Мир был в огне, Никто не мог спасти меня, только ты. Странно, что желание заставляет делать глупых людей, Я никогда не мечтал, что встречу кого-то как ты, И никогда не мечтал, что потеряю кого-то как ты. ©
🌑 🌑 🌑
— Вызови ко мне Чимина, — гремит разъярённый голос на весь кабинет, — Живо. Прислужник откланивается и спешно бежит по длинным коридорам замка, находит Чимина в своей комнате, сообщает о приказе правителя и предупреждает, что тот, похоже, не в духе. Чимин хмурится, набрасывает на плечи чёрный пиджак с тонкими, блестящими ниточками люрекса и отправляется к Ким Намджуну. — Вызывал? — интересуется с порога Пак, он, Тэхён и Хосок обращаются к правителю на «ты», он им сам это позволил. — Присядь, Чимин, — Намджун стоит спиной, он задумчиво глядит в окно, в его руках бокал с толстым дном, внутри которого Шотландский виски приятного медово-коричневого цвета налит. Чимин присаживается к столу и выжидательно смотрит на правителя, но ничего не происходит, Намджун стоит у окна ещё минут 5-7, а затем разворачивается резко, в два шага оказываясь у стола. — У нас проблемы, — выдаёт прямо в лоб Ким и звучно ставит бокал на дубовую поверхность. — Только не говори мне, что, как в тот раз массовое самоубийство и огромный наплыв новеньких душ? — округляет глаза Чимин, заранее предостерегаясь возможных последствий. — Нет, — Намджун сдвигает брови, — У нас проблемы с одним духом, уже проходящим посвящение. — И каким же? — Заблудшая душа, которую курирует Тэхён, — Ким тяжело выдыхает и усаживается на стул, перекидывая ногу на ногу, — Ты сам знаешь, обычно «эти» — Намджун показывает пальцем вверх, — Не особо то спохватываются своих потеряшек. — А в этот раз, как я понимаю, спохватились? — Чимин осознаёт, что это не предвещает ничего хорошего. — Спохватились, — Намджун постукивает по деревянной столешнице пальцами, — Пришли вести от проводника из рая, — правитель морщится, — Он требует вернуть заблудшую душу им и тебе придётся с ним встретиться. — Да почему я то опять??? — восклицает Пак, — Как психов курировать — так Чимин, как с упырями из рая встречаться — так тоже Чимин, самую чёрную работу мне поручаешь, не по-хазелхилльски поступаешь, Намджун! — Потому что Хосок занят, он только только закончил со своими прошлыми душами, а тут новенькие появились, целая семья из трёх человек, погибли в автокатастрофе, проблемы с башкой у всех, так что не ной! — А Тэхён? — Можно хотя бы один раз в жизни не пререкаться и не пытаться переложить на других то, что поручено тебе??? — Намджун вновь встаёт и вышагивает к окну, — Ты прямо сейчас отправляешься в Чистоземелье, там уже ожидает встречи посланник. — Ким молчит с полминуты, — А Тэхён… С Тэхёном у меня будет отдельный разговор.🌑 🌑 🌑
Покинув кабинет Намджуна, Чимин, стоя за дверью, несколько раз пнул ногой воздух, помахал кулаками в направлении правителя и гневно прошипел, снова его заставляют делать гадкую работу, встречи с посланниками «оттуда» очень редкие, но всегда неприятные. Пак, с недовольным выражением лица, щёлкнул пальцами, подумав о нужном месте, и тут же оказался в Чистоземелье — на самой окраине Элдермора, куда изначально попал, только прибывший в этот мир, Чонгук. У живописного местечка не зря было такое название, здесь расположен небольшой населённый пункт, с маленькими домиками с красными крышами и большими плантациями. Урожай здесь всегда самый лучший, земли самые плодородные, видимо, не зря это место находится на границе с раем, куда и прибывают редкие посланники. Пак видит перед собой длинный деревянный мост, ведущий к небольшой беседке с треугольной крышей. Он бесшумно ступает по доскам и подходит к посланнику, тот стоит спиной и, кажется, Чимина совсем не замечает, залюбовавшись пейзажами, утопающими в зелени. — Кхм, кхм, — Чимин прокашливается и иноземец поворачивается к нему лицом, — Полагаю, ты и есть тот самый проводник, упустивший духа. — Вы должны вернуть мне его немедленно, — прямо в лоб отвечает посланник. — Что ты там бормочешь, пёс смердящий? — хмыкает Чимин, с этими посланниками следует сразу строго разговаривать, — Ты уже проебал этого призрака, вот и забудь о нём, как о страшном сне. — Чегооо? — у проводника глаза на лоб лезут, — Ты кто такой вообще, почему так разговариваешь? Забыл о Мирном Договоре, подписанном 34 века назад? Мы не трогаем вас — вы не трогаете нас, никаких подлостей, никаких оскорблений, никаких претензий друг к другу. — Ах, простите милостивый сударь, — Чимин скалится и показательно отвешивает поклон, — Как же забыть? Помню, знаю, практикую. Вот только одна загвоздка… — Чимин щурится и постукивает кончиками пальцев по подбородку, — Раз никаких претензий друг к другу — какого такого хуя тебе от нас надобно? Не ты ли сам прикатил с того света и теперь что-то требуешь? — Требую, конечно! И я верну этого духа туда, где он должен быть, или не звать меня отныне Мин Юнги! — восклицает проводник. — Ты чё? — Чимин хохочет, — Рассудком повредился, также, как и лицом? Вернёт он, как же, этот ваш беглец у нас уже половину посвящения прошёл, а уже завтра будет зачислен в официальные духи Элдермора! — Во-первых, уважаемый, на личности мы не переходили, — хмурится Юнги, — А во-вторых, у меня есть чёткий приказ сверху, доставить духа в рай, он нам там… хм… очень пригодится. — Чё ты вцепился в него, как клещ в собаку? У вас что, духов мало? — не понимает Пак, — Не первый раз уже к нам заблудшие попадают, однако, никто за ними не приходил, никто не искал. — Этот особенный, — поясняет Юнги, — Он чист душой, чист поступками и мотивами, нам таких очень не хватает. — А нам, блять, хватает что ли? — фыркает Чим, — В общем всё, проваливай в свои светлые миры и нос не высовывай. Забудь сюда дорогу, никакого духа мы тебе не вернём и это моё последнее слово. Чимин, с гордым видом, разворачивается и собирается удалиться, но Юнги резко хватает его за руку и притягивает к себе. — Ты, кажется, меня не понял, — шипит Мин, сильно сжимая запястье, — По условиями Мирного Договора… — Какие мы дерзкие, — смеётся в лицо Пак, — А что, ныне все ангелы в раю с характером? — Я не ангел, — Юнги сверкает глазами, — Я проводник и нам нет необходимости быть добренькими, как все живущие «там». Послушай, ты, — Мин тычет пальцем в грудь, — Я пытался разговаривать спокойно, но больше не стану. Вы, как минимум, должны привести ко мне духа на переговоры. Он имеет право сам выбрать, вы не можете удерживать его здесь силой. Чимин тушуется, он знает, что в их кодексе прописано всё, о чём сейчас толкует этот посланник, они обязаны привести заблудшего духа, обязаны отпустить его в рай, где ему и место, если он сам этого захочет. Пак быстро переваривает в своей голове информацию, а затем, с силой, отталкивает от себя Юнги. — Мне необходимо переговорить с начальством, — Чимин одёргивает свой пиджак, — И больше никогда не смей касаться меня своими лапами! Юнги усмехается на слова Пака, а Чимин показывает тому неприличный жест средним пальцем и удаляется, в надежде больше ни при каких обстоятельствах не сталкиваться с этим посланником из рая.🌑 🌑 🌑
Чонгук, проснувшийся сегодня первым, осторожно, чтобы не разбудить Тэхёна, убирает со своей талии его руку, обхватившую крепко, и решает отправиться в душ. — Далеко собрался? — слышит позади себя Чон и улыбается, разворачиваясь. — Утренние водные процедуры. — Они подождут. Тэхён оказывается рядом с Чоном в долю секунды, в нос ударяет природный запах омеги, он сегодня стал сильнее, гораздо сильнее обычного, и Ким понимает, что теперь ему будет безумно трудно себя контролировать, ведь у Чона началась течка. У окружающих его омег, в этом мире, течка — явление регулярное, но Тэхён всегда реагировал спокойно, просто проходил мимо, смирился и свыкся за многие века, что любые отношения здесь под запретом. Сейчас же, после вчерашнего краткого поцелуя, после совместной ночёвки в одной постели, после понимания и осознания своих зарождающихся чувств — всё стало в разы сложнее. — Чем ты пахнешь? — Тэхён тянет носом воздух, припадая к шее омеги, — Не могу разобрать, что-то чернично-ежевичное и, в то же время, орехово-шоколадное… — Ягоды асаи, — улыбается Чон, непроизвольно облизывая губы, — Это плоды редких пальм, их ещё называют эликсиром красоты. — Очень подходит тебе, — отвечает Тэхён, надвигаясь на Чона и прижимая его к стене, — Очень. Чонгук замечает, что с радужки альфы снова спала белая пелена, он любуется и оторваться не может, его прекрасные янтарные глаза, с чётко очерченным чёрным зрачком — с ума сводят и Чон думает, что в своей земной жизни Тэхён, должно быть, запросто мог разбить одним только взглядом тысячи сердец… — Почему твои глаза, — Чон делает паузу, — Почему они становятся такими, когда мы рядом? Тэхён отводит взгляд, но Чонгук осторожно поворачивает его лицо обратно на себя. — Раньше я замечал такое только у Намджуна — нашего правителя и Джина — его мужа, — отвечает Тэхён, — Твои глаза тоже стали карими. — Что? Правда? — суетится Чонгук, — Дай зеркало! Тэхён протягивает ему небольшое зеркальце и Чонгук видит своё отражение, его глаза, и правда, стали карими, такими привычными, такими родными… Чон вздыхает и отдаёт зеркало Тэхёну. — Знаешь, я думаю, ваш правитель не прав, — задумчиво произносит Чонгук, — Раз в этом мире предусмотрена такая трансформация цвета глаз… Значит здесь предусмотрены такие чувства, как влюблённость и любовь. Ибо, у меня нет другого объяснения этим изменениям. — Не знаю, крошка, — Тэхён отступает, оставляя Чона одиноко стоять у стены, — Я уже ничего не знаю и не понимаю в этом мире… Отправляйся в душ. Чонгук кивает, быстро ополаскивается в душе, делает воду попрохладнее, желая снять напряжение. Находиться рядом с альфой во время течки, рядом с желанным альфой и не иметь возможности быть вместе — подобно аду и Чон думает, что этот мир не слишком от него отличается. Запах чёрных орхидей сладко дурманит, кружит голову и опьяняет… Чонгук прислоняется спиной к прохладному кафелю и растирает переносицу, уронив голову на грудь. Ещё вчера он думал, что самое страшное испытание в этом мире — влюбиться безответно в своего куратора, но сегодня понимает, что влюбиться ответно, ещё и во время течки, не имея никаких полномочий… — вот он, самый жуткий кошмар во плоти. Омега шумно выдыхает через ноздри, обсушивается полотенцем и выходит из ванной комнаты. На столике, появившемся, как всегда, из ниоткуда, уже поджидает завтрак. — Прошу к столу, — улыбается альфа, Чон заглядывает в его глаза — в них снова белая пелена появилась и омега гадает от чего же зависит её появление и её отсутствие, — Сегодня у нас сэндвичи с малосольной сёмгой и сыром, творожные булочки с сахаром и ароматный кофе со сливками. — Звучит аппетитно, — облизывается Чон и спешит усесться за стол. — Приятного аппетита. — И тебе. После непринуждённого завтрака, Тэхён тоже быстро принимает душ и парни покидают свой ночлег. Улетая, Чон оглядывается назад, грустно провожая взглядом домик «Лунный эльф», место, которое точно навсегда останется в памяти. Пролетев добрые несколько километров, парни оказываются прямо у третьего указателя, на котором корявым почерком написано «Янтарный лес. День 3». — Сегодня у нас по плану третий сезон — осень, — рассказывает Тэхён, щёлкает пальцами и в руках его появляются фонарь и чёрная кожаная куртка, — Это тебе в помощь. Янтарный лес — место не самое приятное и местами плохо освещённое, фонарь пригодится, а куртка спасёт от промозглого осеннего ветра. — А ты всем своим духам фонар… Чонгук не успевает ответить, потому что его рот затыкают поцелуем. Тэхён, как и вчера, целует безо всякого напора, лишь губами к губам крепко прикасается, но даже от этого — внутри всё скручивается у обоих и Чон свободной рукой сильно в плечо альфы вцепляется, он не хочет, чтобы этот момент когда-либо заканчивался, не хочет прерываться, не хочет снова проводить целый день посвящения без Тэхёна. Альфа отрывается первым и смотрит ласково, он желает удачи, повторяет, что верит в Чонгука и исчезает. Омега растерянно глядит в опустевшее пространство перед собой, качает головой, а затем бросает взгляд на указатель, за которым должен развернуться загадочный лес и начаться его сегодняшний путь. Янтарный лес встречает тьмой. Кромешной, непроглядной, вязкой… Чонгук включает свой фонарь и освещает путь. Кругом вязкое болото, на поверхности которого, раскинули свои корни поваленные деревья. Чон шагает, утопая в болоте по щиколотку, оно не глубокое, но движения затрудняет. Над головой пролетают летучие мыши, Чон успевает увернуться, но существа возвращаются и нападают с ходу, Чон отбивается, однако, одно из созданий проходит острыми когтями по щеке, оставляя на ней бордовый след. Чон шипит от болезненных ощущений, но кожу не трогает, чтобы не занести никакую заразу, ведь, как показала практика, призраки — существа весьма уязвимые, благо, в этом мире есть разные магические средства, так, например, после вчерашней мази, его ожоги полностью сошли к утру. Летучие мыши издают странный крик, похожий на скрип и уносятся прочь, когда Чон подхватывает с окраины какую-то палку и лупит ею по ним. Гук выдыхает и двигается дальше, вдали он замечает какое-то странное, тёплое свечение, он ускоряет шаг, с трудом переставляя ноги, увязающие в густом болоте, и оказывается у завораживающего зрелища. На высоких деревьях, с огромными толстыми стволами, раскинулись оранжевые, огненные шары, они светятся во мраке и переливаются. Шары обвиты сухими ветвями деревьев, будто змеями, они переплетаются между собой, обхватывая маленькие «солнца» и крепко удерживая их в своих лапах. Чонгук всматривается, внутри ярких сфер что-то бурлит и переливается, что-то тягучее, завораживая своим видом, но одновременно пугающее. Чон встряхивает головой и шагает вдоль деревьев, заходит в самую глубокую чащу, которая становится практически непроходимой, бредёт по болоту, оказываясь в нём уже по колено и слышит по левую сторону от себя треск — кто-то пробирается через густые ветви деревьев. Омега останавливается и видит перед собой парня в одеянии, похожем на кимоно василькового цвета. Волосы у парня каштановые, с отдельно выкрашенными фиолетовыми прядями у лба, у него отточенные черты лица и широкая улыбка, освещающая, кажется, весь этот дремучий лес. — Так вот ты какой, — парень подходит поближе, — Наслышан, наслышан, у нас в Хазелхилле сегодня только и разговоров, что о тебе. — А вы кто? — смущается Чонгук. — Я Чон Хосок, куратор, — отвечает парень, — Я, как и Тэхён, провожу душам посвящения и веду их через все необходимые испытания. — Да, слышал о тебе, — Чон выдыхает, понимая, что перед ним всего лишь куратор, да и выглядит он весьма доброжелательно, — А почему в Хазелхилле говорят обо мне? Что-то случилось? — Случилось, — Хосок становится серьёзным, — Но я не тот, кто должен тебе об этом говорить. — Мне расскажет об этом Тэхён? — Я не знаю, — Хосок показывает жест, будто бы закрывает свой рот на замок, — Единственное, о чём я хочу тебя предупредить… Будьте осторожны с Тэхёном, ладно? Ты знаешь о правилах и законах этого мира. Нам нельзя… Нельзя влюбляться, нельзя заводить отношения. Пойми, если ты ничего не теряешь, то Тэхён… Ему есть что терять. Подумай об этом и прошу, не подставляй его. — Почему ты не скажешь об этом ему? — хмурится Чон. — Потому что он меня не послушает, — разводит руками куратор, — А вот ты — возможно. Знаешь, я желаю Тэхёну лишь добра, он мне как брат, как семья, пойми. И я не хочу, чтобы у него возникли крупные неприятности. — Я услышал тебя… — Надеюсь, ты отнесёшься к моим словам на полном серьёзе, — Хосок хлопает Чона по плечу, — Это не шутки, Чонгук, это совсем не шутки… Хосок испаряется, а Чонгук стоит по колено в болоте и в нём медленно, но верно угасает желание пробираться дальше, ему хочется залечь в этой зловонной трясине и ничего больше не делать… Он не встретил свою любовь при жизни, он умер молодым, непозволительно молодым, он ещё ничего не увидел и не попробовал, а теперь, когда он встретил кого-то особенного — всплывают поганые обстоятельства, от которых не убежишь, не скроешься, их не нарушишь и законы этого мира под себя не переделаешь. Чон так и стоит, полностью погружённый в свои мысли, его выводит из ступора, внезапно начавшийся, сильный ветер. Он неприятный, с мелкой моросью. Чон морщится и продвигается дальше, он бредёт по мутной жиже, высоко задирая ноги, использует подобранную палку в качестве посоха, чтобы ощупывать почву впереди себя, прежде чем сделать очередной шаг. Встречный ветер усиливается, с каждым шагом становится всё холоднее, он ёжится и старается ускорить шаг, но чем дальше он заходит, тем глубже увязает в болоте. Чонгук останавливается на мгновение, чтобы перевести дух и боковым зрением замечает, что одно из «солнц», находящихся на деревьев, раскачивается от сильного ветра и вот-вот сорвётся, а это точно не предвещает ничего хорошего. Стараясь не оглядываться, Чонгук спешит продвигаться вперёд, не смотря на хорошую физическую форму, он ощущает боль в мышцах ног и оцарапанная щека саднит неприятно, что уж говорить о израненной душе… Налетает новый порыв ветра, он срывает оранжевый шар с дерева и тот, будто хрустальный, разбивается при падении на тысячи крошечных осколков, а наружу вытекает огненная лава, внутри всё это время кипящая. Чонгук округляет глаза от ужаса, лава, позади него, растекается с быстрой скоростью, она пузырится и подступает, она бурлит и обжигает даже на расстоянии. Если бы поверхность, по которой вышагивает Чон, была обычной дорогой, а не проклятым болотом, он смог бы убежать, он ещё в школьные годы выигрывал все кроссы по бегу, но сейчас, когда трясина засасывает, когда не даёт свободно передвигаться — это невозможно. Чон со всех сил продвигается вперёд, а расплавленная магма, тем временем, подбирается всё ближе и ближе, она поджигает всё вокруг, поджигает стволы деревьев и они вспыхивают страшным пламенем, разгораются и трещат. Огонь пляшет в своём адском танце, превращая доселе тёмный лес в ярко освещённую жаровню, с летящими в разные стороны искрами. Пожар ближе подбирается, полыхает и огненными языками лижет, он буквально в метре от Чонгука и тот понимает, что это конец, что подлое болото засасывает его всё глубже, а позади него пламя, которое точно испепелит его душу и живого места не оставит… Чон зажмуривает глаза, готовясь к самому худшему, но его подхватывают и возносят до самых небес, держа бережно, но крепко. — Тэхён, — Чонгук обнимает за шею, — Но я же не до конца прошёл испытание… — Тебе оставалось пара метров, — Ким, прямо на лету, в глаза заглядывает, — Будем считать, что прошёл, это всегда на усмотрение куратора. Чонгук не отвечает, он прикрывает глаза, вдыхает приятный запах орхидей, с удовольствием им наслаждаясь, его «сердце» трепещет и замирает, а Тэхён умело маневрирует между облаками, парит высоко-высоко, поднимаясь чуть ли не к самому солнцу и нежно за спину держит. — Куда мы отправимся сегодня? — тихо спрашивает Чон. — В башню Клиффтаун, — отвечает Ким, — В одно из моих любимых мест в этом мире. Парни пролетают ещё несколько километров и парят над озером, прямо посреди которого старинная, высокая башня расположена. Она напоминает Чонгуку сказочную башню из книг, прочитанных в детстве, будто оттуда вот-вот выйдет принц или принцесса, а может быть внутри живёт настоящий дракон, охраняющий свои сокровища… Башня окружена густым лесом, играющим своими сочными красками: вишнёво-красными, золотисто-жёлтыми и тёмно-зелёными, всё выглядит очень колоритно и здесь сразу чувствуется — на дворе осень. — Ты ведь помнишь, что в нашем мире всё контрастно? — спрашивает Тэхён, когда они приземляются на ступеньках башни, — Снаружи это здание больше напоминает постройку из раннего средневековья, но внутри… Парни поднимаются по лесенке и Тэхён любезно открывает дверь, пропуская Чона вперёд, тот проходит и ахает. Интерьер внутри выполнен полностью в современном стиле, башня является отелем, одним из самых дорогих в Элдерморе. Зеркальные полы, кожаные диваны и огромные хрустальные люстры в холле — лишь минимум из всех здешних предметов роскоши. Парни проходят к стойке администратора и Тэхён протягивает девушке два «паспорта» — один свой и второй Чонгуков, в котором уже стоят три отметки из четырёх. Девушка протягивает им ключи от номера и Тэхён с Чонгуком направляются к лифту. — Когда ты успел поставить вторую и третью отметки? — удивляется Чонгук, рассматривая свой документ. — Третью только что, перед тем, как дать обходную книгу администратору, ты не заметил, пока глядел по сторонам, — отвечает куратор, — А вторую ещё вчера, пока ты спал. Парни выходят из лифта на пятнадцатом этаже, Чонгук открывает дверь в номер и видит перед собой интерьер, дух захватывающий. Чонгук ещё никогда не бывал в таких роскошных местах, с поистине царским убранством. Их семья всегда была среднестатистической, они, конечно, выезжали в отпуск, поселялись в отелях у моря, но везде всё было по простому, совсем не запоминалось, здесь же… Вокруг всё выполнено в чёрно-золотых цветах. Стены, мебель, постельное бельё — от всего веет помпезностью и великолепием. Чонгук проводит рукой по шёлковому чёрному покрывалу с золотыми орнаментами, по бархатным подушкам и глянцевой поверхности прикроватной тумбочки — он умеет видеть прекрасное в мелочах, стоит вспомнить пресловутый ковёр в домике на дереве, что уж говорить об этом. — Осмотришь ванную? — спрашивает за спиной Тэхён. И Чонгук осматривает. Ванная комната оказывается не менее шикарной, здесь всё в таком же стиле и оттенках, сама, чёрная, с золотым ободком, ванна стоит прямо посередине, а над ней, под потолком, изысканная хрустальная люстра возвышается. — Ух, — выдыхает Чон, — Я приму ванну, ты не против? — Конечно, — улыбается Тэхён и удаляется. Чонгук набирает тёплую ванну, добавляет туда пену с ароматом персика и миндаля, снимает с себя, местами истлевшую от пожара, одежду и погружается в воду, испытывая невероятное расслабление во всём теле. Перед глазами мелькают события прошедших дней, очень напряжённых дней. Сперва роща Дарнерборн, с её опасными существами, пытающимися отравить. Потом пустыня Аспер, испепеляющая жара и ужасная, гигантская кобра. А затем Янтарный лес с маленькими солнцами на деревьях, страшная магма, растекающаяся по болоту и лесной пожар… — Тэхён, — тихо зовёт Чонгук, но Ким его прекрасно слышит. — Да, крошка? — Тэхён стоит за дверью. — Войди, пожалуйста. Тэхён мешкает, он затылком прислоняется к стене, закусывает губу и молчит некоторое время, перебирая в своих руках подол чёрного пиджака, расшитого золотыми нитями — его наряд сегодня прям под стать интерьеру номера. — Тэхён, — снова зовёт Чонгук, — Я же слышу, что ты здесь. Не бойся, я уже в ванне и сверху надо мной очень много пены, считай, что это моя одежда. Чон хлопает себя по лбу, сам удивляясь абсурдности своих слов, но это действует. Тэхён осторожно приоткрывает дверь и заглядывает, задерживает свой взгляд на влажных волосах Чона и вдыхает аромат… Проклятые ягоды асаи будоражат нутро, пары витают в воздухе, забивая ноздри и лёгкие, они сводят с ума, повышают слюноотделение и скручивают низ живота в тугой узел. Тэхён думал, что все бесы «там», внизу, где-то очень далеко, но это не так, один ангельский бесёнок — прямо перед ним. Ким делает неуверенные шаги навстречу и останавливается прямо у ванны. — Ты что-то хотел? — Тэхён… — Чонгук рукой ухватывается за запястье альфы, но прямо в этот момент вспоминает слова Хосока, его просьбы и мольбы… Чон не глупый парень, он понимает, что есть слово «нельзя», что в этом грёбанном мире свои законы, свои устои, он понимает, что не может подвергать Тэхёна опасности — ведь ему действительно есть, что терять. Он всё понимает и… отпускает запястье из своего захвата. — Так ты что-то хотел? — Расскажи мне что-нибудь, — заглядывает в глаза Чон, — Расскажи мне какую-то успокаивающую историю или, может быть, легенду… Я не знаю… Я… Просто хочу послушать твой голос. Тэхён слабо улыбается и опускается на пол у ванны, складывая на бортике руки и укладывая на них подбородок. Он любуется. Любуется прекрасным лицом его «крошки», он сейчас такой милый, с влажными, чуть растрёпанными волосами, в окружении воздушной пены, которой очень много и она чуть ли не переваливается за края. Немного портит ангельский вид лишь рана на щеке, полученная сегодня от летучей мыши и Тэхён тянется рукой, он проводит пальцем по рубцу, который тут же затягивается, исчезает бесследно. — Рассказать тебе свою любимую легенду? — спрашивает Тэхён, — Но она будет не о нашем мире. Это единственное, что я помню из земной жизни… Возможно, эту легенду я слышал в детстве, может быть мне рассказывали родители, я не знаю. Но она осталась в моём сердце, она навсегда в нём сохранилась и я бы хотел поделиться ею с тобой. — Я с радостью послушаю, — улыбается омега, устраиваясь поудобнее в своём ложе из воды и невесомой, пушистой пены. — Тогда слушай, — кивает альфа, — Эта легенда о созвездии Дельфина, что можно наблюдать на звёздном небе, оно совсем крошечное и увидеть его можно не всегда, но у меня было достаточно времени, чтобы его разглядеть. Эта легенда из греческой мифологии, которая мне очень импонирует, она о том, как дельфин, когда-то очень давно, оказался на небосводе, среди созвездий. Чонгук смотрит во все глаза, слушает внимательно, бархатный голос альфы, вперемешку с его запахом, попадает в сознание, по телу бегут мурашки, а само нахождение рядом с Тэхёном становится пыткой, сладкой пыткой. — В глубинах одного бескрайнего моря жил Посейдон — морской Бог, он жил в своём сказочном дворце и справедливо правил всем подводным царством, — рассказывает Ким, не отрывая взгляд от Чонгука, — Среди многих божеств, окружавших Посейдона, жил и морской прорицатель Нерей. И было у Нерея пятьдесят дочерей, одна другой краше да веселее. Любили дочери, взявшись за руки, выходить из вод на зелёный остров Наксос, водить там хороводы да петь чудесные песни, от которых даже волны стихали, будто прислушиваясь. Затихал даже ветер, лишь слегка развевая их золотистые локоны. Вся природа замирала, а из самых морских глубин, на сушу, выходил Посейдон со своим трезубцем. Он слушал нежные песни нереид, он восхищался их красотой, их прелестным звучанием, — Тэхён делает паузу и проводит рукой по влажной щеке Чона, от чего у парня задерживается дыхание, он касается руки альфы своей и закрывает глаза, желая задержать этот момент, раствориться в нём и навсегда запомнить… — Была среди этих девушек одна, сумевшая покорить сердце морского Бога, звали её Амфитрита, — продолжает Тэхён, не отводя руки от лица Чона, — Она пленила неприступного Посейдона своей красотой да изяществом и он решил увезти ее на своей золотой колеснице к себе во дворец — глубоко в морские бездны, чтобы она стала его женой. Но Амфитрита не желала становиться женой морского правителя, она, как бабочка, вспорхнула над зелёным лугом и улетела далеко-далеко, где Атлас поддерживал на плечах небесный свод. Рассказала она Атласу, что её преследует Бог Посейдон, и попросила укрыть её от него. Атлас спрятал ее в глубинах океана, но морской Бог решил найти свою избранницу, найти во что бы то ни стало. Он долго исследовал все моря, заглядывал в самые тёмные уголки их глубин, но нигде не было прекрасной девушки. Опечалился Посейдон и обратился со своим горем к дельфину, попросил найти Амфитриту. Долго искал её дельфин, а в один прекрасный день приплыл к правителю, рассказав ему о её местоположении. Посейдон тотчас отправился туда на своей золотой колеснице, нашёл её в океанских глубинах и отвез к себе во дворец. Счастливо зажила с тех пор Амфитрита со своим мужем в подводном дворце, она полюбила его, а он бесконечно любил её. Посейдон не забыл, что своим счастьем с Амфитритой он обязан дельфину, который помог ему ее отыскать. За эту услугу он вознёс его на небо и оставил там сиять в виде созвездия Дельфина. — Какая прекрасная легенда, — шепчет Чонгук, ему эта история очень понравилась, она отложила в его душе, как и в душе Тэхёна, неизгладимый след, — Покажешь мне когда-нибудь это созвездие? — Обязательно покажу, — улыбается Ким и ведёт рукой по волосам Чона, а тот ластится, будто котёнок, к руке прижимается, от удовольствия глаза зажмуривая, — А теперь я, пожалуй, оставлю тебя. Тебе нужно спокойно закончить с принятием ванны. Тэхён поднимается с пола и делает шаг в сторону, но Чонгук не даёт ему уйти, он хватает его за кисть правой руки, резко дёргает на себя и Тэхён, с громким всплеском, оказывается в ванне, прямо поверх Чонгука и поверх пены. Вода поднимается выше и часть выплёскивается на пол, Чонгук обхватывает Тэхёна за шею и завлекает в поцелуй, а тот и не сопротивляется, у него уже не осталось сил сопротивляться. Нежные губы касаются друг друга, языки переплетаются, они несколько раз, в порыве страсти, сталкиваются зубами — это от эмоций и, наверное, от неопытности, ведь у Чонгука на Земле не было отношений, а у Тэхёна, даже если были, о них он давно не помнит. Альфа пальцами вцепляется в шею Чону, ведёт ниже, прерываясь лишь для того, чтобы набраться воздуха. Его одежда промокла, а возбуждение уже отчётливо выпирает через брюки. Их запахи смешиваются и парят над водой, чёрная орхидея и ягоды асаи — божественное сочетание. Чонгук чувствует опаляющее дыхание и вспоминает цитату из своей любимой книги «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери. «Этот огонь ничего не сжигал — он согревал… Он и не знал, что огонь может быть таким.» — Чонгук понимает, он сейчас очень глубоко понимает эти слова и совсем неважно о чём они были в книге, здесь и сейчас он примеряет их на себя… Тэхён скользит рукой ниже и ниже, добирается до пресса и ему остаются считанные миллиметры, чтобы добраться до самого ценного… Чонгук останавливает его, он отрывается от поцелуя, держит его за руку, не позволяя дотрагиваться… — Крошка… — Тэхён обжигает дыханием и его глаза снова становятся янтарными. — Тэхён, — Чонгук облизывает губы, в его голове голос Хосока, в его сознании страх, противный, липкий страх за альфу, он не желает ему зла, не желает проблем, им нельзя… — Тэхён, пожалуйста, — омега чуть не плачет, он пропал, пропал в этом альфе, заблудился и теперь не знает, как выбраться из его лабиринта, ещё и течка, как же не вовремя… — Тэхён, мы не можем… — Гуки, мне плевать, — глаза альфы огнём горят, — Я веками жил, подчиняясь законам этого мира, я даже не знал, что умею чувствовать. Ты пробудил во мне меня, я будто родился, понимаешь, я будто снова ощущаю себя живым и я не хочу прекращать это чувствовать. Я хочу тебя, хочу быть с тобой… — В тебе сейчас говорит природа альфы, Тэхён. Ким замирает. Ему кажутся обидными слова Чонгука. Да, в нём несомненно говорит природа альфы, но ведь она же не говорила в нём несколько веков. Она спала, не пробуждалась, ему ни до кого не было дела, пока не появился он. — Это не так, Чонг… — Я говорил с Хосоком, — признается омега. Глаза Тэхёна снова застилает пелена. Он выбирается из ванны и садится на край. С его одежды стекает вода, а он тупо смотрит в пол, он знает Хосока и если Чонгук завёл с ним такой разговор, значит Хосок сказал ему что-то важное, что-то серьёзное. Хосок сам серьёзный, пожалуй, самый серьёзный и ответственный призрак Хазелхилла, потому он словами бросаться на ветер не станет… — Он сказал, что в вашей столице все говорят обо мне, — Чонгук кусает щёку изнутри, — Сказал… Вернее попросил меня быть осторожным с тобой. То есть… держаться от тебя подальше, во избежание проблем. Тэхён закрывает лицо руками и растирает его своими ладонями, он сейчас молчит. — Я не хочу, Тэхён, — по щеке омеги стекает слеза, — Я не хочу, чтобы из-за меня у тебя были неприятности. Я не знаю, чем тебе может грозить нарушение закона, но я понимаю, что всё это слишком серьёзно, чтобы махнуть рукой. Мне плевать, что будет со мной, я переживаю за тебя, пойми. — Зато мне не плевать, — Тэхён отпускает руки и смотрит на Чонгука, — Такая ирония, мне несколько веков к ряду было абсолютно наплевать на всех, на каждого из моего окружения, а теперь я думаю лишь о тебе, о твоей безопасности, о твоём посвящении и дальнейшей благополучной жизни в Хазелхилле. Послушай, Чонгук, — Тэхён берёт омегу за руку, — Я планирую поговорить с Намджуном. Я хочу попробовать убедить его и пересмотреть свои взгляды, ведь он сам, в конце концов, находится в отношениях, кто, если не он меня поймет?! — Что если он разгневается? — Не знаю, крошка, — Тэхён подносит к своим губам руку Чона и целует, он выцеловывает каждый пальчик, лишь едва касаясь губами, — Я не знаю, но я должен попытаться. А теперь прости, но мне пора. Я сниму для себя отдельный номер, а ты оставайся в этом. — Нет! Ты что? Почему? — восклицает Чон и, позабыв о своей наготе, чуть было не вылазит из ванны. — Так будет лучше, Чонгук. Так будет лучше для тебя. Чон плюхается обратно в воду, он отворачивается, сжимает челюсти и чувствует, как его руку отпускают. Он закрывает глаза и слышит удаляющиеся шаги. Он ещё долго будет лежать в ванне с остатками пены, будет лежать в ней до заледеневшей воды, будет размышлять о Тэхёне, вспоминать слова Хосока и ругаться, очень сильно ругаться на законы этого проклятого мира…🌑 🌑 🌑
Тэхён, переодевшись в сухую одежду, спускается вниз, подходит к стойке администратора и слышит звонок своего телефона. На экране высвечивается «Намджун» и его фото. — Да, Намджун, слушаю. — Ты где сейчас? — В башне Клиффтаун. — Никуда не перемещайся. Я сейчас буду. Это приказ, Тэхён.