначе, тут то до него и доходит откуда пустыня берёт своё название «Аспер», ведь по-английски «asp» — это змея. — Блять! А в этом мире есть ещё кто-то, кроме змей??? — ругается Чон, со страхом посматривая на спящее чудовище. — Есть, — раздаётся голос позади, — Но это не сегодня. Чонгук разворачивается назад на знакомый голос и видит Тэхёна, протягивающего ему бутылку воды. — Спасибо, — Чон забирает бутылку и жадно выпивает всю воду, — Я думал, со змеями мы покончили ещё вчера. — Там была не совсем змея, — поясняет Тэхён, — Здесь же настоящая кобра, мифическая, конечно, сам видишь её размеры. — И что мне с ней делать? Мечом такого монстра гигантского точно не одолеть. — По сути своей, она безопасна для тебя, — рассказывает Ким, — Я не должен тебе это говорить… Не бойся её, ладно? Она будет пугать, шипеть, но твоя задача забраться на самую вершину, там окончится твоя сегодняшняя пытка жарой и препятствиями. — Ох, прекрасно, на самую вершину… — Чонгук истерически смеётся, — На голову огромной кобре, подумаешь… — Там мы с тобой и встретимся, больше мне помочь тебе нечем, — заключает куратор и исчезает. Чонгук задирает голову наверх и двигается поближе к спящему существу, расположившемуся прямо посередине песчаной пустоши. Змея просыпается и открывает чёрные блестящие глаза, глядит на путника, она поднимается, возвышается и капюшон свой устрашающий раскрывает. У Чона дух перехватывает, у него, кажется, трясутся коленки, но в голове отдаётся голос Тэхёна «она безопасна для тебя» и он верит. Кобра сверкает глазами и шипит, языком длинным раздвоенным пугает. Чон потихоньку подбирается поближе, хватается, с опаской, за острые чешуйки и начинает карабкаться наверх, держаться необходимо крепко, гадкое создание извивается, желает скинуть с себя навязчивого странника, но парень ногтями вонзается, не давая себя стряхнуть. — Только не смотреть вверх, только не смотреть, — как мантру сам себе повторяет Чонгук, потихоньку пробираясь всё выше и выше, — Если буду смотреть — растеряюсь и не смогу продолжить. Чон цепляется что есть сил, ему снова ужасно хочется пить, несмотря на выпитый недавно литр воды, солнце опаляет оголённую кожу, оставляя болезненные ожоги и парень удивляется, почему он всё ощущает, ведь его человеческая оболочка уже погибла, а душа… душа, как оказывается, тоже может всё через себя пропускать, зарабатывая раны и шрамы… Змея шипит громче и громче, кружится, вздымает клубы пыли, которая в глаза попадает, заставляя Чонгука зажмуриться и ослабить хватку, едва не полетев вниз. — Чёрта с два! — пыхтит Чонгук, с него стекает пот, но он настроен решительно, — Я не отступлю, подлое создание, даже не мечтай! Преодолев уже половину пути, Чонгук смотрит вниз, там на песке остался стоять одинокий Торвальд и парню сейчас кажется, что тот ему подмигнул! — Ясно, уже миражи да видения начались, — Чон старается больше не смотреть вниз, чтобы не сбиваться с мысли, он подтягивается и из последних сил карабкается вверх, в пальцы вонзаются острые чешуйки и Гук замечает на подушечках выступившую кровь, — Да какая кровь, к чёрту, я же дух! Так не бывает, мне снова всё кажется… В огненном небе кружат стервятники — такие же духи, как Торвальд, они здесь, как и кобра, для пущего антуража и запугивания. Страшные птицы кричат, крыльями широкими размахивают и опускаются ниже, приближаясь к Чону, он отбивается одной рукой, стараясь удержаться на второй, гаркает им в ответ и те отступают, скрываясь за горизонтом. — Ладно, Чонгук, ещё немножко, — сам себя уговаривает парень, ощущая, что силы покидают его, — Давай, поднажми. Хорошая физическая форма парня играет на руку, на этом этапе посвящения сбились множество душ, они отступили и теперь горят в вечном огне котлов где-то далеко под землёй, но Чонгук сильный, он сильный и смелый, он обязательно сможет преодолеть это препятствие ради жизни в Хазелхилле, ради своего спокойного существования, ради… Тэхёна. Мысли о последнем придают Чонгуку силы, он вспоминает его черты лица, вспоминает, что в первую их встречу подумал, что перед ним не куратор из загробного мира, а какая-то известная супермодель с глянцевых журналов, вспоминает его краткую улыбку и родинку на кончике носа, его пожелания удачи, его веру в Чонгука. Основная часть пути уже позади, но от того не легче, чем дальше поднимается Чонгук, тем сильнее извивается змея, сильнее шипит, размахивает своим языком гигантским, а в глазах её огонь дьявольский мечется. Чонгук поднимает голову вверх и видит край, он уже почти забрался, осталось совсем немного, считанные движения и этот день будет позади, Гук замечает, что на самой вершине, на голове и капюшоне змеи, зеленеет трава, а ещё там бежит водопад, от которого прохладные капли разлетаются и попадают на горячее тело. Чонгук собирает остатки сил и, несмотря на стёртые в кровь руки, несмотря на обширные телесные ожоги, несмотря на невыносимую жажду, заползает на самый верх. Высокая трава приятная и прохладная, она пахнет летней свежестью, она колышется на ветру, неизвестно откуда взявшемся, и Чонгук падает, он утопает в зарослях, вдыхает аромат и хохочет, зажмурив глаза. Он не чувствует покалываний от острых травинок, больше не чувствует жажды, он сейчас понимает, что смог, что сделал это, что ровно половина посвящения позади. — Я знал, что ты справишься, — Чонгук открывает глаза и видит Тэхёна, он присел на корточки позади Чона и склонился над его головой, на его лице лёгкая улыбка и светящиеся добром глаза, — Ты умница, крошка. Чонгук подрывается и наскакивает на Тэхёна, валя его на траву и нависая сверху. У Кима округляются глаза, но он не сопротивляется. — Благодаря тебе, — Чонгук рассматривает красивое лицо Тэхёна, — Это всё от того, что ты поверил в меня. — Ты, наверное, страшно хочешь пить? — Да, ужасно! — вспоминает Чон и слезает с Кима, — Это что, водопад посреди пустыни? — Здесь и не такое бывает, — Тэхён щёлкает пальцами и в руках Чона появляется пустая кружка, — Это чистая вода, не как отравленные вчера блюда, не бойся. Чонгук подходит к водопаду и набирает прохладную воду, она леденит зубы, но это не страшно, куда страшнее было испытывать жажду. Чон выпивает пять кружек подряд и снова падает на траву, осматривается. Вокруг них произрастают пальмы, это место по-настоящему чудесное, здесь, как и вчера всё очень контрастно, ведь внизу засушливая пустыня расположена, а здесь, наверху, прям райский уголок какой-то. Чонгук осматривает свои пальцы, кожа на них содрана и они ноют болезненно, как и всё обожжённое тело. — Иди-ка сюда, — командует Тэхён, присаживаясь рядом, — Ожоги вылечить я тебе не смогу, а вот раны попробую. Куратор одной рукой обхватывает обе руки Чона, разворачивая их ладошками кверху, а второй своей рукой водит над ними и что-то бормочет. У Гука брови ползут наверх, когда он видит, как на его глазах затягиваются раны, они сужаются, а потом и вовсе пропадают, унося вместе с собой боль. — Готово, — Тэхён отпускает руки Чона, щёлкает пальцами и перед ним появляется прозрачный тюбик с густой белой субстанцией, похожей на крем, — Это лекарство, оно поможет с ожогами. Необходимо нанести на всё тело, а утром проснёшься обновлённым призраком. — Чудесааа, — тянет Чон и забирает тюбик, пряча его в кармане брюк, — Тэхён… — М? — А ты всем своим духам раны залечиваешь? Тэхён бросает на Гука острый взгляд, поднимается с земли, без помощи рук, и отворачивается, с интересом разглядывая горизонт. Чон поднимается следом и встаёт позади, подходит почти вплотную и Ким своей шеей чувствует дыхание Чонгука. — Не надо, крошка, — Тэхён разворачивается вполоборота и Чон смотрит на него вопросительно, — Не надо пытаться со мной сблизиться. Чонгук вздыхает и отходит на несколько шагов, прячась в тени под пальмой. Тэхён ещё несколько минут, а может и целые полчаса, изучает горизонт и только после этого оказывается рядом с Чоном. — Время отдыхать, ты хорошо сегодня потрудился. — Где заночуем? — Есть одна идея, — Тэхён протягивает руку, — Только держись крепко, крепче, чем вчера, путь не близкий. Чонгук цепляется пальцами за руку Тэхёна. — Не так, — Тэхён перемещает обе руки Чона на свои плечи, а сам за талию крепко обхватывает, пальцами впивается и у Гука от этой близости «сердце не на месте», он тянет носом аромат Тэхёна, прекрасные чёрные орхидеи проникают в сознание, затуманивают разум, лишают возможности хоть как-то разумно мыслить и Чон окольцовывает шею Тэхёна, приближается лицом к его уху и глаза закрывает, — Так то лучше, крошка, путь не простой. Ты ведь хотел полетать со мной. — Тэхён понимает, что нельзя, что всё, что он сейчас делает незаконно, всё под запретом, понимает, что ещё поплатится за это, понимает, что этот чёртов мальчишка ломает все его принципы, все устои, раздрабливает их в мелкую крошку, в мелкое стекло, пронзающее каждый уголок его многовековой души, застревая где-то в глотке, сводя с ума… И они взлетают. Парят вместе над чудным островом посреди песчаного моря, пролетают выше самых высоких красных дюн, пересекают пустыню и навсегда покидают Аспер. Они то вздымаются выше облаков, то опускаются ближе к земле, летят над многочисленными лесами, раскинутыми на территории Элдермора, Чонгук во все глаза рассматривает пейзажи и диву даётся, отмечая великое разнообразие здешней природы. Реки и озёра сменяются морями, цветущие поля — дремучими лесами, равнины — величественными горами, небольшие деревушки с обширными плантациями — городами, в которых кишат призраки, каждый из них куда-то спешит, бежит торопливо, а кто-то наоборот вальяжно разгуливает по мостовой — здесь всё, как в мире людей. Здесь быстро сменяются сезоны, погода и время суток, в одном городке палит солнце, а в ином густой туман стоит с проливным дождём, вот они только летели над жарким пляжем, а спустя минуту уже парят над осенними голыми деревьями, сбросившими свою листву. Они разрезают небесные просторы, в их ушах свистит ветер, а кожу приятно смачивает дождь и тут же высушивает солнце, Тэхён умело маневрирует среди пушистых облаков, стремительно, будто огненная комета, взлетает вверх, исполняет мёртвую петлю и наконец приземляется в одном, ему известном, населённом пункте. Чонгук касается ногами земли, но находясь в восторге, от которого разве что не задыхается, не может даже отлепить руки от куратора, так и стоит, обнявши крепко за шею. Тэхён аккуратно разжимает его пальцы и делает шаг назад. — Ну как, крошка, — любопытствует Ким, — Тебе понравилось? — Ох, — эмоционально выдыхает Чонгук, — Я даже не могу подобрать правильных слов… А ты помнишь свой первый полёт? — К сожалению, нет. — Знаешь, я постараюсь запомнить этот момент на всю свою «жизнь», — признаётся Чон, — На всё своё время существования в Элдерморе. — Если тебе так понравилось парить в воздухе, — Тэхён закусывает нижнюю губу, — Предлагаю заночевать на луне. — Где? — у Гука непроизвольно открывается рот от удивления. — У нас здесь своя «луна», — поясняет Ким, — Она не так далеко, как настоящий спутник Земли, но она тоже находится в небе и освещает наш мир в тёмное время суток. — И как же мы там… — Чон чешет голову, — Заночуем? — На луне есть один гостиный домик, — рассказывает Тэхён, — Он называется «Лунный Эльф», мы сейчас позвоним туда и если он сегодня свободен… Тэхён достаёт телефон, долго ищет нужный контакт и нажимает кнопку вызова. Он перебрасывается несколькими фразами с владельцем гостиничного домика, тот оказывается не занят, Ким бронирует его на сегодняшнюю ночь и сразу же оплачивает бронь посредством онлайн перевода. — И такое ес… — И такое есть, да, Чонгук, — Тэхён треплет Чона по макушке, — Всё, как в мире живых, сколько раз мне тебе ещё нужно повторить? — Не всё… — едва слышно бормочет Гук и Тэхён прекрасно понимает, что тот имеет в виду. — Ладно, покоритель пустынь, нам пора, — Тэхён протягивает руку и они снова взлетают, растворяясь в дыхании ветра, они поднимаются выше верхушек деревьев, выше крыш самых высоких домов, выше всех гор и скал, устремляются прямиком в вечернее небо, на котором уже раскинулись первые сверкающие звёзды, преодолевают затянувшиеся облака и оказываются у луны. У луны, на которой действительно стоит небольшой деревянный домик, больше смахивающий на избушку. От порога домишки спускается верёвочная лестница, на которую они и приземляются. Им уже открывают дверь — хозяин встречает сегодняшних гостей, приглашая внутрь. Интерьер оказывается очень уютным, светлые бревенчатые стены хорошо сочетаются с такой же светлой мебелью и причудливым дощатым, угловым потолком, с нежными изображениями птиц и листвы. В домике всего одна кровать, заправленная светло-оливковым покрывалом, с разбросанными на ней бежевыми подушками. Напротив стоит мягкое кресло и круглый журнальный столик, на котором белая вазочка с тюльпанами расположилась. Дополняет комнату небольшой светлый комод в тон покрывала и круглое зеркало над ним в форме солнца. Обстановка приятная и комфортная, пахнет свежестью и Чонгук, с удовольствием, исследует их сегодняшний домик для ночлега. Затем быстро принимает душ, шипя от болезненных ощущений при попадании воды на тело, после обмазывается лекарственным кремом от ожогов, выданных куратором и выходит из ванной комнаты. — Здесь красиво, — делает вывод Гук, изучив весь дом, — Мне нравится. — А как тебе понравится вот это? — Тэхён щёлкает пальцами и перед ними, прямо посередине комнаты, появляется стол, накрытый вкусностями со всего света, все они дымятся и разносят аромат по всему дому. — Честно? — Чон посматривает на стол, вытирая волосы полотенцем, — Это всё очень здорово, но как насчёт простого рамёна? Я вроде недавно умер, а уже страсть, как по нему соскучился. Тэхён кивает и два раза щёлкает пальцами. С первым щелчком исчезает стол, а со вторым на журнальном столике, рядом с цветами, появляются две коробочки рамёна и тарелка с кимчи. — Ты прекрасен!!! — вопит Чон, хватает свою коробочку и усаживается на кровать, — Спасибо! Тэхён следует его примеру, берёт рамён и усаживается рядышком. Парни, с аппетитом, уплетают горячую лапшу и Ким признаётся, что не помнит, когда крайний раз ел такую пищу. — Да ты с ума сошёл? — удивляется Гук, — Я вот как от родителей съехал, почти всегда одним рамёном и питался. Бюджетно, быстро, вкусно — что ещё нужно для рекламного дизайнера, только начинающего свой путь? — Расскажи о своей жизни, — просит Ким, — Я о своей не помню ничего, так хоть о твоей послушаю. И Чонгук рассказывает. Он рассказывает об университете, в котором учился, о своих друзьях, о начале деятельности в качестве волонтёра, о спасённых животных, высаженных деревьях. Рассказывает о работе, он всегда мечтал стать рекламщиком, ему нравилась эта сфера со школьных времён, да и с компьютером был на «ты», потому и пошёл учиться на данный факультет и, не успев окончить, получил работу в небольшом офисе, платили мало — но на съёмную комнату и жизнь хватало. Рассказывает о своей семье — о папе и отце, о маленькой сестрёнке, которую любил больше всего на свете и очень баловал. — Как так вышло, что к твоим 22-м годам земной жизни у тебя не было ни разу отношений? — Ну, знаешь ли, — хмыкает Чон, — Некоторые и в 40 и в 50 и в 60 лет встречают свою судьбу. Один наш знакомый омега встретил своего альфу, когда ему было 60 лет и всё бы ничего, но тот альфа был его школьным одноклассником, представляешь! Они всю жизнь мучались по одиночке, а под старость лет сошлись. — Так значит, — Тэхён задумчиво ковыряется в тарелке с кимчи, — Значит ты не встретил своего альфу? — В мире людей — нет, — лаконично и неоднозначно отвечает Чонгук. — Не хочешь освежиться? — сползает с темы Тэхён, ему страшно, ему впервые за много веков страшно, потому что когда он рядом с Чонгуком, когда он смотрит на него, слушает его речи, наблюдает — его душа не на месте, он не на месте. А это неправильно, катастрофически неправильно, просто ужасно, ведь Ким много лет живет в Элдерморе, его существование привычно и понятно, есть работа, есть свободное время, но никогда не было отношений и Тэхён даже не помнит были ли они у него в мире людей… Он так привязался к здешним привычкам, устоям, правилам и законам… А тут появляется какая-то заблудшая душа, какой-то Чон Чонгук и рушит все стены, все барьеры и преграды к хуям. Тэхёну это не нравится. Но и пересилить себя ему с каждой минутой, с каждой секундой становится всё сложнее и сложнее. — Освежиться? Снова полетаем? — Необязательно. Мы можем просто посидеть на крыльце, можем расположиться на верёвочной лестнице и полюбоваться видом, — Тэхён делает паузу, — Хотя, если ты устал и хочешь спать… — Я хочу любоваться видом. Парни открывают дверь, аккуратно располагаются на верёвочной лестнице и Чонгук ахает. Над ними, совсем близко и совсем низко, тёмно-синее ночное небо с миллиардами крошечных звёзд, светящихся и мигающих, они складываются в замысловатые созвездия, какие-то совсем рядом, а некоторые скромно моргают вдали. Чонгук замечает падающую звезду и загадывает желание, он хочет, чтобы… впрочем, пусть его желание останется при нём, пусть оно обязательно сбудется. — Кстати, — вспоминает Чон, всматриваясь в небо, — Почему гостиный домик называется «Лунный эльф»? — Посмотри вон туда, — Тэхён показывает в сторону деревьев, растущих на высоких скалах, прямо под ними, — Видишь розовые деревья? — Нет, — Чон всё видит прекрасно, но у него сейчас хорошее настроение и он решает немного подшутить, — Где? Не вижу. — Да вон же, смотри, — Ким подвигается поближе и усаживается на одну перекладину с Чонгуком, он берёт его руку в свою и направляет его указательный палец в нужном направлении, — Видишь? — Неа, — снова лукавит Чонгук, — Совсем не вижу, не понимаю о чём ты. Тэхён кончиками пальцев цепляется за подбородок Чона и разворачивает его в сторону деревьев, тот смотрит несколько секунд, а у самого всё внутри от такой близости скручивается. Чонгук укладывает свою руку на пальцы куратора, расположенные на его лице и смотрит в одну точку, только совсем не в направлении деревьев. Тэхён скользит взглядом по лицу Чона, задерживается на пушистых ресницах, опускается к губам, а потом резко разворачивает к себе и припадает своими губами к его. Он не углубляет поцелуй, лишь задерживается, соприкасаясь губами, на несколько секунд, а потом отрывается и Чонгук замечает, что с глаз Тэхёна спадает белая пелена. Его глаза янтарные, они сияют в свете луны и Чон готов поклясться, что ничего прекраснее в своей жизни не видел. — Посмотри вниз, — глаза куратора всё ещё яркие, с расширенными чёрными зрачками. — Что? — Чон смотрит вниз и упирается взглядом в те самые деревья, якобы невидимые. — Теперь видишь? — Теперь — да. Тэхён берёт Чонгука за руку, их «сердца» бешено колотятся, они переплетают пальцы и глядят на прекрасный вид, они молчат, ведь в некоторые моменты это лучше всяких слов. Где-то вдали раздаётся волшебное пение и Чонгук прислушивается. — Эльфы из розовых деревьев проснулись, — поясняет Тэхён, — Ночь — время для их песнопений. Отсюда и название дома «Лунный эльф». — Надеюсь, это не такие эльфы, как я вчера повстречал в Дарнерборне? — Нет, эти добродушные и безобидные. Они лишь спят днём, а ночью поют свои прекрасные песни, растекающиеся приятной мелодией на всю округу. Чонгук кивает, он сильнее сжимает их переплетённые пальцы и думает о том, сколько ещё интересного ему предстоит узнать в этом чудном мире. Сколько интересного предстоит увидеть и услышать. И сколько ещё замечательных дней ждёт их с Тэхёном…