***
— Аллилуйя! — громогласный голос клона разнесся по всей сети подземных лабораторий, выводя меня из полудремы, в которую я опять сам себя загнал напившись. Пора прекращать это, Ай умерла уже как несколько лет. Проведя ладонью по лицу и встряхивая голову, от чего в ней вспыхивает уколом боль, будто в висок влетела пуля. Брр, как вспомню эти ощущения, особенно после Алукардовых зарядов, так зубы сводит. Боли я не боюсь, но приятного все равно мало. Его вообще нет, так же как во мне задатков мазохиста. — Чего разорался, с утра пораньше? — широко зевая, вхожу в помещение к кричавшему. — А, это ты — пьянь. — все так же громко продолжает скотина. Вот садиста во мне много. — Я завершил работу над той самой печатью! — «я» хлопаю по столу, указывая кивком на относительно небольшой пергамент, относительно первых печатей конечно, ведь прошли годы, и техника моя развилась достаточно сильно, позволяя вмещать уйму смысла на маленький клочок бумаги. Он развеялся, предавая в мою и без того больную во всех смыслах голову море информации, вызывающую громкий стон. Благо принесенный другим клоном обезболивающий коктейль — состоящий из натуральных травок выращенных мокутоном — решил проблему, позволяя разобрать новое для себя. Подойдя к печати, удовлетворённо киваю, а губы сами расплываются в улыбке полной предвкушения, ведь, наконец, у меня появилась рабочая — пусть ее еще нужно испытать — печать запечатывания биджу. Пока только в свернутое пространство, но недалек день, когда смогу запихнуть их в чью-то душу. Тогда-то они и попадут в мои загребущие руки. Но для начала нужно испытать, да. На самом немощном из существующих монстриков — енотике полоскуне. — Тридцать первый! — кричу в коридор, получая в ответ бурчание. — Собирай вещи, я отправляюсь за Шукаку. И как хорошо, что в случае неудачи, енотик возродится, давая мне новую возможность! А ведь в случае доминации над ним моего мокутона, можно позариться и на двухвостого! А там и остальные не уйдут. Тихий зловещий смех разнесся по коридорам лабораторного комплекса, увеличившегося за последние годы во много раз. Бедные Учихи с остальными подопытными уже привыкли к подобному, не удивляясь эмоциональным вспышкам.***
День гигантского енота не задался с самого утра. Ни свет ни заря на него напали странные люди, пытающиеся его убить за то, что он просто прошел мимо их поселения. Причин для подобного поведения Шукаку не видел, потому со спокойной душой нейтрализовал глупых людишек. Убить может и не убил… всех, но точно заставил отступить. Биджу — существо, полностью состоящее из чакры и имеющее восемь родственников с разным числом хвостов, издревле бродившее по миру, нося в себе частицу силы более древней богини. А она ее получила съев странный плод с древа… Да это просто хрестоматийная сказка получается. Фрукт дающий силы — есть, последствия его употребления — есть, очень печальные последствия — есть! Ну чем не Библейская история с ниндзюковым закосом. И вот предо мной очередная «сказка», оно же последствие деятельности целой династии межмировых идиотов, не умеющих действовать скрытно и думающих, что у них хватает сил подавить любые взбрыки аборигенов. Пусть с момента появления биджу народ еще не полностью осознал их силу и пока видит в них богов, но уже кое-где проклевываются неприятные мыслишки, утверждающие, что они — демоны и их можно подчинить для получения «Власти, которая и не снилась отцу!». И да, как можно понять, первыми такими «гениями» получения сильных питомцев стали Учихи, которые после моей… ну назовем это выборки, начали рвать на себе волосы в поисках силы. За ней они пришли к моему клану, но закономерно были биты и унижены. Последнее было только в их головах, хотя сын провожал их как гостей, а не врагов — в гробиках. По частям. Попытки подчинения биджу они не оставили, но решили действовать через гендзюцу. Иллюзии, короче. И не сказать, что они идут не в том направлении, даже наоборот, но такими темпами подчинить хвостатых сможет поколение Мадары. А до него не одна сотня лет. Но ждать столько я не намерен, особенно после некоторых успехов на поприще выращивания глаз. Но мне они не нужны, чтобы погрузить пусть и старый, но не обремененный интеллектом разум энергетических существ в иллюзию, в которой они не будут страшнее котенка. Так что я, посоветовавшись с тараканами в голове, решил похерить канон окончательно и собрать покемонов, после чего запечатать их до момента появления у меня риннегана. А там призову статую, изрисую ее рунами всякими, фуин каракулями, уничтожу разум Шинджу или как там эта ересь называется, и запихну в него хвостатых. После запечатаю дерево в душу, получу «Силу, которая и не снилась отцу!» и окончательно похерю канон. Вот. Планы имеют шансы сбыться, ибо к моменту освобождения Кагуи, я накоплю достаточно сил и знаний, чтобы используя фуин и глаза «мудреца» вертеть на детородном органе и ее, и ее сына. Последний вообще не вмешивается в дела этого мира, даже когда его дети-имбецилы множат на ноль целые города или страны своими битвами. Отец года, даже я лучше буду. Я хотя бы звиздюлей отвесить могу зарвавшимся спиногрызам, чтобы не буянили. Но вернемся к нашим енотам, оставляя «наполеоновские планы» на потом. Шукаку сейчас отошел довольно далеко от места последней битвы и прилег отдохнуть, предварительно уменьшив тело, дабы никто его не заметил. Умнеет полосатик. Жаль в каноне это ему не очень помогло. Ладушки. Прячусь как заправский ниндзя, маскируя токи чакры и активируя на всякий случай фуин на одежде для пущей скрытности, и расставляя вокруг спящей тушки части огромной запечатывающей печати. Перепроверяю. И активация! Упс… Ну-с, пока жду воскрешения развоплощенного, отправлюсь к примерному месту лежки двухвостого. Заодно по дороге переделаю схему.***
— Знаешь, — говорю с огромным животным, расслабленно развалившись на его мягкой и теплой шерстке. — иногда все происходит совсем не так как мы того хотим. — туша подо мной зарычала, но лианы мокутона крепко держали его пасть закрытой. — Вот, ты понимаешь. — патетично поднимаю палец. — Ты сам попал в ситуацию, когда иного выхода, кроме как сражаться до последнего, даже зная, что победы тебе не видать, нет. — … — заворочалась молча рыжая махина, сумев разорвать путы на одном из девяти хвостов, и попыталась меня этим самым хвостом размазать по себе, словно надоевшую мошку. Но не зря я прожил много десятков лет, оттачивая свои навыки и сражаясь с биджу начиная с однохвостого и выше. Ну, после того, как они воскресали, будучи развоплощенными недоделанной печатью. Но время неумолимо и я смог придумать нормальный способ запечатывания полу-энергетических тварюшек. — Не надо усложнять, Курамыч. — устало сцапываю хвост лианами, укрепляя древесину большей частью своего безразмерного резерва, эквивалентного половине того у Шукаку точно. Что логично, ведь мне туча лет, которые я прожил не пиная болты. — Ты наверно задаешься вопросом, на кой я вообще этим занимаюсь? Лисичка размером с большой холмик нервно кивнула, зыркая на меня своим буркалами и пытаясь убить той самой «жаждой крови», которую я к слову до сих пор не могу научиться применять. Точнее она иногда проявляется, но не в те моменты, когда я хочу кого-то отправить на встречу с местным богом смерти. — Бабку твою хочу вернуть. — глаза пушистика расширяются от шока и понимания. — Но не бойся, если твой отец не помешает, то она не доставит проблем этому миру. — а сейчас на меня смотрели как на идиота. — Ой да ну тебя. — махнув на него рукой активирую запечатывающую технику, пряча ходячую бомбу с крутой ультимативной техникой изменения погоды в особо крупных масштабах в бумажку. Но самое главное произошло не тогда, когда был пойман последний покемон, а прорезались такие желанные мною глаза, которые я тут же начал улучшать, используя полученные данные после экспериментов. С помощью клонов я проращивал чакросистему как в самих глазах, так и вокруг них во всей голове, зацикливая ее и укрепляя, дабы моя чакра, что по плотности могла посоперничать с хвостатыми, не разорвала глазоньки. И стоило им выдавить на себе своеобразный узор мангекё, я тут же пустил по вене чакру двух братьев, которых поймал около пяти лет назад, когда гонялся за пятихвостым. Как удалось их найти? О, это очень сложно, ведь то количество трупов, что они оставляли после себя, могло запутать, так как дорожки шли во всех направлениях. Но клоны решают, поэтому, спустя недельку, я нахожу эту сладкую парочку при смерти на берегу речки. Они уже думали пойти на перерождение, но такой плохой я, спутал им все карты. Вай, вай, вай. Парализовал, подлечил и стал доить чакру, игнорируя жажду крови и гневные «м-м-м-м!». Но стоило делу закончиться, тела были отправлены в свитки, дабы ребята не воскресли и не решили мне отомстить. И чтобы предотвратить это непотребство, мною был придуман план. Шикарный и надежный как швейцарские часы. Я поглощу их души. А? Каково? Гениально! Но стоило мне засесть за разработку соответствующей печати, как появился он. Нет. ОН. Шинигами. И молча стал тыкать на свитки с дурачками, явственно давая понять, что именно ему нужно. На кой они ему, я так и не понял. Что можно попросить у бога в качестве платы? Естественно призыв его самого! С чем он скрепя сердце согласился. Бессердечная тварь. А я же подписывал контракт, который сам же и составил, оставляя себе место для маневра. Не думаю, что он, да и другие местные боги, что загибаются без молитв с приходом эры чакры, подумают, что кто-то нападет на них. Но я маг или нет? Демонолог-некромант-артефактор, а это дорогого стоит. Что-нибудь да придумаю. Но, в конце концов, дурачки были отданы, контракты подписаны, а остатки чакры сцежены. И она очень сильно помогла с получением вечной вариации мангеке и его дальнейшего превращения в риннеган. Так что я сейчас владею божественными глазами, но без особых, необъявленных в каноне способностей мангекё. Аматерасу есть, цукиеми тоже, так же, как сусаноо. Жаль не повезло на нечто новенькое. Хотя на кой оно мне, если есть глаза мудреца? — Время пришло! — пафосно изрекаю, хотя из слушателей вокруг только мышки полевые, да ветер луговой, ведь проходит призыв тела десятихвостого в такой глухомани, в которую даже самые отбитые путешественники не ходят. Земля дрогнула, стоило Демонической Статуе Внешнего Пути грузно плюхнуться на нее. Пустая оболочка божественного зверя абсолютно подчинена владельцу чудо-глаз, пока не заполнится некогда раздробленной силой. Расклеиваю по ней печати и объединяю их в единую систему, позволяющую сканировать даже нечто настолько сложное. Половина моего резерва чакры и на бумагу выводится уйма информации. Но самое главное — это то, что разум монстра спит и не пробудится без подпитки. А раз он не способен сопротивляться, то почему бы его не подавить? Раз он сам по себе близок к животному, то это действо не будет долгим или сложным, главное уничтожить его не задевая разум объединённой с ним Кагуи. А вот это уже было сложно, ибо они за прошедшее время так крепко переплелись, что распутать те ментальные связи, было чем-то на грани фантастики. И вот, спустя энное количество часов натурального мозгосношения, я со спокойной душой фаршировал статую, начиная с Шукаку и заканчивая Курамой. Очередная серия печатей и тушка лишенного разума вышедшего из страны снов существа падает наземь. Активация печати и десятихвостый втягивается в печать на моем животе, доставляя до крайности неприятные ощущения, влияя на организм «примесями» Ооцуцуки. Последнее что я видел, падая на мягкую летнюю траву, была приобретаемая кожей бледность. Надеюсь, что рожки не вырастут.***
Та, которую когда-то нарекли богиней, едва могла открыть глаза от той слабости, что накрыла ее. Она помнила предательство сыновей и последующую за ним боль, как душевную, так и физическую. Она длилась долгие годы, но точно женщина сказать не могла. В ее разуме вспыхнули образы детей, тех, кого она любила больше жизни и тех, ради кого она пошла на страшные поступки, лишь желая защитить. Мысли текли вяло, но вскоре она, наконец, смогла открыть глаза и попытаться сесть. Выходило откровенно плохо, но потихоньку Ооцуцуки пересилила слабость, принимая более удобную позу. Ее взору открылось бескрайнее звездное небо бесконечно далекое, но кажущееся таким близким. Сама же Кагуя сидела на небольшом клочке земли, плывущем в пустоте в неизвестность. Мягкая трава щекотала руки, доставляя впервые за многие годы удовольствие, создавая иллюзию свободы. Но она знала, что все окружающее ее лишь иллюзия, пусть и не разрушающаяся теми остатками ее сил, что она сумела сохранить. Ей только и оставалось, что наблюдать за завораживающим пейзажем, ожидая неизвестности. — Здравствуй. — спокойный и тихий голос донесся со спины, заставляя богиню дёрнуться в попытке обернуться, и упасть без сил. — Спокойнее. — подняли ее крепкие руки и уложили на непонятно откуда взявшееся кресло. — Так вот ты какая, Кагуя. Стоящий перед ней мужчина пусть и выглядел молодо, но глаза его выдавали, отражая опыт прожитых лет и бурлящее на дне нечто, что не поддаётся описанию. Красивые алые волосы незнакомца обрамляли аристократическое лицо непомерной красоты, словно оно было высечено в камне. Но портил впечатление взгляд. Так она смотрела на тех, кто был ниже нее, когда она была парой Ишики, которого покинула многие годы назад. Аловолосый смотрел на неё, словно на интересную зверушку не способную причинить хоть какой-нибудь вред, жучка без лапок, безрезультатно пытающегося взлететь, истерично взмахивая обрубками крыльев. Кагуя пыталась отпрянуть от человека. А человека ли? Но не смогла. Тело не слушалось. Она застыла, словно муха в янтаре, как мышь перед змеей. ОНА! Кагуя Ооцуцуки — матриарх великого клана! Женщина закрыла глаза, уверяя себя, что все происходящее сон, но «иллюзии» не развеялись. Все тот же космос, тот же красивый мужчина. И она, беззащитная и сломленная. — Смешные у тебя мысли. — хохотнул мужчина, присаживаясь сбоку и всматриваюсь вдаль. — Находясь на пороге смерти, ты все равно вспоминаешь своих детей. Предателей. — он покачал головой. — Как настоящая любящая мать. Жаль, что все так получилось, но выбирая между тобой, твоей свободой и собственным благополучием, я выберу второе. — большая ладонь легла на ее белые мягкие локоны и нежно погладила, едва касаясь рожек. — Надеюсь, в следующей жизни ты обретешь то, чего желаешь всем сердцем. Это было последнее, что услышала Богиня Кролик, прежде чем тьма поглотила ее, принимая в свои добрые и нежные объятья. Так погибла Кагуя Ооцуцуки — мать мира шиноби — мирно и тихо, не сопротивляясь, принимая свою судьбу.***
Я сидел в своем подсознании, которое как ни странно выглядело так же, как я и мои братья ощущаем межмировое пространство. Бескрайний космос, в котором каждая звезда — отдельный мир, а галактика — мультивселенная. Мимо пронеслось нечто яркое, напоминающее квазар, но исчезло так же быстро, как появилось. Справа медленно растворялась, превращаясь в частицы света, и впитывалась в меня Кагуя, отдавая все что могла — воспоминания и силы. Я видел ее жизнь, видел, как и с помощью чего она попала в этот мир. Видел то, что творили ее сородичи, и это не работало им на пользу. Такие топорные ритуалы вытягивания всех соков из планеты… Мне, как знакомому с магией жизни человеку было физически больно от такой картины. У данного метода КПД явно уходил в минус. Но вот пошли воспоминания о первой искренней любви и рождении близнецов, предательстве любимого и таком скором ударе в спину от собственных детей. Тех, кого она больше всего любила. Неблагодарные ублюдки не понимающие, что семья — святое. Даже я, тот, кто генетически улучшил весь свой клан, делал это со знанием дела, понимая, что не причиню вреда, наоборот принося непомерную пользу. Какие бы эгоистичные цели я перед собой не ставил, подсознательно я знал, что все не совсем так, как я то говорю. Кагуя заслужила спокойной жизни в мире, где войн давно не было, а люди не такие твари. Жаль, что я не могу вмешаться в поток душ, уж точно не с нынешними силами. И не чакрой. Эта энергия слишком отлична от магии и взаимодействовать с душами я даже не пытался, не до этого было. Ее воспоминания казались лишь долгим фильмом на фоне моей жизни. И теперь он закончился, оставляя в памяти весь сюжет. Я ощущаю, как сила десятихвостого, его источник сливается с моим, обжигая ядовитой энергией, но годами улучшаемое тело и вышедшие в доминанту гены Ооцуцуки не дали чакре монстра выжечь меня изнутри. Чакросистема пророщенная в глазах и голове горела, будто по ней текла кислота. Я ощущал, как ее стенки трескались и мгновенно срастались, становясь крепче и толще. Не знаю, сколько я провел в болезненном сне, но даже когда боль утихла, открывать глаза не хотелось вовсе. Но меня заставило это сделать странное чувство, словно кто-то кусал мою ногу. Пришлось разлеплять буркала. Грызуном моего тела оказался маленький волчонок. И стоило ему взглянуть в мои темно-фиолетовые глаза, как его и след простыл. — Прекрасно. — бурчу смотря на штанину. — Порвал. Засранец! Уф, — хватаюсь за голову, массируя глаза. — Можно отдохнуть, довольствуясь чувством выполненного долга человека похерившего историю целого мира, чтобы после с новыми силами херить его дальше. — вновь падаю головой на траву, расслабленно позволяя Морфею унести меня в свое царство.