***
Лаборатория встретила меня привычным шумом пергаментной бумаги для фуин и едва заметной прохладой подземелья. Медленно шагая по коридору в помещение, где находились и готовились к операции клоны с одиннадцатого по девятнадцатый, я разгонял чакру по всему телу «прогревая» каналы, дабы не произошло неприятных эксцессов. Пусть спустя годы непрерывного использования энергии этого мира они и расширились до неприличных размеров, позволяя пропускать через себя гигаватты чакры, но, как говорится, старые привычки умирают с трудом. — Подопытный готов? — спрашиваю у клона, надевая рабочую одежду, запачкать которую не жалко. — Более чем… — задумчиво протянул другой я, заканчивая изучать медицинской техникой голову пациента. — Я закончил. — сказал он и развеялся, передавая мне все данные. — У-узумаки! Ты настоящий! — начала извиваться черноволосая девушка, сверкая глазками. — Твои копии так ничего не сказали, но может ты, хотя бы ответишь «за что»? — брюнетка давно успела успокоиться, насколько вообще позволяла ситуация, в чем ей помогли препараты растительного производства, и потому лишь указала глазами на свои путы. — Мы же не враги! — А нужно ли враждовать, чтобы изучить вас? — оборачиваюсь и спрашиваю, слегка приподняв бровь. — А «за что?», ну… — чешу кончик носа, — хочу узнать, как работает ваша чакросистема. — И не боишься, что тебя поймают? Мой клан не оставит это так просто! Не выдержав слишком эмоционального момента, я не удерживаюсь и смеюсь. — Как ты думаешь, сколько твоих соклановцев я уже поймал? — утираю слезинку, не прекращая улыбаться. — Видишь ли, в чем проблема. Чтобы понять устройство вашей генетической мутации, мне нужно много образцов. А вы оказались достаточно плодовиты, чтобы не особо сильно пострадать после моей… ну назовем это выборкой. — Ты ч-чудовище! — забилась она в путах, видя, как я подхожу ближе. — Не трогай меня! — Правильно, ты все делаешь правильно. — глажу ее по голове. — Гнев поможет раскрыть все секреты шарингана. Ненавидь меня, весь мир… и себя за слабость. И тогда я получу все что мне нужно. — нежно нажимаю ей на лоб, погружая в подобие транса с помощью гендзюцу. — Активируй глаза. — приказываю ей. И она беспрекословно слушается. Хм, два томоэ. Не густо. Прикрепляю к ней печати-сканеры и погружаю еще глубже в транс, откуда вернуться без посторонней помощи проблематично, приказывая вспомнить весь гнев и горе, усиливая те, заставляя пережить их вновь и вновь. Она трясётся, пытается кричать, но приказ заставляет девушку молча терпеть, чтобы, наконец, заплакать кровавыми слезами. Хватаю свиток с данными, приказывая клонам подлатать внутренние повреждения каналов. Ничего серьезного, лишь легкая помощь медчакрой. — Угу, ага. — вчитываюсь, пытаясь понять глубинные причины пробуждения нового уровня мутации. — Значит, её чакра временно поменяла… частоту? И срезонировав с духовной составляющей в глазах, заставила те преобразиться. Качественный скачок в плотности энергии прилагается. Теперь нужно понять — как сильно должна измениться чакра, чтобы стать причиной пробуждения. — Нести нового? — заметив, что я закончил читать сказал клон. — Да, — киваю, выжигая на теле девушки печать подавления. Теперь она обычный человек. — А её заберите. — машу рукой. — Напомни сколько у нас всего человек? — Пятнадцать. — прошуршав ответил «я» себе. — Это просто праздник какой-то. — щебечу подхватывая новые свитки. — Время э-э-экспериментов!***
Было забавно наблюдать за шевелениями Учих, особенно их попытками найти похитителя в момент непосредственного похищения. Вот сидит на привале мужик, весь брутальный донельзя, глазами зыркает, тремя томоэ сверлит пространство вокруг, рядом, так, чтобы видеть друг друга, сидят остальные и попеременно включают глаза. Бдят что есть мочи, ибо за прошедшее время, признаю, положа руку на сердце — переборщил и похитил немного больше чем надо. Вот они и спят с открытыми глазами даже у себя дома. Но эта операция «Похить пучеглаза» возымела небывалые последствия. Все, почти все Учихи пробудили шаринган, исключаем лишь ничего не понимающих детей. Такой лавинообразный рост качества и количества так меня удивил, что я с большим рвением взялся за эксперименты, применяя все больше и больше способов активации глаз. Дошло даже до того, что я нашел способ насильного пробуждения через вливание собственной инородной для человека чакры в область вокруг глаз и последующей стимуляции роста чакроканалов. Дальше глаза делают все сами. Конечно, требуется практика и знание строения нужного органа и близлежащих мягких и не очень тканей, но прошлая жизнь ученого разрабатывающего импланты и работающего с «причудами» на генетическом уровне имела последствия. Так что наличие у меня шарингана, его улучшенной версии и финальной вариации лишь вопрос времени. А его у меня вагон и маленькая тележка. Время шло. Да что там, шли годы, за которые не происходило ничего требующего моего внимания. Акира вполне неплохо справлялся со своей работой главы и использовал все полученные от меня знания, расширяя область влияния клана на близлежащие территории, инициируя создание новой страны, столица которой находилась на побережье близ нашего острова. А правительство, благодаря печатям, он держал за яйца и жестоко карал даже за подозрение в предательстве. Народу — нравилось, чиновникам — нет. Но проблемы негров шерифа не волнуют, потому недовольных быстро превращали в удобрение. А какой огромный скачок, хотя скорее подходит «пинок», получила экономика с таким-то стимулом, божечки, непередаваемо. Я так горд сыном, что как только узнал о его успехах на этом поприще выполз из своей пещеры аки дракон и подарил оболтусу омоложение. Ну и его жене разумеется. Рад, конечно, он был не особо сильно, ведь придется работать еще лет пятьдесят, а-то и все семьдесят, но меня — шерифа, это не волнует. Через десять лет после сдачи моих полномочий умер отец. Тихо, мирно, в своей постели, в окружении семьи. Приближение кончины я учуял с помощью печати на его теле, постоянно передающей мне данные о его состоянии. Тогда я полностью забыл обо всех опытах, переложив все дела на попечение клонов, и посвятил время ему, не отходя от постели и исполняя все желания лично. И в одну из ночей он умер. Просто перестал дышать и все. Через сутки, ушла и мать. Не выдержало сердце. И если её физическое состояние было почти идеальным для ее возраста, то разум… Она не желала жить без Мамору. Вот так и ушли родители этого тела. Было обидно, но против природы идти желание не было. Так что, решив не потакать эгоистичному порыву, я вернулся к работе, предварительно устроив пышные похороны, водрузив саркофаги на специальное место в усыпальнице. Ее я обустроил уже во время жизни на острове, когда встал вопрос о захоронении мертвых. Оснастив гробы печатями ускоряющими разложение, чтобы никто не решился вытащить гены из трупа, а также устроив кучу ловушек, я со спокойной душой проводил погребения. Но через год не стало и Ай. И вот это, в отличие от смерти, пусть и родителей тела, но не таких близких людей, я воспринял близко к сердцу. Как и все смерти своих жен в прошлой жизни. Это было одним из неприятных особенностей бытия бессмертным. Наблюдать за тем, как усыхают любимые люди больно. Но это лучше, чем обречь их на бессмертие и вечную жизнь подле себя. Ибо их разум не рассчитан на такое. И безумие самое приятное, что произойдет с ними. Этот урок я усвоил, решив, еще во время первой жизни, провести операцию по модификации тела своей последней живой жены. Немури к своему несчастью пережила всех своих подруг, и даже вся моя любовь не могла полностью заглушить ее боль. Меня одного попросту не хватало, чтобы заткнуть те раны, образовавшиеся после каждой смерти в ее сердце. Мы прожили три сотни лет вместе. Путешествовали, искали много нового. Но время неумолимо. И оно смогло исказить ее разум. Он не выдержал груза воспоминаний и опыта, не рассчитан был на подобное. Хах, всегда забавляли те попаданцы, что давали бессмертие своему гарему. Одно дело если это не люди, те, кто знаком с изнанкой мира. Демоны, ангелы, драконы, все они живут хрен знает сколько и прекрасно себя чувствуют с любимым человеком. Но не люди. Ха-а-а, никогда не забуду ту спокойную, умиротворенную и полную благодарности улыбку, которую мне подарила Немури, когда она, после очередного срыва на почве «груза памяти» и появившейся на этом фоне депрессии, набросилась на меня, требуя прекратить ее страдания. Ее последний поцелуй, подаренный за мгновение до прекращения биения сердца. То выражение лица навеки застывшее и которое портили тусклые лишенные света глаза. Вот почему я не рисковал продлевать срок своих жен или любовниц. И Ай тоже. Вот почему менял девушек как перчатки, создавая гаремы в каждом мире, и уходил, стоило увидеть первые признаки приближающегося конца. Может это странно. Ужасно. Аморально. Но это лучше, чем вновь и вновь смотреть на увядание и знать, что помощь выльется в нечто… ужасное. Именно опыт Немури заставил меня по-новому взглянуть на, ха-ха, гаремы и бессмертие. Тогда я впервые воззвал к Отцу и попросил полного очищения души любимой, дабы исключить любые последствия для нее в последующей жизни. Ведь, вот ирония, чем дольше живет человек, тем выше вероятность пробуждения памяти прошлой жизни. И мне страшно представить, что бы с ней произошло, с ее разумом, если бы она вспомнила. Зато я не имею тех же проблем, что есть у Третьего-Люцифера. Ха-ха-ха-ха! Иметь гарем из очень долгоживущих демонов и прочей нечисти тот еще геморрой. Но у него проблема отлична — сохранение чувств. А их, при всем желании и силах, будь они трижды божественны, без полной перепрошивки разума, долго не сохранить. И зачем тогда спрашивается такие отношения, что строятся на изменении личности? Это интересно лишь иногда, в особых случаях, но не с теми, к кому испытываешь ответные эмоции. И что забавно, все эти Системы используют именно этот метод. «Перепрошивка», но медленная, планомерная, поданная под правильным соусом из «Заданий» и чувства победы над «неприступной» крепостью. А ведь на самом деле это уже не тот человек, что было вчера, час назад, до того, как «геймер» впервые «прокачал» отношения. Что-то меня на философию потянуло, видимо Ай въелась мне в душу сильнее чем я рассчитывал. Или это из-за самогона, что гонят мои клоны от нечего делать, из выращенных с помощью мокутона фруктов и сахара. Да, это из-за алкоголя, ведь не могу же я — проживших херову тучу лет монстр из Бездны вновь наступать на те же грабли, впуская в сердце из раза в раз очередного человека?.. В это черствое, полное безразличия к жизни, морали и всему мирозданию место. Это прозвучало слишком убого… Что же ты со мной делаешь, алкоголь. — Отец? — на веранду второго этажа вошел Акира, помолодевший, но глаза изменить нельзя. Это взгляд человека уставшего жить. И вот очередная ошибка, созданная на ровном месте под воздействием эмоций. — Может уже хватит? — он осмотрел усеянный бутылками пол и покачал головой. — Маме… ей бы не хотелось видеть тебя таким… — Оставь эти речи простым людям. — бросаю не оборачиваясь, — Это поможет тем, кто не знает, как на самом деле устроена загробная жизнь. Но… во многих знаниях… — Многие печали. — закончил он за меня, беря стул и присаживаясь рядом, смотря на луну. — Ты иногда это говорил, но я не мог понять, что это значит. Лишь дедушка понятливо кивал, пряча глаза в тени. Может, хоть сейчас объяснишь? — Я знаю многое, сынок. — все эмоции вложенные в одно предложение едва не заставили Акиру подпрыгнуть на своём месте. Слишком было непривычно слышать подобное от меня. — Когда в твоей голове есть секреты, что способны разрушить разум человека… да что там человек. Иногда секреты должны быть забыты даже богами, должны быть стерты и даже прах похоронен в песках времени. На такой глубине, куда не способен заглянуть даже бог знаний. Сын молчал, выслушивая все, что у меня накопилось и начало выплескиваться под влиянием момента. Вот умора — никогда такого не было, но стечение обстоятельств, рандом, случай все расставил так, чтобы заставить меня говорить. Не знаю, как там у других моих частей души в иных мирах, но если они переживут похожий момент что я, то мне себя жаль. — Но я упрям. Я копал этот «песок», выковыривая все больше секретов, достигая новых глубин. — и вот в чем ирония! Меня предупреждал даже Йог-Сотот и его братья. Но у кого два больших пальца и ему на все насрать? Правильно — Первый! И вот результат. Тайны, что доступны лишь моему Отцу и существам его полета стали известны мне. Зачем и почему? Причина проста до безобразия — эгоистичное желание доказать себе и всем окружающим, мол «смотрите, я знаю то, что недоступно многим!», «У меня есть знания, что сведут с ума даже богов!», «Знания уничтожившие целые империи лишь одним своим существованием!». Наверно Отец смеется надо мной. Наблюдать за мне подобными всегда было забавно. Знаю по собственному опыту. — И стоило оно того? — спросил Акира, стоило паузе затянуться. — Не знаю где и как ты искал, но… Ты доволен результатом? — Не знаю? — посмотрев ему в глаза отвечаю. — Когда ты знаешь устройство мира вокруг тебя и за его пределами, когда погружаешься все глубже… мир теряет краски. Ведь приобретя понимание в глобальном смысле, я потерял смысл во многих вещах. Ведь какой смысл держаться за жизнь тела, если ты все равно переродишься, тем более в новом мире? Зачем подпускать людей близко, открывать им сердце, показывать себя настоящего, если они умрут, а ты пойдешь дальше, в новый мир? Зачем снимать ставшую такой привычной маску? И это лишь верхушка айсберга. А ведь одного понимания устройства души достаточно, чтобы создать полную ее копию, неотличимую от оригинала. Одно лишь знание о зарождении настоящих богов не подверженных влиянию верующих, рожденных самим мирозданием для создания и уничтожения миров, дает возможность вмешиваться в процесс их формирования. Понимание того, что такие сущности при простом, незначительном вмешательстве будут абсолютно тебе лояльны, преданы до глубины своей души, уничтожат все миры, лишь прикажи. Это будоражит. Темная часть меня не перестаёт шептать, требуя сотворить нечто подобное. Не власти ради, а для утоления эгоистичного желания «ведь Я могу», «Я знаю, как это сделать и ничего мне за это не будет». Как хорошо, что Второй и Третий далеки от подобного. Они могут быть на порядки меня сильнее, но все те же знания перевешивают чашу весов в мою сторону. — Избавься от них. — неожиданно подал идею Акира. — Ты создал фуин, ты знаешь, как работать с сознанием, так запечатай воспоминания. Верни краски в жизнь. Начни все… заново. — Если бы все было так просто. — смеюсь. Хотя издаваемые мной звуки мало напоминают о веселье. — «Это» способно пробраться через любые преграды сознания. Оно разъедает барьеры, уничтожает блоки, обращает в прах всё мешающее, чтобы вновь добраться до разума. — вздыхаю, наливая еще самогона из мокутоновских растений. — Уже пытался, поверь. Сын молчал. — Да, ты прав. Давай лучше помолчим. — вяло, из-за текущего в теле вместо крови алкоголя бормочу себе под нос. Морфей подкрался незаметно, обнимая цепкими руками. Сон забирает нарочито медленно, заставляя подсознание прокручивать картины прошлого. Эта ночь будет долгой, ведь как дерьма, так и приятностей в жизни было слишком много. Краем сознания отмечаю плед, которым меня укрыл Акира. Какой он… заботливый сын.